Книга: Дневник рядового Марека (окончание)
Дневник рядового Марека (окончание)
Марк Михайловский.
8. Остальное не важно.
Только присели на очередной привал возле какого-то сарая на окраине села, как он появился и начал прыгать возле нас на своей одной ноге. Вторую оторвало чуть выше колена противопехотной миной (позже так объяснил).
- Дяденьки, дайте закурить!
Прыг-прыг…
- Дайте покушать. Я голодный.
Весь такой маленький. Щуплый.
- Попрыгунчик, - грубо съязвил рядовой «пшел ты».
Начал курить и кушать почти одновременно.
- Тушенка! – обрадовался. – Нашенская!
Рябой подсел возле него.
- Скажи, малец, немцы в селе есть?
Тот заморгал глазами. Не понимая.
- А… а…а-а-а… - протянул. – Бандерлоги? Правосеки? Не… не… Откуда? Как освободители пришли, так они удрали.
- Ну, да, - поправил его, - те – защитники, мы – освободители. Ведь так называете? Все у вас хорошие – и мы, и они.
Анюта Федоровна встрепенулась. Для нее также все были равны. Про себя имеющееся кровопролитие считала недоразумением - стреляли и убивали чуть ли не понарошку.
Девичье сердце нашей любимой дамы говорило – поиграют мальчишки в войнушку и успокоятся, посему само официальное название «антитеррористическая операция» ее полностью устраивало.
- Родители твои где? – спросила.
Кушал. Молчал.
- Разведи примус, сделай ребенку чай, - приказала Хряку.
Рябой начал ему помогать.
Мы решили повременить с нашими вопросами да выяснениями. Не так интересовало есть ли в деревне новороссийцы (без того знали), как настроение местных, их симпатии-антипатии, так сказать.
Ухало и ахало где-то далеко.
Очень далеко.
- Вы оттуда? – парень указал в сторону донецкого аэропорта. Где слышались взрывы.
- Да, - соврал Рябой.
- Там борзые киевские десантники и правосеки защищаются?
- Сейчас мы тебе все запросто расскажем. Карту нарисуем. Координаты огневых точек покажем…
- Может ты шпион? – прервала командирша бойца Рябого.
- Не..е…е… я еще маленький.
- Значит, - пошутила, - маленький шпион? По мелкому работаешь на правосеков? Кушай… - нежно погладила его по голове, - я шучу. Мы тебе тушенки с собой дадим. Хлеба также.
- А сигарет и шоколада? – обнаглел подросток.
Хряк собрал небольшой пакет и протянул ребенку.
- Ух ты! – обрадовался тот. – «Донской табак», - прочитал, - и шоколад, - повременил, с трудом читая, - «Бабаевский».
Хряк не жалел своих продуктов. Видел радость голодного существа. Понимал. Сочувствовал.
- Хохлы, небось, тебя своим именитым «Рошен» пичкали? – зачем-то спросил.
Ребенок оказался въедливый. С изюминкой. Многому уже научился и кое-что знал.
- Шоколад «Рошен» от их Порошенко в России также есть. В Липецке фабрика большущая, - объяснил бойцу.
- Да… да… это как улицы: и там, и сям имени Фрунзе, Московская, Ленинская… проспекты одинаковые… памятники вождям…
- Речь-то у нас общая, - встрял Рябой, - история, культура. Стало быть делить-то нечего?
Ребенок и это знал.
- Хунта там. В Киеве засела. Ее и гоним, - аргументировал. Зло добавил:
- Американосы, бандерлоги, немчура!
Мало не кричал.
Уже я не смог усидеть молча.
Мое обучение в Западной Украине только на украинском языке дало о себе знать.
- Ты еще скажи, - обратился к парню, - что все хохлы такие как здесь – по-русски балакают, сала не едят, в вышиванках не ходят?
- Других не видел, - оправдался тот, - у нас только в отсталых селах смешно по-хохляцки гуторят.
- В школе тебя на каком обучали?
Рассмеялся малый сорванец:
- Училка наша сама украинского толком не знала. Рисовали мы, в окнах ворон считали да анекдоты травили… Вот так…
- Не бойся. Правильно все говоришь, - опять наш младший лейтенант погладила парнишку по голове. – За правду никто тебя страшить не будет. Дяденька так просто интересуется.
Расслабился ребенок. Успокоился. Начал о родителях рассказывать. Прошлое вспоминать.
- Ружье можно рассмотреть? – обратился. – Оно ведь «Выхлоп» называется? Бронебойное? Двенадцатимиллиметровое?
Не хотелось говорить с ребенком на темы оружия и войны. Не стоило напоминать ему о его увечье.
- Скажи, - все же поинтересовался, - мина, на которой подорвался, чья была?
Ушел в себя парень. Не ответил.
Может, не знал. Если и знал, то смолчал.
Калека он. Дитя войны. Полный сирота.
И те, и другие – наши и враги – его откармливали, ему сочувствовали, его расспрашивали, однако ни те, ни другие – ни наши, ни враги, - ему оторванную противопехотной миной ногу не вернут. Недавно убитых родителей собой не заменят.
Факт.
Остальное не важно.
От волка к человеку
Мы шли и шли.
Сначала – бодренько и с песней. После – еле ноги волоча.
Вперед! Ни шагу назад!
Возле меня кряхтел и сопел Хряк. От ожирения.
Рябой тяжело дышал. От тюремного туберкулеза.
Увесистый пулемет согнул его чуть ли не вдвое.
Командирша вселяла оптимизм и всем своим видом показывала пример.
Молодец!
- Привал! – Через недельку ходу в очередной раз скомандовала.
Жизнь солдата, его быт, боевые будни – «это вам не это!». Не у родителей на полатях! Тем более не с любимой девушкой на сеновале.
Кто виноват? Солдат!
Кто нерасторопен? Солдат!
Кто одержал победу? Командир!
Вот мы и проср…ли (ухайдошили) сначала донецкий аэропорт, а после – числа эдак 20 февраля пятнадцатого года – Дебальцево с окрестными селениями. Выровняли линию фронта. Благо донецко-луганские новороссийцы проявили понимание и не загнали нашу антитеррористическую братву в очередной котел. Получился полукотел – 200 убитыми и почти столько же пленёнными. Две с половиной тысячи наших украинских окопников проявили удаль со сноровкой и полями да городами («и вплавь, и бродами») налегке выскочили из окружения.
Молодцы братушки!
Герои!
Что врагу-супостату кой-какую технику оставили, так это ничего – более новое и дорогое на подходе (впредь прошу с немцами под Сталинградом не сравнивать).
Нам же (боевой группе Анюты Федоровны) – стыд и срам!
Не участвовали. Не геройствовали. Не окружались.
Анюта Федоровна провела собрание вверенного ей боевого коллектива и вогнала в краску всех присутствующих.
Наши оправдания взялись во внимание, но дамоклов меч отечественного правосудия навис над нашими буйными головушками.
Хряк испугался.
Рябому «хоть бы хны».
Видавшие виды, всезнающие, боец «пшёл ты» и его коллега-шахтеровец смотрели на нас с сочувствием. Как на очередных неудачников.
Иронично. Чуть свысока и очень скептически.
Только наша победа могла дать оправдание в глазах соотечественников.
Простите!
Обессиленный Хряк и так стоял перед вами на коленях. Рябой же согнулся в полупоклоне под тяжестью пулемета.
Анюта Федоровна не несла ответственности.
У нас с командиров никто ни за что не спрашивал. Особенно с очень пузатых и с большими звездами на погонах.
- Вы-то как? – стал ваш покорный слуга перед рядовым «пшёл ты» и его коллегой - вчерашним бойцом-шахтёровцем.
Молчали. Как по команде пожали плечами.
- Умыкнут, - на привале откровенничал со мной Рябой, - предадут, ещё и сдадут с потрохами.
Не было оснований у Анюты Федоровны им не доверять.
- Неплохие ребята, - решила.
- Перевоспитаем, - сама себя и нас утешила.
Начали процесс.
Определились - кто из нас будет их обучать необходимому теперь англо-немецкому языку, который – порядочности, азам борьбы с коррупцией и нормам евроатлантической демократии, а которая – моральности.
Рябой мог выучить их игре на гитаре. Нужные знания и опыт у него имелись.
Я – юриспруденции.
Однако ни первое, ни второе им сейчас было не нужно.
Мои сомнения давили своей тяжестью.
- С нами пойдете или против нас? – никак не мог для себя окончательно уяснить. Спросил и сам же усомнился в искренности их ответа.
- Умыкнут! – все тот же вердикт Рябого.
- Жрут много! Ворюги чертовы! – резюме Хряка.
Процесс перевоспитания – это длительный процесс. Обоюдное желание необходимо. Нужно время. Взять за руки, поднять, встряхнуть и по-новому поставить на ноги не так-то просто.
Вот правительственные дядьки из Киева орали:
- Делаем реформы!
Перевооружались, обустраивались, шугали коррупционеров, делали люстрацию.
Годовой итог – «пшик!».
Даже лояльный к Киеву посол США в Украине и тот в начале марта официально признал, что теперешняя украинская власть безынициативно потеряла год.
Поэтому – минские соглашения. С разводом сторон и примирением.
Поэтому – новые кредиты МВФ. С незыблемой надеждой на очередное светлое будущее украинской земли.
Курс доллара (около сорока за гривну) ужаснул.
Народ мешками раскупал муку, соль, спички, сахар, крупы.
Началась паника.
Нам с Анютой Федоровной что из этого? Мы же на задании, во всеоружии и при валютном жаловании.
Поняли тыловички и тыловухи (по примеру иных своих коллег-циников вас презрительно свинопапами да свиномамами не обзываю) в какую катавасию вляпались? Думали («хитрожопые») – вас эта беда минует? Отсидеться в своих обывательских квартирах-норках и уйти от нахлынувших проблем вознамерились?
Шиш вам! Платите по полной!
Дальше – стоп!
«Бидкатысь»! «Бидкатысь»!
По-хохляцки!
Кто виноват?
Во-первых – Россия.
Во-вторых – Путин.
Дальше – все остальные, в том числе Евросоюз (чуть-чуть) и США (еще меньше). Денег, мол, не додали. Оружия, мол, недопоставили. Медлили. Двурушничали. («Валютные евродемократы хреновы!»).
Последний (очередной) киевский Майдан и поднятые им проблемы (поголовная коррупция всех и каждого, разгильдяйство, безответственность и пр., включая языковую неразрешенность) отошли на второй план. Оно, как все остальное, теперь оказалось не важно.
В тему?
Если и дальше «бидкатысь» и если проделывать такое более приземлено (конкретней), то, с другой стороны, следует признать, что жизнь именно отечественного солдата-антитеррориста и, отмечу, - особенно в отечественной зоне АТО, очень тяжела.
Нужно «держать нос по ветру» («точно жопой вниз») и четко по команде внутренним голосом чувствовать: когда в штыковую орать «Ура!», когда – « и вплавь, и вброд», а когда (Не доведи Боже!) – руки вверх поднимать.
Мы – ударники и добровольцы, только за первое.
Готовились и ждали.
Дождались!
Она – наша обусловленная девушка-связная, стала перед наши ясные очи аккурат в срок и точно на явочной квартире. Хоть часы сверяй!
- Шалом! – она.
- Добр дан! – ответил.
По паролю.
Обнялись. Поцеловались.
По протоколу.
Гречки и сахара нам таки хватало (чуть что так Китай опять поможет), на свое здоровье также не жаловались, поэтому улыбались и чувствовали себя путяком (утренняя эрекция не только замечалась).
Связная из Центра прошлась. Стала передо мной.
Во-первых:
- Ваш боевой командир уже полный лейтенант.
Во-вторых:
- За подбитую танкетку и освобожденных из плена трех бойцов АТО всему вашему подразделению выдано денежное вознаграждение.
Так и провозгласила. Обрадовала сполна.
Результат:
Очередная звездочка – Анюте Федоровне.
Офицерское жалованье – мне.
Премия упала пачкой тугих евроатлантических банкнот (евро) в вовремя наставленные руки вечно жующего и постоянно голодающего рядового Хряка.
- А нам! А нам? – парой подскочили всегда у нас оппозиционные бойцы-шахтеровцы.
Словно сироты детдомовские – неухоженные и не приласканные.
- Вам также! – великодушно повела рукой Анюта Федоровна. Брови расправила. Засияла. – Всем поровну. По боевому Уставу положено, - уточнила.
Наш жизнерадостный вид обрадовал связную.
- Оружие почищено, - констатировала.
- Калорийной пищи предостаточно, - посмотрела на бойца Хряка.
- Гендерные устои соблюдаются, - улыбнулась.
- Берегите своего снайпера, - напоследок велела.
Оно и понятно – без моей бронебойно-убойной силы мы уже не ударная группа, а простое диверсионно-разведывательное подразделение в тылу врага.
Как все. Такие же.
Приказ:
- Сесть «на дно». Притихнуть. Выжидать.
Один только вечно жующий Хряк чуточку недопонял:
- Как это?
- А вот так, - взялся ему разъяснять ранее отвязанный от танкетки, бывший мародер-шахтёровец, - перемирие сейчас. Чистим клювы и перышки. Готовимся.
- К чему? – все никак не унимался Хряк.
- Они – к еще большей бойне. Мы – к делу.
- Ты вот, стрелок, - подошел ко мне все тот же вчерашний шахтёровец, - навылет броню своим калибром прошибаешь, ну так зачем казенной мелочевкой довольствоваться, копейки все считать, пора бы по крупному настоящего бабла срубить. Банковский броневичек прошить надеюсь не слабо?
Дальше уже не спрашивал, а про себя констатировал:
- Водилу и охранников в бронниках тем более отшибучишь насквозь.
Сладко так говорил. Хорошо в наставленные уши вкладывал.
Другое дело – сподручно ли нам, приемлемо ли для нас такое?
Солдаты молчали.
Братва же решила тему закрутить.
Жить-то всем хочется, а сладко жить не запретишь?
Поинтересовалась:
- Кто воры? Мы?
Уточнила:
- А ты кто?
Решила:
- Здесь все такие!
- Вот наш уважаемый главнокомандующий и президент, - выдала «на гора» все та же всезнающая братва, - свои фабрики «Рошен» в России держит. Налоги на российскую армию платит.
- Это как бы Сталин имел бизнес у Гитлера или наоборот, - чуть не удавился «сухпаем» жующий Хряк.
Посмотрел на меня. Не понимая.
- Наши барыги-спекулянты, - в оправдание своих будущих темных делишек вела свое братва, - на валютных махинациях наживаются и что смешно, - помолчала, - финансово украинский Национальный Банк из бюджета подкармливает филиалы российских банков.
- Брось! – уже я не выдержал.
- Прекращай! – потребовал. – Не распространяйте, братцы-мародеры, слухи да домыслы. Тем паче, что после четких проявлений народного неудовольствия доллар и евро (как по команде) упали.
Рябой меня поддержал.
Еще – товарищ командирша.
Еще – «болтун находка для шпиона!».
Еще – цензура и военный трибунал. Для нас - военных, находящихся под присягой.
Еще - цензура, суд и быстрая расправа. Для вас - всех остальных небожителей.
Возражение:
- Как же плюрализм, демократия, правда?
Хорошо быть простым рядовым, - признаюсь вам, - отмалчиваться, отнекиваться, стать «серой мышкой» и тупо, стандартно, пожимать плечами.
Фотографироваться. Беззаботно улыбаться. Сказки героические рассказывать.
Беда минует?
Все образуется?
Вот так – столетиями – и живем на этой грешной земле – от Ужгорода до Хутора Михайловского. Уже без Крыма и донецко-луганской Новороссии.
От войны – до войны.
Важно – это, не важно – то (другое). Или наоборот.
Сегодня здесь живем по евроатлантическому сценарию за Порошенко и его собратьями. Завтра – «по и за» кем-то другим. Именно так сызмальства да исторически приспособились.
К этим хохмам еще и рядовой «пшёл ты» окончательно рассмешил:
- О пакте Путин-Обама-Меркель, чем-то сродни пакту Риббентропа-Молотова, слышали?
Глупец он!
Лучше бы рыть ему постоянно нашу нору-шахту и глаза на небо никогда не поднимать!
Прохиндей!
Все же горе нашло не их – врунов-братанов, а пьявкой прилипло ко мне, ибо мало того, что остался я без батальонного начальства, своей обустроенной норы-шахты, многих служивых по батальону (всех ухайдошил дебальцевский полукотел), так еще наша - только что указанная сопредельная братва, в облике рядового «пшёл ты» и его коллеги-шахтёровца, куда-то неожиданно запропастилась.
Навсегда.
Вышла братва из конспиративной квартиры на улицу вдвоем проветриться и больше не возвратилась.
Как ветром ее сдуло.
Свое оружие нам оставила. Документы и личные президентские банкноты с собой унесла.
Бог с ней – с этой горемычной братвой.
- Волки они, - услышал умное от Хряка. – Обжоры ненасытные!
- Без них легче. Под евростандарт уже перевоспитывать никого не надо, - самонадеялся Рябой.
Наш лейтенант-командир не знала что делать.
Утешить бы ее.
- Отечественные спецслужбы сработали. Убрали балласт из наших проверенных и сплоченных рядов. Миссия носильщиков моего с тобой багажа для двоих уже закончилась, - как мог, так и утешил.
Знал, о чем говорил.
Разведчик-контрразведчик Юла («Дзыга» укр.яз.) план разработал. По его утонченной задумке все и происходило. Профессионально.
Умный он был. Предусмотрительный.
Сели мы «на дно». На этапе минского перемирия стали обычными гражданскими на вражеской территории. По примеру вас – русскоязычных обывателей, адаптировались на чужой земле. Вы – там. Мы – здесь. И вам, и нам говор аборигенов изучать не надобно. Вам – по одной причине. Нам – по иной.
Русскоязычные мы.
Двумя руками стоим за русский мир и ратуем за воссоединение всех наших земель.
Рябой и Хряк в соседней с нами пивнушке именно так шпионскую тему раскручивали. Случайные собутыльники с ними, конечно же, соглашались.
- Заживем! – цокались.
- Покажем янки-американосам «кузькину мать-перемать!», - следом за приснопамятным Никитой Хрущевым в очередной раз кричали.
У кого было оружие, так тот за него хватался. Бряцал.
Безоружные и законспирированные Хряк и Рябой лишь глазами и ушами водили. Все увиденное и услышанное себе на ус мотали.
- Хунту гэть! – совсем уже разухабился Хряк.
Малость забылся.
Онемели слушатели. Не поняли. Удивились.
Кто, с испуга присев, спрятался под столом, а который (которая) прикрылись спиной товарища.
- Киевскую хунту! – своевременно поправился.
Чуть не схлопотал кулаком по ряшке.
Бедолага!
- Нельзя их в загул выпускать, - надумала Анюта Федоровна.
Не согласился:
- Не держать же взаперти в четырех стенах.
- Набедокурят. Забудутся и приведут за собой хвост.
Может она и права. Кто знает?
Чтобы избежать прокола и не ущемлять гарантированные Конституцией человеческие права Рябого и Хряка, так сообща решили через недельку-другую поменять конспирационную квартиру.
На другую. В ином месте. Отсюда поодаль.
Зажили мы дальше по-человечески. Полноценно.
Анюта Федоровна кушать готовила.
Исполняла все другие – возложенные на женщин – обязанности-потребности.
Хряк еще больше отъелся.
Рябой вытянулся. От худобы.
Возникло:
- Ты, Марек, зачем бегаешь по утрам и спортом на стадионе занимаешься?
Одобрилось:
- Чтобы строевую форму не терять и быть здоровым бойцом.
Жили не тужили. Забыли о былой антитеррористической операции.
Полностью срослись с местными, сплотили их ряды и даже стали думать как они.
Заделался я другим Мареком – и по документам, и в натуре. Отошел от былого. Вошел в явное.
Анюта Федоровна, Рябой и Хряк – также.
Денежное довольствие по службе нас всех устраивало. Тем более своевременно и в полном объеме (еще и премиальные) получаемое.
Ребяткам хватало на пропой.
Мне – на кроссовки, спортивную форму и на усиленное белково-углеводное питание.
В первые полчаса интенсивного бега сгорают углеводы, дальше – жиры, а после, через час такого бега, - белки. Запомнили? Ну, так – вперед и с ветерком! Бег ради жизни.
Анюта Федоровна полностью удовлетворяла свои девичьи желания. Имеющиеся три мужика всегда под рукой и на государственном довольствии полностью ее устраивали. Тем более все такие разные. Один – пухлый, второй – тощий и длинный, третий – спортсмен. Все интеллектуально своеобразные.
Благоухала!
Возили нашу даму на сообща приобретенном элегантном автомобиле.
Кутали в меха. Стильно одевали.
Со временем и сама наша перспектива нарисовалась.
- Крым, - называлась просто и знакомо.
- Ты, - при этом на меня указал пальцем наш очередной связной из Центра, - молодой да рьяный, - улыбнулся, - теперь являешься пользующимся спросом писателем. Автором нашумевшей военной прозы, интернет-блогов и публикаций. Они, - повел пальцем на остальных, - твои литературные редактора и издатели. Она, - вынес профессиональный вердикт, - станет карикатуристкой.
Крым, так Крым.
Карикатура, так карикатура.
- Пиши, - велел.
- Старайся, - посоветовал.
Пропал. Больше мы его не видели.
В Ялте или, скажем, Судаке тепло и хорошо. Солнечно. Ребятки-издатели обрадовались вину «Массандра», коньякам «Коктебель» и «Ай-Петри».
Никто даже и не взгрустнул за потерянной Украиной территорией. Запамятовали. Как и вы (…лишь глотая, при этом, вместе со своими соплями манящий запах шоколада «Рошен»).
В назидание:
- Срочно! Немедленно! Сиюминутно необходимо такой Украине выходить из войны, а то, не доведи Господи, еще какие-то свои территории то ли «террористам», то ли «сепаратистам» бросит на растерзание.
Камнями в меня не кидайте – слово особи объективно творящей вещее.
Поперхнетесь! Удавитесь!
Взаправду наперегонки еще побежите землю отцов защищать.
Я же реально нахожусь на интернет-блогах «Корреспондента». Улыбчивый. Фотогеничный. Стою и радуюсь на фоне вечного Иерусалима. Написанную прозу ранее на более-менее популярный «e-reading» (е-рединг) пристроил.
Цензура?
Так ведь в бегах и сейчас под вашим и нашим прикрытием дышу конспиративно.
Уже изымали.
Уже запрещали.
Уже клеветали.
Неужели что-то могут те, которые решения всех судов не выполняют и безосновательно не восстанавливают меня юристом в минздраве?
Как они – для меня и со мной, так и я – для них и с ними.
Пишу. Публикую. Стараюсь.
Крым (среди прочего) для меня и со мной, а не у них и не для них.
Понежусь на песочке.
Покупаюсь в теплом море.
Позвоню родителям. Деньжат им на киевскую нищету подкину. Хоть сполна работают и отец даже чернобыльский пенсионер-льготник, но еле им на необходимые продукты хватает. По квартире – долг. Семейные драгоценности – частично в ломбарде. О светлом будущем зажиревшие барыги там впихивают очередную лабуду.
Не жизнь у них, а тоска: ни тебе на курорт поехать, ни полечиться, ни нормально покушать, ни культурно развлечься…
Прострация (безвизовая, бесправно-коррупционная, пост майданная). Очередная отечественная руина.
Де-юре:
- К хохлам, в отличие от украинцев, Господь никогда не снизойдет! Не надейтесь!
Де-факто:
- И сами пропадете, и других за собой утащите!
Бог, потерпевший неудачу.
Сначала вызнал президент Владимир Путин, что меморандум о гарантиях территориальной целостности Украины, подписанный Россией, США, Великобританией и Украиной, не имеет в себе политических составных.
Позже – его коллега-президент Барак Обама.
Хватит, мол, цепляться украинцам за филькину грамоту. Уничтожили ядерные боеголовки, распилили межконтинентальные ракеты и стратегические бомбардировщики – так довольствуйтесь кредитами МВФ и фактом своей государственной независимости.
Сопите молча в две дырочки.
Не то… следом за уже потерянными землями еще и других лишитесь. Если не всех!
По Макиавелли и Хайдеггеру такое.
Иных философов-просветителей, особенно «общенародным голосованием» («по решению сообщества») изъятых из интернет-энциклопедии «Википедия», читать не приемлемо.
Ересь такое! Ахинея! Непростительное вольнодумство!
И… по-взводно, по-ротно, по-батальонно, по-бригадно, по… ровно и четко чеканим шаг!
«Солдаты – это кирпичики в стене» («Пинк Флойд»).
- Несогласные имеются? – спросил командующий и без малого полный генерал.
Расправил плечи.
Орлиным взглядом всмотрелся в лица.
Молчали герои. Верили в победу.
Выстроились, подравнялись и пошли исполнять боевой приказ.
Что делать Владимиру Путину среди них?
Одни бабушки-президентши направляют политику. Там – Меркель, здесь – Тимошенко, за океаном – Клинтон.
Еще в Латинской Америке, Литве, Хорватии, Польше и иных, таких же стереотипно продвинутых, странах.
Отстали россияне.
Позабыли подготовить свою покладистую бабушку. В очередной раз не в ту степь свой шаг чеканят.
На Папу Римского выдвинулась бабушка. Гендерные нормы среди кардиналов внедрились.
На перспективу знаю достойную – Анютой Федоровной называется, но вся моя и ее беда в том, что ни, имеющий право голоса наш генерал-командующий, ни тем более сам российский Владимир Путин, о ней даже, как говорится - «ни слухом, ни духом», не ведают.
Всезнающая «Википедия» также игнорирует.
Забылась она.
Войны все продолжались, а бабушки все молчали.
Заодно и Макиавелли с Хайдеггером.
«…Обязанность возложена на нас – пока инертно наш всесильный да какой-то уж сегодня инфантильный враг миролюбиво барыши свои считает, мы – без малого одна шестая суши и одна четвертая полезных ископаемых – должны (потомкам пообещали) свое усугубить, умножить и вокруг лежащее родным назвать.
Чужого нам не надо! Но наше, все советское, вас – майские жуки, пока лишь скромно попрошу – отдайте!..» («Танцующий с цыганами по тонкой кромке льда», август 2013 года).
«…Донецк – это отвлекающий маневр части плана по легализации Крыма в составе России. Луганск также…» («Они пришли», июнь 2014года).
«…Украина не та величина, чтобы Европе и США, в период изменения геополитики (возрастания мощи Китая), «бить горшки» с путинской Россией. Украина слишком противоречива, разбалансирована по существующему двуязычию, менталитету, культуре; непредсказуемая, мятежная или, по-другому («по-нашенски»), - «майданутая». Она относительно большая и ее тяжело будет поднять экономически…» («Они пришли», июнь 2014года).
- Молодцы-братцы! – восторгался командующий.
Когда побеждали.
- Трусы! – ругал.
Когда проигрывали.
Крым, Донецк и Луганск уже стали историей. Об Иловайском котле и Дебальцевском полукотле начали курсантам в военных академиях преподавать.
Поучали.
Если бы ему – теперь стареющему и седеющему генералу, когда-то в юности сказали, что будет эпоха бабушек-политиков, то он бы… одобрил. Они не воруют. Не прелюбодействуют. Не сквернословят… приятные старушенции во всех отношениях. Особенно, когда кушать готовят, собачек выгуливают да голубей кормят.
Нет опасных и на язык острых бабушек-философов.
Как и женщин.
Философ-классик Карл Маркс, а перед ним Гегель, последние из великих да полноправных. Затасканная монография «Критика философии» сему учит.
Генерал знал. Военной науке верил.
Побеждал из-за того, что схватывал ауру, ощущал моральный дух.
Не вещал:
- Мы правы!
Ловил волну победы.
Подтягивал ресурсы.
Крепил тыл.
Находил финансы.
Надеялся на свои силы.
Не начинал военную кампанию без понимания цели и, что важно, без необходимых средств.
Был богом!
Всевышним войны!
Во время боевых действий наша с вами задача - таким как он беспрекословно подчиняться.
Хряк и Рябой не захотели мирно пребывать в подполье на вражеской территории. Пьянствовали, бедокурили, вели разгульный образ жизни.
Рвались в бой.
Руководство Центра решило сделать из них очередных героев.
Для беднеющего государственного бюджета оказалось очень даже выгодным сократить издержки, то есть (конкретно для Хряка и Рябого) – или мзда-откат вышестоящему и уже якобы не коррумпированному центровому, или – «по медальке и в ямку».
По ком теперь ударит колокол? По Хряку и Рябому.
Анюта Федоровна не дала своего командирского согласия.
Без нее – никак.
Генерал требовал. Генерал стучал кулаком по столу.
Не наш (из текста). Иной. Из Центра.
Наш культурный, интеллигентный (воспитанный), начитанный. Что не слово у него, так если не божественная квинтэссенция, то уж точно – благолепие.
- Иван Петрович, - давеча сказывал, - подайте, голубчик, прошу вас, пожалуйста…
И это не к полковнику, начальнику штабной разведки, а к очередному своему адъютанту.
- Что же вы, братец, замешкались?
Не сюсюкал, не соплял, а красиво и с изяществом употреблял родную речь. Вежливо. Конечно же, бранился, ведомо – разрешал себе крепкое словцо, но, увольте, только по необходимости, для весомости аргумента. В конце концов, не тыловая бабушка же он.
«Наши солдаты вежливые» (В.Путин) - и это служило ему да его подчиненным в назидание.
Армейцы к нему тянулись. Не сторонились. Даже расспрашивали. Интересовались.
Донеслось:
- Скажите, товарищ командующий, - обратился намедни главный из штабной разведки, - а вот…
- Если вы, товарищ полковник, вознамерились продолжить наш недавно прерванный разговор по шпионской теме на счет дефиниции Обамы, то, прошу, не стесняйтесь.
При этом командующий даже нацепил на нос очки. Намерился что-то процитировать. Передумал.
- Однако, - продолжил, - скажу откровенно – нет и еще раз нет. Чтобы сам президент? Глупости. Беллетристика. Весь ход дальнейшей истории свидетельствует об этом.
Полковник не соглашался:
- А как же утраченные возможности?
- Футы-нуты… Извольте, коллега, такое только гипотетически. В виде художественного домысла. Да и согласитесь, - командующий прошелся, - сама тогдашняя политика требовала мягкости, толерантности, даже, - призадумался, - кем-то когда-то названного «инертно-индифферентным подходом». Будь Митти Ромни в двенадцатом году президентом, он бы поступил аналогично. Ситуация требовала.
- По-другому никак?
- Он и они – его сподвижники, все раскрутили грамотно, - генерал даже улыбнулся. Подошел ближе к сослуживцу. – Вследствие их действий мы с вами и стали востребованными. Разве нет?
Тот согласился.
Свое мнение, однако же, имел, но на то она и секретная служба (разведка-контрразведка), чтобы молча соглашаться с начальством, а про себя твердо оставаться на своих позициях. Быть вежливым, - по-другому.
Дальше – отрывочно и сумбурно:
- Геройство простых солдат всегда должно проявляться тогда, когда оно ожидается, иначе… Обама – история… Путин – остался… Россия – в выигрыше… Грамотность – это когда полу… выманили российского медведя из берлоги?.. Не повелся, паршивец… Ай да… кочерга ему в задницу…
Моя бабушка далеко – в тыловом и провинциальном городе Ровно («Ривнэ» укр.яз.). Счастливо доживает, в свои без малого восемьдесят лет. Спросить, посоветоваться не с кем. Из-за меня и моего отца-диссидента «пасут» ее оплаченные из разных кормушек менты-волчары, вокруг да около ходят - заодно со спецами всевозможными.
Остался я без бабушкиных советов. Как президент Владимир Путин.
Не вписался в бабушкино теплое сообщество. Как президент Владимир Путин.
Родственными мы душами сказались.
Любим дорогих бабушек, слушаемся, уважаем, но когда они характерными делами во благо цивилизации занимаются, не подсиживают чужого места за большущим рабочим столом, а то – не доведи Боже – еще уснут, проснутся и «сами во всем виноваты!», - возложат вину на нас.
Они же бабушки. Какой с них спрос!
Исключительно на нас войны и разрухи навесят.
Бог, потерпевший неудачу – это о нас с вами, мой уважаемый Владимир Путин и мои дорогие сородичи мужские.
Цивилизацию, окажется, как премудрую философию человеческую, только одни бабушки и продвигали.
- Ату его! Ату! Собаками сего еретика травите!
Убегу. Спрячусь. Доблестью Анюты Федоровны прикроюсь.
Отрежу! Откушу! Вырву!
По новомодному веянию женоподобным геем-трансвеститом назовусь.
Читать меня начнут.
Разрекламируют.
Тиражи пойдут.
Бог, потерпевший неудачу – это обо мне.
Не о постоянных войнах и бравых (наших и ваших) командующих, не о человеческих проклятьях, слезах и увечьях. Не о государственной мишуре, политической демагогии и псевдо патриотизме, а обо мне. Конкретно. Точно.
Не высказал.
Не сумел.
Не донес.
Именно на мне Господь потерпел неудачу!
- Крепись! – Анюта Федоровна не унывала. – Ведь павшие в бою герои больше меня с тобой свободы и добра хотели. Господь всем нам воздаст…
Вот такая у нас дама.
На своем месте.
Советует. Поддерживает. Воодушевляет.
Выполняет все – природой возложенные на женщин функции.
Прежде всего, любим мы ее, а уже после – уважаем. Или наоборот?
Мой бедный друг.
Каждая власть временная.
Тем более, в Украине.
Громогласно:
- Мой бедный друг, пакуй вещи и на выход!
Ворюга Янукович?
Так и ты также.
Ющенко не такой?
Так и ты также.
Кучма сделал зятя миллиардером-олигархом?
Так и ты соучастник.
Коррупция, какой была, такой и осталась.
Надобно по три года держать каждого из нас на воровской должности (директора, начальника, главврача, завхоза, завмага, кладовщика… и пр.), позже – ротация кадров. Ты – уже прозябаешь в категории «мой бедный друг» и живешь на одну нищенскую зарплату или пенсию. Я – уже лихо ворую там, где еще вчера восседал ты. Через три года – другие.
Статус кво.
По-другому – никак.
У немцев – по-ихнему, у нас – по-нашему.
Хотите справедливости?
Вот она – хохляцкая справедливость, воочию и сотворится.
Совет дали Рябому и Хряку:
- Пакуйте вещи, наши дорогие друзья-патриоты, и… нет, не поедете смотрящими в Липецк на фабрику «Рошен», а пойдете гордо, с высоко поднятой головой, опять на передовую. Боевые действия активизировались.
Поникли ребятки.
- А Марек-то как?
- По нему имеется отдельный приказ.
- А Анюта Федоровна?
- Она женщина. Как пожелает.
Понежились на песочке, окунули натруженные тела в теплое Черное море, и вперед – по новой землю родную защищать. Кто как не вы?
Книги писать не умеете.
Ряды шпионов приумножить не сумели.
Пьянствовали. Дебоширили. Бездельничали.
Все водку да пиво пили. Тонны сигарет выкурили.
- А Марек?
Он – спортсмен.
Снайпер и писатель.
Для нашей многострадальной нэньки-Украины такое редкость.
Его беречь как зеницу ока необходимо.
- Наши бедные друзья, балласт, - это вы.
- Марек – во всех отношениях талант. На его примере подрастающее поколение надлежит учить.
Было бы так, пошло бы таким путем, то сотворилась бы в Украине благодать божья да выстрадалась бы победа.
Посему – «имеем то, что имеем», - говаривал первый президент Украины Леонид Кравчук и договорился, досоветовался до очередной государственной руины.
Разводят руками евроатлантисты.
Пожимают плечами.
- Сами во всем виноваты, - утверждают.
Лежит разжиревший Хряк на песочке, пузо теплому солнышку подставляет. Возле него долговязый Рябой тюремные татуировки проветривает. Барышень пляжных таким образом снимают.
Официант-гарсон в полупоклоне:
- Что господа еще желают?
Те все жрут и пьют.
Хорошо хоть сегодня не воруют, а на деньги отечественных налогоплательщиков тратятся.
Вечерком очередную «дезу» (дезинформацию) в Центр состряпают и по-новому – пьют, едят, лентяйничают…
Значительная часть, если не больше, работников наших спецслужб работает на «страну-агрессора», то есть – на свою историческую Родину, на матушку-Россию. Хотите считать Хряка и Рябого исключением, ну так, пожалуйста, считайте.
Гнать «дезу» - легко.
Подавать очевидное – тяжело.
Первое задание:
- Когда «страна-агрессор» начнет наступление?
Второе:
- Сколько сил и средств там сконцентрировано?
Третье:
- В чем их преимущество (раз побеждают)?
Дополнительно необходимо установить можно ли на поднадзорной территории внедрить новую фабрику «Рошен»? С целью своеобразной украинской экспансии (взамен оговоренной федерализации и русификации).
Вот Хряк и Рябой собирают сведения и своевременно передают их в Центр.
Я – пишу и публикуюсь.
Анюта Федоровна – кушать готовит, прикольные карикатуры рисует и все так же – регулярно да с усердием, исполняет все сугубо женские дела.
Наша жизнь во вражеском подполье и дальше течет спокойно и размерено.
Чего и вам всем желаю.
По поводу Хряка и Рябого теперь нечего беспокоиться. Отстегнули ребятки откат кому надобно, поднаторели ожидаемое в Центр подавать, прогнулись под кем-то, постарались для кого-то – вот и живут да процветают.
А вы?
Не в окопах же бесперспективно гнить нам с вами до бесконечности?
Нужно, в конце-то концов, свою сущность полноценно адаптировать в окружающую хохляцкую среду.
Хохлы – не мы.
Хохлы – они.
Все остальные.
Без нас.
Мы – хорошие.
Умные.
Практичные.
Культурные.
Воспитанные.
Морально устойчивые.
Чтобы отличаться, перестанем даже сало есть и свиней откармливать.
Заимеем в кармане паспорт с иным гражданством.
Испанским?
Итальянским?
Израильским?
Не важно каким. Главное – солидным да увесистым. Тем, в стране которого богатство, демократия, процветание, благополучие.
К испанцам, итальянцам или евреям приклеимся.
- Привет Марек! Сало есть?
- Ты шо! Я же теперь – ортодокс.
В вышиванке не хожу, отцовским флажком не машу, свинину не употребляю.
Что вам сказать – и быть тупым да покладистым слишком плохо, и заделаться эгоистом без отцовства как-то... унизительно.
Мой бедный друг!
Да и только.
Небольшой патриотичный совет (перед тем, как кому-то из нас где-то пристроиться):
Идите и положите цветы на место боя в донецком аэропорту.
С обеих сторон там погибли истинные герои.
Может, кого-то из них использовали, некоторых – завлекли, других – вынудили, еще кого-то как-то, по-другому… Не знаю (все же многие там пали добровольцами и патриотами).
Новороссийцы извлекли из-под обломков аэропорта скрюченные тела свыше тридцати героев-«киборгов». Отдали родственникам и предали земле.
Не скупитесь на цветы.
Помяните своих защитников.
Когда-то (без малого сто лет назад) беспомощная власть тогдашней Украины бросила на погибель под Крутами триста гимназистов, теперь – не смогла оказать помощь еще живым и уже мертвым.
Живые кричали. Долго просили о помощи.
Мертвые молчали.
Была гражданская война. Были распри да кривотолки. Было всего предостаточно.
Выжили.
Выстояли.
И они, и мы.
Спрашивается – зачем между собой воевать, взаимно уничтожаться и что-то кроваво с родственниками делить?
Сначала Крым нам подарили.
После Крым у нас отобрали.
Был бы и им, и нам толк со всего этого.
Внутреняя борьба.
Украинский президент Порошенко меня не читал.
Порошенко если и читал подобное, то только классиков и, очевидно, отдавал предпочтение живым. Поэтому последовал советам Юрия Андруховича.
Не моим.
«Обойдемся без Донецка и Луганска. Там большинство русскоязычное», - как-то так, расточительно (с одной стороны) и явно великодушно (с другой), высказался «живой классик украинской литературы» Андрухович. В статусе идеолога национал-патриотов «Свободы» и в назидание остальным – не классикам и не прижизненным.
Зря мне евроатлантисты не заплатили за мой литературный труд.
Не заметили.
Не оценили.
Ведь именно их принципы европейской демократии вовлекли меня в водоворот самоутверждения.
По большому счету, я могу как все – «тихо-мирно» адаптироваться во все возрастающую русскоязычную среду и на кухне вместе со всеми ратовать за силу и влияние русского мира.
Существовать в статусе стандартизированной особи значительно легче, чем индивидуально бороться за права личностной самоидентификации.
Составляю исключение.
Не живу, а существую (как и большинство) в ожидании украинской Украины. Не беда, что индивидуально не сумел, не важно, что украиноязычные да исторически проевропейские «западенцы» все с силами собираются и никак окончательно собраться не могут (по чужеродных заработках батрачат), главное, что немцы, поляки, канадцы и американцы США за нас и для нас сумеют.
Кто как не они?
В очередной раз только на Господа и на них вся надежда.
-Герои!
Они.
-«По своему потенциалу теперешняя украинская армия входит в пятерку на континенте» (П.Порошенко).
Не они.
Зря евроатлантисты таким как я - обычным гражданам, ничем не посодействовали и мы сообща не сумели добиться восстановления своих ранее попранных прав. Не стал я снова минздравовским юристом.
Их не проклял. Не отвернулся к ним спиной.
Такое сделали другие.
Стала Украина не только маловесомой в отношении литературы и науки, не только еще больше русскоязычной да пророссийской, но и значительно неопределенней.
Русскоязычные строят якобы для нас – украиноязычных аборигенов, в очередной раз (уже за высочайшего согласования евроатлантического руководства) государство под названием Украина. Стараются угодить не столько себе, сколько требованиям Владимира Путина. Такой подход вынуждает призадуматься и даже переориентироваться.
Зря мне великороссы не заплатили за мой малороссийский литературный труд.
Не заметили.
Не оценили.
Ведь именно их принципы русского единения и панславянского возрождения заставили меня задуматься над справедливостью всего повсеместно внедряемого евроатлантистами.
Не сдюжат?
Так союзный Китай и кто-то еще помогут.
Сообща все сила.
В единении преимущество.
Задача философа критиковать существующую эмпирическую действительность и посредством внутренней борьбы входить в качественно новое бытие.
Не знали?
Значит – не все мы философы.
Не все защитники Родины.
Не все политически дальновидные.
Не все апологеты взвешенной национальной идеи.
Поэтому – чрезмерно затянувшаяся внутренняя борьба всех и каждого в поиске нужного пути развития (между - сегодня сыто процветающей прогерманской Европой и очередным возрождением русского мира).
Имеющиеся временные интеллектуальные просчеты одной стороны толкают нас в противоположную и наоборот – от той обратно (по аналогичной причине).
Еще меркантильная составная.
Обе стороны нашу критику в свой адрес не воспринимают.
Нас лишили права голоса.
Мы – хохлы.
Мы – отсталые.
Безнобелевские.
Малоимущие.
Коррумпированные.
Нет нам – таким, места под теплым солнцем.
«Рады бы в Европу, да грехи не пускают!».
В процессе своей истории как минимум четырежды барахтались между Востоком (Россией) и Западом (Европой).
Впервые – за Даниила Галицкого.
Второй раз – за Хмельницкого.
Третий – за Мазепы.
Четвертый – во времена Ленина и Троцкого.
Теперешнего пятого раза мое сознание выдержать не сумеет.
Одно стопроцентно - с гнилыми и продажными из числа соотечественников мне не по пути.
Хряк и Рябой сообща постановили:
- Здесь хорошо. Сытая и обеспеченная жизнь бьет ключом. Зачем нам все украинское и нищая Украина? На Путине выдохнутся. «Они все в доле и при делах». Закинут Украину.
Вы им нравитесь.
Вы их обеспечиваете.
Мысленно и даже во сне они за вас горой.
Анюта Федоровна пожала плечами.
На перепутье и она.
Будет – не будет.
- Никогда! – по Хряку и Рябому.
- Может! – по Анюте Федоровне.
- Если такой останется, то – никогда!
Спорим?
Вот мы – я, Рябой и Хряк, с одной стороны, а Анюта Федоровна с другой, – и поспорили.
Она – что станет такая Украина вполне евросоюзной, мы – что никогда.
За оплот взяли Евросоюз.
Все временное, он – чуть ли не вечный.
Богатый. Процветающий. Самоокупаемый.
Удивляет - почему тогда евро ежедневно проседает по отношению к североамериканскому доллару?
«В конфликте на Донбассе решается судьба Евросоюза» (Дж.Сорос, 6 апреля 2015года).
США были обеспокоены объединением Германии и становлением в Европе нового мощнейшего государства.
США обескуражены стремительным развитием коммунистического Китая и его сближением с Россией.
США помогли Хорватии в войне против боеспособной Сербии и нанесли ряд мощнейших ударов по Белграду.
США снимают санкции с ядерных программ Ирана и заостряют свои отношения с Израилем.
За написанную в этом дневнике правду не обессудьте.
Никто не заказывал, не пропихнул, не заплатил.
«Да не усохнет рука дающего!»
На мне решили пока повременить идеологический и олигархический виды борьбы.
Мы – рядовые соискатели из вшивых окопов, их – богатых и могущественных вершителей судеб, не интересуем.
Промежду себя считают нас навозом истории.
Используют. Несогласных усмиряют цензурой.
Можно было все написать по-украински - для избранной читательской аудитории (узкого круга редких отечественных интеллектуалов) и, при этом, всех своих назвать исключительно героями, а противоположных – «сепарами», «колорадосами», «террористами» и прочими унизительными словами, но, во-первых, такое уже было («Хохляцкий апокалипсис»), во-вторых, результата не имело и, в третьих, тяжело искренне писать на родном украинском языке в почти сплошной русскоязычной среде.
Хоть что-то с пользой для себя уяснили?
…………………………………………………………………………………………………….
Апрель 2015года.