Книга: Уроки любви




Уроки любви

Мэри Джо Патни

Уроки любви

Всему свое время, и время всякой вещи под небом.

Время рождаться, и время умирать; время наслаждаться, и время вырывать посаженное;

Время убивать, и время врачевать; время разрушать, и время строить;

Время плакать, и время смеяться; время сетовать и время плясать;

Время разбрасывать камни, и время собирать камни; время обнимать, и время отклоняться от объятий;

Время искать, и время терять; время сберегать, и время бросать;

Время раздирать, и время сшивать; время молчать, и время говорить;

Время любить, и время ненавидеть; время войне, и время миру.

Екклесиаст 3:1 — 3:8

Пролог

Бомбей, сентябрь 1841 года

Пока шхуна медленно входила в порт, Йена Камерона окутывали пряные ароматы роскошных цветов и чуть сладковатый, едва ощутимый запах влажных тропиков, а доки с их резкими звуками пробудили в нем тоску по тишине азиатской пустыни, которую он пересек, освободившись из заключения. Но тогда его занимали только мысли о выживании, и ему было не до приглушенных красок пустыни.

Несколько недель, которые Йен провел с сестрой Джульеттой и ее мужем Россом, он пытался шутить, делать вид, что покой и здоровая пища скоро окончательно излечат его. Но вряд ли ему удалось полностью убедить их, поэтому он был счастлив, когда пришло время отправляться в свой полк, расквартированный в Индии.

Камерон дотронулся до черной повязки, закрывавшей его правый глаз, пригладил золотисто-каштановые волосы. Голова у него болела, но меньше, чем обычно. Возможно, причиной тому страна, которая стала ему домом. После двух лет, проведенных в аду, он хотел поскорее вернуться в Индию и встретиться с невестой.

Джорджина. Золотоволосая, грациозная англичанка, покорившая сердца всех мужчин, живших в северной части Индии. Камерона охватило нетерпение и беспокойство. Глубоко вздохнув, он постарался отогнать страх. Больше всего на свете ему хотелось увидеть Джорджину, снова заключить ее в свои объятия — тогда он действительно возродится.

Господи, дай силы начать новую жизнь.

Глава 1

Бейпур, север центральной Индии

Лора села в постели и, дрожа всем телом, закрыла лицо руками.

Страх постепенно отступил, и девушка упрекнула себя за то, что позволила ночному кошмару снова завладеть ею, хотя это началось еще когда она была шестилетней Ларисой и увидела жестокость, которая может существовать в отношениях между мужчинами и женщинами. Но самое унизительное событие произошло уже после того, как она стала Лорой Стивенсон.

В последнее время кошмары обычно мучили ее накануне каких-то перемен, вызывая страх, отвращение, чувство опасности или смерти.

Лора убрала со лба взмокшие от пота рыжевато-каштановые волосы. Она, уравновешенная, спокойная женщина двадцати четырех лет, в кошмарных снах всегда становилась обезумевшим от ужаса ребенком, и никакие годы не могли этого изменить. Слава Богу, что плохие сны посещали ее только два или три раза в год.

Странное дело, сегодня ей приснился кошмар накануне события, которое она ждала с нетерпением, которое внесет хоть какое-то разнообразие в их повседневную жизнь.

Воздух приятно охладился, подвешенные на веранде колокольчики тихо позванивали от легкого бриза. Лора отодвинула москитную сетку и, не думая о скорпионах, босая подошла к окну. Солнце уже всходило — значит, ей не надо возвращаться в постель и пытаться снова заснуть.

Подобно многим англичанам, живущим в Индии, они с отчимом тоже ездили по утрам верхом, пока дневная жара не раскалит воздух. После завтрака и прогулки отчим приступит к своим обязанностям окружного сборщика налогов, а она должна переделать тысячу всяких дел и подготовиться к завтрашнему путешествию.

Легкий бриз обдувал ей лицо, и неожиданно Лору охватили странные, необъяснимые чувства. Сама природа Индии возбуждала чувственные желания, иногда, вернее очень часто, девушке хотелось погрузиться в пучину страсти. Она погладила свою грудь, провела ладонями по ягодицам и, внезапно осознав, чем занимается, покраснела.


Лора упаковывала на кухне продукты, когда помощник ее отца сообщил, что к ним с визитом пришел местный судья. Девушка поморщилась, но все же ответила:

— Спасибо, Падам. Скажи мистеру Уолфорду, что я сейчас приду.

И Лора отправилась в спальню, чтобы привести себя в порядок. Конечно, она выглядела не лучшим образом: волосы выбились из пучка, торчат во все стороны, платье прилипло к телу, а ей не хотелось вводить Эмери Уолфорда в искушение. С помощью служанки она переоделась в свободный муслиновый наряд и пошла к гостю, который ждал ее на затененной вьющимися растениями веранде.

— Добрый день, Лора. Я знаю, вы заняты, но мне очень хочется попрощаться с вами. — Высокий застенчивый молодой человек встал ей навстречу и смущенно добавил:

— Сегодня очень жарко.

— Но скоро будет прохладнее.

Девушка указала ему на плетеное кресло, стоявшее в дальнем углу, но даже на таком расстоянии она ощущала его желание. С четырнадцати лет Лора вызывала подобные чувства у мужчин.

Одному Господу известно, почему они так страстно желают ее, ведь она далеко не красавица и, уж конечно, никогда не давала им повода. Многие вели себя по-джентльменски, молча восхищаясь ею, но откровенная страсть Эмери приводила ее в смущение. А жаль — они могли бы стать хорошими друзьями.

— Может, вам лучше отправиться в путешествие, когда будет попрохладнее? Жара действует расслабляюще.

— Мы давно мечтали об этом путешествии. Папа говорит, что поездка в тот округ важна для его работы. Потупив взгляд, Эмери размешивал в чашке сахар.

— Я… Я буду скучать без вас.

— Вы и оглянуться не успеете, как мы вернемся.

— Но вы же пробудете там почти до Рождества. Видимо, Эмери хотел сказать что-то важное, только никак не мог решиться.

— Вам не придется скучать, когда настанет сезон охоты на кабанов, — ответила Лора, меняя тему. — Папа говорил, вы купили чудесную лошадь у афганского купца.

Молодой человек, просияв, начал описывать новую лошадь, а девушка пила чай и время от времени кивала, думая о том, что рано или поздно Эмери предложит ей выйти за него замуж, что в его предложении не будет для нее ничего лестного, ибо чуть ли не половина холостяков в Индии уже просили ее об этом. Европейские девушки были в Индии редкостью, поэтому даже самые некрасивые, со скверным характером имели большой выбор.

Однако Лора предпочитала отсрочить неприятный для нее момент, так как отказ привел бы к определенным сложностям. Англичане, живущие в Бейпуре, внимательно относились друг к другу, стараясь избегать всего, что вызвало бы напряженность в их отношениях.

Впрочем, вероятнее всего, она согласится, так как соблазн велик: Эмери очень покладистый молодой человек с приятной наружностью. Девушка часто ловила себя на мысли, что он совсем не похож на Эдварда и брак с ним принесет ей ощущение безопасности. Но когда ее мысли шли дальше, Лору охватывала паника.

Ведь дело не в Эмери, а в ней самой, поэтому вопрос о замужестве лучше пока не обдумывать.

Допив чай, она встала и протянула гостю руку:

— Не хочу показаться невежливой, Эмери, но я должна вернуться к работе, иначе вдали от дома мы окажемся без чая, хинина и других необходимых вещей.

— Если вам что-нибудь понадобится, дайте мне знать, и вы сразу получите все, что угодно. — Эмери схватил ее руку и долго не отпускал. — Лора… я должен что-то сказать.

Но тут к ней пришло спасение в лице отчима. Кеннет Стивенсон окинул молодых людей проницательным взглядом, и в его светло-голубых глазах мелькнуло удивление:

— Добрый день, Эмери. Уже уходишь? Тот покраснел и отпустил руку девушки.

— Да. Я… зашел, чтобы пожелать вам счастливого пути. — Его страстный взгляд задержался на Лоре, затем он отвел глаза. — Буду с нетерпением ждать вашего возвращения.

Как только молодой человек вскочил на коня, Лора велела принести закуски и освежающие напитки.

— Ты пришел вовремя, отец. Кажется, Эмери собирался объясниться.

— Ты сама вредишь себе, — ответил Кеннет. — Он, конечно, еще очень молод, однако может стать хорошим мужем для любой девушки. У него прекрасный характер, он из приличной семьи, добросовестный и далеко пойдет.

— Чем дальше, тем лучше, — весело заметила Лора. — Я предпочитаю остаться с тобой.

— Ты должна найти себе мужа, обзавестись семьей, дорогая.

Лора прибегла к давно испытанному аргументу:

— Моя семья — это ты. Мне нужно заботиться о тебе, следить, чтобы ты нормально питался. Отчим взял с тарелки хрустящую булочку.

— Я не смогу быть с тобой вечно.

Обеспокоенная его тоном, девушка внимательно посмотрела на отчима, вдруг с ужасом заметив, как он похудел, сколько морщин появилось на его загорелом лице. Он был гораздо старше многих офицеров, а жизнь в Индии трудна даже для молодых и сильных.

— Ты слишком много работаешь. Возможно, настало время подать тебе в отставку, чтобы мы вернулись в Англию.

— А как ты себя чувствуешь в Индии? — спросил Кеннет. — Лично я готов провести здесь всю оставшуюся жизнь, но порой мне кажется, ты нарочно хочешь казаться счастливой, чтобы я не чувствовал вины за то, что привез тебя сюда.

— Если помнишь, я сама на этом настояла и совершенно не жалею, хотя даже спустя пять лет страна кажется мне чужой. Я никогда ее не пойму.

— Чтобы любить, не надо понимать. В тебе много русского, чего я тоже никогда не пойму, однако моя любовь к тебе не станет меньше.

— Я не русская, просто так случилось, что я родилась в России.

— И прожила там до девяти лет. Годы в Англии не изменят этого, — улыбнулся Кеннет. — Когда ты смотришь на меня своими раскосыми золотистыми глазами, передо мной сразу встает образ твоей матери, а Татьяна была русской.

— Но я не такая, — настаивала Лора. — Сходство чисто внешнее.

Кеннет только покачал головой:

— Если со мной что-нибудь случится, обещай не горевать слишком долго и серьезно подумать о замужестве, дорогая.

Лора поставила на стол чашку и с тревогой посмотрела на него:

— Довольно странный разговор. Может, ты что-то утаиваешь от меня? Может, плохо себя чувствуешь?

— Нет. Просто один брамин, составлявший мой гороскоп, предсказал, что я умру вскоре после того, как мне исполнится шестьдесят лет.

"Господи, а шестьдесят ему исполнилось неделю назад».

— Что за глупости, отец! — испуганно воскликнула Лора. — Оставь эти предрассудки! Когда ты умрешь, известно лишь Богу.

— Возможно. Но в Индии случается много такого, чего мы, европейцы, не можем понять, — спокойно ответил Кеннет. — Живя на Востоке, я стал фаталистом; смерть не пугает меня. Я беспокоюсь о тебе — к сожалению, мое состояние не очень велико, — Ты дал мне то, что нельзя оценить деньгами, — еле слышно ответила Лора. — Не беспокойся… я сумею выжить.

— Знаю. Только жизнь — нечто большее, чем просто выживание, — с нежностью произнес Кеннет. — Это общение, дружба, любовь. А ты можешь провести жизнь в одиночестве и лишить себя всех радостей.

Девушка почувствовала себя несчастной, ибо отчим догадался о ее нежелании вступать в брак, но чтобы внести покой в его душу, она готова солгать ему.

— Жизнь сложна, особенно в Индии. Ты можешь пережить меня лет на двадцать. Тем не менее обещаю, — торжественно заявила Лора, — если с тобой что-то случится, я найду себе мужа. Женщине нужен мужчина хотя бы для того, чтобы убивать здешних кошмарных ядовитых насекомых. Ты же знаешь, как я их ненавижу.

Кеннет засмеялся, лицо у него прояснилось.

— Думаю, выйдя замуж, ты найдешь мужу занятие получше.

"Возможно, так оно и было бы, но замуж я не выйду. Никогда!» — подумала Лора.



Глава 2

Камбеч, северная Индия

Стремясь поскорее вернуться в свой полк, Йен провел в Бомбее всего два дня. Он зашел к банкиру и портному, купил лучшего коня, ружье, револьвер и отправился в долгий путь, решив не предупреждать о своем приезде, ведь письмо придет в Камбей одновременно с ним.

Йен скакал по необозримым зеленым равнинам, но чудесные картины не доставляли ему удовольствия. В темноте бухарского «черного подземелья» он думал, что свобода и яркое солнце оживят его, жизнь войдет в нормальное русло, а оказалось, тюремный мрак проник ему в душу. Только Джорджина могла разогнать тучи, поэтому желание поскорее увидеть ее заставляло Йена гнать лошадь во весь опор. Ни еда, ни отдых не интересовали его, да он старался вообще не спать, ибо во сне его мучили кошмары.

Реже ему снилось нечто таинственное, непонятное; он видел огонь, сжигавший землю и уничтожавший все на своем пути. Он в ужасе просыпался, зная, что должен был что-то сделать, остановить пламя, но никогда не мог вспомнить, что именно.

Дорога в военный городок сорок шестого пехотного полка шла через горный хребет. На вершине Камерон остановился, глядя на равнину внизу. Казалось, ничего не изменилось за два года его отсутствия: на плацу маршировали войска, поднимая облако пыли, вдоль извилистой дороги стояли казармы, склады и бунгало.

Йен медленно перевел взгляд на дом полковника Уитмена. Наверное, Джорджина переодевается к обеду. Скоро она будет в его объятиях, и долгая разлука наконец закончится.

Он в нетерпении гнал коня по шумным улицам, чувствуя на себе любопытные взгляды, раз или два ему показалось, что кто-то зовет его по имени.

Достигнув цели своего путешествия, Камерон привязал лошадь и, перепрыгивая через две ступени, побежал к двери бунгало. Конечно, разумнее было бы остановиться в каком-нибудь подходящем месте, привести себя в порядок и запиской сообщить Джорджине о приезде. Но его мать всегда говорила, что никто еще не умирал от хороших новостей, а желание увидеть невесту не позволило ему терять ни минуты.

На стук ответил Ахмед, выполнявший у полковника роль дворецкого. Смущенный видом гостя, он вежливо спросил:

— Чем могу вам служить, саиб?

— Ты не узнаешь меня? — спросил Йен, снимая с головы тропический шлем.

— Майор Камерон?

— Собственной персоной. Немного постаревший, возможно, не поумневший, но практически здоровый. Мисс Уитмен дома?

— Мисс в оранжерее, саиб, но…

— Не надо докладывать, пусть это будет для нее сюрпризом.

Йен с сильно бьющимся сердцем пробежал через гостиную на затененную часть веранды, где выращивали цветы и где словно луч в темном царстве сидела Джорджина. Она не слышала его шагов, поэтому майор остановился на пороге, чтобы рассмотреть невесту, занятую вышивкой.

Он не забыл ее лицо, наклон головы, золотое сияние локонов. В свободном розовом платье она была самой невинностью и чистотой, именно такой Йен и представлял ее во мраке тюрьмы.

— Джорджина, — произнес он с нежностью.

Та вскрикнула и уронила рукоделие. На лице было не просто удивление, а явный ужас, и Камерон только сейчас осознал, в каком виде предстал перед невестой: худой, запыленный, в форме, висевшей на нем мешком, с черной повязкой на глазу. Возможно, Джорджина даже не узнала его.

— Хотя я похож на бандита, но вряд ли изменился до неузнаваемости.

— Йен! — Она попыталась встать и тут же снова опустилась в кресло.

Мысленно обругав себя идиотом, майор встал перед ней на колени.

— Йен, — повторила она, поглаживая его дрожащей рукой по щеке. — Какое счастье, что ты вернулся.

Камерон собрался ответить, но вдруг задохнулся, словно от удара в живот: на левой руке Джорджины было обручальное кольцо.

Все еще не веря в случившееся. Йен встал с пола, и до него вдруг дошло, что она к тому же беременна. Наконец, не узнавая собственного голоса, он произнес:

— Я надеялся, что разлука укрепляет чувства, но для тебя, видимо, с глаз долой — из сердца вон. Кто же твой счастливый избранник?

— Джерри Фелпс, — с трудом произнесла она. Ну конечно, Фелпс, друг и соперник Йена еще с тех времен, когда они были кадетами военной академии. Самый неистовый поклонник Джорджины.

— Да, он всегда добивался тебя. Почему ты раньше не приняла его предложение, а делала вид, что любишь меня?

— Я не притворялась, Йен, меня убедили, что ты умер. Я не переставала плакать, когда узнала об этом.

— Но быстро осушила слезы и вышла замуж за Джерри. Не долго же ты носила по мне траур, — добавил он, взглянув на ее округлившийся живот.

Джорджина заплакала, но слезы не портили ее, она всегда умела плакать, оставаясь хорошенькой.

Йен смотрел на бывшую невесту, и что-то внутри у него оборвалось. Боясь задушить Джорджину в припадке гнева, он повернулся и выбежал из оранжереи. Она что-то закричала ему вслед, но Йен даже не оглянулся. Выхватив из рук Ахмеда шлем, он ринулся к выходу, где и столкнулся с Джеральдом Фелпсом.

— Господи, Йен, неужели ты жив! Мне сказали, что видели тебя, скачущего на коне по улицам, но я не поверил. Как давно мы не виделись. — Он протянул Йену руку, но, увидев выражение лица, моментально опустил ее. — Мы все думали, ты умер.

— Мне это уже известно.

Майору хотелось ударить кулаком в его красивое лицо, чтобы дать выход своей ярости, но он мог убить Джерри, поскольку тот никогда не отличался силой.

— Поздравляю с законным браком, — зло бросил Йен. — Победил лучший, но стоит ли считать это победой?

Джерри Фелпс посмотрел ему вслед, затем вошел в дом. Жена стояла, прислонившись к косяку двери, ведущей на веранду. Он хотел подойти к ней, утешить, более того, услышать, что Джорджина счастлива, выйдя замуж именно за него, но ее почти безумный от горя взгляд остановил его.

И он, и она стояли, молча глядя друг на друга, разделенные призраком человека, которого считали мертвым.


Проскакав с четверть мили. Йен вдруг осознал, что не имеет представления, куда ехать дальше, и резко осадил коня. Он припал к его шее, не в силах сидеть прямо из-за истощения, которое пытался игнорировать. Но еще больше Йена терзала мысль, что он никому не нужен. Ему захотелось, как раненому животному, забиться куда-нибудь, чтобы пережить свою боль. Но куда податься? В клубе слишком людно, гостиниц здесь нет, а до друзей он просто не дотянет.

Услышав за спиной конский топот. Йен напрягся. Видимо, идиот Джерри Фелпс решил отправиться за ним в погоню. Едва поравнявшийся всадник схватил его за правую руку, майор выпрямился в седле, не глядя ударил его левой и лишь тут понял, что кулак угодил в грудь Дэвида Камерона, на котором была форма капитана сорок шестого пехотного полка.

— Я не забыл про те десять фунтов, Йен, зачем же выбивать их кулаком. Я бы давно вернул тебе долг, но ты вдруг исчез и позволил убить себя в Туркестане, — смущенно усмехнулся брат.

— Господи, Дэвид, что ты здесь делаешь? Когда я покинул Индию, ты служил в бенгальских инженерных войсках.

— Калькутта показалась мне скучной, и после твоего отъезда я перевелся сюда. Думал, жизнь на севере будет интереснее.

Дэвид с его спокойным характером и здравым смыслом был тем человеком, общество которого Йен с удовольствием бы разделил в данный момент.

— Какой дьявол принес тебя в эти места? — спросил младший брат и, не получив ответа, поинтересовался:

— Где ты остановился?

— Нигде. Я только приехал и сразу направился к полковнику Уитмену.

— Тогда поехали со мной. У нас с приятелем одно бунгало на двоих, но его пару месяцев не будет, так что места хватит.

Глава 3

Йен открыл глаза, не понимая, где находится. Да, Камбей, неприятная встреча с Джорджиной, потом Дэвид, который привез его к себе и настоял, чтобы он немедленно лег спать.

Косые лучи яркого полуденного солнца пробивались сквозь закрытые ставни. Какой сегодня день? Возможно, он проспал целые сутки, хотя все еще чувствовал себя усталым. Шатаясь, Йен подошел к умывальнику, взглянул в зеркало и увидел отвратительную помятую физиономию, которая могла напугать кого угодно. Он сжал губы, отвернулся от зеркала и толкнул дверь в гостиную. Дэвид писал за столом.

— И долго я спал?

— Меньше двух часов. Я не ожидал, что ты встанешь раньше завтрашнего утра. Как насчет ванны? Затем мы пообедаем и ты расскажешь, что с тобой произошло за последние два года.

Когда Йен побрился, принял ванну и надел чистую одежду, он сразу почувствовал себя человеком. За обедом братья не разговаривали, хотя ел один Дэвид, — Йен, проглотив несколько кусков, рассеянно смотрел в тарелку.

— Хочешь бренди? — спросил Дэвид, приказав убрать со стола.

— Не откажусь, но после двух лет, проведенных в исламских странах, где алкоголь запрещен, даже маленькая доза может свалить меня с ног. Дэвид наполнил два стакана.

— За исключением того, что я перевелся в сорок шестой полк, ничего особенного в моей жизни не произошло. А как тебе удалось бежать из Бухары? Ведь тебя посадили в тюрьму сразу по приезде в тот город, а через год казнили.

— Да, в грязной дыре я просидел около полутора лет, но Джульетта с мужем вытащили меня оттуда. Мы бежали в Персию, и вот я здесь.

Рука Дэвида со стаканом бренди застыла.

— Наша сестра Джульетта? И Росс Килбурн? Йен рассказал брату о своем спасении, и тот удивленно присвистнул.

— Тебе чертовски повезло. Значит, Джульетта и Росс снова вместе, — задумчиво произнес Дэвид. — Какого же черта она убежала от него? Конечно, наша сестра обладает импульсивностью Камеронов, но сбежать от Росса после шести месяцев брака я считаю большой глупостью.

— Очевидно, Росс удовлетворен ее объяснениями, а это главное. — Йен вспомнил неподдельную близость между сестрой и ее мужем, радуясь за них. — Они хотят вернуться в Англию. Джульетта стала не только примерной и любящей женой, она к тому же собирается подарить Россу наследника.

— Похоже, не теряла времени даром, — с усмешкой заметил Дэвид.

— Джорджи на тоже.

— Не суди ее строго, Йен. Когда пришло известие о твоей смерти — а это был официальный доклад, не просто слухи, — Джорджина очень горевала. При каждой встрече со мной она часами говорила о тебе.

— Потом успокоилась и вышла замуж за человека, следующего в очереди.

— Она из тех женщин, которым нужен мужчина. Йен сделал первый глоток, и алкоголь сразу ударил ему в голову.

— Очень благородно с твоей стороны защищать ее, но при всем моем уважении к тебе я не намерен сейчас выслушивать басни, Дэвид нахмурился. Ему нравилась Джорджина, он не обвинял ее в том, что она поверила в смерть жениха. Однако вышла замуж слишком уж быстро… из-за чего брат оказался в чертовски неприятном положении.

— Если это послужит тебе утешением, — сказал наконец Дэвид, — то знай: все в Камбее искренне оплакивали тебя, от полковника Уитмена до жалкого уборщика.

— Нет, это меня не утешает, — сухо ответил Йен.

Дэвид внимательно изучал брата. Он рос, идеализируя старшего брата, с твердой уверенностью, что силе и добродушию Йена нет равных. Именно брат научил Дэвида ездить верхом по-бедуински, защищаться от нападок более старших мальчиков, они вместе убегали из дома, когда все думали, что они спят.

Но, человек, вернувшийся из Бухары, казался ему незнакомцем, почти стариком, хотя Йену всего тридцать два года. Он ни разу не засмеялся, а улыбка была вымученной.

— Может, тебе перевестись в другой полк? — спросил Дэвид. — Наверное, будет… трудно видеть Джорджину и Фелпса.

— Не преувеличивай. — Йен поддел ножом ломтик манго и после долгого изучения бросил на тарелку. — К тому же я собираюсь подать в отставку, хотя пока не знаю, что буду делать дальше. К черту все это! Власть Британской империи устоит или падет и без моего участия.

— Это хорошо, поскольку тебе необходимо вернуться в Шотландию.

— Зачем? — равнодушно спросил Йен, отпивая бренди.

— Теперь ты хозяин Фалкирка.

— Каким образом?

— Дядя Эндрю и его сыновья утонули. Они рыбачили, когда налетевшая буря опрокинула их лодку.

— И все трое утонули? Как ужасно.

Йен принялся расхаживать по комнате, еще не осознав важности сообщения. Их покойный отец был младшим братом Эндрю, но Йену даже в голову не приходило, что он когда-нибудь унаследует поместье и титул дяди, а теперь из-за нелепого случая он вдруг превратился в лорда Фалкирка.

— Но ведь меня считали погибшим — значит, наследником должен был стать ты.

— И да и нет. Конечно, адвокаты известили меня, но тут пришло письмо от нашей матери, в котором она писала, чтобы я и думать об этом не смел, поскольку ты еще жив.

— Да, она разыскала в Константинополе Росса и заставила его поехать в Бухару.

— Ничего удивительного. Мать велела адвокатам ждать семь лет, прежде чем объявить тебя умершим. Вдовство пошло ей на пользу, с годами она превратилась в сильную женщину.

— А как долго ты собирался ждать? Наверное, уже считал наследство своим, несмотря на запрет матери?

— Конечно, я бы не возражал стать лордом Фалкирком, унаследовать замок и все прочее, но для меня гораздо важнее, что ты жив. Кроме того, я еще не готов покинуть Индию.

Слава Богу, хоть брат не питает к нему ненависти за то, что он выжил. Йен подошел к окну, глядя на черный бархат ночи и думая о возвращении туда, где он родился. Будучи дипломатом, отец провел большую часть жизни за границей, поэтому Фалкирк стал для Йена домом.

Шотландия — земля их предков. В его ужасном состоянии она теперь для него как луч надежды — появилось место, куда ехать, и он должен принять решение.

— Думаю, мне надо вернуться в Шотландию, — сказал Йен.

— Надеюсь, ты погостишь у меня несколько дней, ведь одному Богу известно, когда мы снова увидимся.

— К сожалению, я должен еще поехать в Бейпур, чтобы выполнить одно поручение, но по дороге в Бомбей задержусь на несколько дней в Камбее.

— Что за поручение?

— Целый год я делил темницу с русским полковником, которого потом казнили. На полях маленькой Библии он вел дневник, и я обещал, если у меня появится возможность, передать Библию его племяннице. Три или четыре года назад девушка жила в Бейпуре, поэтому я решил отыскать ее.

— Каким образом русская девушка оказалась в таком далеком районе Индии? — удивился Дэвид.

— Ее мать, Татьяна, была младшей сестрой полковника, а отец — русский офицер-кавалерист. После смерти мужа Татьяна поехала на швейцарский курорт, чтобы поправить здоровье, и встретила там управляющего компанией Кеннета Стивенсона, который вскоре собирался домой, в Хейлибур. Они поженились, отправились в Хейлибур вместе и прожили там лет пять-шесть, до смерти Татьяны. По словам полковника, его сестра была очаровательной женщиной, которая могла завладеть сердцем любого мужчины. Стивенсон попросил снова направить его в Индию, падчерица уехала вместе с ним в Бейпур.

— Чиновник в Камбее должен ее знать, — сказал Дэвид. — Как зовут девушку и сколько ей лет?

— Лариса Александровна Карельян, полковник всегда называл ее «моя маленькая Лара». У него детей не было, поэтому он особенно дорожил племянницей. Я не знаю, сколько лет сейчас девушке, но, видимо, около тринадцати-четырнадцати. Она достаточно взрослая, чтобы прочесть дневник и узнать, как умер ее дядя.

— У тебя болит голова? — спросил Дэвид. — Ты все время потираешь виски.

— С тех пор как я лишился глаза, у меня все время головные боли, но сейчас они уже слабее и, возможно, когда-нибудь совсем прекратятся. Если не возражаешь, я пойду спать.

Йен допил бренди и ушел в свою комнату. Однако, несмотря на усталость и бренди, никак не мог заснуть. Он всегда полагал, что проведет всю жизнь на армейской службе, ему даже в голову не приходило оставить ее, пока не сказал брату об отставке. Да, выбора у него теперь нет.

Камерон уставился на огонь масляной лампы, которую специально не погасил, так как во мраке подземелья возненавидел темноту. Нет, пора себе признаться, что дело вовсе не в темноте.

Он боялся одиночества, но еще труднее ему стало переносить компанию других людей. Он боялся спать, потому что ему снились кошмары, боялся смерти, боялся жизни. Он трус, он больше не человек, а просто оболочка от него, ему никогда не стать прежним. Но что еще хуже — он уже не мужчина.

Никогда больше ему не познать страсть и физическую близость, никогда не иметь жены и ребенка.

Йен вспомнил, когда потерял мужскую силу: во время жестокого избиения тюремной охраной, когда его били по гениталиям. Но, сидя в подземелье, он не думал об этом, ибо женщины стали для него далеким воспоминанием, он знал, что умрет в тюрьме, и они не волновали его.

Свобода и нормальная еда восстановили силы, он убеждал себя, что стоит ему встретиться с невестой — и все опять будет нормально. Джорджина вернет его к жизни, ведь она всегда пробуждала в нем желание. Однако, увидев ее, он не почувствовал никакого влечения. Даже мысль о бывшей любовнице Лиле не вызывала ни малейшего отклика в его душе, хотя эта пленница была искусной куртизанкой и их взаимная страсть приносила удовольствие обоим. Но сейчас он не испытывал трепета, вспоминая в деталях, что они вытворяли вдвоем.



Значит, не стоит обольщать себя надеждой, время не излечит его, худшее свершилось, и радость жизни потеряна для него.

Сделав этот неутешительный вывод. Йен вздохнул с некоторым облегчением и, взяв лампу, пошел в темную гостиную. Он достал из буфета графин с бренди, до краев наполнил стакан и опустился в плетеное кресло.

Не успел он сделать глоток, как из своей комнаты появился Дэвид, сонно протирающий глаза.

Йен сразу подумал, что раз у него самого не будет наследников, то Фалкирк со временем унаследует Дэвид или его сын. Эта мысль внесла покой в его душу, и он, подняв стакан, приветствовал брата.

— Прости, я разбудил тебя, но у меня возникло сильное желание выпить.

— Не извиняйся. — Дэвид прикрыл зевок рукой. — Я легко засыпаю.

— Наверное, я и вправду счастливец. Чудом спасся от смерти, унаследовал титул и значительное состояние. — Голос Йена дрогнул. — Какого же дьявола я так омерзительно себя чувствую?

— Ты потерял женщину, которую любил. Откинув голову на спинку кресла, Йен задумался. Два года назад он, несомненно, любил ее, к тому же ему хотелось отбить ее у других поклонников. Возможно, тогда между ними была любовь, но сейчас Йен не знал, что чувствует.

— Джорджина поступила разумно, выйдя замуж за Джерри, — спокойно произнес он, — ибо Йен Камерон, которому она дала слово, умер в Бухаре.

Если бы Джорджина была свободной, то чувствовала бы себя обязанной выйти замуж за Йена. Дочь полковника знала, что такое долг. А вот он бы не женился на ней, особенно сейчас, когда понял свою несостоятельность. Йен налил себе второй стакан.

— Могу я составить тебе компанию? — спросил Дэвид.

— Честно говоря, я бы не хотел. Мне лучше побыть одному.

— Ладно. — Брат направился к двери, но вдруг остановился. — Я знаю, как тебе больно. Йен. Эта боль исходит от тебя, словно тепло от печки. Но на свете много других женщин, к тому же ты должен быть счастлив, что стал бароном. А пока… постарайся не делать глупостей.

— Не беспокойся. Я трус, но не настолько, чтобы делать глупости, — насмешливо ответил Йен. — Кроме того, я не имею права разочаровывать Джульетту и Росса, которые спасли меня, рискуя жизнью.

Внимательно посмотрев на брата, Дэвид удовлетворенно кивнул и скрылся за дверью спальни, а Йен, прихватив графин с бренди, вернулся к себе.

Он хотел напиться, однако сильная тошнота подступила к горлу, и ему пришлось голым выскочить в сад.

Йен полагал, что бренди даст ему хоть несколько часов забвения, но и здесь просчитался, даже в этом ему было отказано. Ладно, он должен отыскать способ выжить, а алкоголь не выход из положения. Если он не найдет себе что-то или кого-то, чтобы разорвать кольцо отчаяния, в котором пребывает, то в любой момент наделает глупостей.

Глава 4

Перед зданием британской администрации развевался флаг Соединенного Королевства, а вокруг толпились просители и любопытные. Кто-то схватил под уздцы лошадь Йена, другой кинулся в здание, чтобы доложить о приезде незнакомого англичанина, и когда Йен поднялся по лестнице, ему навстречу уже вышел чиновник.

— Добрый день, я Джордж Маккитрик, старший судья. — Он с улыбкой протянул ему руку. — Что привело вас в Бейпур?

Решив уйти в отставку, майор перестал носить военную форму, а к титулу барона Фалкирка он еще не привык. — Йен Камерон. Я ищу Кеннета Стивенсона. Он сейчас в городе?

— Мне очень жаль, но Стивенсон отправился в путешествие на восток и вернется только к Рождеству.

— По правде говоря, мне нужна его дочь Лариса, или, возможно, ее зовут Ларой. Вы не знаете, она тоже уехала?

— Лара? У него есть дочь Лора, вернее, падчерица, хотя они не любят говорить на эту тему. Да, она уехала с ним.

— А вы не могли бы дать мне карту района и маршрут Стивенсона?

— Конечно. — Маккитрик отдал распоряжение клерку. — Скоро уже стемнеет, окажите нам с женой честь и переночуйте в нашем доме.

— Сожалею, но мне надо ехать. Я хочу побыстрее разыскать Стивенсонов, а до темноты еще целых два часа.

— Моя жена будет разочарована, мы редко видим новых людей в Бейпуре.

Йен почувствовал угрызения совести. Для маленького городка его приезд действительно событие месяца, но этого еще недостаточно, чтобы менять свои планы.

— Я заеду сюда на обратном пути, — сказал он извиняющимся тоном, — и тогда с удовольствием приму ваше приглашение.

Маккитрик не стал задавать вопросов, и вскоре Йен отправился в путь. Если Стивенсон твердо придерживается маршрута, то он догонит их примерно через день. Конечно, ему необязательно спешить, но раз уж он решил вернуться в Шотландию, надо поторапливаться. Йен сознавал, что его желание поскорее попасть домой сродни страстному стремлению увидеть Джорджину. Вдруг это поможет ему сохранить рассудок?


У развилки пыльной дороги Лора остановила коня.

— Я поверну здесь, отец, иначе застряну в деревне на официальном приеме и уже не выберусь.

— Слуги прекрасно разобьют лагерь и без тебя.

— Разумеется, но мне лучше присмотреть за ними, чем слушать бесконечные речи за столом.

— Представляю, сколько на меня обрушится вопросов, — Ты справишься, ко всеобщему удовлетворению. — Лора изучающе посмотрела на отчима. — Только не задерживайся, ты выглядишь усталым.

— Есть немного. Я постараюсь вернуться пораньше, чтобы вздремнуть перед обедом. И они разъехались в разные стороны. Когда отчим покончит с работой здесь, они направятся на север, потом снова на запад, такая уж у него работа. Хотя он числился сборщиком налогов, в первую очередь налога на землю, но фактически был и судьей, и инженером, и даже врачом для жителей своего округа.


Подъехав к лагерю, разбитому на лесной поляне, Лора увидела, что повозки разгружены, палатки установлены, огонь для приготовления еды разожжен. В дальнем конце на привязи мирно паслись буйволы.

Передав лошадь груму, Лора вошла в палатку. Она всегда удивлялась смеси неудобств и комфорта, глядя на развешанные по брезентовым стенам палатки акварели с видами Британии и ощущая под ногами толстый индийский ковер.

Девушка смыла с лица и шеи дорожную пыль, а затем направилась в палатку отчима. Она присвистнула от изумления: вся его мебель была расставлена, даже книга, которую он читал накануне, лежала на столе.

Тем не менее Лора обошла лагерь, чтобы еще раз убедиться, что все в надлежащем порядке, как делали англичанки, живущие в Индии, поскольку они всегда должны быть готовы к возможной опасности.

— Я собираюсь завтра на охоту, — сообщил Кеннет, слезая с лошади. — Старейшина говорит, что в этих местах появился тигр-людоед, который на прошлой неделе растерзал двух жителей.

— Может, нам следовало разбить лагерь в окрестностях Нанды, а не здесь, — заметила Лора, испуганно глядя на окружавший их лес.

— Вряд ли тигр решится напасть на такой большой лагерь, хотя не советую тебе ходить в лес за цветами. И надо предупредить слуг.

— У тебя нездоровый вид. Ты принимал хинин? По-моему, вот-вот начнется лихорадка.

— Возможно, ты права, — ответил Кеннет. — Приму таблетки и сосну перед обедом.

Лора посмотрела ему вслед. Многие европейцы, живущие в Индии, болели лихорадкой и принимали ее как должное, пока не начинались сильные приступы.

Лора направилась к своей палатке, чтобы помыться и переодеться к обеду, когда из лесу до нее донесся громкий рык. Интересно, кто это — тигр или лев? Наверное, лев.

Рычание повторилось, когда она уже вошла в палатку, и ее охватило дурное предчувствие. Но в Индии опасность всегда рядом, поэтому девушка решительно выбросила из головы плохие мысли.


— Мисс Лора, идите быстрей, саиб заболел, — позвал ее слуга Падам.

Дурное предчувствие снова вернулось к ней. Забыв про незаконченную прическу, она бросилась к палатке отчима.

Лора сразу почувствовала запах смерти. Даже сквозь москитную сетку она видела, как посерело лицо Кеннета, слышала его тяжелое, прерывистое дыхание. Господи, в Индии есть болезни, которые могут отправить человека на тот свет за несколько часов. Любая свалит с ног даже здорового человека, не говоря уже об отчиме.

Стараясь не поддаваться страху, она положила руку ему на лоб.

— Крепись, Лора. Мой час… настал, — спокойно произнес он.

— Нет, папа!

Девушка откинула сетку и взяла его руку, чтобы нащупать пульс. Он был учащенным, слабым.

— Постарайся не слишком расстраиваться, — прошептал Кеннет, силясь улыбнуться. — Я всегда говорил… что мне бы… хотелось умереть в Индии.

— Ты когда-нибудь и умрешь здесь, но только не сейчас, — решительно заявила Лора.

— Я думаю, у меня холера, дорогая. Помни, ты обещала… не оставаться в одиночестве. И постарайся не носить траура долго.

Единственными лекарствами, которые Лора могла ему предложить, были настойка опия против болей да микстура против обезвоживания организма. Ей помогали ухаживать за больным Падам и камердинер Махендар, но по их лицам она видела, что они уже простились со своим хозяином. Несмотря на все ее усилия спасти отчима, жизнь уходила из него.

— Лора… — прошептал Кеннет.

— Да, папа? — Она склонилась пониже, чтобы расслышать его слова.

— Вы с Татьяной… были лучшим в моей жизни. — Кеннет тяжело вздохнул, лицо стало умиротворенным. — Татьяна… — словно приветствие выдохнул он и закрыл глаза.

Девушка упала на колени рядом с кроватью, схватила его руки в свои и дала волю слезам, оплакивая человека, который был для нее любящим отцом, наставником и другом.


Около полуночи Йен наконец добрался до Нанды, где ему дали в проводники деревенского юношу. Пройдя по освещенному луной полю, они подошли к опушке густого леса.

— Идите этой тропинкой, — сказал проводник, — она приведет вас прямо к лагерю саиба Стивенсона. Я бы пошел с вами и дальше, но здесь ночью бродят пантеры.

Йен понимал мальчика, ему тоже не хотелось ехать через лес одному, но, поблагодарив за помощь, он направил усталого коня в лес.


— Мисс Лора, здесь бродит тигр, — сказал Падам, — он ищет новую жертву.

Почему слуга не оставит ее в покое? Что такое тигр по сравнению с потерей единственного в мире человека, которого она так любила?

Но Падам настойчиво продолжал:

— Душа саиба Стивенсона уже отлетела, надо подумать о живых. Всем в лагере грозит опасность.

Лора вдруг осознала, что теперь ей придется отвечать за безопасность двух десятков людей. Все слова на языке урду, который она хорошо знала, вылетели у нее из головы.

— Разожгите костры по краям поляны, они отпугнут тигра, — сказала она, с трудом подбирая слова.

— У нас мало дров, мисс, а идти в лес опасно. Этот тигр-людоед, должно быть, очень старый, его ранили люди, и теперь вам нужно приготовить ружья.

Ружья? Девушка открыла рот, чтобы сказать, что она плохой стрелок, но передумала. Кроме нее, стрелять больше некому, слуги обращаются с оружием еще хуже, поэтому она должна забыть о своем горе и взяться за дело.

Кеннет не был заядлым охотником, тем не менее прихватил пистолет, двустволку и винтовку. Лора зарядила их, отдала камердинеру и Падаму пистолет с винтовкой, показала, как целиться, а двустволку оставила себе: она лучше подходит для защиты от тигра.

Потом девушка велела разжечь еще один костер недалеко от первого, чтобы люди спали между ними, хотя сомневалась, что им действительно грозит опасность. Тигры редко нападают на людей, и этот скорее загрызет одинокого путника, чем нападет на целый лагерь.

Когда огонь разгорелся, а слуги начали укладываться спать, Лора подозвала трех грумов:

— Мы должны увести лошадей с края поляны. Они в большей опасности, чем мы все.

Мужчины испуганно переглянулись.

— Не бойтесь, я пойду с вами. Падам, ты с пистолетом останешься здесь, а ты, Махендар, бери винтовку и иди за мной.

Лора обошла лагерь, затем направилась к пасущимся лошадям и буйволам, которые нервничали, не давались в руки, поэтому их с трудом отвели в безопасное место.

Взяв у Махендара винтовку, девушка устроилась между животными и лесом. Хотя она убеждала себя, что никакой зверь не посмеет напасть на лагерь, ей было страшно.

Где-то завыл шакал, неподалеку зарычала пантера, и Лора испуганно направила двустволку в сторону леса. Тут за ее спиной послышалось ржание пони, встревожившего остальных животных.

— Тигр! — закричал грум, указывая на лес. Девушка наугад выстрелила в ту сторону, двустволка больно ударила ей в плечо, едкий дым застилал глаза, в ушах звенело, но она выстрелила еще раз, целясь теперь пониже, затем отбросила двустволку и схватила винтовку. Такое оружие может свалить даже слона, и если тигр бросится прямо на нее, она сумеет остановить его.


Тюрьма обострила обоняние Йена, поэтому он уловил запах лагеря Стивенсона до того, как увидел его. Подъехав поближе, он остановил коня.

Похоже, там что-то случилось. В это время люди должны спать, а в лагере царило смятение, раздавались испуганные крики.

Йен нахмурился. Он находился в самой безопасной и спокойной части Индии, вряд ли можно ожидать нападения бандитов. Но поскольку он был солдатом и не привык бросаться сломя голову в опасное место, то спрыгнул с коня, осторожно приблизился к лагерю, привязал лошадь к дереву, а потом, держа наготове револьвер, обошел всю поляну.

Йен выглянул из-за куста. В свете ручного фонарика он увидел юношу, который тащил к палаткам пони, в ту же сторону двигались другие. Прежде чем Камерон успел их разглядеть, поблизости ухнул филин, пони громко заржали, буйволы заревели, кто-то закричал:

— Тигр!

Напуганный шумом хищник проскочил мимо Йена, рядом раздался выстрел, пуля впилась в дерево, чуть не угодив в майора. Тот бросился на землю и откатился в сторону. За первым выстрелом последовал второй.

Йен спрятался за деревом и осторожно выглянул, но в темноте более или менее отчетливо различал только фигуру человека, державшего ружье. Этот глупец целился прямо в него. Видимо, пытался защитить лагерь от воображаемой опасности, а Йен оказался на линии огня. Сделав два больших прыжка, майор сбил его с ног, оба упали, но Йену удалось выхватить у противника ружье и отбросить в сторону.

— Черт побери! — воскликнул Камерон, уставившись на женщину, которую всем телом придавил к земле.

Он тут же вскочил, хотя успел подумать, что она слишком взрослая для племянницы его друга — полковника. Наверное, Стивенсон женился снова, и это его вторая жена.

— Простите, что сбил вас с ног, — сказал Йен по-английски. — Вы не ушиблись?

— Значит, вы англичанин. — Девушка села.

— Вернее, шотландец. Надеюсь, вы не собирались по английской привычке использовать шотландцев в качестве мишени?

— Я… думала, что вы тигр, — смущенно пробормотала девушка.

— Вам следует быть внимательнее. У меня только две ноги, нет ни хвоста, ни полосок. — Йен помог ей встать. — Слава Богу, что вы плохой стрелок. С чего вы решили палить? Ни один тигр не осмелится напасть на такой большой лагерь.

— Здесь появился тигр-людоед, я услышала рычание в кустах, поэтому и выстрелила.

— Похоже, вокруг лагеря бродили пантера и рысь, которые, столкнувшись нос к носу, зарычали друг на Друга.

— Рысь? — удивилась Лора.

— Вы что, никогда не видели рысь? Она похожа на огромную домашнюю кошку, только с кисточками на ушах. — Йен протянул девушке ружье. — В следующий раз, когда снова решите им воспользоваться, не забудьте первую заповедь охотника: никогда не стреляй по невидимой цели. Сегодня вам повезло — вы никого не убили.

— Извините, — ответила Лора, чуть не плача.

— Ладно, все в порядке. — Он посмотрел вокруг, но увидел одних индусов. — А где же Кеннет Стивенсон? У меня к нему разговор.

— Вы… не сможете…

— Это ведь его лагерь?

— Мой… мой отец умер. От холеры. Всего несколько минут назад…

— Господи, — прошептал Йен.

Неудивительно, что девушка не владеет собой. И при таком горе она пыталась защитить лагерь от мнимой опасности.

— Вы Лора Стивенсон?

Та кивнула, слегка покачнувшись, и он подхватил ее.

— Вам надо лечь. Разрешите представиться: Йен Камерон.

— Почему вы здесь?

— Мое дело подождет до завтра. Кто из вас горничная мисс Стивенсон? — спросил Йен у слуг, переходя на урду.

— Я, саиб, — выступила вперед женщина.

— Отведите хозяйку в палатку и уложите в постель. Если у вас есть настойка опия, дайте ей выпить, чтобы она скорее уснула. — Горничная с опаской поглядела на лес. — Не беспокойтесь, остаток ночи вы проведете в полной безопасности.

Йен привык командовать, поэтому ему не составило труда успокоить слуг. Но пока он собирал ружья, перезаряжал их, выводил из леса свою лошадь, его не покидала мысль о судьбе маленькой Ларисы.

Глава 5

Настойка опия погрузила Лору в ночной кошмар. Перед ней стоял живой отчим со знакомой доброй улыбкой, но когда она протягивала к нему руку, он исчезал во мраке. Если бы ей только узнать какое-то магическое слово, она бы сумела убедить Кеннета остаться. Но может, она сама должна идти за ним во мрак? Лоре удалось встать на онемевшие ноги и броситься вслед растворяющейся во мраке фигуре, отчаянно крича: «Папа!"

И вдруг случилось чудо: она почувствовала, как его руки обняли ее.

— Папа, — шептала она, кладя голову ему на грудь. — Папа, мне снилось, что ты умер.

— Мисс Стивенсон… Лора, проснитесь. Девушка с трудом подняла голову и увидела не отчима, а незнакомца с черной повязкой на глазу.

— Вы бредили, — сказал он. — Ну как, теперь проснулись?

Лора, вырвавшись из его объятий, посмотрела вокруг. Невидимый барьер, который она старалась преодолеть во сне, был, видимо, брезентом палатки, ибо она, босая, стояла в нескольких футах от костра.

Постепенно девушка вспомнила и про смерть отчима, и про внезапное появление странного незнакомца. Кажется, он назвался Йеном Камероном.

— Значит, это мне не снилось, — прошептала она. — Мой отец действительно умер.

— Боюсь, что так. Я заварил чай, выпейте. Он подвел ее к расстеленному у костра одеялу, налил в кружку чаю, положил в него сахар и сунул кружку ей в руку. Лора медленно пила, глядя на порозовевшее небо. Еще немного — и кошмарная ночь закончится.

Наверное, она должна стыдиться, что сидит в ночной рубашке перед чужим человеком, но почему-то не испытывала никакого стыда.

— Простите, я доставила вам столько беспокойства, — сказала Лора, протягивая ему кружку, и он налил еще чаю.

— Вы хорошо держались, большинство женщин в таких обстоятельствах впадают в истерику.

Заметив лежавшее рядом с ним ружье, она спросила:

— Вы не спали всю ночь, охраняя лагерь?

Йен кивнул:

— В этом не было необходимости, однако люди меньше беспокоятся, зная, что их сон охраняют.

— Вы служите в армии? — поинтересовалась девушка, вспомнив, как он вел себя.

— Я был майором сорок шестого пехотного полка. Выражение его лица не располагало к дальнейшим расспросам, возможно, он подал в отставку, но Лора продолжала думать о нем как о майоре Камероне, ибо ей казалось странным называть этого сильного человека просто мистером Камероном.

Уже достаточно рассвело, чтобы различать цвета леса, наполненного щебетом птиц. Люди начали просыпаться, и вскоре на поляне запахло испеченными лепешками.

Йен внимательно изучал девушку, поскольку ночью не смог ее рассмотреть. У нее были необычные янтарные глаза, почти того же цвета, что и длинные прямые волосы. И хотя она не обладала прелестью Джорджины, в ее лице таилось нечто загадочное, оно привлекало взгляд больше, чем просто хорошенькое личико. Ночью Лора проявила несвойственную женщине твердость, но ее фигура под ночной рубашкой выглядела очень женственной.

Вздохнув, Йен подумал о своей мужской несостоятельности. Он никогда не относился к бабникам, пытавшимся уложить в постель любую женщину, но у него всегда было чисто мужское влечение к слабому полу, и он даже представить не мог, что это влечение настолько существенная часть жизни, пока не утратил его.

— Мисс Стивенсон, боюсь, есть дела, которые требуют вашего участия.

— Какого участия?

— Вы хотите отвезти тело вашего отца в Бейпур? — И, поколебавшись, он добавил:

— Погода жаркая, а путешествие займет несколько дней.

— Отца можно похоронить здесь. Он любил Индию, и не имеет значения, в какой ее части он обретет вечный покой. — Лора провела дрожащей рукой по волосам. — Я пошлю человека в деревню, чтобы узнать у старейшины о месте захоронения.

— Я уже сделал это, — ответил Йен. — Думаю, старейшина придет сюда и поговорит с вами.

Бесшумно подошедший слуга поставил на землю поднос со свежими лепешками и миской сдобренной пряностями чечевицы, но Лора равнодушно посмотрела на еду.

— Вы должны поесть, — сказал Йен. — Впереди трудный день.

Она повиновалась и в результате съела больше, чем майор, у которого давно не было аппетита.

— Что у вас за дело к моему отцу? Может, я чем-то помогу? Наверное, вам хочется побыстрее отправиться назад.

— Я никуда не спешу и, если хотите, провожу вас в Бейпур.

Она не просила его остаться, но Йен видел, что она благодарна ему за поддержку. Он бы помог любой женщине, попавшей в беду, однако Лора Стивенсон вызывала у него желание ее защищать.

— Вы еще не сказали мне, зачем проделали путь до Нанды, чтобы разыскать моего отца? — спросила девушка, понемногу успокаиваясь.

— По правде говоря, я разыскиваю не вашего отца, а его падчерицу, Ларису Александровну Карельян. У вас нет сводной сестры?

— Лариса Александровна — это я. Вернее, была ею когда-то. — Вы?! — воскликнул Йен.

— Да. Чему вы так удивляетесь? Майор покачал головой, чувствуя себя полным идиотом.

— Прошу меня простить, но я думал, что Лара — девочка тринадцати-четырнадцати лет. Я не ожидал увидеть взрослую женщину.

— Я стала Лорой Стивенсон в десять лет, меня давно уже не называют Ларой, — ответила девушка с необъяснимой враждебностью.

— Так называл вас дядя.

— Мой дядя? — Враждебность сразу исчезла. — Вы знаете дядю Петра?

— Боюсь, я принес вам дурные вести. Полковник Касаткин умер в прошлом году в тюрьме.

Лора закрыла глаза, лицо исказилось от боли.

— Я подозревала, что с ним что-то случилось. Прошло много времени, с тех пор как я получила его последнее письмо, а виделись мы, когда мне было тринадцать лет. Тогда он в последний раз приезжал в Англию.

— Так вот почему он запомнил вас девочкой.

— Как вы с ним познакомились?

— Мы вместе сидели в «черном подземелье». — Йен не любил вспоминать об этом, но Лара имела право все узнать. — В Бухаре было много русских рабов, и наше правительство опасалось, что царь попытается освободить их, захватив Бухару, поэтому меня послали, чтобы просить эмира освободить рабов. К сожалению, я сначала заехал в Коканд, и эмир принял меня за шпиона. Я оказался в «черном подземелье», где уже полгода сидел Петр. Мы целый год провели с ним в этой могиле. И он спас мне жизнь…

— Каким образом? — удивилась Лора.

— Эмир решил казнить меня, но когда стража пришла за мной, Петр Андреевич настоял, чтобы его казнили вместо меня. Он сказал, что лучше быстрая казнь, чем медленная смерть от чахотки, которой он болел.

— Почему стража согласилась? — нахмурилась девушка.

— Возможно, им не пришло в голову, что кто-то пожелает пойти на казнь раньше времени. Мы с Петром были одного роста, оба изможденные, заросшие. Хотя волосы у него были темнее моих, но грязь сделала нас едва различимыми, особенно для людей, которым все европейцы кажутся на одно лицо.

— Значит, только потому, что вы были моложе и у вас оставалось больше шансов выжить, дядя пожертвовал собой, — заключила Лора.

Да, и то, что Йен принял этот бесценный подарок, мучило его, но девушке необязательно знать обо всем.

— Полковник умер достойно. Перекрестившись, он сказал, что умирает как христианин.

— Странно, я не знала про его набожность.

— Тюрьма странным образом меняет человека.

— Как его казнили? — спросила Лора, делая над собой явное усилие.

Йен все больше восхищался ею. Индия делит женщин на сильных и слабых, Лора относилась к числу сильных.

— Петра обезглавили. Я понимаю, вам неприятно это слышать, но виселица намного хуже. Эмир считает, что поступил гуманно, заменив повешение на быстрый и безболезненный способ казни.

— Прошу меня простить, — сухо ответила девушка, — однако гуманность эмира меня не впечатляет. Британское правительство сделало какие-нибудь шаги, чтобы освободить вас?

— Не думаю. Меня освободили моя сестра и ее муж.

— Ваша сестра?

— Джульетта — замечательная женщина. Если хотите, я расскажу вам о ней позже, а сейчас мне нужно выполнить последнюю волю Петра. — Йен достал из вещевого мешка небольшой пакет и протянул Лоре. — Он просил меня при случае передать вам это. Когда я узнал, где лагерь вашего отчима, то решил доставить пакет лично.

Девушка сняла водонепроницаемую обертку и увидела небольших размеров Библию, с обложкой из тисненой кожи и фронтисписом с изображением Девы Марии с младенцем. Но самое бесценное заключалось в том, что все поля и пробелы на страницах были заполнены карандашным текстом.

— Это тюремный дневник Петра, — объяснил майор. — Он хотел, чтобы вы его прочитали.

Лора перелистывала книгу, и сердце у нее болело от сознания того, что дядя, писавший эти строки, уже мертв.

— Вы читали дневник? — спросила она.

— Петр научил меня немного говорить по-русски, в основном бранным словам, но я не умею ни читать, ни писать на этом языке. Вы сумеете разобрать почерк?

— Я свободно говорю по-русски и хорошо знаю почерк дяди Пети, ведь он часто мне писал. Но похоже, тут он экономил место и часто прибегал к сокращениям. «Слава Богу, у меня теперь есть компания. Жаль, что это англичанин, но лучше он, чем вообще никого». — Девушка улыбнулась. — Уверена, он не хотел оскорбить вас.

— Не надо извиняться. Я испытал такое же чувство, когда обнаружил, что буду делить камеру с русским. Только потом я понял, как мне повезло.

— Вы знаете дядю гораздо лучше, для меня он был кем-то вроде сказочного персонажа, почти нереальным. Каждый год привозил мне подарки, рассказывал сказки. Например, об огромном белом медведе, который блуждал во льдах в поисках Полярной звезды, а вместо нее нашел девочку по имени Лара. — Она поглаживала золоченый переплет, как бы стараясь понять душу своего дяди. — Спасибо, теперь у меня будет хоть что-то на память от него.

— Если бы он не пожертвовал собой ради меня, то остался бы жив. Джульетта с Россом все равно освободили бы его из тюрьмы.

— У дяди всегда были слабые легкие, и он бы там не выжил.

— Никогда ни в чем нельзя быть уверенным, — твердо заявил Йен. — Возможно, у него хватило бы сил протянуть еще шесть месяцев.

Боль, прозвучавшая в голосе майора, вызвала жалость в сердце девушки. Петру и Кеннету уже ничто не причинит боль, а вот живые будут страдать долго.

— Не корите себя, — с нежностью сказала она. — Без вас я никогда бы не узнала, что случилось с Петром, и не держала бы в руках его дневник. А сейчас мне пора одеться, ведь нам предстоит трудный день.


Старейшина Нанды, воздав должное мудрости и справедливости Кеннета, предложил похоронить его на холме, возвышавшемся над маленькой речушкой, две женщины из касты неприкасаемых подготовили тело к погребению. Лора с удивлением узнала, что они приехали сюда по просьбе майора Камерона.

Девушка шла за носилками рядом с Йеном, готовым в любую минуту поддержать ее. За ними следовали все жители деревни, женщины голосили от горя, оплакивая человека, который был не только представителем британской власти, но и лучшим другом.

Могилу уже вырыли, в головах укрепили деревянный крест. Перед самим погребением, когда положено было произнести отходную молитву, наступила неловкая тишина. И здесь опять на выручку пришел майор Камерон, прочитав по-английски псалом, который Кеннет любил при-жизни.

— Человек познается по его делам, — сказал он в заключение. — Хотя я лично не был знаком с Кеннетом Стивенсоном, но уважение, которое вы ему оказали сегодня, говорит о том, что он был прекрасным человеком. Пусть покоится с миром.

Майор повторил свою речь на урду, и все одобрительно закивали. Да, они любили саиба Стивенсона, только никто не любил его больше Лоры. Возвращаясь в лагерь, она чувствовала себя бесконечно одинокой.

Глава 6

Лора сразу уединилась в палатке и дала волю слезам. Ей было стыдно, что она оплакивает не только отчима, но и пустую жизнь, которая ждала ее впереди. Когда слезы иссякли, Лоре удалось заснуть, и проснулась она только за час до рассвета. Надев халат, приготовленный слугой, она вышла на прохладный утренний воздух и прислушалась. Вдали завывала гиена, вокруг костра мирно похрапывали люди.

Рядом сидел майор и чистил ружье. Он не был похож на знакомых ей офицеров, в нем чувствовалась сила духа, но Лора почему-то не боялась этого человека, несмотря на его суровость.

— Вы когда-нибудь спите, майор?

— Бывает, хотя чаще я страдаю бессонницей, поэтому решил провести время с пользой для себя, — ответил Камерон, вытирая ружье. — Его надо чистить после каждого выстрела, а то оно может отказать. И прошу вас, зовите меня по имени. Я больше не майор, — Мне казалось, чины остаются навсегда. Лора обратила внимание, что он занимается оружием Кеннета, и была рада этому. Отчим бережно относился к своим вещам.

— С армией покончено, — сухо произнес Йен. Наверное, Лора не совсем проснулась, иначе она никогда бы не позволила себе задать следующий вопрос:

— Почему вы ушли в отставку?

— Я сыт армией по горло.

— Спасибо за то… за все хлопоты, — сказала девушка, пытаясь сгладить неловкость. — Оружие, похороны… Не знаю, что бы я делала одна.

— Вы бы справились и без меня.

— Возможно, но вы облегчили мне жизнь. Как быстро все меняется. Позавчера у меня была семья, а теперь я не знаю, чем заполнить пустоту. Будущее пугает меня.

— У вас совсем нет родных?

— Дядя — мой последний родственник. Может, в России остался еще кто-нибудь. По отцовской линии у меня родственников нет. У матери же было два старших , брата, но один погиб до моего рождения в боях с Наполеоном, а дядя Петр умер холостяком. Поэтому я совсем одна.

— А другие Стивенсоны?

— Они не одобрили женитьбу Кеннета на русской, она казалась им экзотической птицей в стае голубей, нас с матерью терпели ради счастья сына, но никогда не привечали.

— Нехорошо, — заметил Йен. — Я редко встречаюсь со своими, однако знать об их существовании — все равно что иметь почву под ногами или якорь в житейском море.

— Слава Богу, что якорь, а не камень на шее.

— У меня есть и такие, — чуть заметно улыбнулся Йен. — Каковы ваши планы на будущее, мисс Стивенсон? Или вы еще не успели подумать над этим?

— Если вы просите называть вас по имени, то зовите меня Лорой. Мы с вами знакомы один день, но кажется, я знаю вас уже давно.

— Вам не нравится имя Лара? Оно вам очень идет, такое необычное.

— Лично я привыкла к Лоре, а кроме того, ничего необычного во мне нет. Теперь о планах… Кеннет оставил мне небольшой доход, поэтому с голоду я не умру, к тому же могу работать учительницей или гувернанткой. Работа спасет меня от скуки, я вела хозяйство в доме отчима и не привыкла сидеть без дела.

— Для независимой женщины простая работа покажется обременительной. Конечно, это не мое дело, но все-таки для женщин лучший выход из положения — брак и семья. В Индии полно мужчин, которые сочтут за честь, если вы примете их предложение, а взамен получите спокойную жизнь, семью и возможность быть любимой.

То же самое говорил ей и отчим. Лора вспомнила, что обещала ему выйти замуж, если он умрет, но уже выбросила это обещание из головы.

— Я еще не знаю, останусь ли в Индии, может, вернусь обратно в Англию.

— В таком случае вам не нужен муж, которого будет держать здесь работа. Со своей внешностью вы без труда найдете массу женихов, куда бы ни приехали.

Хотя его слова были комплиментом, но тон вызвал у нее раздражение. Йен вел себя так, словно не верил в то, о чем говорил.

— У меня нет желания выходить замуж, — сухо ответила Лора. — Я дожила до двадцати четырех лет и прекрасно обходилась без мужа, поэтому не вижу причин обзаводиться им сейчас. Я сама могу позаботиться о себе.

— Кажется, вам уже не раз докучали подобными разговорами. Прошу меня простить.

Похоже, одним глазом он видел больше, чем многие двумя, и Лора быстро сменила тему:

— Мы уедем в Бейпур сегодня утром? Я, правда, не успела собраться, но задерживаться тут не имеет смысла.

— К сожалению, здесь бродит тигр-людоед, и после смерти вашего отчима старейшина попросил меня заняться этим делом.

— Я совсем об этом забыла. Охота может занять несколько дней, а то и недель.

— Боюсь, что так. Наверное, вы предпочтете вернуться в Бейпур, не дожидаясь, пока я освобожусь. Лора не знала, что ответить.

— Я подожду, — нерешительно сказала она. — Может, вам удастся застрелить его с первой попытки.

— Возможно. Жители деревни хорошо подготовились, соорудили крытую платформу над водоемом, куда приходит тигр. Сегодня полнолуние, и они привяжут к дереву козленка. Если тигр клюнет на эту приманку, все может закончиться даже завтра.

— Вы уже охотились на тигров?

— Да, пять лет назад, когда шурин приезжал ко мне погостить. Мы выслеживали тигра несколько дней, пока не загнали его в узкое ущелье. Росс занял хорошую позицию, и я ждал, что он выстрелит, но шурин этого не сделал, хотя зверь прыгнул в его сторону. Росс упал, и я уже считал его мертвым. Я выстрелил в тигра, промахнулся и побежал к Россу. Оказалось, он жив и прекрасно себя чувствует, поскольку бросился на землю, дав тигру перескочить через него и скрыться. — Йен усмехнулся. — Конечно, я заорал на него, обозвал последним идиотом. Росс терпеливо выслушал меня и сказал, что, по его разумению, шкура тигра лучше смотрится на владельце, чем на стене, к тому же что это за спорт, если у него есть ружье, а у тигра нет.

— Пожалуй, он прав, — улыбнулась Лора.

— Да, этот вид спорта не вызывает уважения. После визита Росса я потерял всякий интерес к охоте ради трофеев и стреляю лишь тех животных, которые годятся в пишу.

— Кстати о пище. Стоит тигру отведать человеческого мяса, и он уже не может остановиться.

— Тоже верно, поэтому я решил убить людоеда. Утром обследую местность у водопоя, а ближе к вечеру заберусь на платформу и буду дожидаться темноты. Хотите присоединиться ко мне?

— На платформу? — Лора даже вздрогнула.

— Чтобы не тревожить ночную жизнь зверей, мы должны пойти туда заранее.

Девушка задумалась. Сегодня ей надо разобрать вещи Кеннета, но с этим она быстро справится, а потом делать будет нечего.

— Мне бы хотелось пойти с вами, — ответила она. — Я еще никогда не принимала участия в охоте на тигра.

— Охота не такая увлекательная, без слонов и загонщиков, — предупредил Йен, — зато вполне безопасная. Возможно, нам придется скучать, ожидая тигра.

Лора наблюдала, как Йен разбирает двустволку. Его движения были грациозными, он хорошо владел своим телом, и это завораживало ее. Что бы она почувствовала, если бы его ловкие руки дотронулись до ее тела?

Лицо Лоры вспыхнуло, когда она осознала ход своих мыслей. Скромной молодой англичанке никогда бы в голову не пришли подобные фантазии. Конечно, ее нельзя было отнести к числу скромниц, не была она и англичанкой. Ей повезло, что Йен Камерон совершенно не интересовался ею, потому что он принадлежал к тому типу мужчин, которые заставляют женщин выбрасываться из окна. Неожиданно для себя Лора спросила:

— Прошу меня извинить, если мой вопрос покажется вам бестактным, но как вы стреляете с одним глазом?

— Боитесь, я не смогу защитить вас от тигра? — насмешливо спросил Йен.

— Нет, — смутилась Лора. — Ведь нам не грозит опасность. И уж конечно, молодой козленок гораздо вкуснее старой девы.

— Я даже не собираюсь комментировать подобные глупости. А стреляю я теперь еще лучше — стрелку все равно приходится закрывать один глаз. К тому же я левша, поэтому отсутствие левого глаза мне абсолютно не мешает.

— Очень интересно. А есть еще преимущества?

— Азиаты придают зрению почти магическое значение, у них одноглазый считается неполноценным и даже источником зла. Часто туземцы крестятся у меня за спиной, чтобы избежать сглаза.

— Я не знала, простите меня.

— Лучше спросить прямо, чем смущенно отводить взгляд, как делают многие. Я потерял глаз в тюрьме, где меня жестоко избивали, но слава Богу, что я вообще не ослеп. Могло бы быть и хуже. Правда, мне еще трудно определить расстояние до земли, рассмотреть ступеньки перед собой или что-нибудь наливать, однако мое состояние с каждым днем улучшается.

— Зато у вас есть одно преимущество, которое вы не можете недооценивать, — весело заметила Лора. — С повязкой вы выглядите очень лихо, наверное, это заставляет сердца всех молодых романтичных женщин учащенно биться.

— Искренне надеюсь, что это не так. — Йен поднялся, взял двустволку и винтовку. — Куда их отнести? Теперь они принадлежат вам, поэтому держите их в своей палатке.

И хотя Йен был недоволен ее замечанием, Лора осталась при своем мнении. Нравится ему это или нет, но бывший майор очень привлекательный мужчина, который должен вызывать у женщин восхищение. Хорошо, что замужество не ее удел и она может противостоять соблазну.


Осматривать место водопоя и окружавший его лес помогал Йену неразговорчивый дровосек Панва. На обратном пути к лагерю майор вдруг ощутил, что чувствует себя намного лучше. Видимо, скоро наступит день, когда он снова начнет радоваться жизни.

Йен всегда любил природу, будь то пустыня, джунгли или холмистое побережье любимой Шотландии, после освобождения у него не хватало времени любоваться этими красотами. Нет, честно говоря, он просто не мог заставить себя глядеть на мир восхищенным взглядом.

Они потревожили стаю павлинов. Оперение самцов, отливающее яркой зеленью и голубым цветом с металлическим оттенком, выглядело до невозможности прекрасным. Неудивительно, что этой птице отведено такое место в индийских мифах и легендах. Однако вся их важность моментально исчезла, когда павлины стали пить, смешно задирая хвосты к небу и неуклюже приседая. Йен впервые за долгие месяцы не мог сдержать улыбки.

Но чем ближе он подходил к лагерю, тем яснее сознавал, что причина его хорошего настроения кроется в другом. Лора. Ему легко разговаривать с ней, возможно, это потому, что она племянница Петра. Он заметил у нее его жесты, его обороты речи, даже что-то от характера друга — тот же юмор и сострадание, несмотря на горе.

К тому же людей объединяет страдание. Он нужен Лоре, как в свое время был нужен сестре, когда та, рыдая у него на плече, сказала, что ее брак распался. Боль Джульетты заглушила его собственную боль, он даже, помнится, что-то ей посоветовал, и сестра потом сообщила, что именно этот совет помог ей, забыв обиды, вернуться к мужу.

Йену трудно было переносить общество посторонних, но присутствие Лоры действовало на него успокаивающе, так как ее боль и тревога находили отклик в его душе.

Он надеялся, что девушка решит дождаться, пока он сможет проводить ее в Бейпур, передаст друзьям и распрощается с ней.

Интересно, почему Лора не желает выходить замуж? По виду не скажешь, что она мужененавистница. Наверное, кто-то уже разбил ей сердце, но когда рана затянется, девушка все-таки найдет себе мужа. Йен чувствовал себя ответственным за племянницу Петра, и ему претила мысль, что она проведет серую жизнь, работая в услужении.

Нет, Лора относится к тем женщинам, которых мужчины хотят любить и опекать, она не останется одинокой.

Глава 7

Лора переоделась в костюм для верховой езды, сшитый на заказ, и майор, внимательно оглядев ее желтовато-коричневую юбку-брюки, высокие ботинки, одобрительно кивнул.

— Жаль, что большинство англичанок не носят такие костюмы, — заметил он.

— Этот наряд предложил мне сшить отец, — объяснила девушка, надевая тропический шлем. — В Индии приходится много ездить верхом, а сидеть боком на дамском седле весьма утомительно при длительном путешествии. К тому же он запретил мне носить в жару корсет. В нем женщины не могут свободно дышать, поэтому у многих слабое здоровье.

— Похоже, ваш отец был человеком редкостного ума. Жаль, мне не выпало счастья познакомиться с ним.

Лора тоже сожалела об этом. Она никогда не перестанет скучать по отчиму, но и впадать в уныние себе не позволит.

Девушка ехала рядом с Йеном, который молча указывал ей на что-то интересное, чего она сама никогда бы не заметила.

Минут через двадцать майор остановился и, сделав ей знак укрыться в тени пальмы, кивнул на дерево, растущее в сотне ярдов от них. К своему громадному удивлению, Лора разглядела леопарда, он лениво растянулся на ветке, слегка пошевеливая хвостом.

Вдруг за спиной она услышала глухое рычание второго леопарда, в ужасе обернулась, но поняла, что эти звуки издает майор.

Дремавший хищник вскинул голову, навострил уши, внимательно прислушиваясь, затем медленно сполз вниз по стволу и исчез в высокой траве.

Лора испуганно наблюдала за появившейся из кустарника пантерой. Она верила: Йен не допустит, чтобы их обоих растерзали, но ведь пока он достанет ружье, всякое может случиться.

Через несколько томительных минут в высокой траве показалась голова леопарда — буквально в паре ярдов от них зверь оглядывался по сторонам, принюхивался, стараясь обнаружить преследователей, и когда увидел людей, в его свирепых глазках промелькнуло почти человеческое изумление. Он походил на викария, нашедшего лягушку в купели для крещения. Потом леопард грозно зарычал на человека, осмелившегося подражать его рыку, повернулся и медленно удалился.

— Что все это значит? — спросила она.

— Я думал, вам будет интересно увидеть леопарда. Прекрасный зверь, не правда ли?

— Да, но я предпочитаю кошек, неспособных меня загрызть.

— Нам ничто не угрожало. Вы заметили, как он ретировался?

— Вы хотите убедить меня, что леопарды не нападают на людей?

— Только в исключительных случаях. Люди часто говорят о законе джунглей, но животные тут убивают лишь ради пропитания. Нам следовало бы поучиться у них. — Йен с улыбкой проводил взглядом стайку вспорхнувших прямо из-под ног зеленых птичек. — Знаете, если посидеть часок и понаблюдать, то можно насчитать сотню разных птиц. Однажды я насчитал сто семьдесят три вида.

Лора сразу подумала о том, как этому человеку, с его любовью к природе, было мучительно трудно сидеть в темнице долгий срок, не видя солнца, цветов и птиц. Каким же адом должна была показаться ему жизнь за решеткой.

— Почему же вместо армии вы не пошли служить куда-нибудь в лесничество?

— Будь я тогда умнее, наверняка бы так и поступил, но восемнадцатилетнему юноше гражданская служба кажется скучной. А теперь надо поторопиться, дровосек Панва уже заждался нас.

Через десять минут они добрались до крытой платформы. Ее устроили на дереве с подветренной стороны, чтобы запах человека не беспокоил зверей, идущих на водопой.

Йен помог девушке взобраться, а сам остался на земле дожидаться Панву, который вскоре появился, ведя козленка. Несчастного привязали к дереву, после чего Йен присоединился к девушке.

— Тигр-людоед — старый самец с перебитой лапой, поэтому он сильно хромает. Панва сказал, что иногда сюда приходит и тигрица, но она не нападает на людей, и я не буду в нее стрелять. Это несправедливо.

— А она не съест козленка?

— Возможно, но будем надеяться, что нам повезет. Если людоед не придет, мы увидим много интересного. — Йен прислонился спиной к дереву, положив под левую руку оружие. — Все животные идут к воде одной тропой, даже заклятые враги не нападают друг на друга, когда они пьют.

Оба замолчали. Лора, впервые очутившаяся ночью в лесу, наблюдала за животными. На одном конце водоема пили осторожные быстроглазые шакалы, по другую, почти рядом с козленком, утоляло жажду стадо оленей. После шакалов их место заняла семья резвых обезьян, вскоре к ним присоединились длиннохвостые попугаи, самые шумные из всей компании. Некоторые животные обнюхивали козленка, и никто его не тронул.

Но самым любопытным для Лоры было то, что ее волновала близость майора, она чувствовала его малейшее движение. Восемь лет она старалась забыть про мужские прикосновения, а Йен вдруг смутил ее душу, ей захотелось обнять его. Если бы он проявил к ней малейший интерес, хотя бы улыбнулся, посмотрел в глаза, Лора бы растаяла как воск под жарким индийским солнцем. Однако Йен ничего не чувствовал, и девушка решительно подавила возникшее желание. Пусть майор равнодушен к ее чарам, кто-нибудь другой может обратить на нее внимание.

Когда стемнело, из подлеска медленно вышел тигр. Лора, никогда не видевшая тигра на воле, затаила дыхание, завороженная его опасной красотой. При малейшем шорохе он поднимал массивную голову и прислушивался. Йен осторожно поднял ружье. Как он распознает в темноте нужного зверя? Но потом девушка вспомнила, что людоед хромает, значит, это скорее всего тигрица.

Почувствовав запах хищника, козленок тоненько заблеял, а тигр моментально повернулся в его сторону и присел на задние лапы, готовясь к прыжку. Лора чуть не закричала Йену, чтобы он пальнул в воздух.

Козленок заметался на веревке, отчаянно заблеял, и тигрица раздумала прыгать, она по-королевски медленно подошла к жертве, обнюхала, потом дружески облизала с такой силой, что козленок упал.

Покой был восстановлен, тигрица двинулась к воде, напилась и растворилась в ночи.

Через какое-то время число зверей у воды заметно уменьшилось, и Лора почувствовала, что ее веки слипаются. Она подавила зевок, когда Йен, сняв куртку, сделал импровизированную подушку, жестом пригласил девушку лечь и немного подвинулся, освобождая ей место.

Уже задремав, она вдруг осознала, почему ей так спокойно: в отличие от других мужчин Йен не испытывал к ней желания. Хотя ее это беспокоило, но, пожалуй, все к лучшему, значит, они могли стать друзьями.


Йен дежурил всю ночь, но тигр-людоед так и не появился. Однако бессонная ночь на этот раз не была неприятной. Трава на противоположной стороне водоема переливалась, словно шелк, в мягком свете луны, рядом спала девушка, и ему была приятна ее близость. Он старался представить, что рядом Джорджина, которая обнимает его за талию. Нет, Джорджина могла протанцевать всю ночь, но она никогда бы не согласилась спать в лесу.

На рассвете Лора проснулась и осторожно села, чтобы не упасть с платформы. Солнечный луч, пробившийся сквозь густую листву, упал на ее распущенные волосы, которые заблестели, как старинная бронза.

— У меня затекло все тело, — сказала Лора, потягиваясь. — Похоже, тигр-людоед так и не посетил нас.

— Не посетил. Я предупреждал вас, что мы можем провести ночь впустую.

— И все же я рада, — ответила девушка, перевязывая волосы лентой, чем огорчила Йена. — Это было очень поучительно, да и козленок остался целым. Следующий тигр может оказаться не столь добросердечным.

Йен протянул ей кусок лепешки, и она поела, запивая ее водой из фляжки. Когда завтрак был окончен, майор помог девушке спуститься вниз. Он с удовольствием держал ее за талию, хотя никаких желаний Лора у него не вызывала. Если бы все это случилось до тюрьмы…

Отбросив мысли о том, что было бы тогда, Йен отвязал козленка, и они пошли в Нанду.

Когда они вышли на широкую дорогу, разделявшую поле, майор остановился и посмотрел в сторону деревни.

— А вот и наш Панва, наверное, хочет узнать, улыбнулась ли нам удача. Подождите меня здесь. Я верну ему козленка, и мы договоримся о следующей охоте. Если тигр не идет к нам, мы сами пойдем к нему.

— Вы говорили, что мало спите, но ведь когда-нибудь вам нужно выспаться, — сказала Лора.

— Зачем ложиться, если я все равно не засну. Нахмурившись, она глядела ему вслед. Даже когда Йен немного расслаблялся, он все равно напоминал туго натянутую тетиву, без отдыха здоровье у него совсем расстроится.

В поле уже работали женщины и дети. Лора знала многих, поэтому дружески помахала им рукой. Ближе всех к ней была молодая женщина, которая ответила на ее приветствие застенчивой улыбкой, а потом указала на мальчика, собиравшего цветы.

— Помните моего Нарву, мэм-саиб, он стал уже большим.

— Да, я бы его не узнала.

Двухлетний мальчик тоже улыбался Лоре и заковылял к ней на кривых ножках, держа в руках букет цветов. Девушка села на поваленное дерево, чтобы дать ему возможность самостоятельно добраться до нее.

Заметив краем глаза какое-то движение, Лора обеспокоенно посмотрела направо и в ужасе застыла. Из леса вышел тигр, не миролюбивая тигрица, а сам людоед — четверть тонны мускулов, зубов и когтей. Он крался к мальчику, который, не чуя опасности, нес Лоре свой букет.

Надеясь, что громкий крик напугает зверя, девушка встала на ноги и завопила:

— Йен!

Однако тигр и не подумал скрыться в лесу, он, несмотря на хромоту, быстрыми прыжками сокращал расстояние.

Работавшие в поле тоже подняли крик, мать бросилась к сыну, но она была слишком далеко, только у Лоры оставался шанс спасти малыша.

Тигр уже готовился к решающему прыжку. Сорвав тропический шлем, Лора со всей яростью швырнула его в хищника. Ей повезло, тяжелый шлем угодил хищнику в левый глаз, людоед свирепо зарычал, но девушка успела подхватить ребенка на руки, надеясь, что зверь изменит направление. По словам бывалых охотников, если тигр промахнулся, он долго готовится к новому прыжку, а иногда даже убегает. Но те охотники говорили о тиграх, чьей добычей служили олени, а не женщина с плачущим ребенком на руках.

Сзади раздался громкий рык, но Лора не стала оглядываться. Поваленное дерево было всего в нескольких шагах. Если она добежит до него… Какая-то грубая сила сбила ее с ног, и она увидела перед собой оскаленную пасть людоеда. Лора перевернулась на живот, закрывая ребенка собой. Наверное, в этот момент ей стоило бы подумать о душе, но последняя мысль у нее была об отце и Татьяне, которые ждали ее…

Грохнул выстрел, за ним последовал второй. Тигр взревел от боли, встал на дыбы, заслонив солнце, лапы беспомощно замахали в воздухе, потом он всей тяжестью рухнул на землю.

Прежде чем хищник смог зацепить когтями девушку и ребенка, к ним подбежала мать мальчика и с силой, невероятной для такой маленькой женщины, вытащила Лору из-под тигра. А в следующий момент подскочил Йен, покрывший в рекордно короткое время довольно большое расстояние.

— Вы не ранены? — спросил он с тревогой, приподнимая Лору одной рукой.

— Не знаю, тигр ударил меня лапой в правый бок. Йен от удивления присвистнул:

— Удар пришелся по фляжке. Когти порвали вам юбку, но крови не видно. У вас где-нибудь болит? Лора ощупала себя.

— Наверное, дают о себе знать синяки. — Она попыталась улыбнуться. — Фляжку подарил папа, сказав, что она может спасти мне жизнь, только вряд ли он думал о таком случае.

— Возможно, он наблюдал за вами с небес. Когда тигр набросился на вас, я решил, что все кончено. Вам повезло.

Вокруг них уже собралась вся деревня, оживленно обсуждая случившееся. Панва осмотрел убитого тигра.

— Прекрасные выстрелы, саиб Камерон. Обе пули в сердце.

Посмотрев на мертвого тифа, Лора вздрогнула. Зверь был огромным, не менее десяти футов в длину. Если бы не меткие выстрелы Йена, она сейчас лежала бы мертвой и, возможно, мальчик вместе с ней.

Поскольку девушка продолжала дрожать. Йен обнял ее.

— Как вам удалось так быстро выстрелить дважды? — удивилась она.

— Мое ружье заряжается с казенной части, поэтому стреляет гораздо быстрее.

— И гораздо эффективнее, чем мой тропический шлем.

— Вам удалось выиграть время. Вы хорошо соображаете. — Майор крепче прижал ее к себе и вдруг с холодной злостью сказал:

— Посмотрите на его покалеченную лапу, на ней шрам от пули. Охотник только ранил зверя, не удосужившись довести дело до конца. Этот дурак виноват в том, что тигр стал людоедом.

К ним подошел старейшина:

— Вы вся дрожите, мэм-саиб. Хотите, мы отвезем вас в лагерь на повозке?

— Я лучше пройдусь, — ответила Лора, зная, какая тряска в этой повозке.

Так как у Йена уже была шкура тигра, старейшина обещал прислать трофей Лоре. Та согласилась, представив, как ей будет приятно ходить по шкуре, расстеленной на полу.

Наконец они отправились в лагерь. Девушка чувствовала себя лучше, но с удовольствием опиралась на руку Йена.

— Если вы когда-нибудь вернетесь в Нанду, то увидите храм, построенный в вашу честь, — сказал Йен.

— Они сделали из меня глупое божество? — удивилась Лора.

— Почему глупое? Скорее умное. Не многие жен-шины способны противостоять тигру, который собрался ими позавтракать.

— До сих пор не могу поверить.

— Когда человеку угрожает смерть, он не раздумывает, а действует инстинктивно. Как на войне.

— Слава Богу, что я не солдат. К удивлению девушки. Йен наклонился и поцеловал ее в лоб.

— Я рад, что познакомился с вами, Лариса Александровна.

Прикосновение губ было ей приятно, и, немного подумав, она пришла к выводу, что готова встретиться с другим тигром, лишь бы Йен вот так смотрел на нее.

Глава 8

«Не знаю, как Йену удается сохранить присутствие духа, но я благодарю Господа за его веселость и добрый характер. Мы говорим обо всем, за исключением политики, и многому научились друг от друга. Я называю его шотландцем, а не англичанином, он же зовет меня по имени-отчеству, как делал бы русский. Когда же наступит согласие между нашими враждующими империями?»

Лора улыбнулась ироничному комментарию дяди. Каждую ночь перед сном она читала его дневник. Медленно, ибо ей приходилось разбирать мелкий, похожий на каракули почерк, но еще и потому, что написанное отнимало у нее много душевных сил, она постоянно думала о Петре. В последний раз он видел ее ребенком, потом многие годы присылал письма, и теперь, читая дневник, она все больше узнавала о нем, что усугубляло ее горе.

Из его записей Лора многое узнала и о майоре, который в начале заключения еще был способен шутить и смеяться, но со временем утратил эту способность. Оставалось только надеяться, что когда-нибудь он засмеется снова.

Но вряд ли она узнает, излечился ли Йен Камерон от душевной муки, потому что завтра они возвращаются в Бейпур, а послезавтра он навсегда уйдет из ее жизни.

Вздохнув, Лора решила перевернуть страницу и нахмурилась. Дядя писал заметки на полях, а здесь строки шли поверх текста. Ей понадобилось время, чтобы разобрать написанное, хотя она была не до конца уверена, что правильно все поняла.

"Прости, Господи, мою душу, ибо я в своем высокомерии разжег огонь, который может погубить Индию. Боже милосердный, пошли на землю дождь, чтобы затушить его».

Девушка решила спросить у Йена о смысле этих зловещих слов, но, пожав плечами, отложила Библию. Зачем понапрасну беспокоить майора?


Повозка, запряженная буйволами, медленно тащилась по дороге. Большую часть пути Йен молчал, он не интересовался Лорой как женщиной, однако ее общество, видимо, доставляло ему удовольствие.

Йен обладал удивительной способностью улавливать любые перемены в настроении девушки, и она, в свою очередь, хорошо понимала его. За внешним спокойствием майора крылись противоречивая натура и постоянная работа ума. По вечерам они разговаривали до тех пор, пока Лора не валилась в постель от усталости, но утром она всегда заставала Йена бодрствующим. Ее беспокоило, что он мало ест и почти не спит.

Возможно, она заразилась его бессонницей, так как начала с трудом засыпать, вертелась с боку на бок, раздраженно комкая подушку. И хотя Йен не находил ее привлекательной, он все больше интересовал Лору. Ей не только нравилось общество майора, любое проявление внимания с его стороны заставляло ее желать большего.

Она ненавидела себя за эту слабость и попыталась держаться от него на расстоянии: без его помощи садилась на лошадь, когда он протягивал ей кружку, старалась не коснуться его даже пальцем, не позволяла взять себя под руку, когда они шли пешком.

В конце концов Лора с горечью призналась себе, что хотела бы близости с ним.

Майора Камерона нельзя было назвать красивым, такой эпитет больше подходил к мужчинам, которые не вылезали из гостиных. И хотя Лора не сомневалась, что он умел вести себя в обществе, все же Йен принадлежал другому миру — миру героических приключений. Если нужно спасти принцессу или убить дракона, то лучше майора не найти. Правда, она не принцесса, но он спас ее от тигра.

Ворочаясь по ночам в постели, Лора убеждала себя, что быстро успокоится, когда они расстанутся. После его отъезда она снова превратится в хорошо воспитанную англичанку. Нужно только сдержать свое безрассудство, чтобы не оказаться в глупом положении, как это уже случилось однажды.

День шел за днем, и, утомленная от верховой езды, Лора просто упала без сил, однако ночью ее разбудил какой-то странный звук. Сначала она решила, что рядом с палаткой бродит леопард, но когда звук повторился, она поняла свою ошибку. Накинув халат, девушка вышла наружу и прислушалась.

Звуки доносились из соседней палатки, куда Йена загнал дождь, ибо он всегда проводил ночь под открытым небом. Увидев, что в палатке горит свет, Лора спросила:

— Йен, с вами все в порядке?

Ответа не последовало, и она заглянула к нему. Майор лежал на походной кровати в неудобной позе, лицо осунулось, грудь блестела от пота. Он до ужаса походил на отчима во время болезни. Перекрестившись, Лора положила руку ему на лоб. Йен открыл глаза, в которых девушка на миг увидела безумие.

— Я думала, вы заболели, тем более что у вас горит свет… На лихорадку не похоже, — сказала она, убирая руку.

— Просто мне приснился дурной сон. Бесконечная темнота, удушье, страх, боль. И огонь. — Йен вздрогнул. — В общем, все как обычно. Проведя несколько месяцев в кромешной тьме, я полюбил свет и всегда зажигаю лампу или свечу.

Лору удивило странное совпадение: он говорил об огне, который дядя тоже упоминал в своем дневнике.

Присев на край постели, Лора прощупала Йену пульс. Его тело вибрировало от напряжения, пульс был учащенным.

— Хотите поговорить со мной? — спросила она. — Я эксперт по дурным снам.

— В тюрьме я любил спать, мне снилось детство, проведенное в Шотландии и Персии, моя семья и друзья. Трудно было возвращаться к реальной жизни, особенно после казни Петра. — Йен провел дрожащей рукой по мокрым от пота волосам. — А теперь на свободе мне снятся неволя, смерть, предательство… Такова ирония судьбы.

— Время избавляет и от ночных кошмаров. Йен с раздражением посмотрел на нее:

— А вас кошмары больше не мучают? Вы сказали, что являетесь экспертом по ночным кошмарам.

— Они уже снятся мне гораздо реже.

— А что отравляет ваш сон, Лариса Александровна? Девушка вздрогнула, услышав имя, которое часто звучало в ее страшных снах.

— Ничего интересного, кое-какие неприятные моменты из детства.

Йен не стал расспрашивать, они не настолько близки, чтобы делиться своими кошмарами.

— Незамужней женщине не годится сидеть на постели мужчины, — заметил он, меняя тему. — Конечно, если за последние два года общественное мнение не изменилось.

Лора почувствовала неловкость, бросив взгляд на грудь Йена, поросшую черными волосами, и тут же вскочила.

— Думаю, в Лондоне ничего не изменилось, но чудесное преимущество Индии в том, что здесь эти правила почти не соблюдаются, здесь больше руководствуются здравым смыслом. Надеюсь, вы не собираетесь пользоваться тем, что мы одни в палатке, а я не собираюсь бросаться на вас только потому, что простыня сползла с вашей груди.

— Вы правы, — усмехнулся Йен. — Со мной вы можете чувствовать себя в полной безопасности.

— Попытайтесь немного поспать, у вас усталый вид.

— Я собираюсь встать, хватит с меня кошмаров. Завтра мы приедем в Бейпур. Я хочу поблагодарить вас… — нерешительно сказал он. — Словом, вы оказались человеком, общество которого я смог вынести.

— Я тоже должна поблагодарить вас за то, что вы так много сделали для меня. — Лора улыбнулась. — К тому же вы не дали тигру возможности позавтракать мною.

— Если я вам напишу, вы ответите? Мне бы хотелось знать, что у вас все в порядке.

— Конечно, отвечу. Буду рада получить весточку от вас.


Известие о смерти Кеннета уже долетело до Бейпура, поэтому в небольшой колонии англичан Лору встретили теплом и заботой, и в этом была заслуга Эмили Маккитрик, жены судьи. После долгих объятий Эмили предложила девушке остановиться в их доме, но Лора отказалась, сославшись на множество дел. О другой причине она умолчала. До отъезда в Бомбей майор решил провести ночь в доме Маккитриков, а ей не хотелось продлевать боль расставания и увеличивать риск выкинуть что-нибудь недопустимое.

. Она направилась в дом, где они жили с отчимом. Слуги уже поджидали ее, и они вместе занялись делами.

Все тут напоминало ей о Кеннете: индийские шахматы, любимое кресло отчима, розовые кусты, которые она выращивала для него, книги, которые они вместе читали и обсуждали. Воспоминаниям не было конца. Вскоре Лора перестала удерживать слезы: чем скорее она выплачется, тем скорее обретет покой.

Ее грустные воспоминания прервал Эмери Уолфорд, только что вернувшийся в Бейпур из соседней деревни:

— Примите мое искреннее соболезнование, Лора. Нам всем будет не хватать вашего отца.

Девушка чуть снова не заплакала, но сумела улыбнуться:

— Отец считал вас одним из умнейших людей и очень высоко ценил.

— Это для меня большая честь. Ваш отец был образцом доброты, порядочности. Вы плакали? Могу ли я что-нибудь для вас сделать?

— Спасибо, Эмери, мне надо выплакаться. Здесь все напоминает о нем. — Заметив испуганный взгляд молодого человека, она добавила:

— Наверное, я ужасно выгляжу. Слезы не украшают женщину.

— Вы красавица, и всегда ею были.

— Просто вы мне льстите. Может, когда я решу, что мне делать дальше, то попрошу вас помочь мне отвезти на корабль вещи, которые я захочу сохранить.

— Разумеется. — Эмери долго молчал, затем произнес; — Я знаю, сейчас не самый подходящий момент говорить о вашем будущем, но оно меня очень беспокоит. Вам известно мое отношение, я хотел дождаться, пока меня повысят в чине, но после смерти отца вы остались одна в целом мире. Разрешите мне позаботиться о вас, Лора. Я люблю вас и хочу, чтобы вы стали моей женой.

Предложение застало ее врасплох. Пока Лора искала благовидный предлог для отказа, Эмери нежно поцеловал ее, и она инстинктивно ответила на его поцелуй. Он был молодым, сильным и вполне мог стать для нее опорой. Как было бы чудесно иметь мужа, который вот так держал бы ее в объятиях, заботился о ней, а она о нем!

Ее порыв вдохновил Эмери, что мгновенно отрезвило Лору. Она никогда не сможет выйти замуж, ни за него, ни за кого другого.

— Прошу вас, отпустите меня, — сказала она, резко отворачиваясь.

Но Эмери прижал еще крепче ее к себе.

— Я полюбил вас с первого взгляда, вы идеал женщины. Красивая, добрая, понимающая…

Лора начала вырываться, но молодой человек был сильнее.

— Эмери, прекратите!

Девушка уже собиралась позвать слуг, когда услышала знакомый голос:

— Что тут происходит, черт возьми?

В мгновение ока Йен оторвал его от Лоры, ударил сначала в челюсть, потом в живот и, схватив упавшего Эмери за шиворот, приготовился ударить еще раз.

— Не бейте его, Йен!

Девушка испугалась, что тот не послушается и в ярости убьет Эмери, но майор отбросил молодого человека на софу.

— Презренная свинья, как ты посмел оскорбить мисс Стивенсон? Я так отделаю тебя, что родная мать не узнает.

— Вы не правильно все истолковали, Йен, — вступилась за молодого человека Лора. — Он сделал мне предложение, а я, видимо, не успела объяснить ему, что брак меня не интересует.

— Простите меня, — чуть слышно произнес Эмери. — Я не хотел вас пугать, но чувства переполняли меня. — Он перевел взгляд на Йена:

— Вы правы, сэр, мое поведение непростительно.

— Безрассудная страсть до добра не доводит, — ответил майор.

Девушке стало жалко поклонника, он доставил ей несколько неприятных минут, однако его чувства были искренними, а намерения благородными.

— Вы оказали мне большую честь, Эмери, но я не могу выйти за вас замуж. Надеюсь, мы останемся друзьями.

— И вы сможете простить оскорбление? — с несчастным видом спросил Эмери.

— Я не считаю это оскорблением, поэтому никакого прощения не требуется. Забудем о случившемся. Ни я, ни майор Камерон никому ничего не расскажем.

— Я надолго запомню урок майора Камерона, — отшутился Эмери. — Благодарю, сэр. Я до конца жизни не прощу себе, что напугал мисс Стивенсон.

— Это ни к чему, — сухо заметил Йен, — просто никогда не поступайте так с девушками.

Эмери покинул дом, пытаясь держаться с присущим ему достоинством.

— Как вы себя чувствуете? — тревожно спросил майор.

— Прекрасно, — сказала Лора, готовая упасть в его объятия.

Но сделать этого не осмелилась и молча села на софу, закрыв лицо руками. Господи, неужели она могла получить удовольствие от объятий человека, которого не любила, да к тому же еще всю последнюю неделю мечтала о Йене Камероне? У нее просто нет стыда.

— Я всегда старалась держать Эмери на расстоянии, а сегодня вдруг потеряла контроль над ситуацией.

— Вам незачем упрекать себя, — ответил Йен. — Виноват лишь этот молодой идиот.

— Насколько я понимаю, мужчинами управляет страсть, поэтому женщины обязаны не давать повода, чтобы она вырвалась наружу.

— Вы судите очень строго ваш пол. Я зашел попрощаться, но, возможно, мне лучше прийти завтра, когда вы оправитесь от потрясения. Если вы утром поедете на прогулку верхом, могу ли я составить вам компанию?

— А разве вы не уезжаете утром?

— У меня нет причин торопиться.

Его странный взгляд заставил девушку нервничать, и она отвернулась. Видимо, Йен так смотрит на нее, желая убедиться, что она пришла в себя после сцены, которую устроил ей Эмери.

Когда майор ушел, Лора снова занялась делами. Только она решила забыть о Йене — и вот пожалуйста. Наверное, когда дело касается мужчин, она просто не в состоянии отказать им.

Глава 9

Камерон уехал в смятении и поскакал по дороге, ведущей из города, так как ему нужно было время, чтобы все обдумать.

Его разъярило грубое поведение странного поклонника Лоры. Какое счастье, что она вовремя остановила его, иначе он свернул бы шею молодому идиоту.

Но еще больше Йена беспокоила мысль, возникшая у него после ухода Эмери. Мысль настолько бредовая и навязчивая, что следовало хорошенько подумать, чтобы решить, есть ли в ней хоть капля здравого смысла.

Лора явно не желает выходить замуж и, судя по всему, испытывает отвращение к мужчинам. Сначала он этого не понял, так как она была вполне обходительной с ним, к тому же смерть отчима повлияла на ее обычное поведение.

Она очень умна и всегда с готовностью поддерживала разговор, когда ему этого хотелось, а также умела молчать, когда у него не было настроения разговаривать. Но Лора не любит, когда до нее дотрагиваются, она избегает всяких прикосновений, хотя старается делать это незаметно.

Лора совсем не боялась своего поклонника, видимо, он нравился ей, однако его объятия были ей противны, несмотря на то что Эмери красивый и приятный молодой человек.

Возможно, ее отвращение к физической близости стало результатом травмы, нанесенной кем-то из представителей сильного пола. Или она такой родилась. Но в любом случае Лора старается избегать мужчин.

Из нее не выйдет жены, а он не способен быть мужем, хотя они созданы друг для друга. Йен криво ухмыльнулся. Однако все не так уж плохо. В браке важна не только постель, а он в состоянии хорошо обеспечить жену, дать ей любовь и безопасность.

По воле случая он встретил женщину, которой нужен муж без сексуальных домогательств, теперь остается лишь выяснить, как Лора отнесется к его предложению.


Утром она тщательно уложила волосы, надела свой любимый костюм для верховой езды, велела повару приготовить корзинку с едой и стала ждать Йена.

Он тепло поздоровался с ней, однако выглядел озабоченным. Во время прогулки верхом по холмистой местности они почти не разговаривали, но Лоре было достаточно его присутствия.

Спустя полчаса всадники подъехали к уединенной гробнице с барельефом слоноголового существа, восседавшего на крысе.

Лора спешилась и привязала лошадь.

— Здесь прекрасное место, чтобы отдохнуть и перекусить, — сказала она. — Я ни разу не видела тут людей, но кто-то все время оставляет приношения.

Йен тоже соскочил с коня, указав на барельеф:

— Это Ганеша, бог счастья, который устраняет препятствия с дороги смертных. Кому не хочется быть преуспевающим и счастливым?

Девушка задумчиво рассматривала изображение. У слона были мудрые человеческие глаза. Она столько раз бывала на этом месте, но даже не пыталась узнать, что изображено на гробнице. Достав из корзинки пирожное, Лора положила его перед Ганешей.

— Да, счастье никому не помешает.

— Вы уже что-нибудь решили? — спросил Йен.

— Думаю вернуться в Англию. Я люблю Индию, но устала от жары, болезней, чуждой мне культуры, которую я никогда не пойму. Конечно, с моим доходом легче жить здесь, и все-таки я хочу вернуться домой.

— Я беспокоюсь за вас, Лора. Вашему дяде я обязан жизнью, и теперь, когда его нет, а вы остались без семьи, мне бы хотелось исполнить свой долг перед ним и позаботиться о вашем благополучии.

— Вы ничем мне не обязаны. Йен. Вы привезли мне дневник, помогли в самое трудное для меня время, поэтому вы полностью рассчитались со мной. — Лора налила чай. — Я проживу на собственные деньги, кроме того, вряд ли будет правильно, если вы начнете содержать меня.

— Это будет правильно при определенных обстоятельствах. Но прежде разрешите задать вам один вопрос.

— Конечно, — ответила Лора, удивленная его серьезностью.

— Вы говорили, что никогда не выйдете замуж. Извините мою назойливость, это не потому, что… — Йен замолчал, подбирая нужное слово, — вы хотите избежать… физической стороны брака?

Девушка побледнела. Господи, хотя майор и очень проницательный, но как он догадался?

— Это не ваше дело, майор Камерон, — сухо произнесла она.

— Пожалуйста, наберитесь терпения. Я понимаю неуместность своего вопроса, однако у меня есть веские основания задать его. Извините, я плохо начал, заговорив о финансовой поддержке, разрешите попробовать еще раз. Только дайте слово, что никому не расскажете о нашем разговоре.

— Если вы не затеваете преступления, то обещаю, — ответила Лора, все больше удивляясь его странному поведению.

— В тюрьме меня жестоко избивали и сильно покалечили. Я… не могу выполнять супружеские обязанности.

Девушка пришла в ужас, представив, чего ему стоило открыть свою тайну.

— Вы уверены?

— Со дня моего освобождения никаких улучшений нет. Я уже смирился, что никогда больше не стану мужчиной.

Так вот почему он не проявлял к ней интереса! Все время, когда она хотела его, он пребывал в собственном аду.

— Мне очень жаль, — прошептала она.

— Я открыл вам свою тайну не затем, чтобы вы жалели меня, а потому что хочу на вас жениться. Вы должны хорошо все обдумать, прежде чем дать ответ.

Лора не имела привычки падать в обморок, поэтому она лишь поднесла к губам чашку и сделала несколько глотков.

— Вы хотите жениться на мне? — спросила она дрожащим голосом.

— Да. Наверное, вы бы мне отказали, если бы я мог… выполнять супружеские обязанности. Я правильно вас понял?

— Правильно. Значит, вы предлагаете мне брак по расчету, каждый из нас пойдет собственным путем, но я буду находиться под защитой вашего имени?

— Нет, я имел в виду настоящий брак, за исключением одного аспекта. Некоторые считают, что основой брака является физическая близость, возможно, они правы. Но брак — это не только произведение потомства. Часто муж с женой не делят постель, однако их связывают крепкие супружеские узы. Вы мне очень нравитесь, Лора, и кажется, вам тоже приятно мое общество. Я надеюсь… молюсь… это солидная основа для брака.

— А ваше предложение законно?

— Невыполнение супружеских обязанностей является основанием для расторжения брака, но никого не касается, чем мы занимаемся в спальне.

— Абсолютно никого. — Лора осторожно поставила чашку. — И все же это не совсем обычно.

— Но отличие нашего брака от множества других еще не означает, что он будет неудачным.

— Согласна. — Лора задумалась, потом сказала:

— Брак, который вы мне предлагаете… возможен.

— Рад, что вы разделяете мою точку зрения, однако вам следует хорошо подумать над тем, чего вы лишаетесь. Для многих физическая близость стоит не на последнем месте.

Девушка нахмурилась, вспомнив неистовую ярость, в которую часто впадали ее родители.

— С уверенностью могу сказать лишь одно; страсть может быть дикой и разрушительной, и мне даже страшно об этом думать.

— И все же подумайте. Выйдя за меня замуж, вы не сможете изменить свое решение, а я не из тех людей, которые позволяют жене завести любовника.

— Очень грубо, майор, — холодно ответила Лора. — Хорошо же вы обо мне думаете.

— Честность — залог нашего брака. — Йен встал перед ней на колени. — Нам пока рано говорить о любви, но я надеюсь, вы серьезно обдумаете мое предложение. Мы замечательно подходим друг другу: вы хотите избежать физической близости, а я не способен на нее.

Из нас получится хорошая семья.

Испугавшись, как бы выражение лица не выдало ее мыслей, Лора принялась ходить по поляне.

Йен ошибается — физическая близость для нее слишком заманчива, хотя неудачный брак родителей привел ее к выводу, что страсть и опасность неразделимы. К тому же собственный непродолжительный опыт плотской любви доказал, что, только отказавшись от физической близости, она не позволит снова заманить себя в ловушку страсти и избежит очередного несчастья. Пусть Йен неверно истолковал причину ее нежелания выходить замуж. Главное, он предлагает ей дружескую и материальную поддержку, а также возможность полюбить. Кроме того, приняв его предложение, она выполнит обещание, данное отчиму. Кеннет одобрил бы ее выбор: они с Йеном во многом похожи — надежные, добрые люди, на которых можно положиться.

Тем не менее думать, что их брак окажется безоблачным, нельзя. Она давно хотела Йена, и это желание будет сильнее с каждым днем. Но как отказать человеку, в которого она почти влюблена?

Лора подавила обуревавшие ее чувства и решила перейти к практической стороне дела:

— Я знаю о ваших планах еще меньше, чем вы о моих, Йен. Где мы будем жить? Чем вы думаете заняться после отставки?

— Я унаследовал в Шотландии поместье дяди, недалеко от Эдинбурга. При умелом управлении оно принесет значительный доход. Вы не будете ни в чем нуждаться и займете достойное положение в обществе. Я стал четырнадцатым бароном Фалкирком.

— Вы стали лордом, но я не слышу радости в вашем голосе. Почему?

— Я стал наследником из-за одновременной смерти трех человек. Это все равно что получить отравленное яблоко, приятное на вид, но горькое на вкус. Поэтому я до сих пор не пользуюсь титулом.

— Смерть всегда трагедия, но вы же не виноваты в случившемся. Кто-то должен был унаследовать поместье, так почему не вы? Думаю, ваш дядя был бы доволен, что его собственность перешла в надежные руки.

— Вы обладаете здравым смыслом, и это мне очень нравится в вас.

— Если бы я обладала здравым смыслом, то не раздумывала бы над вашим предложением.

— В таком случае будем надеяться, что временами вы станете руководствоваться здравым смыслом, а иногда поступать безрассудно. — Йен вздохнул. — Я могу обеспечить вас материально, однако сам я изменился в худшую сторону. Бывают дни, когда я живу в беспросветном черном тумане и мне приходится собрать в кулак всю свою волю, чтобы заставить себя вылезти из постели. После встречи с вами у меня стало больше хороших дней, но все же я боюсь оказаться угрюмым и трудным мужем.

— Меланхолия, — спокойно констатировала Лаура.

— Я никогда не был меланхоликом.

— Раньше вы никогда не сидели в тюрьме, вас не пытали. Мой дед тоже страдал от меланхолии, днями не вылезал из постели, но приступы кончались, и он снова пребывал в хорошем настроении. Вам нужно перестать думать о прошлом, иначе меланхолия примет у вас затяжной характер.

Джульетта с Дэвидом говорили то же самое. Возможно, поняв, что с ним происходит, он действительно совсем излечится. Ведь до заключения он всегда обладал жизнерадостным характером и был уверен, что люди, жалующиеся на меланхолию, лишь потакают своим слабостям, не хотят сделать усилие и выйти из этого состояния.

— Надеюсь, вы правы. Но, излечившись, я стану другим человеком, не тем, за кого вы выходите замуж.

— Все со временем меняются. Йен. Вы мне нравитесь, а когда научитесь смеяться, то будете нравиться еще больше. Вы покладистый человек?

— В каком смысле?

— Мама говорила, что лучшие браки — у людей с добродушным нравом, которые уступают друг другу, а не настаивают на своем.

— Похоже, ваша мать была умной женщиной. А если ни один из них не хочет уступить, что тогда?

— Тогда они дерутся, — ответила Лора, сверкнув глазами. — Лично я человек покладистый, да и вы, по-моему, тоже. Думаю, мы сможем обойтись без драк.

Йен вспомнил родителей. Отец всегда настаивал на своем, мать подчинялась, поэтому бунтарство сестры весьма удивило Йена.

— В этом смысле я человек покладистый.

— Очень хорошо. У вас есть еще какие-нибудь темные стороны, о которых я должна знать?

— Еще одна, и, пожалуй, худшая, — усмехнулся майор. — Лорды Фалкирки на протяжении веков были разбойниками, совершали набеги на пограничные районы, поэтому замок построен для обороны: стены толщиной в двенадцать футов, дымящие трубы, старинное оружие во всех закоулках и никакого комфорта.

— А привидения там есть? — с надеждой спросила Лора.

— Три или четыре, правда, совсем безвредные. Гораздо хуже сквозняки, и когда с моря дует ветер, там можно окоченеть.

— Неужели вы думаете испугать русскую девушку холодами? Мы, русские, умеем создавать тепло даже в мороз.

Хотя ее слова прозвучали насмешкой. Йен подумал, что это правда. Ведь Лора уже растопила его застывшее сердце.

— Я открыл все свои тайны, — сказал он. — А вам есть в чем исповедаться?

Веселость Лоры сразу исчезла.

— У меня нет секретов, только недостатки характера.

— Тогда я счастливый человек. — Йен натянуто улыбнулся. — Единственное, что заставит меня отказаться от своего предложения, — это ваш муж. Он у вас есть?

— Нет.

— Вы готовы принять решение сейчас или вам требуется время?

Девушка провела ладонью по барельефу Ганеши, бога счастья, и ответила:

— Лора Стивенсон, уравновешенная, рациональная англичанка, считает ваше предложение безумством, но Лариса Александровна, ненормальная русская, хватается за него обеими руками.

— В таком случае постарайтесь никогда не забывать, что вы русская.

— А как зовут вашего отца? — спросила Лора.

— Так же, как и вашего, — Александр. Йен подошел к ней, желая обнять, но отказался от своего намерения, чтобы не пугать ее.

— Хорошо, Иван Александрович, я согласна и клянусь сделать все возможное, чтобы вы не пожалели об этом.

— Я не пожалею и тоже сделаю все от меня зависящее, чтобы вы не пожалели.

— Кто не рискует, тот не выигрывает, — весело заметила Лора. — Будем надеяться, я не потеряла здравого смысла. Я в ужасе, Йен, и одновременно в восторге.

Он с благодарностью молча поднес ее руку к губам и нежно поцеловал.

Глава 10

— Если не возражаете, я хотел бы поскорее устроить свадьбу, — сказал Йен по дороге в Бейпур. — В ближайшие две недели, как только покончим со всеми формальностями и найдем христианского священника.

— Час назад я была старой девой, а сейчас готовлюсь к свадьбе. Впрочем, можно и поторопиться. На следующей неделе в Бейпур приезжает английский проповедник. К тому времени я уже все закончу, и после церемонии мы сразу уедем.

— Вы предпочитаете ехать быстро и налегке или медленно и с комфортом? — спросил Йен.

— А если я скажу, что не могу обойтись без двадцати повозок, запряженных волами, и полсотни слуг?

— Как будет угодно леди Фалкирк.

— Вы действительно покладистый человек, — засмеялась Лора. — Но я предпочитаю ехать верхом в сопровождении нескольких слуг или вообще без них. Моя горничная скоро выходит замуж, поэтому не захочет сопровождать меня.

— Вы правда не хотите иметь армию слуг?

— Правда. Разумеется, многочисленные слуги нужны, чтобы поддерживать британский престиж и обеспечивать людей работой, но от них одно беспокойство. Иногда легче сделать все самой, чем ждать, когда слуги раскачаются. Однажды у нас в саду полдня лежала мертвая птица, и мне пришлось ждать специальных людей из касты неприкасаемых, поскольку никто из высшей касты не может дотронуться до мертвого тела, чтобы не осквернить себя. Мне кажется, нам лучше ехать без свиты, так будет намного легче и быстрее.

— Хорошо, только придется еще заехать в Камбей, я обещал брату провести у него перед отъездом несколько дней.

— Ваш брат в Индии?

— Дэвид служит в моем бывшем полку. К тому же я не успел повидаться со старыми друзьями, хотя, откровенно говоря, у меня совсем нет желания отвечать на одни и те же вопросы.

— Расскажите о вашем брате и остальных членах семьи, — попросила Лора.

— Вы хотите узнать о них, пока у вас есть время изменить решение?

— Вовсе нет. У меня самой почти нет родственников, поэтому хотелось бы узнать о тех, с кем я собираюсь породниться.

Всю дорогу в Бейпур Йен рассказывал ей о своем детстве и семье. Его отец, награжденный высшими английскими орденами за дипломатическую службу, был человеком блестящего ума, но трудного характера, мать, добрая, но слишком мягкая женщина, не справлялась с яркими индивидуальностями в лице мужа и детей. Поэтому Йен, как старший брат, присматривал за детьми.

Лора решила, что младшие братья ей нравятся, а вот сестра вызывала тревогу. Йен закончил описывать Джульетту, когда они подъехали к конюшням позади дома Стивенсона.

— Если я верно поняла, — сказала девушка, спешиваясь, — ваша сестра рыжеволосая амазонка, которая ездит верхом лучше большинства мужчин, способна издалека подстрелить горного козла, хорошо смотрится в вечернем платье и заставляет мужчин вздыхать по ней.

— Вы не ошиблись.

— Тогда она меня пугает.

— Я думаю, вы с ней поладите. Лучше, чем… — Йен замолчал.

— Чем с кем? — спросила Лора, беря его за руку.

— Чем с другими женщинами. Вы обе с характером и быстро найдете общий язык.

— В моем характере нет ничего особенного, я обыкновенная женщина.

Они вошли в дом, и Йен внимательно посмотрел на нее:

— Не правда, вы оригинальны, но почему-то не хотите этого признать.

— Когда я приехала в Англию, мне не нравилось быть странной маленькой русской. Девчонки в школе смеялись над моим акцентом, разрезом глаз. Глаза я изменить не могла, а вот чтобы стать как все, приложила немало усилий и почувствовала себя более счастливой.

— Со мной вы можете быть странной маленькой русской, а глаза у вас необыкновенно красивые.

На сердце у Лоры потеплело. Отчим всегда любил ее, но Йен был первым, кто сказал, что ему в ней нравится.


Следующую неделю Лора была так занята, что у нее не оставалось времени горевать по умершему отчиму. Все англичане отнеслись к ее помолвке благожелательно, правда, Эмили Маккитрик находила Йена слишком серьезным, но не сомневалась, что из него получится великолепный муж. Даже Эмери Уолфорд прислал ей короткое письмо с пожеланием счастья, ибо он отправлялся в поездку по району и не мог присутствовать на свадьбе.

Не успела Лора опомниться, как наступил день венчания. Эмили Маккитрик, имевшая одних сыновей, вызвалась заменить невесте мать. С помощью горничной она обрядила Лору в ее лучшее платье цвета слоновой кости, отделанное кружевом, украсила прическу белыми розочками из сада, дала в руки букет ярких индийских цветов. Обе помощницы заверили девушку, что она выглядит настоящей красавицей, какой и должна быть невеста.

К алтарю ее вел судья Маккитрик, и, когда они шли по узкому проходу маленькой христианской церквушки, сердце у Лоры стучало так, что слышали, наверное, все присутствующие. Но при виде жениха в черном костюме, такого высокого, сурового, девушка пришла в ужас.

Что она делает? Вдруг этот почти незнакомый человек обманул ее и она стала жертвой какого-нибудь дьявольского плана? Лора отчаянно вцепилась в руку судьи.

— Успокойся, девочка, — прошептал тот. — Все невесты паникуют в день свадьбы. Моя Эмми чуть не упала в обморок перед алтарем, хотя до сих пор уверяет, что у нее был сердечный приступ. Не надо волноваться, ты выходишь замуж за хорошего человека.

Как только Лора поняла, что у нее свадебная истерия, ужас сменился непреодолимым желанием хохотать. Какой абсурд, зачем Йену прибегать к недостойному обману, раз он открыл ей свою тайну?

Судья подвел ее к будущему мужу, и по выражению его лица она поняла, что Йен тоже волнуется. Значит, все нормально, ведь женитьба является серьезным шагом в жизни. Йен ее союзник, а не враг, она хочет быть с ним. И лишь когда священник произнес: «…Во имя рождения детей…» — Лора невольно вздрогнула. У них не будет детей, но в остальном они выполнят данные клятвы.

Йен надел ей кольцо, простое золотое кольцо, без украшений, только с инициалами и датой свадьбы. Именно такое она и хотела.

Затем он поцеловал новобрачную. Его губы казались жесткими, но приятными, и Лора вспомнила, что до этого они ни разу не целовались. Возможно, их брак не совсем обычный, но, видит Бог, им будет хорошо. Она в этом уверена.


Йен лег в горячую воду. После двух лет существования в грязи он всегда получал наслаждение от ванны, а сегодня ему нужно еще снять напряжение: слишком много радостных поздравлений, слишком много сердечных пожеланий счастья, слишком много заученных улыбок.

Но ради Лоры он прошел через это. Каждая женщина мечтает о свадьбе, и нельзя было лишать ее удовольствия. К тому же игра стоила свеч, Лора выглядела неотразимой. Пусть ее руки дрожали, зато глаза сияли.

Присутствие невесты помогло ему выдержать свадебный завтрак, несмотря на отчаянную головную боль. К счастью, праздник скоро закончился, молодых отвели в роскошный дворец, предоставленный купцом из Бейпура, другом Кеннета Стивенсона.

Дворец, расположенный на берегу маленького зеркального озера, был самым романтичным местом для брачной ночи. Слуги бесшумно накрыли им ужин, от которого Йен отказался, потом новобрачных развели по разным ванным комнатам, предназначавшимся скорее для магараджи.

Йен не пользовался никакими душистыми маслами, ибо шотландцу не пристало благоухать словно букет, зато в ванне он лежал до тех пор, пока вода не остыла. К тому времени его головная боль почти прошла.

Йен надел расшитый халат, складки которого ниспадали по телу нежно, как шепот. Индусы знали толк в плотской любви.

В спальне он проверил, хватит ли до утра масла в лампе, затем подошел к окну и стал глядеть на лотосы, плававшие в темной воде. Йен и сам чувствовал себя лотосом, плававшим между прошлым и будущим, между темнотой и светом, между отчаянием и надеждой. А ключом к будущему, свету и надежде была Лора.

Она вышла из ванны раньше, чем Йен ожидал, и сердце у него заколотилось от одного ее вида. Рыжеватые волосы отливали бронзой, ниспадая до талии, длинная ночная рубашка из полупрозрачного белого шелка почти не скрывала контуров тела, именно такая полагалась для первой брачной ночи, чтобы возбудить в муже желание. Йен в тысячный раз подумал о том, чего он ее лишил.

— И что теперь? — спросила Лора с застенчивой улыбкой. — Мне бы хотелось подержать вас в объятиях, если вы, конечно, не возражаете. Или можно поговорить.

Он вспомнил, что они не обсудили главного: будут ли они делить постель или ему придется спать отдельно.

Лора молча подошла к нему, и Йен осторожно обнял ее, медленно провел рукой по спине.

— Я уже не надеялся, что буду снова держать в объятиях женщину, — прошептал он.

— Вы можете делать это в любое время. — Лора крепче прижалась к нему.

Напряжение растаяло, как туман в лучах утреннего солнца, он физически ощущал ее всю, чего никогда не испытывал с любовницей, так как переполнявшая его страсть заглушала остальные чувства. Теперь, освобожденный от грубого нетерпения, он наслаждался мягкостью ее волос, нежностью кожи, теплом груди, округлостью бедер.

Ему хотелось заботиться о Лоре, защищать ее.

— Пора в постель, — сказал он, беря невесту на руки. — Вы, наверное, устали.

— Не настолько, чтобы не дойти до кровати, но мне нравится такой способ передвижения.

Йен осторожно положил ее на мягкую постель.

— Мне лечь с вами или отдельно?

— Я очень хочу, чтобы вы легли со мной. — Лора притянула его к себе. — Раз наш брак настоящий, за исключением одного аспекта, то мы должны спать вместе.

— Но страдающие бессонницей отнюдь не лучшая компания в постели, — ответил Йен, накидывая на обоих легкое покрывало. — Вы можете в любое время изменить свое решение, если я буду всю ночь ворочаться.

Лора повернулась на бок и прижалась к нему всем телом, причем так естественно, словно они спали рядом уже тысячу ночей.

Йена тронула ее готовность приспособиться к новым обстоятельствам.

— Петр говорил, что, несмотря на репутацию людей буйного нрава, русские отличаются большим терпением. Это черта их национального характера.

— Возможно. — Лора прикрыла рот ладонью, подавляя зевок. — А может, это английское терпение. Вряд ли подобные черты имеют национальный характер.

— Пожалуй, вы правы, — ответил Йен, с улыбкой наблюдая за ней. В прошлом он не так представлял себе первую брачную ночь.

Его умиротворенность исчезла, когда он понял, что страсть может быть и мысленной. Хотя он не способен к физической близости, но ум сосредоточился на желании обладать ею. Собственное тело оказалось для него ловушкой, а сознание, что если бы не его увечье, то никогда бы не было и их брака, служило слабым утешением. От бессильной ярости Йен не мог уснуть, потом ярость сменилась такой меланхолией, что он испугался, как бы она не распространилась на женщину, лежавшую в его объятиях. Стараясь не разбудить ее, он осторожно встал с кровати и подошел к окну. Темная вода озера притягивала к себе, в ней можно найти мир и покой, но он слишком хороший пловец, чтобы утонуть в луже. Даже это желание неисполнимо, как и все, что имеет смысл в жизни. Он искал спасения в Лоре, а из-за своего эгоизма втянул ее в глубины своего отчаяния.

Проснувшись, Лора протянула руку к мужу, но Йена рядом не было. Почувствовав внезапный страх, она села, огляделась по сторонам и в свете ночника увидела у окна его застывшую фигуру. Он предупреждал ее о перепадах настроения, однако если он сейчас отказался от помощи, то и в будущем она не сможет помогать ему.

Лора не выносила, когда кто-то страдает, поэтому она молча подошла к мужу, обняла его за талию, прижалась к нему. Тело было напряженным и холодным, но постепенно мышцы начали расслабляться. Йен сделал движение, словно хотел вырваться, и неожиданно обнял ее, уткнувшись лицом ей в волосы. Лора инстинктивно начала ласкать его, гладя по спине.

— Душенька, — шептала она, вспомнив русское слово, — темные мысли приходят на рассвете, днем все пройдет, я буду с тобой.

От ласковых слов Йен, потеряв над собой контроль, зарыдал, а Лора обнимала его, позволяя выплакаться, поскольку слезы для него сейчас что повязка на рану.

— Идем, дорогой, — прошептала она, когда Йен успокоился, — тебе надо отдохнуть.

Лора уложила его в постель, легла рядом, и он ухватился за нее как утопающий за соломинку. Вскоре она услышала ровное дыхание мужа. Возможно, сегодня его измученной душе удастся отдохнуть, а завтра с Божьей помощью наступят лучшие времена.

Глава 11

Утром она проснулась, едва Йен зашевелился, и, открыв глаза, с облегчением увидела его спокойное лицо.

— Прости меня за прошлую ночь, — тихо сказал он. — Мне казалось, что в моей душе наступил покой, но похоже, на это понадобится время.

— Конечно. Я ведь знаю о смерти Кеннета и все-таки много раз на дню порываюсь сказать ему что-нибудь. — Лора сжала руку мужа, — Ты столько перенес, совсем неудивительно, что твоя душа продолжает болеть.

— Тем не менее есть лучшие способы проводить брачную ночь, вместо того чтобы собирать себя по частям, как старый, разбитый горшок.

— Ты не старый, — улыбнулась она.

— И не горшок? — спросил Йен, подпирая рукой голову. — Ты сильная девочка.

— А ты слишком много от себя требуешь. Дядя пишет, ты рожден, чтобы стать героем. Человек, который может своим примером вдохновлять других, рисковать ради них своей жизнью, человек отважный и мужественный, способен победить свои страхи. Возможно, ты упрекаешь себя за то, что не можешь вести себя как раньше, когда рисковал жизнью.

— Неужели Петр считал меня таким? — Йен поцеловал ей руку. — Если ты не побоишься смотреть мне в лицо, я буду считать себя самым счастливым человеком.

Его слова подсказали Лоре смелую мысль, и она вдруг сдернула с мужа повязку: закрытое веко прикрывало глаз, оказавшийся немного более запавшим, чем здоровый.

— Я разочарована, — весело сказала она. — Я думала, ты похож на Синюю Бороду.

— Это печать Каина, — хрипло произнес Йен. Лора с тревогой посмотрела на него, и выражение его лица смягчилось.

— Я становлюсь сентиментальным, национальная черта шотландцев. — Он сел и снова надел повязку. — А каким был твой родной отец?

Придя в замешательство, Лора перевернулась на спину и стала смотреть в потолок.

— Прости, кажется, ты не хочешь говорить на эту тему.

— Все в порядке. Он вполне отвечал романтическому представлению о кавалерийском офицере. Высокий, красивый, бесшабашный. Он казался мне огромным и сильным, хотя маленькие дети всегда так думают. От своего отца он унаследовал меланхоличный темперамент, поэтому в хорошем настроении он был самым милым на свете, а в плохом очень пугал меня, и я старалась не попадаться ему на глаза. Отец умер, когда ему было столько же лет, сколько тебе сейчас. Он был слишком молод, чтобы умирать.

— Что с ним случилось?

— Однажды зимой, — продолжала Лора, словно не слышала его вопроса, — отец взял меня на верховую прогулку. Я сидела перед ним, и мы неслись по снегу, перепрыгивали через канавы, заборы. Мы мчались быстрее ветра, но я чувствовала себя в полной безопасности, правда, мама потом страшно его ругала, хотя сама была отчаянной наездницей. Она и умерла, пытаясь взять барьер, через который не стал бы прыгать ни один нормальный человек.

— Жаль, что она была столь неосторожной.

— Да, она во всем была такой. Ей претила мысль о старости, а осторожная верховая езда означала для нее закат жизни, необходимость смириться с неизбежным.

— Твоя мать очень похожа на мою сестру. У обеих неукротимый нрав.

— Ты был бы от нее в восторге, — убежденно заявила Лора. — Мать обожали все, даже женщины, которые не одобряли ее поведения. И хотя она не страдала меланхолией, родители имели много общего — красивые, своевольные и вспыльчивые. Между ними происходили бурные ссоры и такие же бурные примирения. Однажды, чтобы получить у матери прощение за свою несдержанность, отец заполнил гостиную и спальню цветами, хотя стояла зима. В другой раз мать, потеряв терпение, начала бросать в него флаконами подаренных им духов, а он со смехом уклонялся и говорил, что теперь в спальне будет пахнуть, как в борделе. Я сидела в углу комнаты и, услышав слово «бордель», спросила, что это значит. Мать тут же позвонила няне и приказала ей немедленно забрать меня.

— О таких родителях можно рассказывать до бесконечности, но каково с ними жить маленькому ребенку, — произнес Йен, погладив жену по руке.

— Трудно. — Лора застенчиво улыбнулась. — Невозможно поверить, что у двух павлинов родился гадкий утенок вроде меня.

— Ты не гадкий утенок, — с нежностью сказал Йен. — Ты похожа на лебедя, который почему-то считает, что похож на гуся.

— Скорее на сову. Кеннет иногда называл меня маленькой совушкой. Может, это странно, но по темпераменту я больше его ребенок, чем своих родителей. Наверное, потому, что мать заставила меня выбрать ей второго мужа.

— Неужели?

— Посоветовавшись со мной, мать отдала предпочтение Кеннету, а его выбрала я.

Лора посмотрела на распахнутый халат мужа, открывший его грудь, и ей захотелось дотронуться до темно-рыжих волос, снять с него халат, исследовать тело… Она поспешила отвести взгляд.

— Когда отца не стало, мать решила уехать из Санкт-Петербурга и повезла меня на воды в Швейцарию. Мне кажется, она решила, что там ей будет легче найти себе нового мужа. Она относилась к типу женщин, которые не могут обходиться без мужчины.

— Видимо, ты не одобряешь ее поспешный брак, — заметил Йен, — но ведь не многие женщины способны в одиночку противостоять целому миру.

Слова мужа заставили Лору задуматься, не в этом ли причина ее нежелания выходить замуж.

— Она бы все равно недолго оставалась одна. Мужчины всегда слетались на нее как пчелы на мед. Некоторые хотели просто любовной связи, но их она сразу отметала. Тем не менее ей удалось быстро обзавестись серьезными поклонниками.

— Каким образом Кеннет Стивенсон обошел всех? По-моему, он не относился к тем, кто праздно шатается по курортам.

— Его привела туда случайность. У друга, с которым они вместе работали в Индии, были проблемы со здоровьем, он нуждался в минеральных водах, поэтому они вместе приехали на курорт. Однажды Кеннет рассказал мне, что, увидев Татьяну, он сразу захотел жениться на ней. Он был на пятнадцать лет старше, не отличался безрассудством, но приняв решение, уже не мог отказаться от него.

— Когда Татьяна спросила твоего мнения?

— Мы ели мороженое, и она вдруг спокойно поинтересовалась, кого из своих поклонников я хотела бы видеть своим отцом. — Лора улыбнулась, вспоминая. — Каждый из них старался расположить меня к себе. Итальянский граф подарил мне очень дорогую куклу, но предложил играть подальше от него. Банкир всегда приносил мне сладости, французский купец — шелковые ленты, прусский генерал учил ездить на пони. И только Кеннет охотно разговаривал со мной. При нашем знакомстве он даже встал на одно колено, чтобы мы оказались на одном уровне, и я видела, что Кеннет на самом деле рад мне. Он умел не только разговаривать, но и слушать. Когда мать спросила, кому я отдаю предпочтение, я сразу ответила, что ему.

— А павлин и сова были счастливы вместе? — Как ни странно, да. Наверное, мать уже пресытилась романтикой и мелодрамами. Она как-то сказала мне, что женщине надо выходить замуж ради дружбы и стабильности, а страсть ненадежна, как зыбучие пески.

— Мать поступила мудро, предложив тебе сделать выбор, — задумчиво произнес Йен. — Только ребенок может распознать хорошего человека. Кеннет Стивенсон, возможно, был не лучшим из них внешне, зато стал тебе хорошим отцом.

— По-моему, не только я отдала должное Кеннету. Может, Татьяна поначалу не любила его, это пришло через некоторое время. Она любила флирт, хотя никогда серьезно не относилась к мужчинам. Теперь вы знаете обо мне все, лорд Фалкирк.

— Не сомневаюсь, Лариса Александровна Стивенсон, баронесса Фалкирк, но на сегодня хватит разговоров. Мы должны встать, позавтракать и собираться в дорогу.

Лора кивнула и потянулась, расслабляя затекшие мышцы. Она чувствовала себя великолепно. Йен, смущенно наблюдавший за ней, заключил ее в объятия.

— Спасибо, что ты согласилась выйти за меня замуж. — Он нежно поцеловал жену.

Ей нравились его губы, тепло, которое разливалось внутри от его прикосновений.

— А тебе спасибо за то, что сумел уговорить меня.

— Я оденусь в ванной комнате.

Хорошо спать с ним в одной постели, но она еще стеснялась раздеваться в его присутствии. Возможно, скоро ее смущение пройдет.

Пока горничная помогала ей одеваться, Лора размышляла над тем, что хотя очень испугалась ночью, все обошлось и они стали ближе. Для брака, основанного на дружбе, начало можно считать хорошим.


"Двенадцатое января 1840 года. Мы допустили большую оплошность, заговорив о политике, и теперь атмосфера стала ужасно напряженной. Мы убийственно вежливы, но каждый отдал бы свою бессмертную душу за возможность побыть одному. Проклятый англичанин».

Лора с улыбкой опустила дневник на колени. Дядя всегда называл Йена англичанином, когда они ссорились. До чего же трудно сутками находиться взаперти с одним человеком. Даже они с Кеннетом иногда уставали друг от друга, что же говорить о двух сильных духом мужчинах, офицерах, принадлежащих к враждующим странам, Подняв глаза, она увидела Йена, который вел лошадь на водопой. Они были в пути уже четвертый день, а теперь сделали привал, чтобы позавтракать. Правда, ела только Лора, Йен, как всегда, ограничился куском лепешки.

Без нее он, конечно, ехал бы гораздо быстрее, но ему не хотелось утомлять молодую жену. Лора ценила его отношение и, в свою очередь, старалась оказывать мужу услуги, которые доставляли ему удовольствие.

Ночи супруги проводили в бунгало, принадлежавших британским властям. Возможно, кому-то такой медовый месяц показался бы странным, но Лоре нравилось все. Удовольствие спать рядом с Йеном полностью компенсировало неудобство от зажженной лампы. Однако Йен редко спал по ночам, часто выходил на свежий воздух, хотя срыв, который случился с ним в первую брачную ночь, больше не повторялся.

"Пятнадцатое января 1840 года. Утром мы с Йеном чуть не подрались. Сейчас мне даже смешно вспоминать об этом. Я сказал, что он дает мне больше еды, а он ответил, что мне померещилось, и мы подняли невероятный шум, ругаясь на пяти языках. Довольно странная причина для ссоры: обычно узники обвиняют друг друга в том, что им досталось меньше еды. Возможно, Йен боится, что "я скончаюсь, если меня плохо кормить. Дерзкий мальчишка. Но видимо, он прав.

Семнадцатое января 1840 года. Мы спорили по поводу завтрака, вернее, спорил я, а Йен полностью меня игнорировал, когда мир перевернулся вверх дном. Пресвятая Богородица, пыль, камни градом летят на нас со стен. Я был уверен, что настал бесславный конец моей растраченной впустую жизни.

Не знаю, как это случилось, но когда землетрясение кончилось, мы с Йеном стояли на коленях посреди камеры, обнимая друг друга. Я шептал молитвы по-русски, а он ругался по-английски. Ничего себе бравые офицеры. Я чувствовал себя полным идиотом, а Йен вдруг громко захохотал. Вскоре я присоединился к нему, и мы уже не могли сердиться друг на друга».

— Пора ехать, леди Фалкирк, — услышала Лора голос мужа. — Чему вы улыбаетесь?

— Я прочитала о землетрясении, когда вы оба думали, что на вас рухнут стены. С этого момента ваши с дядей отношения стали улучшаться.

— Не думаю, чтобы подобное поведение делало нам честь, — сухо заметил Йен, — но с тех пор у нас действительно больше не возникало проблем.

— Мне эта история показалась забавной, — сказала Лора, когда муж помогал ей сесть на лошадь. — Знаешь, что особенно поразило дядю в твоем характере?

— Что же?

— Ты отдал ему кисет и трубку. Петр был восхищен твоей щедростью.

— Я редко курил, поэтому табак доставил ему большее удовольствие, чем мне. Он не курил тогда уже несколько месяцев. Правда, он мог раскурить трубку, лишь когда попадался дружелюбный стражник, который давал ему огонь.

— Может, для тебя это пустяк, но для него это имело громадное значение.

— Тебе надо упражняться в стрельбе, — сменил тему Йен. — Если успеем, то сегодня вечером. Скорее всего тигр больше не нападет на тебя, но ты должна стрелять лучше, чем в Нанде.

— Я не люблю оружие.

— Дело не в любви, это мера безопасности.

— Не вижу необходимости, скоро мы будем в Англии.

— Однако сейчас мы в Индии, а тут не знаешь, когда придется схватиться за ружье. И сделать это ты должна умело.

— Если бы я обращалась с ружьем умело, ты бы сейчас не ехал рядом со мной.

— Сначала я научу тебя правильно целиться. Лора вздохнула. Спорить с мужем бесполезно да и не нужно. Она найдет способ избежать уроков хотя бы до Бомбея.

Они ехали по узкой лесистой долине среди отвесных скал, и Лора рассеянно следила за коршуном: тот долетел до скалы, однако не взлетел в небо, а просто исчез.

— Странно, похоже, он разбился о скалу.

— Наверное, там пещера.

— Не могли бы мы остановиться и посмотреть? — с надеждой спросила Лора.

— Если хочешь, добраться туда несложно. Йен свернул с дороги к редкому подлеску, за ним шла вьючная лошадь, а за ней ехала Лора. Спустя несколько минут они были у подножия скалы.

— Коршун исчез за теми валунами, — сказала она. Еще через сотню ярдов Йен спрыгнул с лошади и отдал поводья жене.

— Присмотри за лошадьми, а я обследую место.

— Не надо. Йен, — возразила Лора. — Вряд ли пещера доставит тебе удовольствие после двухлетнего заточения в темнице.

— Напрасно ты считаешь меня неспособным войти туда.

Он впервые был резок с ней, и она догадалась, что его раздражение вызвано именно нежеланием снова оказаться в подземелье. Но он пересилит себя.

— Прости, — сказал Йен. — Раньше пещеры интересовали меня, а теперь я чувствую к ним отвращение. И все же лучше сейчас побороть страх, чем потом мучиться от позора.

Он внимательно разглядывал валуны, наверное, заставлял себя сделать то, на что так трудно было решиться. Скоро он исчез из виду, через несколько минут с возмущенным криком в небо взмыл коршун, и Лора услышала голос мужа:

— Коршун указал мне путь. Здесь действительно есть пещера, куда свободно может войти человек, а также леопарды, гиены и всякие твари.

— Ты обнаружил какие-нибудь следы?

— Следов крупных зверей нет, но змеи и летучие мыши будут обязательно. Сейчас я захвачу пару ламп.

Ее неприятно удивило, когда Йен вынул из кобуры пистолет и вложил ей в руку.

— В незнакомую пещеру нужно входить с оружием, там могут прятаться голодные звери.

— Даже если ты будешь совсем рядом?

— Иногда на подготовку не хватает времени.

— В таком случае дай мне ружье. Из него легче целиться, а прикладом можно ударить по голове.

— Пожалуй, ты права.

Осторожно держа ружье в левой руке, Лора прошла вслед за мужем на маленькую открытую площадку, окруженную валунами.

— Как хорошо спрятан вход, — удивилась Лора. — На этой площадке никто из посторонних тебя не заметит. Если бы не коршун, мы бы никогда не догадались, что здесь есть пещера.

— Неужели случайность? — задумчиво спросил Йен. Пригнувшись, он вошел в пещеру, и Лора услышала его удивленный свист.

Заинтригованная, она тоже шагнула в темноту, но света двух ламп оказалось достаточно, чтобы она вскрикнула от восторга. Это был храм.

Глава 12

Лора завороженно оглядывала зал с двумя рядами колонн, покрытых филигранной резьбой, стены, каждый дюйм которых был расписан яркими красками. В дальнем конце храма угадывались контуры огромной статуи.

— Изумительно! — выдохнула она. — Как ты думаешь, сколько ему лет?

— Не знаю. Возможно, храмом не пользовались уже несколько веков, но все здесь в прекрасном состоянии. — Подняв над головой лампу, Йен медленно пошел вдоль стены.

— А вдруг мы найдем во лбу золотой статуи огромный рубин?

— Сомневаюсь. Все богатые храмы известны, туда стекаются паломники, а этот, наверное, посещала только небольшая группа людей, потом его закрыли, предварительно завалив вход. — Йен стал рассматривать изображение человека, боровшегося со змеем. — Даже если мы найдем здесь что-нибудь ценное, я бы не рекомендовал ничего трогать. Уносить сокровища из храма — значит накликать на себя беду.

— Ты прав, — согласилась Лора. — Но я рада, что мы попали сюда. Не знаешь, кому он посвящен?

Подняв над головой лампу. Йен указал на статую, величественное существо, танцевавшее в кольце огня.

— Это Шива в облике Натараджи, бога танца. Он символизирует бесконечный цикл жизни.

Четырехрукое божество стояло на одной ноге, подняв вторую для следующего па танца. И храм, и статуя вызывали восхищение своей красотой.

Лора собралась подойти поближе, но вдруг за одной из колонн увидела проход. Влекомая любопытством, она шагнула туда и оказалась в зале меньших размеров. Стены были покрыты резьбой по камню, группы человеческих тел казались совершенно живыми.

— Боже милосердный! — воскликнула она, выронив оружие.

— Что случилось? — встревоженно крикнул Йен. Она попыталась ответить и не могла выдавить ни звука. Тут в зал влетел Йен с пистолетом на изготовку, взглянул на стены и застыл.

— Черт побери!

— Неуж… неужели люди ведут себя так? — Лора наконец обрела дар речи.

— Никогда не слышал о реальном мужчине, который, стоя на голове, может заниматься любовью сразу с тремя женщинами, — сухо ответил Йен, обнимая жену за плечи. — Тебе дурно?

Лора спрятала лицо у него на груди, чувствуя себя оскорбленной и униженной, хотя изображение на стене притягивало ее взгляд.

— Неужели мужской орган бывает такого размера?

— Тут все преувеличено. Давай выйдем, иначе тебе станет плохо.

Они вышли из пещеры, и Йен отвел ее в тень валуна.

Лора закрыла лицо руками. Тошнота прошла, но перед глазами еще стояло увиденное. Особенно одна пара: голые мужчина и женщина в непристойной позе, с лицами, светившимися от удовольствия.

Но Лора никакого удовольствия не испытывала. Значит, она развратная, какой себя всегда считала, так как вспыхнувшее желание отозвалось сладкой болью внизу живота. Она старалась подавить это постыдное, но приятное ощущение и не поднимала голову до тех пор, пока не смогла посмотреть на мужа.

— Извини, — сказала она. — Я вела себя как последняя дурочка.

— Конечно, увиденное тебя шокировало. В англиканской церкви такого не найдешь.

— В православной тоже. Почему индусы создают это в священных для них местах?

— Я не богослов, но могу сказать, что, по их понятиям, чувственная энергия божественна, а соединение мужчины с женщиной является символом единения человека с Богом. Религиозные традиции индусов отличаются от европейских, однако не лишены смысла.

— От их изображений веет радостью и удовольствием, хотя мне трудно это понять. Многие обычаи в Индии кажутся мне странными — например, сожжение вдов на костре. Здесь тоже есть смысл?

— Я не претендую на роль знатока обычаев Индии, просто вижу глубокий смысл в их духовной жизни.

— Ты много знаешь о религии Индии?

— Я изучал ее, поскольку командовал отрядами, куда входили представители всех основных религиозных групп Индии, а нельзя вести за собой людей, если не знаешь, во что они верят и что ценят в жизни.

— Все офицеры британской армии такие?

— Не все. К сожалению, некоторые с презрением относятся к местному населению, считая их невежественными цветными.

— Компания отчима готовила администраторов, которые знали несколько языков, законы страны, ее обычаи. Разве армейские офицеры не сдают экзамен по языку?

— Сдают, но это лишь первый шаг. Когда я сдал экзамен по персидскому, все думали, что я владею им в совершенстве, поскольку не сделал ни единой ошибки. Но в Персии я с трудом мог на нем объясняться, хотя жил там ребенком. — Йен взял лампу. — Пойду за твоим ружьем. Не хочешь еще раз осмотреть храм?

— Нет, хватит с меня приключений.

Дожидаясь мужа, Лора со стыдом вспомнила свою реакцию. Чего стоит один ее вопрос о размерах мужского члена! Конечно, его размеры сильно преувеличены, она же много раз видела статуи обнаженных мужчин и в Италии, и в Индии. Отчим считал, что она должна познакомиться с мужским телом на картинах великих мастеров, а не узнавать о нем из сомнительных источников. Наверное, она свихнулась, если смогла задать такой глупый вопрос.

— Будем докладывать властям о храме? — спросил вернувшийся Йен.

— Видимо, ты уже решил, иначе бы не спрашивал меня.

— Он веками хранил свою тайну, и мне жалко раскрывать ее, но ты первая обнаружила его, тебе и решать.

— Без жрецов и паломников он станет достоянием зевак. Если бог танца пожелает, то сам раскроет тайну, послав сюда кого-нибудь еще.

Идя к лошадям, она смущенно улыбалась, опять вспоминая свою реакцию, в которой не было ничего святого.


Чтобы жена оправилась от перенесенного шока, Йен не стал возвращаться к разговору о стрельбе. Однако на следующее утро после завтрака он сказал:

— Теперь самое время начать упражнения в стрельбе по мишени. — Встав из-за стола, Йен подал жене руку. — Полчаса ежедневных тренировок, и ты станешь метким стрелком.

— Признательна тебе за заботу, но я действительно не понимаю, зачем мне это.

— Я настаиваю ради твоей безопасности. В первый год моего пребывания в Индии отсутствие практики чуть не погубило меня. Как муж, я, разумеется, сделаю все возможное, чтобы защитить тебя, тем не менее в Индии нужно быть готовым самостоятельно защищать свою жизнь.

— Если ты, как муж, отвечаешь за мою безопасность, то я, как жена, отвечаю за твое здоровье. Обещаю научиться стрелять, если ты пообещаешь есть побольше.

— Я ем, сколько мне требуется. Почему я должен заставлять себя есть через силу?

— Потому что ты слишком худой, в чем только душа держится, — ответила Лора, проводя ладонью по его ребрам. — Одежда на тебе висит мешком, и твой вид не делает мне чести. Люди могут подумать, что либо я плохая хозяйка, либо наш брак не пошел тебе на пользу.

— Я сейчас в хорошей форме.

— Отсутствие аппетита еще один признак меланхолии. Когда у моего дедушки бывал очередной приступ, он переставал есть, что ухудшало состояние его души.

Подавив раздражение, Йен задумался над словами жены. Он действительно стал есть меньше, так как еда уже не доставляла ему удовольствия.

— По рукам, — сказал он. — Я стану больше есть, а ты научишься метко стрелять.

Лора тут же отломила кусок лепешки, завернула в нее рис, приправленный карри, и протянула мужу:

— Ешь, а потом мы найдем место для стрельбы.

— Недалеко от дороги есть поляна, а под ней обрыв, куда полетят шальные пули. — Йен неохотно откусил лепешку. — Можешь взять мое ружье или ружье отчима.

— Лучше отчима. Оно более привычно. Йен повел жену на выбранную им поляну, жуя по дороге лепешку, вкус которой напоминал ему солому.

— Неужели я так ужасно выгляжу?

— Для огородного пугала вполне сгодишься. Вынув из кармана лист бумаги. Йен закрепил его на ветке сухого дерева и отошел на двадцать шагов.

— Если попадешь с первой попытки, урок закончится.

Лора вытерла ладони о юбку, дрожащими руками взяла ружье и взвела курок. Выстрел громким эхом прокатился по лесу, вспугнув сотни птиц.

Ничего другого Йен и не ожидал, но сейчас главное, что Лора согласилась тренироваться.

— Заряди ружье, становись на исходную позицию, но пока не стреляй. Я хочу показать тебе несколько приемов. — Йен встал у нее за спиной, поддерживая ее руки. — Расслабься, ты слишком напряжена. Очень хорошо. Не спеши, прицелься. Ты стреляла с закрытыми глазами, теперь постарайся держать их открытыми. Видишь листок бумаги?

Лора кивнула, и ружье заходило ходуном.

— Не стреляй, пока не прицелишься, не дергай курок, нажимай очень медленно, тогда отдача будет менее ощутимой.

От выстрела ее тело дернулось, пуля снова прошла мимо цели. Не глядя на мужа, Лора перезарядила ружье, выстрелила. С тем же результатом. Следующая попытка оказалась не лучше.

— Наверное, это ружье слишком тяжелое, — сказал Йен, вытаскивая пистолет. — Возьми, он легче.

— Я никогда не притронусь к этой мерзкой штуке! — в ярости закричала она, бросая оружие на землю.

— В чем дело? — опешил Йен.

— Если бы ты видел мозги своего отца на стене, ты бы тоже возненавидел пистолеты.

— Господи!. Твой отец застрелился?

— Да, — побелев, тихо ответила Лора. — Именно я нашла его.

Шок в храме не шел ни в какое сравнение с теперешним ужасом. Сунув пистолет в кобуру. Йен прижал к себе жену, и та зарыдала.

— Как он мог такое сделать, черт побери? — возмутился Йен. — Зная, что рядом находится его ребенок? Как он мог?

Лора подняла голову и смущенно спросила:

— Ты сердишься на моего отца за то, что он застрелился?

— Да, черт возьми. — Не зная, чем помочь, он стал вытирать слезы, катившиеся по ее щекам. — То, что он сделал, какое горе причинил семье, непростительно, особенно потому, что он сделал это на глазах у ребенка. Если жизнь стала для него абсолютно невыносимой, пусть бы нашел другой способ покончить с собой.

— Можно подумать, ты знаешь, как лучше убить себя, — нахмурилась Лора.

— Знаю, поэтому и говорю. Непростительно, когда мужчина заставляет страдать тех, кого больше всего любит.

Лора долго молчала, потом наконец произнесла:

— Да, я тоже сердита на отца. Презираю его за то, что он сделал со мной и матерью. Но я не виновата. Не виновата!

— Конечно, не виновата. Господи, почему же ты не рассказала об этом раньше? Я бы никогда не заставил тебя стрелять.

— Я не рассказывала даже Кеннету, хотя, возможно, это сделала моя мать. — Лора закрыла глаза. — Несчастье произошло в субботу днем, перед самой Пасхой. Родители ссорились, мама бушевала… Потом я услышала в кабинете отца выстрел и побежала вниз узнать, что случилось. Я очень боялась открывать дверь, а когда решилась… я начала кричать и кричала, не останавливаясь, два дня.

— Поэтому твоя мать решила уехать из Санкт-Петербурга?

— С Санкт-Петербургом было связано много воспоминаний, а смена впечатлений отвлекла нас от воспоминаний о случившемся.

— Теперь, пока мы не ступим на борт английского судна, я ни на шаг не отойду от тебя, чтобы тебе не пришлось защищаться самой.

— Нет, урок не окончен. — Лора подняла с земли ружье.

— Ты уверена, что хочешь стрелять?

— Я должна попасть в эту проклятую мишень, даже если мне придется стрелять до самого вечера.

Хотя она снова промахнулась, зато глаза уже не закрыла и плавно нажимала на курок.

— Если бы я не любила его так сильно, то, наверное, так сильно и не ненавидела бы.

Лора выстрелила, попав в дерево всего в шести дюймах от мишени. Йен молча наблюдал за ней, время от времени давая советы. Сила воли, с которой жена заставила себя продолжать урок, многое сказала ему о ее характере.

Наконец одна пуля все же угодила прямо в центр мишени, лист с отверстием посередине упал на землю, и Лора повернула к мужу вспыхнувшее радостью лицо.

— Завтра буду стрелять из пистолета, — твердо сказала она.

— Тебе кто-нибудь говорил, что у тебя решительный характер? — спросил Йен.

— Просто я русская.


Когда они вечером приехали в гостиницу, Лора, поужинав, сразу же отправилась спать. Несмотря на усталость, она заметила, что Йен, выполняя договоренность, съел больше обычного.

Уснула она моментально, однако ей снова приснился кошмар. Шестилетняя девочка Лара, напуганная дикой ссорой родителей, вдруг переносится на три года вперед, опять стоит перед дверью в кабинет, стараясь войти, но зная, что выбора нет. Она поворачивает медную ручку, дверь со скрипом открывается, перед ней за окровавленным столом в неуклюжей позе сидит отец. Затем сон принимает новый оборот. Ужас проходит, ее охватывает ярость, а отец, живой и невредимый, подходит к ней, опускается на колени, берет ее руки в свои. «Прости, Лариса», — шепчет он, и его лицо прекрасно. Она начинает плакать и тут же просыпается, не понимая, где находится. Руки Йена, надежные как сама земля, обнимают ее, Лора прижимается к нему и плачет у него на груди.

— Опять страшный русский сон? — тихо спрашивает он, и Лора рассказывает ему о сцене в отцовском кабинете, о том, чем этот сон отличался от прежнего.

— Целых пятнадцать лет подряд ты просыпалась в ужасе, — задумчиво произнес Йен. — Возможно, ты сменила гнев на милость и теперь будешь вспоминать об отце не только плохое, но и хорошее. — Он поглаживал ее по спине, стараясь снять напряжение.

— Последние два дня я только и делаю, что реву на твоем плече. Если я не возьму себя в руки, ты можешь сбежать от меня.

— Огородное пугало не может сбежать, — усмехнулся Йен. — Кроме того, мы созданы друг для друга, не забывай.

Хотя он сказал это шутливым тоном, Лора чувствовала его искренность и крепче прижалась к нему.

— Тебе удастся заснуть? — спросил он. — Думаю, да. Я сейчас будто сбросила тяжелый груз, который тащила много лет.

Однако Лора еще долго лежала без сна. Ярость и ненависть, терзавшие ее пятнадцать лет, наконец отступили, теперь она будет по-доброму вспоминать об отце, даже с любовью. Да, он поступил безнравственно, но Лора понимала своих родителей, ибо унаследовала от них способность приходить в дикую ярость. А ужасный пример отца показал всю опасность выхода подобной ярости.

Когда она все-таки заснула, ей привиделся новый сон. На этот раз Лора снова оказалась в том храме и была одной из тех гибких телом женщин, которая страстно отдавалась мужчине, а этим мужчиной был Йен. Чувственное удовольствие, которого она так боялась в жизни, казалось, пронзило ее насквозь. Она проснулась в слезах и уже не могла больше заснуть.

Глава 13

Пока они спускались с холма, Лора рассматривала улицы и дома Камбея.

— Военный городок очень большой, — сказала она. — Ваш полк всегда стоял здесь?

— Нет. Первые девять лет сорок шестой пехотный полк находился в Ферозепоре, на границе с Пенджабом. Тогда это приводило меня в восторг. — Йен саркастически улыбнулся. — В девятнадцать лет я стремился почувствовать вкус победы.

— Надеюсь, война оправдала твои ожидания. Йен надолго замолчал, и она решила, что не получит ответа, но когда они выехали на равнину, он все же сказал:

— Война — безобразная штука, часто бессмысленная, хотя вскрывает в человеке все плохое и хорошее. Если на карту поставлена жизнь, война превращается в игру, где козырями являются мужество и честь. Растеряв свои иллюзии, я перестал находить радость в сражении, однако не жалею, что прошел через это и обрел необходимый опыт.

— Интересно, какой ответ ты бы дал три года назад?

— Три года назад меня не терзали сомнения. — Йен указал налево:

— Свернем здесь, за деревьями бунгало моего брата.

— Мы надолго задержимся?

— Трех дней вполне хватит.

Лора слегка волновалась, ожидая знакомства с одним из родственников мужа. И хотя Йен уверял, что все Камероны сразу полюбят ее, она в этом сомневалась. Для них предпочтительнее какая-нибудь аристократка, а не сирота с несчастной судьбой, невыразительным лицом и без всякого состояния. Конечно, травма лишила Йена возможности жениться должным образом, но кто об этом знает. Все решат, что либо он сделал неудачный выбор, либо она хитростью заманила его в сети брака. Ну и пусть. Они с Йеном супруги, и она не сожалеет об этом, да и он тоже.

У бунгало Йен соскочил с лошади и подошел к жене, чтобы помочь ей, но тут им навстречу выбежал человек в ярко-красном мундире.

— Йен! Рад, что ты вернулся. Путешествие было удачным?

— Более чем, Дэвид. Я не только нашел племянницу друга. Разреши представить тебя моей жене Лоре.

— Но… — ошарашенно начал Дэвид, потом с улыбкой подошел к невестке и любезно предложил ей руку. — Рад познакомиться, Лора. Добро пожаловать в семью Камеронов.

— Я понимаю, для вас это полная неожиданность.

— Такое часто случается в Индии, особенно если женщина столь привлекательна, а служака вроде Йена действует смело и решительно. — Дэвид велел груму забрать лошадей и жестом указал в сторону дома:

— Заходите, я предложу вам прохладительные напитки, могу представить, как у вас пересохло в горле после длительного путешествия. А тебя. Йен, сразу хочу предупредить, что офицерское собрание решило устроить в твою честь грандиозный бал.

— В полку находят любой повод для праздника, но к чему устраивать бал? — поморщился Йен.

— Теперь, когда у тебя есть жена, это вдвойне необходимо, — заявил брат, пропуская Лору в дверь.

Они вошли в гостиную, и, пока Дэвид отдавал распоряжения, Йен спросил:

— Ты ничего не имеешь против незнакомых людей? Лора поняла, что мужу совсем не нравится перспектива быть почетным гостем на балу, где соберется большое общество.

— Я рада познакомиться с твоими друзьями, но, к сожалению, у меня нет бального платья.

— Говорят, один из местных портных — настоящий искусник по части женской одежды, я уверен, он сошьет платье за пару дней, — сказал Дэвид. — Я попрошу его прийти завтра.

— Тогда решено, — ответил Йен. Лора надеялась, что за несколько дней он привыкнет к мысли о бале.


"Пятнадцатое марта. Правильно говорят, что иды приносят несчастье. Вот уже две недели как меня бьет лихорадка. В этом подземелье невыносимо холодно и сыро, я давно бы умер, если бы Йен не согревал меня своим телом, не растирал мне руки и ноги. Мы, словно два щенка, сворачивались в клубок, грея один другого».

Лора с трудом разбирала почерк дяди. Это было ее первое утро в Камбее. Дэвид на целый день увел брата, которому хотелось остаться с женой, чтобы ей не принимать одной неизбежных визитеров. Лора отпустила его, посчитав, что братьям надо побыть одним, и решила перевести записи дяди на английский.

"Двадцать второе марта. По иронии судьбы после российских просторов я очутился в клетке, тесной даже для обезьяны. Я думал, замкнутое пространство доведет меня до сумасшествия. Возможно, так и случилось, но здесь я стал мудрее.

"Большая игра» — именно так Йен называет ту невидимую борьбу, которую Россия и Англия ведут на просторах Центральной Азии, — не что иное, как борьба Теней. Я всегда думал, что посвятил жизнь родине, защищая се границы, но, возможно, мой милый друг прав, и я потратил жизнь на игру, которую затеяли две империи, словно дети, поссорившиеся из-за игрушек.

Теперь мне кажется, что настоящей целью моей жизни было попасть в «черное подземелье», выйти из игры, о которой я по-детски мечтал. Видимо, у заключенных действительно исчезает перегородка между душой и физической оболочкой. Я презираю эту тюрьму и жду, когда смерть освободит меня. Однако здесь я нашел преданного друга, какого у меня не было со смерти старшего брата, а Сергей погиб тридцать лет назад. Включившись в игру, я забыл, что значит иметь друга».


Лора отложила ручку, со слезами глядя на сделанный перевод. Сердце у нее болело за дядю, за мужа, но она радовалась, что Петр нашел друга.

— Леди Фалкирк, к вам пришла миссис Баскин, жена полковника. Вы примете ее? — доложил слуга.

— Конечно. Пригласите миссис Баскин сюда. Хотя Йен предупредил, что офицерские жены придут с визитами, Лора не ожидала их так скоро. Первой, разумеется, была жена полковника, так как статус армейских жен определялся чином их мужей.

Лора поднялась навстречу рыжеволосой красивой даме, которой можно было дать от тридцати до сорока лет.

— Здравствуйте, леди Фалкирк, меня зовут Бланш Баскин. Добро пожаловать в Камбей.

— Приготовь нам чай, Бхавар.

— Вы прекрасно говорите на урду, — заметила Бланш, садясь. — Это необычно для белой женщины.

— Среди гражданских лиц разговаривать со слугами на их родном языке считается предметом особой гордости. — Лора села напротив гостьи. — Кроме того, где я жила, мало англичан, поэтому не говорить на урду — значит обречь себя на немоту.

Гостья пожала плечами.

— К счастью, армейские городки достаточно большие, тут не приходится говорить на урду, хотя у нас в обиходе имеется несколько фраз. — Миссис Баскин оценивающе взглянула на хозяйку. — Я слышала, вы русская, но по-английски говорите как настоящая леди.

У Лоры возникло желание осадить любопытную женщину, но ей не хотелось, чтобы все подумали, что Йен женился на грубиянке.

— Я родилась в России, однако с десяти лет жила в Англии. Мой отчим состоял на гражданской службе в Индии. Здесь же мы встретились и с Йеном.

— Вы очень ему подходите.

— Спасибо, я непременно передам мужу.

— Вам хочется послать меня к черту, леди Фалкирк, не так ли? — с улыбкой спросила жена полковника, беря чашку с чаем. — Но каждая женщина здесь горит желанием встретиться с вами. Йен был завидным женихом еще до того, как унаследовал титул, а его воскрешение из мертвых просто драматическая история. Наши красавицы стонут, что вы заполучили его, прежде чем все успели опомниться. Кстати, через два дня в нашем клубе состоится бал в его честь.

— Вы хорошо информированы, — заметила Лора.

— Не так хорошо, как мне хотелось бы. Скажите, леди Фалкирк, каков он в постели? Честно говоря, я пыталась затащить его в свою, но у него принцип не спать с женами других офицеров. — Лора онемела от стыда, и миссис Баскин сокрушенно вздохнула:

— Ну вот, я смутила вас. Вы кажетесь такой разумной светской дамой, и я забыла, что вы только недавно поженились и у вас еще медовый месяц.

— Видимо, я недостаточно светская дама, чтобы не быть шокированной, когда замужние женщины обсуждают такие вещи.

— Вы меня не одобряете, — удивленно подняла брови жена полковника. — Но почему я должна быть образцом добродетели, если у мужа есть темнокожая любовница, которая живет в полумиле от нашего дома? Он привез меня в эту прекрасную страну, где трое моих детей умерли, не прожив и года, а двоих уцелевших он отправил в английскую школу, едва они вылезли из пеленок. Мне кажется, я имею право найти утешителя, что я и сделаю, когда представится случай.

Лора неожиданно прониклась к ней симпатией.

— Мне очень жаль, — сказала она.

— Не теряйте времени на сочувствие. Радуйтесь, что возвращаетесь домой. — Миссис Баскин поднялась. — Итак, раз вы сумели вынести меня, то переживете и визиты других, я желаю вам с Йеном счастья. Это один из самых порядочных людей, каких я знаю, а если вы покраснели, услышав мой вопрос, значит, Йен хорош и в постели. Увидимся на балу.

Лора была потрясена. Если миссис Баскин являет собой образец камбейского общества, то неудивительно, что Йен так неохотно согласился пойти на бал. Но другие женщины казались совершенно нормальными, хотя и проявляли чрезмерное любопытство.

Около полудня зашел портной, чтобы снять мерки для платья. Лора пролистнула «Журнал мод», который он прихватил с собой, и, желая угодить мужу, выбрала фасон. Труднее оказалось выбрать материю, все ткани были просто великолепны. В конце концов Лора остановилась на чудесном голубом шелке.

— Пришла еще одна гостья, — доложил слуга. — Она хочет поговорить с саибом Фалкирком. Когда я сказал, что саиба нет дома, она изъявила желание поговорить с его женой.

— Пусть войдет.

Лора удивленно глядела на молодую женщину в поношенном, но опрятном темно-красном сари, которая прижимала к груди ребенка.

— Здравствуйте, меня зовут Лила. Вы жена саиба Камерона? — Она говорила по-английски, причем очень хорошо.

— Здравствуй, Лила. Я — миссис Камерон. Могу я помочь тебе? Если хочешь поговорить с моим мужем, то он скоро вернется. Можешь подождать или зайти после обеда.

Лила подумала. Она спустила ребенка на пол, и тот цеплялся за ее юбку.

— Мой сын устанет. Пожалуйста, леди, попросите вашего мужа зайти ко мне. Это очень важно.

Сердце у Лоры сжалось. Ребенок европеец, ему от силы год-полтора, кожа гораздо светлее, чем у его матери, приятные черты лица, твердый подбородок.

— Я передам мужу вашу просьбу. Он знает, где вы живете?

— Передайте, что я живу все там же. Спасибо, леди. Пожалуйста, не забудьте, дело очень важное.


Лора сидела без света в гостиной, скрестив руки на груди.

— Здесь темно, — сказал вернувшийся Йен и зажег лампу. — Обед через три часа, поэтому Дэвид решил навестить друзей. — Он подошел к жене, поцеловал ее в лоб. — Ты выглядишь усталой, тебя замучили офицерские жены? Зря я послушался Дэвида и не остался с тобой.

— Парад гостей начался с визита миссис Баскин, — сухо ответила Лора. — Она хотела знать, каков ты в постели.

Йен отшатнулся, словно она ударила его.

— Даже для Бланш Баскин это слишком грубая выходка, — процедил Йен, стараясь взять себя в руки. — Бланш неплохая женщина, хотя ей доставляет удовольствие шокировать людей. После нее другие женщины наверняка показались тебе образцом добропорядочности.

— Безусловно. Особенно индийская женщина, которая приходила несколько минут назад. Ее зовут Лила, похоже, она твоя давняя и очень близкая подруга. С ней был мальчик лет двух, полукровка. Лила просила тебя зайти, у нее какое-то важное дело. Она сказала, что живет все там же.

— Понятно. — Лицо Йена стало непроницаемым. — Я сейчас схожу к ней, ее дом недалеко отсюда.

— Ты очень внимателен.

— Лора…

— Не теряй зря времени. — И Лора ушла в спальню, закрыв за собой дверь.

Там она схватила диванную подушку и запустила ею в стену. Возможно, Йен не заводил связи с женами офицеров, но ребенок Лилы доказывает то, что он обычный мужчина. Во всяком случае, был им. Учитывая его травму, он, конечно, не переспит сегодня с бывшей любовницей, но все же было обидно.

Лора устыдилась своей злой выходки, гнев прошел, оставив горечь в душе оттого, что муж предал ее.

Когда она согласилась выйти за него замуж, то не представляла, с какими проблемами ей придется столкнуться, и вот сейчас всплыла одна из них. Хотя интимная сторона брака исключалась, Лора испытывала ревность.


Вернувшись домой. Йен ожидал, что его встретит разгневанная жена, но Лора спокойно переводила в спальне дневник Петра. Она уже приняла ванну, переоделась и выглядела очень соблазнительной.

— Все… нормально? — спросила она.

— Да. Если тебе интересно, то могу сказать, что мальчик не мой сын.

— Думаю, тебя это расстроило. Конечно, он расстроился, узнав о визите Лилы, но потом в нем вспыхнула надежда, что ребенок его.

— Немного, — признался Йен, — хотя это вызвало бы массу осложнений.

— Лила была твоей любовницей, не так ли?

— Была. Мы расстались за два месяца до моего отъезда в Бухару, а мальчику только пятнадцать месяцев.

— Тогда кто же отец ребенка?

— Джок Кобурн, мой хороший друг. Когда я порвал с Лилой, она стала встречаться с ним.

— И он тоже порвал с ней?

— Джок никогда бы не отказался от своего ребенка. К сожалению, он утонул, переправляясь с отрядом через реку в сезон дождей. Это было еще до рождения ребенка, поэтому Джок не успел позаботиться о них, и сейчас Лиле приходится туго. Она больше не хочет быть содержанкой.

— Она пришла к тебе за финансовой поддержкой?

— Да. Ее семья далеко, к тому же бедна, и Лила не может рассчитывать на их помощь. Из-за бедности семья была вынуждена продать ее.

— Продать? — удивилась Лора.

— Вот именно. Лиле повезло, что ее хозяином стал престарелый купец, который хорошо с ней обращался, но после его смерти она стала содержанкой.

— И что ты собираешься для нее сделать?

— Почему ты уверена, что я не отклоню ее просьбу?

— Ты никогда не откажешь тем, кто обратится к тебе за помощью. Я уже достаточно хорошо тебя знаю.

— Я собираюсь назначить Лиле ежегодное пособие, оплачу также обучение мальчика в школе. Хорошее образование поможет ему занять какой-нибудь пост в правительстве.

— Мне это кажется справедливым. Повисло неловкое молчание, которое вскоре нарушил звон колокольчика.

— Звонят к обеду? — спросила Лора.

— Обед через десять минут, мне надо переодеться.

Она направилась к двери, чтобы дать мужу возможность переодеться, но в дверях остановилась.

— Почему Лила захотела увидеть меня? Чтобы доставить мне неприятности?

— Она не из таких женщин. Наверное, ей было любопытно увидеть мою жену. Лила похвалила мой выбор и сказала, что ты настоящая леди. Поскольку она знала, кто отец ребенка, то не думала, что ты можешь прийти к другому выводу.

Лора насмешливо посмотрела на мужа, однако промолчала, а тот, воспользовавшись ее хорошим настроением, спросил:

— Почему ты рассердилась? Я никогда не говорил тебе, что вел жизнь праведника.

— Одно дело знать, но совсем другое — увидеть реальную красивую женщину с ребенком, — сухо ответила Лора. — Сожалею, что вела себя так неразумно, но, возможно, у меня вообще нет разума, просто я хорошо притворялась.

Нахмурившись, Йен смотрел вслед жене. Он еще легко отделался, другие на ее месте закатили бы истерику. Тем не менее этот случай вызвал охлаждение в их отношениях.


После обеда в компании Дэвида супруги отправились спать. Она легла на самый край, подальше от мужа, и Йену оставалось только надеяться, что это не войдет у нее в привычку.

К счастью, ночь уничтожила барьеры, которые возникли между ними в течение дня. Проснувшись, Йен увидел, что жена лежит рядом, крепко прижавшись к нему всем телом, а ее рука беззастенчиво устроилась у него между ног. Он с удовольствием ощущал тепло ее ладони, но не более того.

Бодрствующая невинная Лора боялась физической близости, хотя во сне стремилась обладать им. Первоначальная горечь вдруг исчезла, когда ему в голову пришла смелая мысль. Раз жена первая нарушила договоренность, то и он может немного изменить правила. Йен осторожно положил ей руку на грудь, полную, округлую, почувствовав сквозь тонкую материю, как затвердел ее сосок, когда он провел по нему большим пальцем.

Чтобы не разбудить Лору, Йен убрал руку и стал размышлять, удастся ли им установить простые отношения, которые обычно существуют между любовниками: не стыдиться прикосновений, не бояться снимать одежду в присутствии друг друга. Пусть он не мог обладать Лорой, но ему очень хотелось увидеть ее голой. Только вряд ли такое случится без принуждения. Некоторые женщины умудряются рожать детей, не показав мужу ни кусочка своего тела.

Тем не менее, прежде чем заснуть, Йен погладил вторую грудь жены.

Глава 14

Служанка уложила последний локон и весело сказала:

— Все, мэм-саиб, вы просто красавица.

Лоре пришлось разглядывать себя в маленьком зеркальце, поскольку в бунгало холостяка Дэвида не было настоящих зеркал. Премула отлично справилась, и, похвалив ее, Лора встала на цыпочки, чтобы увидеть хоть часть бального платья.

Господи, никогда в жизни у нее не было такого элегантного туалета. К сожалению, при выборе фасона она не обратила внимания на слишком глубокий вырез. Но главное даже не в фасоне платья, а в ее собственной фигуре, из-за чего Лора всегда предпочитала носить скромные вещи. Это же платье особенно подчеркивало все изгибы тела.

— Ты действительно считаешь, что я хорошо выгляжу?

— Мэм-саиб, вы будете самой красивой на балу, — заверила ее Премула. — Если я вам больше не нужна, то я должна вернуться к хозяйке.

Служанку прислала Бланш Баскин с коротенькой запиской: раз в доме холостяка нет женщины, способной одеть леди, она посылает для этой цели Премулу. Возможно, Йен был прав, считая Бланш неплохой женщиной.

Вспомнив о муже, Лора нахмурилась. За три дня, проведенных в Камбее, они редко оставались наедине. Видимо, проблема заключалась не в Лиле, просто вся энергия Йена уходила на общение со множеством людей.

Дверь спальни открылась, и Лора с удивлением воскликнула:

— О Боже! Оказывается, военная форма делает человека особенно привлекательным.

— Неужели она способна так изменить вид пугала?

— Ты выглядишь потрясающе, — честно призналась Лора.

Хотя Йен вышел в отставку, Дэвид убедил брата, что для армейского бала в его честь парадная форма будет самой подходящей одеждой. После известия о гибели Йена его вещи перешли к Дэвиду, поэтому, за неимением вечернего костюма, он согласился надеть форму.

Лора не сомневалась, что все дамы на балу придут от него в восхищение. Похоже, форму шил хороший портной, а хотя Йен по-прежнему оставался худым, фигура была стройной, гибкой, словно у пантеры, а черная повязка на глазу придавала ему особую пикантность.

— Ты сама превосходно выглядишь, — сказал Йен, протягивая жене бархатный футляр. — Это мой свадебный подарок. Возможно, ты захочешь надеть его.

— О Боже! — снова воскликнула Лора, когда увидела на белом шелке изумительной красоты сапфировое ожерелье и такие же серьги.

— Поскольку ты будешь в голубом, я и подумал, что они подойдут к этому туалету. Позволь? — Йен застегнул ожерелье на шее жены. — Когда-нибудь я тебе подарю топазы под цвет твоих глаз.

Лора посмотрела на себя в зеркало и пришла в восторг;

— Я даже не представляла, как похожа на мать.

— Значит, она была очень красивой женщиной.

— Спасибо, Йен, это самый великолепный подарок в моей жизни. — Лора поцеловала мужа и надела роскошные серьги, которые свисали почти до плеч и горели холодным огнем при каждом повороте головы. — Теперь мне не страшна ни одна женщина в Индии.

Йен с улыбкой предложил ей руку, и они вошли в гостиную, где их ждал Дэвид.

— Господи, Лора, вы просто сногсшибательны! — восхитился он.

Та слегка покраснела, но восторг деверя не смутил ее, он не из тех мужчин, которые могут позволить себе грязные мысли по отношению к жене брата.

Лора вдруг осознала, что сегодня имеет право веселиться до упаду, — в присутствии мужа никто не смеет бросать на нее жадные взгляды.

— Идем? — спросила Лора, взяв Дэвида под руку. — С таким красивым эскортом мне ничего не страшно. Все женщины умрут от зависти.


— Йен, ты будешь весь вечер занят, — сказал Дэвид, когда они вошли в клуб. — Разреши мне позаботиться о Лоре. Я представлю ее гостям, стану отражать атаки младших офицеров, приносить напитки и вообще пригляжу за ней.

— Если тебя это не затруднит, — ответил Йен, глядя на жену.

— Конечно, не возражаю. — Лора поцеловала его в щеку. — Тебя с нетерпением ждут друзья, постарайся от души повеселиться.

— Спасибо за пожелание, Лариса, — попытался улыбнуться Йен.

Они вошли в бальный зал, освещенный лампами и украшенный цветами, самый роскошный во всей северной части Индии. Гости тоже были великолепны. Женщины в разноцветных вечерних платьях, мужчины в красочных формах всех родов войск.

Супругов как почетных гостей немедленно окружили люди, и Йен начал представлять их жене, которая растерялась от множества незнакомых лиц. Лора увидела среди гостей Бланш Баскин в платье с таким декольте, что можно было простудиться даже в жаркой Индии. Отмахнувшись от благодарности Лоры за помощь, она уплыла в сопровождении трех мужчин.

Дэвид все время стоял рядом с невесткой, шепча ей на ухо, «кто есть кто». Когда церемония представления закончилась, он пригласил ее танцевать.

— Надеюсь, мне удастся потанцевать и с мужем. Мы с ним еще никогда не танцевали, — призналась Лора.

— Думаю, сегодня вы наверстаете упущенное. Дэвид танцевал превосходно, Лора старалась ему соответствовать.

— Спасибо, — сказал он во время вальса.

— За что?

— За то, что вышла замуж за Йена. Когда брат вернулся, он был на грани нервного срыва. Я очень волновался за него, но теперь он стал другим человеком. У него еще есть проблемы, однако со временем это пройдет. Многое зависит от вас.

— Я тоже многим ему обязана и постараюсь сделать все, что в моих силах. Мы встретились в тот день, когда умер мой отчим и мне очень нужна была помощь.

— Разве люди не затем вступают в брак, чтобы заботиться друг о друге и помогать?

— Пока не знаю, мы женаты всего две недели. Я смогу дать вам ответ, когда приобрету некоторый опыт.

Лора чувствовала симпатию к деверю. Он находил ее привлекательной, но самое главное — сразу принял как родственницу. Если бы остальные Камероны были хоть наполовину так внимательны.

— Я вижу по крайней мере шестерых мужчин, которые устремились сюда, чтобы пригласить вас на следующий танец, — предупредил Дэвид. — Здесь всегда не хватает женщин, особенно таких симпатичных, поэтому, если вы того пожелаете, можете танцевать до дыр на подметках.

— Тогда укажите того, кто не отдавит мне ноги.


Протанцевав с десяток танцев, Лора ушла в дамскую комнату, чтобы перевести дух. Взглянув в большое зеркало, она увидела, что волосы у нее растрепались, а платье оказалось даже более смелым, чем она предполагала. Сокрушаться о декольте уже не имело смысла, поэтому Лора пригладила волосы, ополоснула лицо холодной водой, вытерлась полотенцем с запахом лаванды и села на плетеную софу, обмахиваясь веером.

Неожиданно дверь открылась, и в комнату вошла невысокая блондинка, настоящий идеал красоты.

— Я миссис Фелпс, — сказала она дрожащим голосом, — нас не представили друг другу, но мне нужно с вами поговорить.

Лора заметила, что женщина беременна и, видимо, на грани обморока.

— Вы плохо себя чувствуете? Может, позвать кого-нибудь?

— Нет, я хочу с вами поговорить… Мне надо вам кое-что отдать.

— О Боже! — воскликнула Лора. — Неужели я потеряла серьгу?

— Эта вещь не имеет к вам отношения. До замужества меня звали Джорджиной Уитмен. — Имя было произнесено с такой уверенностью, словно этим уже все сказано.

Порывшись в сумочке, женщина протянула Лоре бриллиантовое кольцо:

— Мне следовало отдать его Йену, но тогда я была настолько ошеломлена, что забыла. Потом он уехал, а после его возвращения в Камбей мне не представилось возможности. Переслать тоже неудобно. Даже более неудобно, чем разговаривать с вами. Когда нам сообщили о гибели Йена, я хотела отдать кольцо Дэвиду, но он заверил, что Йену было бы приятно, если бы я сохранила его. Теперь я решила вернуть кольцо.

Лора молча рассматривала крупный бриллиант, окруженный россыпью бриллиантов помельче. Значит, Йен собирался жениться на этой золотоволосой девушке, которая принадлежала к его кругу, была необыкновенно красива и нашла в себе мужество сделать то, что считала нужным.

Джорджина коротко рассказала ей о помолвке, о предполагаемой смерти Йена, о замужестве и о том шоке, который она испытала, когда Йен воскрес из мертвых. Очевидно, Джорджина считала, что Лоре все известно.

— Такой поступок делает вам честь, миссис Фелпс, — спокойно начала Лора. — Но вы уверены, что не желаете оставить кольцо у себя? Насколько я понимаю. Йен не будет настаивать на его возвращении.

— Нет-нет, я не могу его оставить. Мой муж… — Джорджина замолчала.

— Возвращение Йена наверняка очень вас расстроило. Надеюсь, это не отразилось на вашем здоровье?

— Здоровье у меня в порядке, по крайней мере для моего положения. Только вот шок… Йен вернулся так неожиданно… Мой муж… Я не знаю… — бормотала Джорджина, затем, покраснев, отвернулась.

Лора жалела бедную женщину, но ей хотелось убить Йена, причем убивать медленно, хотелось выбросить кольцо в окно. Однако это было бы непозволительной роскошью, поэтому она молча надела кольцо на правую руку.

— Думаю, со временем все образуется, миссис Фелпс.

Тут в комнате появились другие женщины, и Лора, встав с софы, вежливо поклонилась Джорджине.

Вне себя от злости она вернулась в зал, размышляя по дороге, какие еще сюрпризы преподнесет ей муж.


— Сэр, а когда ваши войска будут посланы в Центральную Азию? — спросил офицер. — Мы должны обеспечить безопасность Бухары и других государств, пока их не заняли русские.

Йен вздохнул. Опять разговоры о политике и защите британских территорий.

— Понятия не имею, но, побывав в Центральной Азии, я видел, что она хорошо защищена горами и непроходимыми пустырями. Русские уже попытались завоевать ханства, но потерпели неудачу.

— Теперь Афганистан под нашим контролем, — продолжал младший офицер, — поэтому у нас прекрасная база для продвижения в глубь Азии.

— Афганистан не находится под британским контролем, — сухо ответил Йен. — Замена способного, популярного Мохаммеда Доста непопулярной английской марионеткой является самой большой глупостью, которую совершило британское правительство. Афганцы могут восстать в любое время и атаковать наш гарнизон.

— Такие слова британского офицера приравниваются к измене, Фалкирк, — нахмурился полковник.

— А я больше не офицер, поэтому могу открыто высказывать свое мнение. Британцы сидят в Афганистане как на бочке с порохом.

— Но ведь афганцы — толпа дикарей, — упорствовал младший офицер. — Они не смогут победить британские войска.

— В открытом бою нет, — согласился Йен, — однако эти «дикари» — бесстрашные воины, к тому же они будут сражаться на своей земле. Мне бы не хотелось иметь их у себя в тылу во время похода на Хиву и Бухару.

Все напряженно молчали, пока к ним не подошел офицер с очередным вопросом;

— Как тебе удалось вырваться из плена, Фалкирк? Говорят, твоя сестричка заплатила кучу золота, чтобы вызволить тебя?

Повторяя свою историю в десятый раз, Йен думал, каким чудом ему удалось не сорваться после двухчасового артиллерийского обстрела вопросами. Но его окружали старые друзья, поэтому он легко отделался.

А вот Лора действительно беспокоила Йена. Ни один мужчина на балу не обошел ее своим вниманием, а когда она танцевала с Дэвидом, в Йене проснулось чувство собственника, ему хотелось задушить младшего брата, который был почти влюблен в Лору и не в пример ему оставался полноценным мужчиной.

Потом Йен осознал абсурдность своих подозрений. Но Дэвиду можно доверять, чего не скажешь о других. Казалось, все офицеры горели желанием танцевать с Лорой, и она охотно принимала их приглашения, что невероятно злило Йена. Раньше ему бы и в голову не пришло ревновать Джорджину, но тогда он был здоровым человеком, уверенным в своей способности удовлетворить женщину. Правда, он и сейчас не утратил ловкости рук и губ, тем не менее отсутствие заключительного акта обернется для него катастрофой. Войдя во вкус, Лора может оказаться в постели другого мужчины, который преподаст ей последний урок.

Терпение у Йена лопнуло, когда он обнаружил, что его жена исчезла, видимо, с одним из своих поклонников.

— Прошу меня извинить, но мне бы хотелось потанцевать с женой.

Протискиваясь сквозь толпу гостей, он направился к веранде, но, проходя мимо группы кавалерийских офицеров, вдруг услышал:

— Только Йену Камерону могло так повезти. Уехал в какое-то захолустье и нашел там самую подходящую для постели женщину.

— Что вы хотите этим сказать? — с угрозой спросил Йен.

Молодые офицеры смущенно молчали, пока один из них не осмелился подать голос:

— Это просто комплимент, сэр. Красивая девушка, очень грациозная. Леди с головы до ног.

— Мы все завидуем вам, — вставил другой. Йена удовлетворили их объяснения и, не желая ставить себя в дурацкое положение, он лишь кивнул в ответ. Тут он увидел жену.

Прежде чем Лора успела принять приглашение очередного поклонника. Йен оказался подле жены и взял ее за локоть.

— Не хотите ли подышать свежим воздухом, мадам? Здесь прекрасный сад с чудесным маленьким озером.

— Замечательная идея. — Лора внимательно посмотрела на мужа.

Отмахиваясь от друзей, которые хотели продолжить беседу, он повел жену в сад.

— Тебе очень весело.

— Разве не для этого устраивают балы? По его напряженному лицу она догадалась, что вечер был для Йена трудным, возможно, сейчас лучше не начинать разговор о Джорджине. Однако ее уже охватил гнев.

— Я чудесно проводила время до последних минут.

— Разумеется, общество мужа тебя не слишком устраивает, когда здесь столько мужчин, перед которыми можно бесстыдно покрасоваться.

— Бесстыдно? — От изумления Лора даже забыла про гнев.

— Я удивлен и недоволен, что моя скромная жена обладает талантом вести себя как настоящая проститутка, — сквозь зубы ответил Йен. — Ты флиртовала и танцевала с каждым офицером всех четырех полков. И не просто танцевала, а предлагала себя, как шлюха на панели.

— Я танцевала с твоими друзьями на виду у половины жителей Камбея. Я думала, мужчинам нравится, когда их жены пользуются успехом. Ты предпочитаешь, чтобы я носила власяницу и грубо отгоняла твоих друзей?

— Да, власяница предпочтительнее наряда, который едва прикрывает тебя.

— У половины женщин вырезы еще больше.

— Но ни у кого нет твоей фигуры.

— Такой фигурой наградил меня Господь, я не вижу в ней ничего ужасного.

— У тебя фигура как у тех женщин в храме, и ты умело этим пользуешься, чтобы завлекать мужчин. По-моему, каждый на балу мечтает затащить тебя в кусты, и я уверен, что ты никому бы не отказала.

— Что все это значит? — угрожающе спросила Лора. — А то, что ты в любой момент способна опозорить меня.

— Да как ты смеешь! Я вела себя безупречно, чего нельзя сказать о тебе. С первого же дня в Камбее я слышу рассказы о твоем распутном прошлом, о котором не желаю ничего знать.

Она вырвала руку из тисков мужа. Разум подсказывал, что нужно убежать подальше, пока они оба не наговорили друг другу того, чего не смогут простить никогда.

Йен опять схватил ее, повернул лицом к себе.

— Ты можешь сказать что-нибудь в свое оправдание?

— Конечно, могу! — Лора подняла руку, на которой сверкнул бриллиант. — Узнаете, лорд Фалкирк? Кольцо вернула мне ваша бывшая невеста.

Йен молчал.

— Итак, я познакомилась с твоей бывшей любовницей, с твоей бывшей невестой и настоящей проституткой, которая жаловалась, что ей не удалось затащить тебя в постель. Но кажется, миссис Баскин все-таки своего добилась и пришла ко мне, чтобы обменяться впечатлениями. Если тебе хочется иметь гарем, то нужно было остаться в Бухаре и принять ислам.

На миг Лоре показалось, что муж ударит ее, но Йен овладел собой.

— Все это в прошлом, а твое непристойное поведение в настоящем. Я думал, что женюсь на леди.

— Я не леди. Я русская проститутка. — Лора с яростью вырвалась. — И тоже думала, что выхожу замуж за умного человека. Господи, как я могла допустить такую ошибку!

— Если ты хочешь покончить с нашим браком, у тебя есть все основания.

Лора вдруг поняла, что они зашли слишком далеко. Конечно, она может развестись, но для этого ей придется назвать причину, чего она не сделает ни в коем случае. Никогда.

— Ты не отделаешься от меня так легко. Я хочу не развестись, а убить тебя.

Лора уперлась руками ему в грудь и столкнула в озеро.

Глава 15

Вода сразу привела Йена в чувство: «Боже мой, как я мог сказать такое своей жене?"

Озеро оказалось неожиданно глубоким. Намокшая форма и ботинки тянули на дно, и ему понадобилось время, чтобы выплыть на поверхность.

— Йен, все в порядке?

— Все нормально. Иногда полезно привести в чувство тупоголового шотландца.

— В следующий раз не будешь оскорблять русских дам. Мы ничего не прощаем и не забываем, — промурлыкала она, сверкнув золотистыми глазами.

Лора сейчас походила на кошку, Йену даже показалось, что она вот-вот махнет хвостом.

— Господи, даты опасная маленькая ведьма, — произнес он, сдерживая смех. — Зря я учил тебя стрелять. — Надо же, я ухитрилась столкнуть тебя. В жизни не делала ничего подобного. Ты страшно меня разозлил.

— Я тоже был зол, хотя у меня для этого меньше оснований.

Он протянул ей руку, Лора тут же ухватилась за нее, полагая, что муж хочет выбраться из воды, но вместо этого тот дернул ее к себе, и она полетела в озеро.

Лора моментально оказалась на дне, но Йен обхватил ее за талию и вытащил на поверхность.

— Какая же ты скотина, ведь я не умею плавать.

— В следующий раз не будешь толкать мужа в воду. Нечего оскорблять лорда.

Оба захохотали, и у Лоры вдруг потеплело на душе. Господи, до чего приято слышать его смех! Йен выглядит молодым и красивым, таким он был раньше и. Бог даст, когда-нибудь станет снова.

— Значит, придется научить тебя еще и плавать. Мне жаль, что я наговорил столько глупостей. Я никогда не испытывал ревности, но тебя окружало столько мужчин, которые могут дать тебе то, чего не могу я… — Голос Йена сорвался.

— Почему это столь важно для мужчин, не понимаю, — с раздражением ответила Лора. — Я уже говорила и повторяю снова: мне не нужна физическая близость. Я всегда чувствовала, когда мужчины хотят меня. Очень неприятное ощущение. Но будучи твоей женой, я чувствовала себя в полной безопасности и поэтому впервые расслабилась.

— Накажи меня, если хочешь.

— Не хочу, только прошу доверять мне. Я никогда тебя не предам, Йен, не нарушу клятвы ради сомнительного адюльтера. Ни сейчас, ни в будущем.

— Спасибо, — тихо сказал он, целуя ее в лоб. — Мне очень жаль, что тебе пришлось встретиться с двумя женщинами, которые в свое время многое значили для меня. Я бы не назвал свое прошлое распутным и не отвечаю за сплетни Бланш. Полагаю, мне надо было рассказать тебе о Джорджине, но для этого не было подходящего времени. Кстати, я был помолвлен и с еще одной женщиной, но это совсем давняя история.

— Давняя? Конечно, Джорджина вышла за другого, но это еще не значит, что ты не любишь ее. Она красивее меня и достойна восхищения, две недели назад ты мечтал жениться на ней.

— Человек, влюбленный в Джорджину Уитмен, умер в Бухаре.

— А разве ты не любил ее, когда вернулся в Камбей?

— В тюрьме Джорджина стала для меня своего рода талисманом, я приучил себя к мысли, что если выберусь оттуда и снова увижу ее, то моя исковерканная жизнь чудесным образом снова войдет в нормальное русло. Конечно, я был потрясен, узнав, что она вышла за моего лучшего друга. Но когда я увидел Джорджину, исцеления не произошло. Я все равно не мог бы на ней жениться, а она считала бы себя обязанной, и это создало бы массу осложнений. Джерри всегда любил ее, и они подходят друг другу. — Йен поцеловал жену в губы. — Ты единственная проигравшая, ибо вышла за меня замуж, если, конечно, не передумаешь.

— Такое желание у меня возникло, — засмеялась Лора. — До сих пор не могу поверить, что столкнула тебя в озеро. Боюсь, в тот момент действовала Лариса Александровна.

— Надеюсь, она не будет так поступать слишком часто. Вода в Шотландии гораздо холоднее.

— Пока мы здесь прохлаждаемся, бал в твою честь проходит без тебя.

— Нет, бал в самом разгаре, почетный гость уже не нужен. Каждый веселится, как ему заблагорассудится.

Йен подхватил жену на руки и понес к берегу. Вода лилась потоком с ее платья, но серьги, ожерелье и кольцо оказались на своих местах, на дне озера исчезли только веер и туфли.

Йен начал выжимать одну сторону тяжелых юбок, затем проделал то же самое с другой. Прикосновение его пальцев к ноге, животу, любое невольное касание приводило Лору в трепет. Что с ней происходит? Сначала ярость, теперь огонь. Лариса должна немедленно уступить место Лоре.

Она сняла с пальца кольцо:

— Оно твое, не вздумай просить меня оставить его себе.

— Это было бы нетактично, да? — Йен положил кольцо в карман.

— Может, тебе следует рассказать Джорджине то, что ты рассказал мне. Она чувствует себя ужасно. Твое воскрешение из мертвых вбило клин между ней и ее мужем. Ваш разговор избавит Джорджину от чувства вины. Или ты предпочитаешь, чтобы они с мужем продолжали страдать?

Йен долго молчал, потом наконец произнес:

— Завтра к ней зайду и посмотрю, что можно сделать, чтобы облегчить ее боль.

— Это делает тебе честь.

— Это только иллюзия чести. — Обняв жену за плечи, Йен повел ее в сторону ворот. — Пожалуй, нам лучше не возвращаться туда в таком виде. Давай попросим слугу найти экипаж и предупредим Дэвида.

— Мне так и не удалось потанцевать с тобой, — задумчиво сказала Лора. — Придется обождать до Шотландии.

— Зачем же? — Йен отступил и поклонился:

— Леди Фалкирк, не откажите мне в удовольствии пригласить вас на танец.

Лора быстро оправилась от изумления и протянула ему руку:

— Да, милорд.

Он привлек ее к себе, и они стали кружиться под звуки вальса на поляне, залитой лунным светом. И хотя Лора понимала, что в будущем их ждет еще тысяча подобных ночей, однако ей никогда не забыть волшебства этого первого нечаянного вальса под серебристой луной и мягкой травой под ногами.

— Я рассказал о своих чувствах к Джорджине, — начал Йен, когда музыка смолкла, — теперь поговорим о тебе. Ты мне очень нравишься и подходишь гораздо больше, чем Джорджина. Жаль только, что я достался тебе не таким, каким был раньше.

— Если бы ты был другим, мы бы никогда не встретились.

Йен поцеловал ее. Он не объяснялся в любви, но поцелуй говорил сам за себя, и Лора прижалась к мужу, испытывая слабость во всем теле.

Потом он загадочно посмотрел на нее, словно давая понять, что этот вечер полностью изменил отношения между ними.

— Вот где вы спрятались, — услышали они голос Дэвида. — А я уже начал думать, что вас утащил леопард. Бог мой, да вы похожи на мокрых котят. Вода, конечно, действует отрезвляюще, но чтобы такое случилось во время бала!..

— Нам угрожал не леопард, а крокодил, — засмеялся Йен, — и после ожесточенной схватки зверь был покорен.

Дэвид просиял, услышав смех брата, однако не стал комментировать события, лишь пристально взглянул на невестку.

— Лора похожа на самого прекрасного котенка, — сказал он.

— Если ты не перестанешь смотреть на мою жену как голодный тигр, я сверну тебе шею.

— Вряд ли тебе удастся это сделать — после твоей последней попытки я значительно подрос. — Дэвид снял китель. — Набрось-ка его на Лору, иначе она простудится. Бесполезно говорить, что каждый нормальный человек обратит на нее внимание, когда она мокрая, только слепой не заметит все прелести ее фигуры.

Лора почувствовала, как дрогнула рука мужа, при словах «нормальный человек», но голос его был абсолютно спокойным:

— Поблагодари от нашего имени полковника и объясни, почему мы не можем сделать это лично. Вечер произвел на меня неизгладимое впечатление.


Поздно ночью Лору внезапно пронзила ужасная мысль. Уже дважды, когда Йен учил ее стрелять и сегодня, узнав о его бывшей невесте, она полностью теряла над собой контроль. Вместо того чтобы вести себя сдержанно, она поддавалась гневу и ревности. Значит, ее сердце так же неуправляемо, как и тело. Из создавшегося положения есть только два выхода: научиться лучше контролировать себя или оставить Йена ради их общей пользы. Но жизнь без него она уже не представляла.


"Второе мая. Знаменательный день! Сегодня я увидел солнце, которое ослепило меня, словно вылезшего из темной норы крота. Нас с Йеном вывели из темницы и отправили в разные помещения. Меня — к начальнику тюрьмы, где ждали управляющий и мулла. Они обещали мне королевскую жизнь, пост военного советника, собственную резиденцию и молодую жену, «грациозную как лань». В обмен я должен признать, что шпионил в пользу царя, принять ислам и присягнуть на верность эмиру. Принятие ислама не заняло бы много времени, стоит лишь произнести «нет Бога кроме Аллаха, а Мохаммед пророк его», и я бы оказался на свободе. Меня бы помыли, согрели и хорошо накормили.

Не буду притворяться, утверждая, что я не дрогнул. Православие, ислам — какая разница? Оказывается, большая. Когда наступит мой час, я хочу умереть, зная, что не отрекся от веры, в которой вырос, от церкви, где молились мои предки. Я хочу попасть на православные небеса с золотыми маковками куполов, с ладаном и самоварами, а не в мусульманский рай, с гуриями и девами, услаждающими праведников и каждый раз восстанавливающими девственность. Почему к девственности относятся так серьезно? Я предпочитаю опытных женщин.

Интересно, на что похожи небеса, если они существуют? Я представляю себе большой город с кварталами по каждой вере. Пусть это не исламский рай, но я хотел бы навещать там моих друзей, чтобы выкурить с ними трубочку. Католический рай будет рядом с восточным раем, и мы сможем устраивать веселые праздники в честь кого-нибудь из святых. Лютеране имеют свой квартал, холодный, целомудренный, но и туда можно зайти выпить пива.

Конечно, до рая мне далеко после того, что я натворил в своей жизни, и худшее еще впереди. Мой хитрый плак способен уничтожить тысячи, десятки тысяч невинных людей. Нужна одна искра, чтобы огонь забушевал по всей Индии. И лишь для того, чтобы заменить господство одной империи господством другой? Молю Бога, чтобы мой проклятый план не дал результатов.

Я заслуживаю того, чтобы гореть в аду. Там я хотя бы встречу больше старых друзей, чем в раю».

Лора нахмурилась: опять упоминание об огне. Нужно поговорить с Йеном, выяснить, рассказывал ли ему Петр о своем коварном плане. Вряд ли он мог совершить нечто поистине дьявольское.

Чем дальше она читала дневник, тем больше сожалела, что не знала старого грешника лучше, а теперь уже и не узнает.

Они с Йеном решили задержаться в Камбее еще на день. За завтраком он съел не только больше обычного, но даже попросил добавки, и они разошлись каждый по своим делам. Лора отправилась с прощальными визитами к офицерским женам. Бланш Баскин, конечно, пристала с расспросами, почему Лора и ее очаровательный муж вздумали купаться в озере посреди ночи. Вернувшись домой, Лора сложила оставшиеся вещи, после чего возобновила чтение дневника.

"Третье мая. Йена еще не привели обратно. Если ему сделали такое же предложение, согласился ли он? Не знаю, даже не могу догадаться. Возможно, принял, как хотел принять и я, решив использовать любую возможность, лишь бы вырваться на свободу. Но Йен упрямый парень, мог наговорить им глупостей и послать куда подальше. Так что он или на свободе, или казнен, прости, Господи, мою душу.

Пятое мая. Я ужасно по нему скучаю. Холод стал еще промозглое, темнота еще чернее, одиночество просто невыносимо. Стараюсь побольше спать.

Шестое мая. Принесли избитого до беспамятства Йена и бросили на пол, как мешок с костями. Ему повредили все, что могли. Если он выживет, то может остаться слепым, не говоря уже о других последствиях. Я пытаюсь ему помочь, но мои возможности так малы, что я плачу от бессилия. Я старый человек, мне недолго осталось жить, почему они не выместили свою злость на мне?"

Лора невидящими глазами смотрела перед собой. Так вот когда Йен потерял глаз и получил увечье, которое изменило его жизнь.

"Двадцатое мая. Кризис миновал, Йен стал поправляться, по крайней мере физически, но упорно не хотел рассказывать, что они с ним сделали и почему. Этот упрямый англичанин не поддался на уговоры и заплатил за это страшную цену. Теперь я больше опасаюсь за его душевное состояние, как раньше боялся за физическое».

Глава 16

Йен назвал дворецкому свое имя, и его тут же проводили на заросшую цветами веранду, где Джорджина обрывала с куста отцветшую герань. Розовый утренний пеньюар очень ей шел, но в облике была какая-то ранимость, которой Йен раньше не замечал.

— Что привело вас сюда, лорд Фалкирк? — робко спросила она.

— Мне хотелось поговорить с тобой до отъезда. — Йен вспомнил их страстные поцелуи, однако не почувствовал к Джорджине никакого влечения. Неужели, кроме страсти, их больше ничего не связывало? С Лорой у него сразу возникло духовное родство, хотя физического влечения не было.

— Вчера я познакомилась с леди Фалкирк. Она очень любезная.

— Да. Я пришел извиниться за свое поведение в день первого визита.

— Мне сказали, ты умер, Йен. Откуда мне было знать, что ты жив?

— Конечно, я понимал, что ты не могла этого знать, но был слишком взбешен твоим замужеством и вел себя неразумно.

— То есть я тебе никогда не нравилась и ты рад, что не женился на мне, так?

— Нет, не так. Если бы я не свалял дурака, вызвавшись поехать в Бухару, мы бы поженились и жили бы очень счастливо. В тюрьме я постоянно думал о тебе, ради тебя мне хотелось жить. Но человек, за которого ты обещала выйти замуж, сильно отличается от человека, который вернулся, и этот человек не смог бы стать хорошим мужем. Ты заслуживаешь лучшего.

— Как ты мог измениться, Йен? — спросила Джорджина, внимательно глядя на него. — Я не чувствую никакой разницы.

— В тюрьме я заглянул в бездну, и это изменило мое восприятие жизни.

— Что ты имеешь в виду под словом «бездна»?

— Если ты стоишь над бездной, то все, чем ты раньше дорожил, отходит на задний план. Я получил в тюрьме хороший урок, заплатив за него высокую цену.

Джорджина нахмурилась, было видно, что она ничего не понимает, и дай ей Бог никогда этого не понять.

— А твоя жена тоже заглянула в бездну?

— Да. Поэтому мы с Лорой так же подходим друг другу, как и вы с Джерри. Он прекрасный человек и сделает тебя счастливой.

— Спасибо, Йен. Надеюсь, вы с Лорой тоже найдете свое счастье. А если такое невозможно, то хотя бы взаимопонимание. — Йен вынул из кармана бриллиантовое кольцо и протянул Джорджине:

— Я купил его для тебя. Конечно, ты не хочешь носить его, но, возможно, сохранишь его для своей дочери. Ты скажешь ей, что оно от человека… который восхищался тобой.

— Я так и сделаю.

Джорджина наградила его прежней радостной улыбкой, которую он вспоминал в тюрьме и которая поддерживала в нем волю к жизни.

— Прощай, Джорджина, — сказал он', целуя ей руку. — Передай мои лучшие пожелания Джерри, После его ухода Джорджина забралась с ногами в широкое кресло, чувствуя невероятное облегчение. Йен прав, он сильно изменился, хотя она не понимала, в чем именно. Угрызения совести больше не мучили Джорджину. Она никогда не забудет Йена, но ее мужем стал Джерри, близость в постели теснее привязывает их друг к другу, однако самую большую радость им доставляет сознание того, что она носит его ребенка.

— Ты плачешь, Джорджи? Что случилось? — тревожно спросил вернувшийся муж.

— Здесь был Йен Камерон, — Проклятие! — Лицо Джерри потемнело. — Что он сказал тебе на этот раз? Я не позволю ему расстраивать тебя.

Джорджина встала с кресла и обняла мужа.

— Он не расстроил меня, — прошептала она. — Он только пожелал мне счастья с человеком, которого я люблю.


Лора рассеянно листала Библию, подсчитывая, сколько записей еще осталось прочитать, и вдруг на последней странице увидела свое имя. Эта страница была чистой, поэтому дядя использовал ее для письма. Письма ей, датированного августом, месяцем казни Петра.

"Второе августа. Ах, Лариса Александровна, моя маленькая Лара, последняя из рода Кашутниных и Карельян, есть ли надежда, что мой дневник когда-нибудь попадет в твои руки? Боюсь, что нет, хотя я слышал об одном англичанине, который вел тюремный дневник, и через двадцать лет после его смерти тетрадь каким-то чудом попала в Англию, к его сестре.

Надеюсь, ты все-таки прочтешь эти строки, если выживет Йен, так как я поручил ему найти тебя и передать мой дневник. Возможно, вы когда-нибудь встретитесь в Индии или Англии. Мне хочется так думать, ведь ты моя единственная племянница, скорее дочь, а Йен, мой друг и брат, мне как сын. Надеюсь, вы понравитесь друг другу.

Но я не должен тратить чистую страницу и мои слабеющие силы на всякие предложения. Если дневник попадет к тебе, а путешествие окажется возможным и безопасным, я хочу, чтобы ты поехала в Дхарджистан, расположенный в северо-западной части Индии. Я подружился с магараджей Радживом Сингхом, насколько обыкновенный человек может подружиться с принцем, во время своей поездки в Индию. Прежде чем отправиться в Среднюю Азию, я оставил у него шкатулку с личными вещами. Раджив Сингх честный человек и отдаст ее моей единственной родственнице, к тому же там нет ничего ценного для принца.

Обследуй шкатулку и ее содержимое, и ты поймешь, что путешествие того стоило.

Да благословит тебя Бог, дитя. Помни, что ты русская, но пользуйся своей гордостью только во имя любви, а не ради ненависти».


— Майор Камерон, саиб! Осадив лошадь, Йен оглянулся.

— Зафир? Ах ты, старый бандит, — засмеялся он. — Вот уж не думал снова увидеть твою физиономию. Я наводил о тебе справки в полку, но мне сказали, ты куда-то исчез и должен вернуться через два месяца.

Зафир ухмыльнулся, на фоне загорелого лица и черной бороды особенно ослепительно сверкнули белые зубы.

— Таковы были мои намерения. Потом я услышал новость и сразу повернул лошадь на юг. Хотел увидеть, жив ли ты, или это твой дух прилетел инспектировать свои бывшие войска.

Зафир низко поклонился командиру, а тот от всего сердца крепко пожал ему руку.

— Я уже не офицер, поэтому ты больше не мой ординарец. Жаль, что у нас мало времени, завтра я уезжаю в Бомбей, а оттуда домой.

— Я буду сопровождать тебя. Мне давно хотелось увидеть Бомбей. Говорят, там очень красивые женщины.

— Ты действительно хочешь провести таким образом свой отпуск?

— Чем такой способ хуже другого? Если ты уже нанял слугу, рассчитай его. Я гораздо лучше сделаю всю работу.

— Слуги у меня нет, зато есть жена.

— Тем более. Мужчина не должен тратить время на мирские дела, когда рядом с ним женщина.

Йен задумался. Путь до Бомбея долгий, хорошо бы иметь слугу, особенно такого опытного, как Зафир. Кроме того, его общество всегда нравилось Йену.

— Ну если ты горишь желанием отправиться с нами в путешествие, не стану возражать.

Обменявшись новостями, они договорились о встрече на завтра. Тихонько насвистывая, Йен поскакал домой. Желание поскорее увидеть жену было столь же необычным, как и способность смеяться.

Прыгая через две ступеньки. Йен вбежал на веранду, где сидела Лора, и обнял жену, от которой пахло жасмином.

— Ты в прекрасном настроении, — с улыбкой заметила она. — Удачный день?

— Я сделал все необходимое для Лилы и ее сына. Ты была права, когда посоветовала мне поговорить с Джорджиной. Теперь мы с ней чувствуем себя хорошо.

— Неужели? С чего бы?

— Это еще один шаг к расставанию с прошлым. Лора молча кивнула головой, и в ее топазовых глазах появилась нежность. Она была покладистой женщиной, если не злилась.

— И последняя новость. В путешествии нас будет сопровождать Зафир, мой ординарец. Он даже прервал отпуск, чтобы убедиться, что я жив.

— Нам нужно кое-что обсудить, — сказала Лора. — В дневнике Петра я обнаружила письмо ко мне. Взгляни.

— Проклятие! — выругался Йен.

— В чем дело? — Лора взяла мужа за руку.

— Когда я увидел слово «Дхарджистан», передо мной почему-то возникла картина огня.

— А что горело?

— Ты не поверишь, но это похоже на карту Индии. Пламя разгорается на северо-западе и быстро охватывает всю страну.

— В дневнике Петр часто упоминает об огне. — Лора зачитала мужу отдельные выдержки.

— Так вот почему мне снился огонь! — воскликнул Йен. — Наконец я вспомнил. Когда Петра уводили на казнь, он пытался что-то сказать мне. Сейчас в ушах у меня звучат его слова: «Огонь по всей Индии». — Йен задумался, но потом лишь сокрушенно покачал головой:

— Черт возьми, ничего больше не могу вспомнить.

— Судя по твоей реакции, он говорил о Дхарджистане.

— Возможно, только я не помню, что именно.

— Раз уж кое-что вспомнил, то вспомнишь и остальное, — обнадежила его Лора. — Можешь рассказать мне о Дхарджистане?

— Он расположен на главном пути, ведущем в Афганистан, имеет большое стратегическое значение. В государстве есть местный правитель, и оно не желает британского влияния, хотя магараджа Раджив Сингх всегда поддерживал Англию.

— Что он за человек?

— По сравнению с другими индийскими правителями его считают гуманным. Если другие казнят людей, то он просто отрезает им носы и уши. По местным понятиям это большой прогресс. Раджив Сингх из касты воинов, известен благородством и отвагой, очень влиятелен. Говорят, его жена Камала самая красивая женщина в Индии.

— Он как-нибудь связан с «огнем по всей Индии»?

— Не знаю. Но вряд ли русский агент стал лучшим другом принца Сингха.

— А почему бы и нет? Дядя был человеком общительным и к тому же весьма обаятельным.

— Да, но Петр Андреевич приехал в Индию, чтобы подорвать британское влияние, и, возможно, пытался склонить на свою сторону магараджу. Принц Сингх отлично понимал, что в его интересах лучше иметь дело с Британией, хотя мог оказаться менее лояльным, чем о нем думали. — Йен перечитал конец письма. — Или кто-то хотел его свергнуть.

— Почему дядя занимался политикой в Индии?

— Его работа состояла в защите интересов России, он был верным агентом и делал все необходимое, чтобы его страна достигла своей цели.

— Но прошло уже три года, поэтому можно с уверенностью сказать, что его план не удался.

— Если бы Дхарджистан был в огне, я бы ни за что не согласился взять тебя с собой, несмотря ни на какую шкатулку.

— Значит, ты не возражаешь, чтобы мы туда поехали? Йен снова перечитал письмо Петра, усмехнувшись, когда дошел до описания небес. Слава Богу, он ничего не рассказал другу о причинах своего долгого отсутствия. Никто не должен знать о событиях тех четырех дней, особенно Лора. Это развеяло бы все ее иллюзии насчет мужа.

— Как ты относишься к скрытому конфликту между Россией и Англией? — спросил он, возвращая дневник. — Ты провела большую часть жизни в Англии и, конечно, одобряешь ее действия. Или я ошибаюсь?

— Мне больше нравится, когда страны живут в мире.

— Схожу к повару, чтобы он дал мне что-нибудь перекусить до обеда.

— Значит, еда снова доставляет тебе удовольствие, — засмеялась Лора.

Идя на кухню, Йен вдруг осознал, что с удовольствием ест, спит, смеется и наслаждается обществом восхитительной женщины.

Глава 17

С вершины холма Йен указал на разбросанные внизу дома.

— Наверное, это Хирзар, деревня, где есть гостиница.

— Надеюсь. Я целый день молила Бога, чтобы мы побыстрее доехали.

Сняв шлем, Йен посмотрел в безоблачное небо:

— Завтра станет прохладнее. Чувствуешь?

— Разве жара в Индии когда-нибудь спадает? — Лора тоже посмотрела на небо и ничего особенного там не заметила. — Хотелось бы верить, что ты прав. Тогда наше путешествие будет намного приятнее.

— К смене погоды у меня всегда болит голова. Родившись на севере, до конца жизни остаешься северянином.

— Ты будешь скучать по Индии?

— Иногда, хотя мне ненавистны здешние болезни, грязь и бедность. Но если сообщение между Европой и Индией наладится, я не откажусь приехать сюда в прохладный сезон.

Они молча спустились в долину. Зафир держался на почтительном расстоянии, ведя за собой вьючную лошадь. Лора опасалась, что он всю дорогу станет болтать о незнакомых вещах и людях, однако ничего подобного не случилось. Она никогда не встречалась с патханами, живущими в городах северо-западной Индии, но Зафир был ей по душе.

Через полчаса они приехали в маленькую деревушку, где их встретила толпа жителей.

— Здравствуйте, саиб, — обратился к Йену пожилой человек, державшийся с большим достоинством. — Вы остановились на ночь в гостинице?

После взаимных представлений завязался разговор.

— Извините мою дерзость, саиб Камерон, но по выправке и благородству я смею предположить, что вы офицер.

— Вы правы, хотя я уже ушел со службы. Индус с удовлетворением кивнул.

— У нас тут возник спор, который требует немедленного решения. Не могли бы вы рассудить нас?

— Я не сведущ в законах. Вам лучше обратиться к местному судье.

— Он еще долго сюда не приедет, а вы армейский офицер и сумеете рассудить. Если вы согласны, то можно прямо сейчас приступить к делу.

— Хорошо, я готов вас выслушать. — Йен повернулся к жене и сказал по-английски:

— Думаю, на это уйдет не меньше двух часов. Может, ты поедешь в гостиницу и отдохнешь?

— Прекрасная мысль. Женщине тут делать нечего. Гостиница оказалась такой маленькой, что в ней даже не было слуг. Зафир отправился за покупками, а Лора захотела размяться после целого дня верховой езды.

Шагая по дороге, ведущей из деревни, она думала о своих отношениях с мужем. Хотя время от времени Йен уходил в себя, но больше не впадал в отчаяние, и теперь ее главным образом беспокоило желание, возникавшее при каждом прикосновении мужа. По мере того как его сознание прояснялось, он становился все более нежным. По ночам она часто просыпалась, охваченная беспокойством от его близости.

За поворотом дороги Лора вдруг увидела сидевшего на земле полуголого дервиша со странной бородой и гривой седых волос. Его окружала толпа местных жителей.

Поскольку ее никто не заметил, она решила обойти собравшихся, но тут женщина положила к ногам дервиша больного ребенка, который, по мнению Лоры, находился явно в критическом состоянии.

Одна рука дервиша легла на головку младенца, другая на тощую грудь старца, и он закрыл глаза, не делая никаких движений, но воздух вокруг него, казалось, вибрировал от напряжения. Нездоровый цвет лица у ребенка постепенно улучшался, он дернул ручками и ножками, а через пять минут издал здоровый младенческий крик. Рыдая от радости, мать бросилась на колени и стала благодарить дервиша.

Лора тут же напомнила себе, что дети часто выздоравливают сами, а чудеса происходят в другое время и в других местах, во всяком случае не на глазах толпы.

— Ах, Лариса Александровна, — сказал вдруг по-английски дервиш, — вы не верите в чудо, которое произошло у вас на глазах?

Лора открыла рот от удивления.

— Я не знаю, во что и верить, — произнесла она. Старик поманил ее к себе, и толпа расступилась, давая ей дорогу.

— Вы так хорошо говорите по-английски.

— Много лет я работал на англичан, потом, когда мои дети выросли, а жена умерла, я решил посвятить себя духовной жизни.

— Откуда вы знаете мое имя?

— Знания окружают нас. Узнать ваше имя нетрудно, такие вещи делаются легко и часто привлекают внимание неосведомленных.

— А почему вы решили привлечь мое внимание? Я же иностранка.

— Да, но у вас острый ум и чуткое сердце. Вы не упали в обморок от страха при виде моей грязной физиономии и от моей наглости.

— Я с уважением отношусь ко всем религиям.

— Ваш отчим был прекрасным человеком. Его бы понимание всем британцам, живущим в Индии. — Дервиш с иронией посмотрел на Лору. — Я хочу дать вам один совет. Бродяги вроде меня обычно этим не занимаются, но я, увы, еще не освободился от телесной оболочки.

— Какой совет? — полюбопытствовала она.

— Вас окружает темнота. Когда почувствуете, что не можете победить ее, вы найдете свет, приняв правду, которую вам откроют боги Индии. Это не противоречит вашей христианской религии. Вы должны разделять взгляды людей, отличающиеся от взглядов тех, кто вас воспитал.

— Боюсь, я вас не понимаю.

— Со временем поймете, Лариса Александровна.

— Спасибо, батюшка, — ответила Лора, словно перед ней был священник православной церкви, и, достав из кармана горсть монет, положила в стоявшую на земле кружку.

Йен пришел в гостиницу усталым и голодным. Жена встретила его свежей после ванны, в просторном белом платье.

— Трудный случай? — спросила она.

— Да нет. Обычно споры возникают из-за женщин, собственности или земли, и этот случай не был исключением.

— Наверное, вся деревня сидела как на спектакле?

— Совершенно верно, многие давали советы. Такие события редки, всем интересно понаблюдать, что из этого выйдет. — Обняв жену за талию, Йен усадил ее на плетеную софу. — Человек по имени Маной заявил, что его супругу Риту насильно увел Кастури, а тот утверждает, что Рита пришла к нему по доброй воле. Женщина это подтвердила, наотрез отказалась вернуться к мужу и перечислила без всякого смущения причины своего ухода.

— Похоже, в этой части Индии женщины ведут себя независимо, — засмеялась Лора.

— Маной смирился, но поскольку жена стоила ему семьдесят пять рупий, потребовал их назад.

— Большая сумма для жителя деревни.

— Рита — красивая женщина. Я согласился с доводом Маноя, и тут все стали спорить о цене. Кастури сказал, что Рита стоит двадцать пять рупий, так как она уже не новая. Я счел пятьдесят рупий справедливой ценой и приказал Кастури заплатить. Таких денег у парня не оказалось, но ему помогли друзья. Тут встала женщина и спросила, что будет с ней, женой Кастури? Она больна, в деревне у нее нет родственников, и с приходом молодой жены ей придется только умереть от голода. До сих пор никто не упомянул, что у Кастури есть жена, и я уже хотел сказать «какого черта?», но тут Рита обняла женщину и пообещала заботиться о ней и делать подарки, которые она будет получать от Кастури. Тогда встал Маной и заявил, что раз у Кастури теперь две жены, о которых надо заботиться, то он возвращает ему пятьдесят рупий. Как судья, я от всего сердца одобрил его поступок, как мужчина — пришел к заключению, что раз на земле существуют такие люди, то еще не все потеряно. — Йен поднялся. — Пойду вымоюсь.

— Хорошо. А за обедом я расскажу тебе об одном Божьем человеке.

— Не женщина, а образец совершенства, — сказал Йен, проведя рукой по спине жены. Лора с удивлением посмотрела на него, но промолчала.


Лила во сне повернулась, ее рука скользнула по животу Йена, и тот мгновенно отреагировал на ласку, но торопиться не стал, зная, что дорога к наслаждению не менее важна, чем конечная цель. Он нежно погладил ее распущенные черные волосы, ощутил запах жасмина и теплое дыхание, щекотавшее ему плечо. Поцеловав ее в висок. Йен положил руку ей на грудь, которая оказалась совсем не такой маленькой, как у Лилы.

Он моментально проснулся, решив, что находится в тюрьме и грезит о лучших временах. Но женщина в его объятиях была реальной и к тому же не прежней любовницей, а женой.

Значит, и сексуальная реакция была настоящей, чего Йен уже не надеялся испытать никогда. Еще не веря себе, он дотронулся до паха и сразу убедился, что не грезит. Он снова стал нормальным мужчиной.

Ему захотелось сжать Лору в объятиях, поцеловать со всей забытой страстью, разделить свою радость с женой, которая так много сделала для его выздоровления, доказать ей свою благодарность. Йен уже наклонился к жене…

Нет, Лора согласилась на брак только потому, что он был не способен на интимную близость. Восстановившаяся потенция, которая стала для него источником радости, для нее могла обернуться страхом и отвращением. Его тело болело от нестерпимого желания обладать этой чудесной женщиной, но если он пойдет на поводу у этого желания, то предаст свою жену и потеряет остатки чести. Глубоко в сознании он прятал мысль о том, что его слабость является наказанием и Божьей карой за трусость, проявленную в Бухаре, а теперь это наказание станет еще более тяжким и изощренным. Как теперь лежать в постели с женой, оставаясь целомудренным? Ведь рано или поздно он попытается — и такой момент наступит очень скоро — излить на нее страсть, уничтожив остатки чести и фундамент, на котором держится их брак.

Вскочив с кровати, Йен подошел к окну. Конечно, можно освободиться от возникшего желания на стороне, но это аморально, его кальвинистское воспитание не позволяет ему лечь в постель с другой женщиной, делая при этом вид, что он лежит с женой.

Возможно, лучший выход — расстаться с Лорой, но это еще большее предательство, чем интимная близость. Он взял обязательство поддерживать жену, окружать ее заботой и лаской.

Расхаживая по комнате. Йен пришел к заключению, что со временем он поможет Лоре преодолеть страх перед близостью с ним. Хотя бы ради детей. Только начинать следует постепенно, с невинных ласк, а потом можно перейти и к дальнейшему. Разумеется, он не станет ее принуждать. Лора сейчас дороже ему всех людей на свете, за исключением сестры. И о своем чудесном выздоровлении он тоже пока умолчит, чтобы не навредить установившимся между ними отношениям. Господи, какая страшная ирония судьбы: к нему вернулась способность заниматься любовью, а честь не позволяет ему сделать это, как раньше не позволяло половое бессилие.

Глава 18

Утром Лора с сожалением констатировала, что, порадовавшие, хорошим отношениям с Йеном, она тем самым накликала беду, поскольку, когда они уезжали из Хирсара, муж снова стал мрачным. Но жизнь состоит из взлетов и падений, философски решила она, скоро настроение Йена опять улучшится. Однако ее иллюзии рассеялись тем же вечером.

Их попросили остановиться в доме преуспевающего землевладельца и отвели самую удобную комнату. Переодевшись в ночную рубашку, Лора устроилась под одеялом и стала с нетерпением ждать Йена.

— У меня опять проблемы со сном, — неожиданно сказал он. — Я постелю себе на полу.

— Я лягу с тобой. — Лора решительно сбросила с себя одеяло.

Какая разница, где спать, если муж будет рядом. Йен посмотрел на нее с довольно странным выражением лица.

— Оставайся там, где тебе более удобно. Я думаю, мне лучше спать одному. Спокойной ночи. — Укрывшись одеялом, Йен повернулся к ней спиной.

Лоре захотелось плакать. Лежа на спине, она пыталась убедить себя, что путь к окончательному выздоровлению мужа будет долгим. Видимо, он не может заснуть, так как она всю ночь не отпускает его от себя. Объяснение вполне логично, поэтому Лора не стала бросать в мужа подушкой, чего ей так хотелось вначале.


Богатый купец Мохан умирал, его слабеющее тело вынесли на открытый воздух, чтобы, когда пробьет час, душа Мохана отлетела прямо на небеса.

Когда старик наконец испустил дух, во дворе заголосила толпа женщин. К ним присоединилась Мира, вторая жена усопшего, которая больше оплакивала себя, ибо через несколько часов она, вероятно, тоже умрет.

Но не прошло и минуты, как ее взяла за руку жена сына умершего купца.

— Идем, пора готовиться к сати, — с фальшивым сочувствием сказала Пушпа.

— Я не пойду на погребальный костер вместе с мужем, — дрожащим голосом, но решительно сказала Мира.

— Ты обязана! Твоя жертва снимет оковы с души Мохана.

— Мой муж был хорошим человеком, мне не надо жертвовать собой, чтобы спасти его душу. Он уже на небесах и встретился с Руппой, матерью его сыновей.

— Ты хочешь всю жизнь просидеть за занавеской, с бритой головой и получать горсточку риса в день?

— Да. — Мира заплакала. — Так я хотя бы останусь живой!

Раздался неожиданный гул. Кто-то сказал, что она слишком ценит свою жизнь, а бедному Дхамо, мужу Пушпы, придется кормить бесполезную женщину.

— Муж является богом для своей жены, — начал убеждать брамин. — Твоя душа обязана слиться с душой мужа, и вы будете вечно жить в раю.

— Вдова должна идти на костер добровольно, иначе это не будет иметь никакого значения, — не отступала Мира. — Я не хочу, да и Мохан не ждет меня.

— Раз ты была женой Мохана, к тебе относились как к женщине из высшей касты. Но если ты откажешься выполнить свой долг, то даже пария станет избегать твоей тени, — убеждала ее Пушпа. — Не выполнив долга, ты окажешься изгоем, а взойдя на костер, возвеличишь себя.

— Возможно… — хрипло произнесла Мира, — я пойду на это… возможно…

Ее несвязные слова тут же были расценены как согласие, и Пушпа, опустив глаза, передала ей шкатулку.

— Скажи, кому ты хочешь завещать свои драгоценности, и я прослежу, чтобы твоя воля была выполнена. Миру охватила злость.

— Я надену это все на себя, когда пойду на костер. Окружавшие женщины в ужасе замахали руками.

— Как ты можешь! — воскликнула одна, а другая прибавила:

— Какое расточительство.

— Никто из вас со мной не дружил. — Мира надела на шею ожерелье тонкой работы, украсила руки тяжелыми серебряными браслетами, достала цепочку, сделанную в виде бутонов лотоса. — Если вам нужны золото и серебро, можете раскопать мои обгоревшие кости.

Женщины зашипели от ярости.

— Только попробуйте с меня снять хоть одну вещь, и я прокляну вас перед смертью.

Мира позволила надеть на себя красное шелковое сари, в котором выходила замуж, окунула руку в красную краску и приложила ладонь к двери рядом с другими уже поблекшими отпечатками. Те женщины шли на костер по доброй воле или их тоже принуждали к этому?

Как только солнце начало садиться, процессия двинулась к берегу. Миру окружили плотным кольцом на тот случай, если она вздумает обесчестить себя и семью, пытаясь убежать. Она бы и сбежала, если бы у нее была хоть малейшая надежда, но увы. Однажды Мира видела, как женщина пыталась выскочить из пламени, а родной сын толкнул ее обратно.

Дхамо грубо вытащил ее из толпы, поскольку она должна три раза обойти погребальный костер. Потом настало время подняться по лестнице наверх. К телу мужа. Украшенный Мохан выглядел на удивление приветливо, из всей семьи только он хорошо относился к ней, возможно, правильно, чтобы их души воссоединились.

Дрожа от страха, Мира легла рядом с ним и стала ждать огня.


Лоре хотелось побыстрее добраться до Манпура, столицы Дхарджистана, так как путешествие с безмолвным мужем становилось утомительным. Кроме того, у нее возникло тревожное ощущение, что с Йеном не все в порядке. Он был задумчивым, даже сердитым, однако старался проявлять нежность, как бы извиняясь за свое мрачное настроение.

— Мы остановимся на ночь в гостинице? — спросила она.

— Нет. Эта территория не контролируется британскими властями, поэтому здесь нет гостиниц. Если какой-нибудь местный сановник не попросит оказать ему честь и переночевать у него, то придется разбить лагерь.

Издалека доносилось монотонное пение, Йен прислушался и сказал:

— Похороны. Видимо, хоронят важного человека, несут тело к реке на погребальный костер.

— Пусть покоится с миром, — прошептала Лора.

— Кстати, знаешь ли ты, что Петр Андреевич принимал участие в поджоге Москвы?

— Не может быть!

— Уверен, ты знаешь, что жители покинули Москву, перед тем как отдать ее Наполеону.

— Об этом знает каждый русский школьник. Но я никогда не слышала, что это было сделано преднамеренно.

— Московский губернатор отдал распоряжение спалить величайшую столицу России, и Петр с горсткой офицеров спрятались в ожидании французов. Он рассказывал, что горящий город произвел на него страшное впечатление. Это все равно что присутствовать на похоронах целой нации. Ты принадлежишь к сильному народу, Лариса, — заметил Йен, глядя на нее с уважением.

— Ты знаешь дядю Петра гораздо лучше, чем я, мне немножко завидно.

— В тюрьме человек рассказывает самое сокровенное. Просто удивительно, сколько всего вспоминается, когда тебе нечем занять себя.

Йен снова замолчал, но разговор с ним поднял настроение Лоры. Да, впереди еще будут лучшие дни и лучшие ночи.


Дхамо поднес к сандаловым дровам факел, обходя место погребения, и вскоре к небу поднялся столб дыма.

Мира покорно лежала до тех пор, пока язычок пламени не опалил ее сари. Закричав от боли, она спрыгнула с костра, хотя понимала, что безжалостные руки снова бросят ее в ад.


Но море дыма обеспечило ей неожиданную защиту. Едва почувствовав под ногами землю, она побежала, наткнулась на мужчину, следившего за огнем, но сумела вырваться и бросилась к небольшой рощице. Девочкой она часто соревновалась с братьями и считалась хорошей бегуньей. Скоро окончательно стемнеет, и если она успеет спрятаться до темноты, то будет спасена.


Лора посмотрела в сторону реки, откуда поднимался столб дыма, услышала крики, однако не нашла в том ничего особенного, пока Йен не осадил коня.

— Слышишь? Там что-то случилось.

Зафир, ехавший позади, быстро догнал их, и они встали рядом плотной группой.

Неожиданно из кустов выскочила женщина в красном сари, а за ней разъяренные мужчины, которые явно преследовали ее.

— Пожалуйста, саиб! — закричала она. — Не позволяйте им сжечь меня!

Йен тронул лошадь и поставил ее между женщиной и преследователями.

— Что здесь происходит? — спросил он. Лора занервничала, увидев, как ее муж из путешественника мгновенно превратился в солдата, грозно смотрящего на окружавших его мужчин.

Зафир уже вытащил из чехла свое ружье, обычная улыбка исчезла с лица патхана, он моментально стал воином. Решив, что и ей нужно внести свою лепту, Лора положила на колени ружье. Благодаря постоянным тренировкам она тоже могла оказаться полезной в опасной ситуации.

От группы преследователей отделился мужчина и воинственно сказал:

— Поезжай своей дорогой, англичанин, тебя наши дела не касаются.

Йен оглянулся на женщину, стоявшую между Лорой и Зафиром.

— Почему они преследуют тебя? Ткань сари упала с ее головы, и все увидели, что она почти девочка.

— Семья моего мужа заставляет меня гореть вместе с ним, саиб.

— Это правда? — грозно спросил Йен, повернувшись к мужчинам.

— Эта потаскушка и святотатка поначалу согласилась, а потом изменила решение. Своей трусостью опозорила себя и семью и должна вернуться на погребальный костер, чтобы восстановить свою честь.

— Пожалуйста, саиб, не отдавайте меня, — взмолилась Мира. — Я навеки стану вашей рабыней.

— Вы нарушаете закон, — твердо заявил Йен. — Сиркар запретил самосожжение десять лет назад. Из толпы вышел брамин:

— Самосожжение — наш древнейший обычай, англичанин, никто не имеет права запрещать его.

— А согласно древнейшим английским обычаям вешают того, кто осмелится сжечь девушку на костре, — с угрожающей любезностью ответил Йен. — И мы будем действовать согласно нашей традиции.

— Раджпутана не подчиняется вашим законам. Женщина согласилась и должна сгореть. Если вы не отдадите ее, то мы возьмем сами.

— И не только ее, англичанин, — выкрикнул кто-то из толпы.

У Лоры мороз прошел по коже. Религиозный фанатизм и ненависть к англичанам делали толпу чрезвычайно опасной.

— Зафир, — сказала она, — возьми девушку к себе. Нам придется защищаться.

Переложив ружье в другую руку, Зафир щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание девушки. Увидев заросшего бородатого человека, та сначала испугалась, но его улыбка подбодрила ее.

— Иди ко мне, голубка. Сейчас ты в полной безопасности.

Девушка протянула руку, и Зафир усадил ее на лошадь позади себя.

— Английская свинья! — донеслось из толпы. Затем последовали еще менее приятные эпитеты.

Кто-то схватил с земли камень, занес над головой, чтобы бросить в Йена.

— Йен, справа!

Тот выхватил револьвер и, не целясь, выстрелил. Камень разлетелся на куски, градом обрушившиеся на толпу, что еще больше разъярило фанатиков. Йен выстрелил снова, под ноги их вожаку, человек отскочил, вся его воинственность сразу испарилась, но толпа глухо зарычала, — Если вам не дороги ваши жизни, то поберегите свои души. — Йен сдвинул черную повязку. — Кто осмелится хоть пальцем тронуть вдову, будет сожалеть об этом целую вечность.

Все как один с ужасом глядели на него, словно им явился сам дьявол. Задние начали отступать, лица у них были серее пепла.

— Пора и нам продолжить свой путь, — спокойно произнес Йен. — Лора, объезжай толпу слева.

За ней двинул Зафир с Мирой, всех прикрывал Йен, направив револьвер на толпу.

Когда всадники отъехали на безопасное расстояние, он сказал:

— Через несколько миль разобьем лагерь. И они пустили коней галопом.

— Ты перестала нервничать? — спросил Йен, поравнявшись с женой.

— Сейчас я чувствую себя прекрасно, — не слишком уверенно ответила Лора. — Они не попытаются нас преследовать?

— Вряд ли. Я всегда подозревал, что сати — это лишь способ отделаться от неугодных женщин, — цинично заметил Йен. — Раз семья отделалась от вдовы, им нет смысла возвращать ее, особенно теперь, когда они уверены, что их будут преследовать болезни.

— Ты ловко придумал. Неужели совсем не боялся? — У преследователей не было ружей, поэтому нам не грозила опасность.

В умирающем свете уходящего солнца волосы Йена горели пламенем, и вообще в этот момент он был удивительно красив. Если бы они не ехали верхом, Лора обязательно бы его поцеловала, хотел он того или нет.

— Теперь я понимаю, почему ты заставлял меня учиться стрелять.

— И оказался прав. Значит, моя жена будет меня слушаться во всем?

— Нет, — весело ответила Лора. — Я намерена совершенствовать мастерство.

Глава 19

Они ехали на северо-запад, не останавливаясь до самого заката солнца. Йен наконец выбрал для лагеря место, защищенное с трех сторон. Зафир спустил индийскую девушку на землю, после чего отправился собирать дрова. Йен занялся лошадьми, а Лора осталась с молодой вдовой.

— Мира, у вас есть ожоги или ушибы? Та ощупала себя.

— Немного обожжена нога, мэм-саиб, больше ничего. Лора достала из сумки баночку с целебной мазью, отдала ее Мире и начала распаковывать вещи.

— Если вера позволяет вам есть с нами, то приглашаю вас разделить нашу трапезу.

— Сейчас я вне любой касты, мэм-саиб, и с благодарностью съем все, что вы мне предложите. Разрешите приготовить обед, мэм-саиб, я обещала служить вашему мужу, поэтому обязана делать всю работу сама.

— Может, тебе лучше отдохнуть после тяжелого испытания?

— Меня растили не как цветок лотоса, — застенчиво улыбнулась девушка. — Мой богатый муж принадлежал к высшей касте, а я низкого рода. Умею готовить и стирать. — Мира принялась месить тесто для хлеба.

— Хорошо иметь такую помощницу, но ты же не собираешься вечно быть в услужении. Ты можешь вернуться к своей семье.

— Нет. Старший брат, может, и принял бы меня, только сыновья Мохана испортят ему всю жизнь. К тому же английская леди не должна путешествовать без горничной, мэм-саиб. Позвольте служить вам, и вы не пожалеете.

— Мы с мужем недолго пробудем в Индии. Если хочешь, поработай на меня, потом ты получишь рекомендательное письмо и можешь найти другую работу. — Лора покачала головой, внимательно глядя на молодую вдову в дорогой одежде. — Но для тебя это ступенька вниз по сравнению с прежним положением.

— По сравнению со смертью, мэм-саиб, служить у леди не так плохо.

К приходу мужчин обед был готов, и когда все поели, Лора попросила молодую женщину рассказать, как ей удалось сбежать с погребального костра.

— Мира вызвалась быть моей горничной, а в Бомбее она постарается найти себе работу, — сообщила Лора мужу, и тот одобрительно кивнул.

— Завтра мы будем проезжать через город, там купим ей одежду и пони.

— Вы такой добрый и храбрый, саиб.

— Не могу же я просто смотреть, как они жгут тебя на костре. Зафир, мы будем по соседству с землями твоего дяди Хабибура. Не захочет ли он пустить нас переночевать?

— Если ты проедешь мимо, а он узнает об этом, то, клянусь, устроит тебе кровную месть.

— Я рад снова увидеть старого распутника, — засмеялся Йен. — В последний раз я посетил его по пути в Бомбей и потом целых два дня не мог прийти в себя после его гостеприимства.

— Теперь можешь представить, каково быть его племянником.

Мужчины стали обсуждать гостеприимство дяди, а Мира подсела к хозяйке.

— Мэм-саиб, ничтожное существо вроде меня ничем не может отблагодарить вашего мужа, поэтому мне бы хотелось отблагодарить вас. — Она сняла с шеи золотое ожерелье. — Пожалуйста, возьмите его в знак моей высочайшей благодарности, Лора с восхищением смотрела на ожерелье великолепной работы.

— Оно же очень ценное, сохрани его на будущее в качестве приданого.

— У меня хватит драгоценностей. Я не уверена, что когда-нибудь снова выйду замуж, мэм-саиб, но если такое случится, то моим мужем станет человек из низшей касты. Он не потребует, чтобы я вместе с ним пошла на погребальный костер. — Мира вложила изумительную вещь в руку Лоры. — А что касается ее ценности, то моя жизнь стоит гораздо больше всех цепочек.

— Спасибо. Я всегда буду ее носить.

Довольная, Мира отправилась готовить себе постель, и Лора последовала ее примеру. Настроение Йена настолько улучшилось, что она уже понадеялась лечь с ним.

— Хотя в этом и нет необходимости, но мы с Зафиром решили дежурить по очереди. Первым буду я, потом Зафир.

Йен снова обманул ее. «Ну погоди, — подумала разочарованная Лора, — вот приедем в Англию, никакие замки не спасут тебя от меня. Тогда не жди пощады».


Ночью их действительно никто не потревожил, и Йен все чаще поглядывал в сторону жены, сдерживая себя, чтобы не схватить ее в объятия. Неудивительно, что на балу мужчины не отходили от нее, их сводила с ума ее неосознанная чувственность. И он тоже с каждым днем будет становиться сумасшедшим. Хвала Господу, что Лора не подозревает о своем действии на мужчин, иначе была бы еще более опасной, чем сейчас.

Чтобы отвлечься, Йен принялся чистить револьвер. Через шесть месяцев они вернутся в Шотландию, и за это время надо пересмотреть брачный контракт. Но когда? Лучше всего в Бомбее. Город цивилизованный, с многочисленным британским населением, там Лора не будет чувствовать себя изолированной. Она сама должна решить, нужен ли ей настоящий брак с выполнением супружеских обязанностей.

Да, Бомбей — подходящее место, хотя честнее сказать жене о выздоровлении уже сейчас. Но вдруг Лора не согласится на новые условия?


Тем временем Мира лежала, завернувшись в одеяло, и не верила своему счастью. Значит, она была права, когда чувствовала, что не ее карма умереть молодой. Возможно, именно эта вера заставила ее бороться за жизнь. В последние дни она увидела больше доброты, чем за годы жизни с мужем, хотя тот очень хорошо к ней относился. Как странно, вчера она была женой богатого, уважаемого человека, а сегодня имеет лишь то, что на ней. И все же она счастлива, полна надежд. С этой мыслью она и заснула.

Проснувшись, Мира увидела огонь и в ужасе вскочила.

— Тебя испугал огонь, маленькая голубка? — тихо спросил Зафир.

— Я… скоро опять к нему привыкну, — ответила Мира, сжав кулаки. — Я должна. Никто не может жить без огня. А почему ты называешь меня маленькой голубкой?

— Ты маленькая, грациозная и летаешь, как голубка. Или мне лучше называть тебя маленьким соколенком, раз ты сбежала с погребального костра? Я никогда не слышал, чтобы так поступила хоть одна вдова.

Зафир был высоким, с более светлой кожей, чем у жителей равнины. Орлиный нос придавал ему свирепость, даже когда он улыбался.

— Просто я очень-очень испугалась, — честно ответила Мира.

— Конечно, ты всего лишь женщина. Но страх дал тебе силы, а слабость бы повредила. Спи, маленькая голубка. Никто не потревожит твой покой.

— У саиба Фалкирка правда дьявольский глаз?

— Нет, — усмехнулся Зафир. — Он ему не нужен. Саиб бесстрашен, а скачет на лошади и стреляет как настоящий патхан.

— Я думала, никто не может превзойти воинов-патханов.

— Лучшие британские солдаты не уступают нам в мастерстве, вот почему я согласился служить Британии. Твой муж хорошо к тебе относился? — внезапно сменил тему Зафир.

— О да. Он дарил всякие драгоценности, был очень добрым, говорил, что я умная, и послал меня учиться в Персию, чтобы я могла читать ему великие сказки и поэмы, — с гордостью ответила Мира.

— Было бы жаль, если бы все твои способности сгорели на погребальном костре.

— И я так думаю, — резко ответила Мира.

— Посмотри на небо, маленькая голубка. Умер демон.

— Почему демон? — спросила она, следя за падающим метеором.

— Мой народ говорит, что метеор означает победу ангела над демоном, победу добра над злом, — объяснил Зафир. — Возможно, это знак того, что ты сегодня избежала зла. Уверен, тебе помогал ангел.

— Я всегда считала твой народ воинами, но среди них есть и поэты.

— Одно не мешает другому, война — величайшая из поэзии. Спи, маленькая голубка.

Вздохнув, Мира завернулась в одеяло. Завтра она поблагодарит Ганешу за то, что он спас ей жизнь.


Лора даже не пыталась запомнить, кто есть кто в семействе Хабибура и в каком они состоят родстве. Женщины говорили только на родном языке, но все были настроены дружелюбно и сразу приняли их с Мирой в свой круг. Особый интерес вызывали светлые волосы Лоры. Ее непрерывно гладили по голове, и через пятнадцать минут она растеряла все шпильки, волосы рассыпались по плечам.

Хотя Лоре нравилось общество таких веселых людей, ей все же хотелось видеть рядом знакомое лицо, поэтому они с Мирой держались вместе. Сняв украшения и надев простое сари, вдова стала похожа на скромную служанку, однако быстро освоилась и легко находила со всеми общий язык.

Во внутреннем дворике была отгороженная занавеской площадка, где женщины могли ходить в ярких платьях и без паранджи, так как их лица видели только ближайшие родственники-мужчины. Даже Йену, почетному гостю, не разрешалось туда заходить. Мужчины сидели под деревьями, курили, разговаривали, ели жареное мясо, женщины на собственной половине устраивали собственные праздники.

Так как Йен не собирался делить с женой постель, та приняла приглашение спать на женской половине и очень удивилась, когда Дарра, жена Хабибура, тихо сказала ей на ломаном урду:

— Мужчины уже спят. Ты можешь пойти в гостевую комнату к своему мужу.

Пока они шли через двор, упали первые капли дождя, и Лора поняла, отчего мужчины разошлись так рано. Дарра остановилась у двери, из-под которой просачивалась узкая полоска света.

— Муж. — Дарра с улыбкой похлопала гостью по руке. — Хорошо провести время.

В комнате без окон стояли только две кровати да стол с горящей на нем масляной лампой. Йен сидел в широком халате, в котором обычно спал, и изучал карту, разложенную на коленях.

— Как там за занавеской? — улыбнулся он.

— Веселее, чем я ожидала, — ответила Лора, не в силах отвести глаз от завитков волос у него на груди. Потом все же взяла себя в руки и направилась к своим вещам, но услышала щелчок замка. — Они заперли нас?

— Только ворота в той части двора. Если понадобится, мы можем уехать через другие. — Йен указал на противоположную стену, где была едва заметная дверь. — Посетители входят сюда по отдельному коридору, чтобы не идти по женской половине.

— Похоже, они неукоснительно соблюдают законы?

— Конечно. Женщину, которая случайно покажет незнакомому мужчине лицо, муж имеет право убить как «неверную». Но сначала он убьет обидчика. Хабибур любит меня словно блудного сына, но если я опозорю честь какой-нибудь женщины в доме, он собственноручно застрелит меня.

— Ненамного лучше погребального костра. Я думала, здесь у них более разумные обычаи.

— Ты права, но честь для них дороже всего на свете. И британцы мало чем от них отличаются, — мрачно улыбнулся Йен.

— Почему Хабибур живет так далеко от своего народа?

— Обычно патханы живут на деньги, которые собирают с путешественников за безопасный проезд через горы. Но у Хабибура коммерческий склад ума. Он устроил в ближайшем городе конную ярмарку. Сейчас там самый большой торговый центр в северной Индии. Добившись успеха, он перевез сюда всех домочадцев.

Йен снова углубился в карту, а Лора невольно посмотрела на кровать, достаточно широкую для двоих, если, конечно, прижаться друг к другу, против чего она не возражала.

Но вспыхнувшая надежда сразу погасла, когда Йен спросил:

— Какую из кроватей ты предпочитаешь?

— Любую, — ответила Лора, подавив вздох. — Нам еще долго ехать до Манпура?

— Если не произойдет ничего неожиданного, то еще три дня. — Йен без всякого энтузиазма осмотрел комнату. — Я настроен спать во дворе, пусть даже там идет дождь.

Всякому терпению приходит конец, и Лора не выдержала:

— Тебе неприятно быть рядом со мной? Йен сделал к ней шаг и остановился.

— Дело не в этом. Просто Бухара выработала у меня отвращение к комнатам без окон.

— Возможно, я делаю не правильный вывод, но мы так… отдалились друг от друга за последнее время.

— Прости, мое плохое настроение не должно отражаться на тебе.

Лора понимала, что сейчас разумнее сменить тему, но Лариса Александровна убедила ее сделать то, о чем она мечтала уже несколько дней. Подойдя к мужу, Лора обняла его за шею, чтобы он не смог вырваться, и поцеловала.

Она намеревалась пожелать ему спокойной ночи и дать понять, как скучала без него все эти дни, но едва их губы соприкоснулись, оба уже не могли оторваться друг от друга. Усталость и одиночество растаяли словно утренний туман.

Глава 20

Лора была такой мягкой, теплой, желанной… В своей невинности она не понимала, что он способен сделать с ней то, чего она так боялась.

Йен оторвался от ее губ, однако не мог выпустить жену из объятий.

— Когда долго путешествуешь, начинаешь уставать, — сказал он. — Надеюсь, ты с пониманием отнесешься к моим поступкам. Мне бы очень не хотелось, чтобы ты жалела о том, что вышла за меня замуж.

— Я не жалею, как не пожалею, когда мы наконец доберемся до Бомбея.

— Я тоже хочу скорее приехать в Бомбей. — Йен отпустил ее. Там, Бог даст, он уговорит Лору вступить в настоящий брак, а пока… нужно держаться от нее подальше.

Зная, что обязан вести себя по-джентльменски и не уронить мужское достоинство, он предложил;

— Если ты хочешь переодеться, я отодвину стол в угол, чтобы свет не беспокоил тебя.

Йен перенес стол и начал доставать из сумки бритвенные принадлежности, чтобы воспользоваться ими утром.

И хотя руки у него были заняты, воображение рисовало ему, как будет выглядеть жена, когда разденется. Случайно он увидел в зеркале для бритья, что Лора сняла юбку-брюки, аккуратно сложила, потом взялась за пуговицы блузки.

Хотя не было ничего постыдного в том, чтобы глядеть на раздевающуюся жену, Йен чувствовал себя виноватым.

Тем не менее его очень интересовало, что Лора носит под костюмом для верховой езды. Оказалось, легкие панталоны и рубашку без рукавов, которые были украшены изящной вышивкой. К сожалению, она раздевалась слишком быстро. Вот она сняла рубашку, и Йен на миг увидел округлую грудь, потом на пол соскользнули панталоны, обнажив изгибы ее бедер, просто созданных для того, чтобы пробуждать желание у мужчин. Его плоть отвердела, теперь он будет расплачиваться за это ночной пыткой, и все же у Йена не хватало сил поставить зеркало на стол.

Когда она отошла за ночной рубашкой, Йен быстро перевел зеркало в ту сторону. Какое-то время он стоял неподвижно, борясь с желанием сорвать с нее проклятую рубашку.

Совершенно не подозревая, что муж любуется ею, Лора села на свою кровать и начала расчесывать волосы.

— Мира может доверять Зафиру? — неожиданно спросила она.

— В каком смысле?

— Она вдова, стала парией. Он может соблазнить ее. Трудно сказать, что у него на уме.

— Когда рядом привлекательная девушка, не так трудно догадаться, что у мужчины на уме. Похоже, ты собираешься взять ее под свою опеку.

— Меня интересует не мораль, просто Мира сейчас очень ранима. Ей не нужен человек, который воспользуется ее одиночеством и замешательством.

— Как воспользовался я после смерти твоего отца?

— У нас совсем разные обстоятельства. Зафир никогда не запятнает свою честь, если дело касается его соплеменниц, но к Мире это не относится. Мне бы не хотелось, чтобы она снова страдала. К тому же беременность еще более осложнит ее жизнь. Йен задумался.

— Я, конечно, не знаю, что может сделать Зафир, но я никогда не слышал, чтобы он был жестоким или грубым с женщинами. — Тут ему в голову пришла тревожная мысль. — Надеюсь, ты не станешь просить меня вмешаться?

— Я понимаю, это было бы глупо, но могу поговорить с Мирой. К счастью, наше путешествие дает мало возможностей для совращения. — Быстро взглянув на мужа, Лора юркнула под одеяло. — Спокойной ночи.

Пожелав ей того же, Йен решил, что поступил весьма мудро, избегая всю неделю оставаться с женой наедине. За эти полчаса он чуть не затащил ее в постель. Если такое случится, то лучше уж в Бомбее, с шампанским и цветами, а не на узкой койке в глинобитном доме. Будь у него хоть капля разума, он бы спал во дворе, несмотря на дождь.

Пока Йен размышлял таким образом, Лора не могла заснуть от желания лечь рядом с мужем, но победила осторожность. Вряд ли ему это понравится, хотя поцелуй привел его в восторг. Не хватало еще, чтобы он прогнал ее с кровати, пусть даже вежливо.

Однако усталость все же взяла свое, и она наконец уснула. Во сне они с Йеном продолжали целоваться, потом его ласковые руки сняли с нее одежду, твердая плоть уперлась ей в живот. Что-то должно произойти, уже происходит, только Лора не представляет себе…

Громкий стук моментально лишил ее сна. В кромешной темноте она не сразу поняла, где находится. Потом услышала тихие ругательства Йена, его сердитый голос.

— Йен, что случилось? — испуганно спросила она.

Не рассчитав в темноте расстояние, Лора наткнулась на его кровать, упала поперек, но муж крепко обнял ее и положил рядом. Она устроилась поудобнее, натянула одеяло и обхватила Йена руками, чувствуя на шее его теплое дыхание.

— Что случилось? — повторила она.

— Ничего особенного. Просто… лампа погасла, я начал искать спички, уронил ее со стола. Прости, что разбудил тебя.

— Еще бы не промахнуться в такой темноте. Здесь есть другая лампа?

— В моем багаже, сейчас поищу. Умом я понимаю, что ничего страшного в темной комнате нет, а подсознание рисует мне пустыню с зыбучими песками во время песчаной бури.

Йен провел рукой по спине жены, словно убеждаясь, что она рядом.

— Хорошо, от этого мне намного легче.

— Я рада. — Стараясь отвлечь мужа от тревожных мыслей, Лора спросила:

— В «черном подземелье» совсем не было света? Как же дядя Петя мог делать свои записи?

— Решетка наверху пропускала немного дневного света, его было недостаточно, однако глаза привыкают даже к такому свету. Петр Андреевич мог читать Библию, а главное, мы оба могли наблюдать за сменой дня и ночи, чтобы ориентироваться во времени. После казни Петра решетку заменили на деревянную плиту, и я видел только крохотный лучик света, когда мне спускали еду.

— Даже не могу представить, что такое жить в полной темноте. Расскажи.

— Зачем? — спросил Йен с горькой усмешкой.

— Чтобы лучше понять тебя. — Лора поцеловала его в щеку. — Узнать, почему не заживает твоя душевная рана.

— Ты очень любопытна. Если тебе действительно хочется знать, поживи в бесконечной ночи, в своего рода аду. Когда нет света, для тебя уже ничего не существует.

— Как в Библии: «Земля же была безвидна и пуста, и тьма над бездною…» Да?

— Примерно. Теперь я понимаю Бога, создававшего мир и заполнившего пустоту. Время останавливается, потом совсем исчезает, ты уже не различаешь минуты, часы, дни, начинается сумасшествие, разложение ума и духа. В таком состоянии не ощущаешь грязи, холода и голода. Иногда я плакал часами.

Лора интуитивно понимала, что он никогда бы не рассказал ей ничего подобного при свете дня, а ночь сблизила их.

— С Петром тебе было легче?

— Конечно. Без него мрак и одиночество чуть не доконали меня. Без него я провел в тюрьме полгода, а мне тогда казалось, что прошли многие годы.

— Где же ты взял силы для побега через всю пустыню, это почти невозможно и здоровому человеку?

— У меня не было выбора, к тому же я ставил под удар спасителей. Часто Россу приходилось привязывать меня к лошади. Но чем больше я дышал воздухом свободы, тем сильнее становился физически. К сожалению, умственное расстройство тяжелее поддается восстановлению. Временами мне кажется, что это совсем невозможно.

— Твои сила, честность, мужество — это не просто иллюзия.

— Я чувствую себя актером, играющим порученную мне роль. Я только разыгрываю из себя храбреца. Его слова показались Лоре странными.

— Что значит «разыгрываю из себя»? Мне кажется, ты вел себя достаточно храбро, когда мы столкнулись с толпой разгневанных людей.

— Настоящая храбрость в том, чтобы победить темные силы, которые овладели твоей душой. — Йен тяжело вздохнул. — А вот этого я и не могу сделать.

Лора с печалью констатировала, что ей никогда не понять чувств мужа. Зато она способна поддержать его, заверить, что, пока она жива, ему не придется снова быть одному. Он прижал ее к себе, языком раздвинул губы. Такого поцелуя Лора даже не могла себе представить: он был сладко-восторженный, обжигающий, на грани жизни и смерти.

Издав какое-то рычание, Йен повернул ее на спину, навалился на нее всем телом, и она отдавала ему себя как драгоценный подарок, хотя смутно понимала, что, возможно, поступает неразумно. Однако в интимной атмосфере полной темноты Лора ощущала свободу и полную безопасность. Они были вне пространства и времени, а потому могли заниматься тем, что казалось немыслимым при свете дня.

Ласкать друг друга и ничего не видеть было нескончаемым блаженством, они стали единым существом. Йен целовал ее, а Лора гладила его лицо, шею, спину, ощущая под халатом силу мышц. Она положила ладонь ему на грудь, и это прикосновение открыло ей больше, чем она могла увидеть глазами. От ребер к левому бедру шел затвердевший шрам. Лора провела по нему пальцем дальше и уперлась в какое-то твердое уплотнение.

Отдернув руку, она перенесла ее на едва выступающий сосок, сдавила его пальцами. Йен вздрогнул.

— Прости, — хрипло сказал он. — Нам… мне не следовало этим заниматься. Лучше пойду за лампой.

Лора сразу поняла, что если он сейчас уйдет, то больше к ней не вернется, поэтому удержала его за руку, случайно прижав ее к своей груди.

— Лора, — простонал он.

— Не надо слов. И не останавливайся. — Прежде чем Йен успел ответить, она закрыла ему рот поцелуем.

Глава 21

Борьба страсти с благоразумием закончилась. Йен решил, что проницательная жена, видимо, каким-то образом догадалась о его выздоровлении и теперь хотела, просто жаждала, чтобы они на деле стали мужем и женой.

Даже в первый раз, еще будучи пылким юнцом, Йен не волновался так, как сейчас. Податливость Лоры, ее ответная реакция на ласки были чудом, которого он не мог себе вообразить. И как все, что считается потерянным навсегда, его неожиданно вернувшееся желание стало для него бесценным подарком.

Но сегодня нужно думать не только о своей страсти, он обязан преподать Лоре первый, очень важный для нее урок в искусстве любви, пробудить в ней ответную страсть.

Йен медленно, с особой нежностью целовал ее щеки, рот, впадинку под подбородком. Потом распустил ее волосы, жадно вдыхая чистый цветочный аромат. Его рука все еще лежала на груди жены, и он ласково сдавил ее, взял губами затвердевший сосок.

Лора вздрогнула от желания, а он уже расстегивал многочисленные пуговицы ее ночной рубашки, целовал выпущенные на свободу груди и впадинку между ними. Ему очень хотелось видеть сейчас лицо женщины, которая лишь чудом стала его женой. Но это подождет, в данный момент темнота — его союзник, она позволяет Лоре без стыда отзываться на его ласки, чего, возможно, она не позволила бы себе при свете.

Охваченный возбуждением, Йен погладил ее по животу, бедрам, положил руку на холмик, поднял мешавшую ему ночную рубашку и начал ласкать внутреннюю сторону бедер. Ее ноги раскрылись так же естественно, как раскрываются лепестки цветка навстречу солнцу.

О Господи, он уже забыл, какая радость доставлять удовольствие женщине, или просто не осмеливался вспоминать. Йен припал к губам жены, а его пальцы продолжали исследовать интимное место, он старался понять, что доставляет ей большое удовольствие.

Лора не понимала, что с ней происходит, отчего ей так хорошо и страшно. Она бы сейчас убежала, исчезла навсегда, если бы Йен не придавил ее всем телом к кровати. К тому же она не могла его остановить. Даже будь у нее такое желание.

Внезапно ее охватила невероятная слабость, но после недолгой остановки пальцы Йена проникли в глубину до того места, названия которого она не знала, а потом вместо пальцев в ней оказалось нечто горячее и твердое. Сначала Лора решила, что муж ласкает ее каким-то новым способом, и вдруг поняла. Нет, это просто невозможно. Йен не может…

Медленный сильный толчок, острая боль, и он оказался внутри. Соединение, как у тех фигур на стенах храма. Лора замерла от ужаса, но Йен снова поцеловал ее, немного сняв напряжение, и постепенно она начала расслабляться, сначала приняв вторжение, затем находя удовольствие, когда он стал продвигаться глубже.

Любопытство заставило Лору поднять бедра, чтобы сильнее ощутить его плоть. Йен застонал, потерял над собой контроль и начал двигаться, все убыстряя ритм. Наконец из его горла вырвался какой-то странный звук, и в тот же момент Лора погрузилась в блаженство.

Йен лег рядом, притянул жену к себе, стал целовать, шепча ее имя.

Сначала она просто лежала, прислушиваясь к биению его сердца, а потом вдруг спустилась на землю. Как это могло случиться? Без сомнения, Йен не лгал ей, открывая свою тайну. Значит, когда меланхолия прошла, он вновь стал мужчиной? Поэтому он в последние дни избегал делить с ней постель? Так почему же она, чувствующая желание других мужчин, не заметила изменения в собственном муже? Нет, заметила, только отнесла перемену на счет его плохого настроения. Страсть других мужчин всегда была ей неприятна, а желание Йена не доставляло никакого беспокойства. Может, потому, что она совершенно не боялась его? Да, и еще потому, что она сама хотела его.

Лора вздрогнула. Поклявшись никогда не поддаваться страсти, она проявила слабость и нарушила свою клятву. То, что она посчитала удовольствием, является прелюдией к опасности.

Страсть уподобила ее родителей диким животным. Злобные крики, постоянные угрозы: «Если ты это сделаешь, я убью тебя!» или «Я убью себя!» А разве она не копия своих родителей? Разве в Камбее, почувствовав бешеную ревность, не поняла, что способна на худшее?

А Йен? Сначала он казался ей похожим на Кеннета, но теперь она видит в нем много того, что было в ее родном отце: страсть, энергию, способность мгновенно взрываться. Йен тоже испытывал на балу жгучую ревность. Интересно, сколько бы они продержались, если бы были любовниками? Сколько времени понадобилось бы ей, чтобы свести Йена в могилу?

Лора тщетно убеждала себя отбросить эти мысли, но разум потонул в хоре голосов из прошлого, вопящих о неминуемой катастрофе.

Она обрекла на страдание себя, обрекла Йена. Что теперь делать? Господи, что она может сделать?

Лора пошла вдоль стены, пока не нащупала дверь. Снаружи лил дождь, зато воздух был свежим и чистым после душной темной комнаты, где она потеряла свой хваленый здравый смысл. Лора подняла к небу лицо, и холодные тяжелые капли смешались с ее горькими слезами. Она снова вспомнила кровь на стене, только это уже была кровь Йена. Господи, спаси и помилуй, не дай взять грех на душу.


Йен уснул счастливым, а проснулся от дурного предчувствия. Входная дверь хлопала, раскачивалась на петлях, впуская в комнату сырой холодный ветер.

Инстинкт, который не раз спасал ему жизнь, заставил его соскочить с кровати.

— Лора?

Ответа не последовало. Йен нашарил спички, и слабый огонек подтвердил то, что он уже знал: жены в комнате не было.

Тихо ругаясь, он зажег лампу. Одежда Лоры аккуратно лежала на своем месте. Похоже, она ушла босая, в одной ночной рубашке.

Йен торопливо оделся, выскочил на улицу и побежал по раскисшей земле к тамариндовой роще. Он проспал совсем недолго — значит, Лора не могла уйти далеко.

Йен не сразу заметил жену среди деревьев, поскольку ее белая ночная рубашка стала мокрой и грязной. Ухватившись руками за ствол, Лора вытянула пораненную ногу и тихо плакала.

Боже милосердный, что он наделал? Просто не сдержал обещание и в страсти, похоже, разрушил свой брак и потерял жену.

Йен упал перед ней на колени.

— Лора… ты слышишь меня? — Он оторвал ее от дерева, подхватил на руки.

— Не трогай меня! Не трогай меня! — повторяла Лора.

— Я вынужден, поскольку ты не в состоянии идти, — спокойно произнес Йен. — Не могу же я оставить тебя здесь одну.

Вернувшись в комнату, он положил рыдающую жену на кровать, растер ее полотенцем, затем переодел в сухое белье, добавив пару собственных шерстяных носков, и закутал в свой халат. Когда он подсел к ней с фляжкой бренди, Лора быстро отодвинулась. Йену хотелось обнять ее, прижать к себе, но, похоже, именно его тело явилось причиной всех несчастий.

— Выпей немного, — приказал он. — Пей маленькими глоточками.

Она сделала первый глоток, закашлялась, однако потом стало лучше. Отпив достаточное количество, Лора вернула ему фляжку, и Йен приложил ее к губам, ибо сам промерз до костей.

— Ты можешь рассказать мне, что случилось? Она покачала головой.

— Тогда я скажу это за тебя. Я нарушил данное слово, в порыве похоти не правильно все понял и изнасиловал тебя. — Он ударил кулаком по стене так, что с нее посыпалась штукатурка.

Закричала Лора:

— Остановись, Йен!

А совсем недавно она кричала: «Не останавливайся». Как быстро радость сменяется горем. Она подошла к мужу, взяла за руку, повернула лицом к себе.

— В случившемся нет твоей вины, Йен. Виновата только я, поскольку не знала о твоем выздоровлении и не понимала, что происходит. Ты не сделал ничего такого, чего бы мне не хотелось самой.

— Мне показалось, что тебе нравилось.

— Да. В темноте легко представить, что происходит во сне. Я чувствовала себя в полной безопасности, ведь это казалось нереальным.

— Неужели заниматься любовью так плохо?

— Не в том дело. Меня страшила в браке физическая близость, хотя я не знала почему. Теперь знаю. На самом деле я боялась, что она мне слишком понравится.

— Не понимаю. — Йен беспомощно покачал головой. Лора попыталась заговорить, но не смогла. Тогда Йен снова обнял ее, и теперь она не стала вырываться.

— Страсть — это безумие, — сказала она голосом обиженного ребенка. — Если я поддамся, то навлеку беду на нас обоих.

— Ты действительно думаешь, что радость близости может вызвать более серьезные проблемы, чем те, с которыми нам уже пришлось столкнуться?

Лора опять зарыдала.

— Прости, я не могу позволить, чтобы это случилось.

По крыше стучал дождь, на скотном дворе протяжно ревели буйволы. Жизнь продолжалась, а жизнь Йена снова была разбита. Несмотря на попытки жены оправдать его, чувство вины глубоко засело в нем. Он не удосужился поговорить с Лорой, объяснить происходящее, хотя знал, что она боится физической близости. По-мужски самонадеянно он думал быстро разогнать все ее страхи, а в итоге нарушил слово и предал женщину, которую обязался защищать. И что теперь?

Глава 22

Леди Фалкирк взяла из рук Миры тропический шлем, повертела его в руках, словно не понимая, зачем он, потом смущенно улыбнулась служанке и направилась к лошади. Нахмурившись, Мира только сокрушенно покачала головой.

Зафир подошел, чтобы помочь ей сесть на пони. Но если хозяйку он аккуратно подсаживал, то Миру просто схватил в охапку и усадил на широкую спину лошади. В его серых глазах блеснули веселые огоньки, когда вдова недовольно посмотрела на него, однако тут же улыбнулась ему вслед. Мире нравились их игривые отношения, хотя она не собиралась губить себя ради этого человека. После враждебности сыновей Мохана такое дружелюбное заигрывание было ей приятно.

Веселое настроение Миры быстро исчезло, когда они продолжили свое путешествие. Саиб и мэм-саиб ехали рядом, но молчали и даже не смотрели друг на друга. Оба вели себя так вот уже полтора дня, с того самого момента, как покинули гостеприимный дом Хабибура.

Вечером, едва леди Фалкирк отправилась на прогулку, а муж вызвался ее охранять, поскольку Зафир водил коней на водопой, Мира поделилась своей тревогой с патханом.

— У этих двоих что-то не ладится.

— Да, — согласился Зафир. — От женщин всегда одни неприятности.

— Если от женщин одни неприятности, — сказала Мира, кладя нарезанный лук в горшок с рагу, — зачем же мужчины добиваются их расположения?

— Мужчинам нравится будоражить себе кровь, а женщины на втором месте после хорошего сражения.

— Тогда пусть Господь защитит женщин от мужчин. Кажется, мэм-саиб собирается уйти от саиба. Вчера я слышала, как она сказала, что лучше бы ей никогда не выходить замуж.

Обычное веселое выражение моментально слетело с лица Зафира.

— Не забывай, человек, которого ты сейчас оскорбляешь, спас тебя от гибели, женщина.

— Да, — ответила Мира, нарезая морковь, — саиб очень храбрый, но он делает несчастной свою жену.

— Она тоже делает его несчастным. Я служу Камерону многие годы, и он всегда был спокойным, пока не встретил эту леди с кошачьими глазами. Я-то понимаю, в чем дело, но англичане дают женщинам слишком много свободы.

— Женщинам нужно давать больше свободы, — отпарировала Мира. — Вам кажется, все мы должны быть привязаны, словно козы. Именно так вы обращаетесь с вашими женщинами.

— Наши женщины имеют свободу и влияние дома, — разумно ответил Зафир. — А вне дома они носят чадру, которая защищает их от посягательств чужих мужчин.

Мира понимала, что дразнит тигра, однако не могла удержаться:

— Женщинам не пришлось бы защищать себя, не будь мужчины таким зверьем.

— Мы такие, — согласился Зафир, сажая вдову себе на колени и целуя ее.

Хотя он и был варваром, но целоваться умел, к тому же находился в самом расцвете мужской силы. И Мира ответила на поцелуй, затем отскочила подальше, крикнув:

— Дурак! В следующий раз я воткну в тебя кухонный нож. Жаль, что не сделала этого сейчас.

— Но ведь не сделала, маленькая голубка. И в следующий раз не сделаешь.

— Только попробуй, я разрежу тебя на кусочки и добавлю в рагу.

На всякий случай Мира перешла на другую сторону костра и занялась специями. Если Зафир попытается еще раз, она докажет ему, что вовсе не курица, которую может топтать каждый встречный петух.


Они были в пяти милях от Манпура, когда увидели на дороге отряд всадников, который скакал им навстречу.

— Нас ждут неприятности? — спросила Лора, взглянув на мужа.

— Возможно. Правда, я никогда не слышал, чтобы Раджив Сингх нападал на европейцев, путешествующих по его штату.

Тем не менее она заметила, что муж внутренне напрягся. Она сама была готова к любой встряске, ибо последние три дня стали для нее пыткой. Особенно по ночам, так как приобретенный ею опыт превратил смутные грезы в неистовое желание. Это еще больше убедило ее в том, что лучше им держаться подальше друг от друга, одному Богу известно, к чему может привести их страсть. Хотя Йен отгородился от нее глухой стеной молчания, он не мог скрыть всю силу желания, которое чувствовалось как жар от костра. И это было плохо и несправедливо, ведь он связал себя с женщиной, неспособной быть ему женой. Значит, Йену надо искать физического удовлетворения на стороне, о чем Лора и собиралась ему сказать. Однако при мысли, что муж будет обладать другой женщиной, она начинала сходить с ума от ревности. Если Йен хоть раз приблизится к Мире, она ей все глаза выцарапает. К счастью, он смотрел только на свою жену. Но не могут же они провести всю жизнь, находясь в постоянном напряжении. Ситуацию надо срочно менять, только как?

Пока Лора об этом раздумывала, к ним под звуки труб подскакал отряд всадников.

— Я имею честь видеть перед собой лорда Фал-кирка?

— Да, сэр, — ответил Йен, не удивившись вопросу.

— Меня зовут Ахмед. Я из княжеской стражи. Магараджа Раджив Сингх приглашает вас остановиться у него во дворе. Вы направляетесь в Лахор?

— Нет, у моей жены небольшое дело в Манпуре, если, конечно, Раджив Сингх не откажется нас принять. Ахмед удивленно взглянул на Лору.

— Раджив Сингх не откажет в любезности принять вас обоих. Позвольте сопровождать вас остаток пути.

Всадники разделились, одни поскакали впереди, другие позади Зафира с Мирой. Из-под копыт лошадей взметнулась дорожная пыль, и Йен что-то пробормотал.

— Что ты сказал? — спросила Лора, ехавшая рядом.

— Это восточная поговорка. Остерегайся человека, который преследует свои корыстные цели.

— То есть?

— Просто удивляюсь, зачем магарадже столько усилий, чтобы встретить незнакомых путешественников, не представляющих для него особого интереса.

— Ты же лорд. Возможно, он думает, что ты пользуешься большим влиянием в Англии. Или ему скучно, и он хочет поразвлечься.

Йен лишь усмехнулся, и больше они не сказали друг другу ни слова.


За высокими стенами, окружавшими дворец, рос пышный сад, на деревьях пели разноцветные птицы, а неподалеку паслись грациозные олени.

Но сам дворец поразил Лору до глубины души. Ей приходилось бывать в домах богатых индийцев, но такой роскоши она даже не могла вообразить.

Путешественников торжественно препоручили заботам управляющего, и они долго шли через многочисленные дворики, высокие палаты, длинные переходы, однако никто из придворных или слуг не бросал на гостей любопытных взглядов.

По пути Лора гадала, неужели ей опять придется делить одну комнату с мужем, но им предоставили апартаменты из нескольких комнат на втором этаже.

Поклонившись, управляющий пошел устраивать Зафира и Миру, пообещав вернуться, чтобы распаковать вещи.

Лора обследовала комнату, любуясь вышитыми драпировками, подушками и фресками на стенах.

— Нам могла бы позавидовать сама королева Виктория, — сказала она.

— Этот дворец производит большее впечатление, чем королевский дворец в Кенсингтоне. — Йен указал на мавританскую арку. — Исследуем?

Они вышли на балкон, с которого открывался вид на внутренний дворик с фонтаном посредине и воркующими голубками на дереве. Сцена была настолько очаровательна, что Лора не удержалась и заворковала в ответ.

— Ты ворковала на урду? — поинтересовался Йен.

— По-русски, — покраснела Лора. — Ребенком, гуляя в парке, я любила разговаривать с голубями.

К счастью, на лице мужа вместо презрения было удивление, впервые за день он немного расслабился.

Сохраняя, насколько возможно, достоинство, Лора ушла с балкона и направилась в первую из двух арок, расположенных в конце гостиной. Здесь она обнаружила роскошную спальню с огромной кроватью, где могли бы разместиться несколько человек. Лора быстро отвела глаза, прошла в следующую арку и увидела еще одну спальню. Хотя обе спальни имели общую дверь, но теперь можно спать с Йеном в разных комнатах.

— Я здесь кое-что обнаружил, тебе понравится. Лора пошла взглянуть и едва не задохнулась от восторга. Это была квадратная ванна в полу, выложенном глазурью, рядом лежали толстые полотенца, стояли флаконы с благовонными маслами.

— О Господи! — воскликнула она, подняв глаза к потолку-куполу, сквозь который падал мягкий свет. — Похоже на турецкую баню. Самый настоящий грех.

— Ты рассуждаешь как ярая католичка, — заметил Йен. — Неужели откажешься от ванны, чтобы не согрешить?

— Вот еще. В горячей воде я буду размышлять над такими грехами, как леность и чревоугодие.

Пока она любовалась ванной, из-за ширмы в углу вышла невысокая девушка.

— Не желает ли мэм-саиб принять ванну?

— С удовольствием, — ответила Лора и, повернувшись, столкнулась с мужем, который стоял у нее за спиной. Тот поспешно отступил.

Не взглянув на него, Лора вышла на балкон.

— Что здесь может с нами случиться? — спросила она, чтобы прервать неловкое молчание.

— Будем ждать, когда нас призовет магараджа. — Йен без всякого энтузиазма осмотрел роскошный дворик. — Надеюсь, Раджив Сингх не заставит нас томиться несколько дней.


Не успела Лора принять ванну, как появился управляющий и возвестил, что его всемилостивый повелитель Раджив Синга, сын небес и правитель земли, готов принять своих гостей.

Мира за десять минут помогла хозяйке одеться. В честь такого события Лора надела традиционное платье с корсетом, надеясь, что Раджив Сингх оценит ее усилия, и вышла в гостиную к мужу, который терпеливо перечислял управляющему свое полное имя, происхождение и титулы для представления магарадже. Он тоже уже успел переодеться и выглядел импозантно, если не считать пиратскую повязку.

Йен шел спокойно и уверенно, тем не менее Лора чувствовала его напряжение.

— Разве ты не рад, что нас так быстро приняли? — тихо спросила она по-английски. — Ты в чем-то сомневаешься?

— Эмир Бухары тоже был очень любезным и проявлял высочайшее гостеприимство, пока не засадил меня в «черное подземелье».

— Интуиция подсказывает тебе, что нас ждет какая-то неприятность, или это твоя обычная предосторожность?

— Последнее. Эмир славился ненавистью ко всем европейцам, а Раджив Сингх один из умнейших и приветливых князей Индии.

Они молча дошли до огромного зала, где магараджа устраивал торжественные приемы и где собирались разнаряженные придворные. У Лоры создалось впечатление, что в одном этом помещении гораздо больше драгоценностей, чем во всей Англии.

Пораженная великолепием, она чуть не пропустила высокую ступеньку, едва заметную в рассеянном свете. Подумав о муже, Лора крепко уцепилась за его руку, делая вид, что нервничает и просит у него поддержки.

— Через два шага будет высокая ступенька.

— Спасибо, — прошептал Йен, когда они благополучно миновали опасное место.

Но Лора не отпустила мужа, пока оба не приблизились по персидскому ковру к трону.

— Йен Камерон, лорд Фалкирк, четырнадцатый барон Фалкирк, седьмой барон Монтье, служил в сорок шестом пехотном полку. И леди Фалкирк.

Йен поклонился, Лора сделала реверанс, посмотрела на магараджу и замерла от удивления. Раджив Сингх был настолько красив, что мог пленить любую женщину. Из-под алого, расшитого драгоценностями тюрбана на гостей с неподдельным интересом смотрели лукавые черные глаза.

— Добро пожаловать в Дхарджистан, лорд и леди Фалкирк, — по-английски сказал он. — Как я понял, вы желаете поговорить со мной?

Он был из касты воинов раджпутов, лидером по рождению, и обладал прямотой, присущей военному человеку. Йен ответил ему с такой же прямотой:

— Да, ваше высочество. Моя жена является племянницей полковника Петра Андреевича Кушуткина, который ссылался на знакомство с вами.

Магараджа просиял:

— Значит, это вас он называл «моя маленькая Лара»?

— Да, ваше высочество, хотя сейчас меня зовут Лора.

— Как поживает мой друг Петр Андреевич?

— К сожалению, он умер. Раджив Сингх вздохнул:

— Мне очень жаль, хотя я не удивлен. Ваш дядя занимался очень опасным ремеслом. Петр Андреевич говорил, что его маленькая племянница отлично играла в шахматы. Вы играете так же хорошо, как он, леди Фалкирк?

— Меня учил дядя Петр, — скромно ответила Лора.

— Это отличная рекомендация. — Лицо Раджива Сингха стало задумчивым. — Да, я чуть не забыл. Ваш дядя оставил у меня шкатулку с личными вещами. Она является целью вашего визита?

— Да, ваше высочество. Перед смертью дядя написал мне письмо, в котором упоминал об этой шкатулке.

— Ее доставят в ваши апартаменты. Она где-то в комнате сокровищ, в полной сохранности, но сокровищница забита вещами, поэтому нужно время, чтобы разыскать шкатулку. Вы офицер, лорд Фалкирк?

— Я вышел в отставку, когда унаследовал титул, — объяснил Йен.

— Очень хорошо. Вам будет интересно посмотреть парад моих войск, который состоится через несколько дней. Я очень горжусь своей армией. Лучшие офицеры Европы обучают моих солдат, я обеспечил их лучшим оружием. Пенджабцы на границе всегда представляют угрозу, поэтому я должен быть хорошо подготовлен. Если у вас есть какие-либо предложения, я с радостью их приму.

— Вы очень добры, ваше высочество, — ответил Йен. — Хотя у меня нет особого опыта, я почту за честь присутствовать на параде.

Лицо магараджи светилось мальчишеской радостью, он наклонился к Йену и спросил:

— А у вас есть опыт в артиллерийском деле? Мне рассказывали, что русские пушки делают по двадцать залпов в минуту, но я сомневаюсь.

— Это преувеличение. Лучший орудийный расчет, который мне приходилось видеть, выпускает семь снарядов в минуту, а для верности, скажем, четыре — Количество попаданий куда важнее, чем просто скорость, — задумчиво произнес магараджа, — Как вы думаете…

Лора поняла, что дальше беседа пойдет на чисто технические темы, но тут подошла богато одетая фрейлина.

— Пройдемте со мной, леди Фалкирк, — пригласила она.

Лора вопросительно посмотрела на мужа, и Йен кивнул в ответ. Увлеченный беседой, Раджив Сингх не обратил на них внимания, стража тоже пропустила их. Сначала Лоре показалось, что дама ведет ее в стену, но, присмотревшись, увидела, что это украшенная вышивкой панель, закрывающая дверь.

Глава 23

Перед роскошью этой маленькой комнаты померкла бы даже пещера Аладдина, а женщина, сидевшая на низком мягком диване, была идеалом восточной красоты; смуглая кожа, огромные миндалевидные глаза, которые понимали все на свете, украшенные драгоценными камнями сари и корсаж. Она походила на гурию из волшебной сказки.

Лора присела в глубоком реверансе, быстро пытаясь решить, как вести себя. Вдруг, если она допустит ошибку, ее с мужем заточат в темницу и навсегда про них забудут. Посчитав обычную учтивость хорошим началом для знакомства, Лора сложила руки и поклонилась:

— Намаете.

С восхищенной улыбкой женщина ответила на ее приветствие и сказала по-английски, тщательно подбирая слова:

— Я магарани Камала. Добро пожаловать в Манпур, леди Фалкирк.

— Спасибо, ваше высочество. — Лора замолчала, ибо право вести беседу имеют только важные особы.

— Вы очень хорошенькая, леди Фалкирк, но не совсем в британском духе. Больше… — Камала взмахнула рукой с золотыми браслетами, подыскивая нужное слово.

— Во мне не британская, а русская кровь, с примесью татарской, — ответила Лора, переходя на персидский.

— Вы так замечательно говорите на моем языке, леди Фалкирк. Мой муж желает, чтобы я изучала английский, я уже начала, только мне предстоит еще много учиться. — Магарани указала ей на мягкую скамеечку у ног. — Прошу садиться. Как-нибудь мы поговорим с вами по-английски, а сейчас хочется говорить свободно. Несколько ваших соотечественниц приезжали к нам в Дхарджистан, но ни одна не говорила по-персидски так хорошо.

— С удовольствием отвечу на ваши вопросы. Но простите, если я допущу ошибку в придворном этикете, ваше высочество.

— Не волнуйтесь, — ослепительно улыбнулась Камала. — Меня не так легко обидеть. Что привело вас в Дхарджистан?

— Мой дядя, русский полковник Петр Андреевич Кушуткин, оставил на хранение у вашего мужа личные вещи. Сейчас, когда он умер, я приехала забрать их.

— Какая жалость. Полковник был восхитительным человеком, его визиты доставляли мне удовольствие.

— Вы были с ним знакомы? — удивилась Лора.

— Хоть я и обязана сидеть во время официальных приемов закутанная с ног до головы, но по дворцу я хожу без вуали, иногда появляюсь в таком виде перед хорошими друзьями. — Камала озорно улыбнулась. — Из всех каст Индии раджпуты самые независимые, кое-кто считает нас бесстыдными. Вы когда-нибудь слышали, что наши принцессы часто сами выбирают мужей?

— Нет, — ответила заинтригованная Лора. — Вы сами выбирали Раджива Сингха?

— Это не был настоящий выбор. Мой отец, раджа Станпура, пригласил во дворец целую дюжину принцев, но Раджив Сингх превосходил других, как солнце превосходит звезды. Наверное, вам известно, что «сингх» означает «лев». Это не только имя, но и характер человека. Увидев моего Раджива, я сразу поняла, что он настоящий лев и мы просто созданы друг для друга.

— Сколько же вам тогда было, ваше высочество?

— Пятнадцать. Возраст для невесты солидный, но мой отец упорно не хотел расставаться со мной. Вы меня утомите, если постоянно будете называть «ваше высочество». При личных встречах называйте меня Камалой.

— Сочту за честь, но и вы, пожалуйста, зовите меня Лорой.

Магарани вдруг опечалилась.

— Пока Бог не послал нам детей. А у вас они есть, Лора?

— Мы женаты всего несколько недель. Даже для своей нации я не слишком молодая невеста.

Стараясь исправить неловкость, Камала быстро добавила:

— Вам стоило ждать, чтобы получить такого мужа. Жаль, что у него нет глаза, но все равно он весьма импозантный мужчина. Он похож на парящего сокола, принца воздуха. У вас есть гороскоп? Нет? Если я буду знать, где и когда вы с мужем родились, то попрошу составить ваши гороскопы — кармические связи, зоны согласий и расхождений. Вам самой никогда до этого не дойти. Наверное, вы долго жили в Индии, раз так хорошо говорите по-персидски, — сменила тему мага-рани. — Где ваш дом?

Камала была хорошей собеседницей, и, когда аудиенция подошла к концу, женщины расстались чуть ли не подругами. Пока Лору вели обратно через лабиринты дворца, она думала о гороскопах. Может, ей действительно посчастливится узнать что-нибудь полезное относительно своего брака.

Вернувшись в апартаменты, Лора увидела мужа на балконе и решила присоединиться к нему, правда, на почтительном расстоянии.

— Ну и как? Вы с магараджей пришли к единому мнению по поводу артиллерии?

— Пожалуй. Он прекрасно знает предмет, и я с нетерпением жду военного парада.

— Магараджа производит сильное впечатление, — заметила Лора.

— Согласен. — Хотя во дворике не было ни души, Йен чисто интуитивно понизил голос. — Будем надеяться, что он поддерживает британцев в общепринятом смысле этого слова.

— Ты думаешь, он может что-то замышлять против Англии?

— Не хотелось бы так думать, он был бы для нас сильным противником. — Йен задумался. — Мы должны внимательно слушать, о чем говорят вокруг. Пожалуй, я попрошу Зафира подружиться с местными солдатами, они на удивление много знают о планах своих командиров.

Глядя на изящный профиль жены, он подумал о том, сколько шпилек потребовалось, чтобы скрепить этот узел волос, и как было бы красиво, если бы они упали ей на плечи. Йен быстро перевел взгляд на струящийся внизу фонтан.

Кажется, Лора уже простила его за случившееся в доме Хабибура, но он простить себе этого не мог. Он знал, что со временем жена преодолеет страх перед физической близостью, ибо женщина, которая с таким восторгом отвечала на его ласки, не сумеет их забыть, а время, терпение и понимание сделают свое дело.

Йен вздохнул. К сожалению, он никогда не отличался терпением.

— Как тебе понравилась магарани? Я уверен, это она пригласила тебя за занавеску.

— Камала — самая красивая женщина в Индии и, возможно, самая очаровательная. Мы с ней одного возраста, но она напоминает мне мать.

— Камала и Раджив Сингх — это величайшая история любви. В городе считают, что они перевоплощение Шах Джахан и Мумтаз-Махал. — Заметив недоумение жены, Йен объяснил:

— Шах Джахан тот самый правитель, который построил Тадж-Махал в память о любимой супруге Мумтаз-Махал.

— И Камала с мужем являются их перевоплощением? Как романтично. Может, им повезет больше, и они проживут вместе долгую жизнь, — грустно произнесла Лора.

Йен понимал ее. Быть легендой приятнее, чем состоять в браке, в котором слишком много страсти и еще больше проблем.

Тут в гостиную вошли двое слуг с подносами. Индусы высшей касты никогда не делили трапезу с людьми, не принадлежащими к их рангу, поэтому Йену с Лорой предлагалось есть у себя в апартаментах.

Вымыв руки, они сели за низенький столик, на который слуга уже поставил блюдо с жареным барашком.

— Странно, что подали мясо, — заметила Лора. — По-моему, в высшей касте одни вегетарианцы.

— Многие, но раджпуты едят мясо. К тому же здесь огромное и сложное хозяйство, а люди — всевозможных религий, их надо накормить. Раджив Сингх достаточно мудр, чтобы ладить со всеми. Его армия состоит из полков индусов, мусульман и сингхов, хотя они находятся в разных казармах, однако все готовы сражаться за магараджу. Он поступил разумно, пригласив лучших офицеров Европы обучать свою армию, но присовокупил и местные воинские традиции.

Супруги только покончили с едой, когда появился управляющий в сопровождении двух стражников.

— Эту шкатулку, мэм-саиб, которая была собственностью вашего дяди, посылает вам с наилучшими пожеланиями Раджив Сингх. Теперь она ваша. — Управляющий с поклоном удалился.

Лора с восхищением разглядывала наследство Петра. Шкатулка выглядела сильно побитой, но замок был закрыт.

— У тебя, случайно, нет подходящего ключа? Мне бы не хотелось взламывать замок, — обратилась Лора к мужу.

Йен внимательно осмотрел шкатулку, затем ушел в свою комнату и вернулся с куском проволоки. Он осторожно поколдовал над замком, и вскоре послышался щелчок.

— Ты обладаешь любопытными способностями, — заметила удовлетворенная Лора.

— Офицеру и джентльмену нужно быть готовым ко всяким неожиданностям, — спокойно ответил Йен.

— Наверное, тебя не учили этому в академии.

— Когда я служил на границе, мой сержант как-то от нечего делать научил меня вскрывать замки. Я учился, чтобы скоротать время, а теперь эти знания оказались полезными.

Лора открыла шкатулку, которая доверху была заполнена письмами и журналами.

— Дядя писал, что там нет ничего ценного, — разочарованно сказала она, — но я все же надеялась на что-нибудь более экзотическое.

— Почему бы тебе не вынуть все бумаги, — предложил Йен.

Лора начала складывать бумаги на стол, стараясь не нарушать порядка.

— Ты прав, на дне лежат какие-то вещицы, завернутые в холстинки. — Она раскрыла одну, увидела золотые карманные часы прекрасной работы и вскрикнула от восторга. — Я их помню! Сначала они принадлежали моему деду Кушуткину. По семейной легенде, их сделал часовщик французского короля. Помню, дядя заводил Пружинку и подносил часы мне к уху, чтобы я слушала музыку. — Лора улыбнулась воспоминаниям и сказала:

— Думаю, Петр был бы рад, если бы они попали к тебе. Возьми.

— Ты отдаешь их мне? — удивился Йен.

— Дядя писал, что ты ему как сын, которого у него не было, поэтому часы должны принадлежать тебе. А раз ты мой муж, то я в любое время смогу посмотреть на них.

— Спасибо. — Йен погладил сверкающее золото. — Полагаю, не стоит говорить, что они для меня значат.

— Не стоит. — Лора довольно улыбнулась и начала разворачивать следующую вещь. Это оказалась старинная, покрытая эмалью табакерка с нефритовой фигуркой женщины на крышке. В табакерке лежали высохшие сигары и нож для бумаги с золотой ручкой. Но самой поразительной была сплющенная ружейная пуля.

— Эти вещи мне не знакомы. Не знаю, как они у дяди очутились и что для него значили.

— Наверное, пулю когда-то вынули из тела Петра Андреевича, — сказал Йен. — Мужчины часто испытывают сентиментальные чувства к пулям, которые их чуть не убили. У меня тоже есть парочка.

— Значит, это одна из тех самых пуль, на которых мужчины так любят высекать свое имя? — с иронией спросила Лора.

Как и писал Петр, ничего ценного в его вещах не было. Но бумаги полковника могли представлять определенный интерес.

— Жаль, что я не умею читать по-русски, — вздохнул Йен. — Где-то здесь находится информация об «огне по всей Индии». Сколько времени у тебя займет просмотр бумаг?

— Боюсь, много. — Лора взяла дневник, лежавший сверху, пролистала. — По крайней мере у дяди были чернила и бумага, да и почерк тут поразборчивее, чем в тюремном дневнике. По-моему, он находился в Индии в одно время со мной, но почему-то не приехал меня навестить.

— От Дхарджистана до Бейпура очень далеко. К тому же поездка могла бы плохо для него закончиться.

— Меня всегда беспокоило, что для Англии он враг, мы с папой всегда так радовались его приездам. — Лора вздохнула, беря стопку, перевязанную вылинявшей ленточкой. — Любовные письма, как ты думаешь? Боже милостивый, да ведь это мои письма! Дядя хранил их все годы. Здесь есть и письма мамы.

Вспомнив, что Петр советовал племяннице быть повнимательнее при разборе шкатулки, Йен сказал:

— Здесь может оказаться тайник, где он хранил секретные бумаги. Разреши мне посмотреть?

— Изволь.

Узорчатая индийская ткань, выстилавшая дно, казалась новее самой шкатулки, поэтому Йен аккуратно подрезал ткань перочинным ножом и вытащил дощечку, под которой лежал хлопок-сырец. Несколько разочарованный, он провел по нему пальцами и сразу нащупал два предмета. Развернув голубой шелк, Йен присвистнул от удивления: у него на ладони сверкнул темно-красный рубин величиной с грецкий орех. Во втором сверточке оказался бриллиант, не уступающий рубину.

— Лора, дорогая, — сказал Йен, переведя дух. — Я нашел кое-что более интересное, чем бумаги.

Та равнодушно посмотрела в его сторону и ахнула.

— Боже милосердный, неужели это то, о чем я думала?

— Давай посмотрим, что здесь спрятано еще. Через десять минут на столе лежала груда камней, искрясь всеми цветами: крупные, неоправленные, без единого изъяна.

— Где Петр все это раздобыл? — хрипло спросила Лора.

— Во время своих поездок в Среднюю Азию он имел возможность заработать деньги. Однажды в Афганистане мне удалось обменять пистолет на рубин внушительных размеров. Мы с продавцом были довольны сделкой. Благодаря этому камню я безбедно жил несколько лет. Возможно, Петр обращал деньги в камни, в Индии он мог покупать их во много раз дешевле, чем они стоят в Европе.

— Такое объяснение мне нравится. Я бы не хотела думать, что мой дядя обокрал храм.

— Он же говорил тебе, что если ты приедешь в Дхарджистан, то не пожалеешь об этом.

Лора набрала полную горсть камней, глядя, как они переливаются всеми цветами радуги.

— Вот уж нечаянное приданое, — сказала она.

— С ним ты можешь стать независимой женщиной. Йен ощутил душевную боль. Раньше он утешал себя мыслью, что, женившись на Лоре, оказал ей материальную поддержку, а теперь она в этом уже не нуждалась, став гораздо богаче его.

Лора посмотрела на мужа, ее глаза весело блеснули;

— Если бы не ты, душенька, шкатулка так бы и лежала в сокровищнице магараджи и, возможно, ее когда-нибудь выкинули бы со всем содержимым за ненадобностью. Тогда погибли бы и часы дяди Петра.

— Как тебе удается читать мои мысли, Лариса? — смущенно улыбнулся Йен.

— Все русские обладают подобным талантом, — высокомерно заявила она.

— Теперь я в этом не сомневаюсь. Йен выбрал крупный топаз, отливающий золотом, и приложил к ее платью.

— Как бы ты ни решила поступить с остальными камнями, но этот предназначен именно для тебя. Я найду хорошую оправу, и мы сделаем тебе серьги.

— Идея мне нравится.

Ее янтарные глаза могли свести с ума любого мужчину, и Йен мысленно похвалил себя за самообладание. Почему так трудно делать простые вещи? Не глядя на жену, он принялся заворачивать камни в хлопок.

— Давай ради безопасности положим драгоценности обратно в шкатулку, — сказал он, жалея, что не может поступить так же со своей страстью.

Глава 24

Равнину заволокло пылью, летевшей из-под ног солдат и лошадиных копыт, но те, кто наблюдал парад со слонов, оказались в еще худшем положении. В их числе был Йен, который сидел под балдахином рядом с магараджей.

Со дня прибытия в Манпур он большую часть времени проводил с Радживом Сингхом, обсуждая различные аспекты военных действий. Между ними установились дружеские отношения, хотя взаимное уважение и симпатия не мешали проявлять некоторую осторожность в разговорах, поэтому существовал полушутливый-полусерьезный барьер, который оба старались не переступать.

Когда пехота закончила маневры, ей на смену пришел батальон улан, который, проскакав галопом, свернул вправо, не нарушая стройных рядов. Королевская конница не смогла бы сделать лучше.

— Превосходно, ваше высочество, — заметил Йен.

— Вы не находите, что они не уступают эскадронам британских улан?

— Возможно, но все познается в сравнении.

— Понимаю, — вежливо согласился магараджа и, кивнув на слонов, подтягивающих орудия, продолжал:

— Муштра необходима, так как без дисциплины армия лишь толпа, которую легко разобьют обученные войска противника. Ваша армия доказывает это снова и снова. И все-таки главное для солдата — личная храбрость, а не муштра.

— Возможно, однако из своего опыта я знаю, что солдат всегда выполнит то, что от него требуется, если он хорошо обучен, доверяет командирам и товарищам, которые его не подведут.

— Я тоже пришел к такому выводу, — нахмурился Раджив Сингх. — Моя армия хорошо обучена и вооружена, но ее требуется испытать в деле. Армия Пенджаба тоже хорошо обучена и вооружена, к тому же гораздо немногочисленнее, что может испортить всю картину.

Шестьдесят пушек выстрелили почти разом, произведя эффект страшного оглушительного взрыва: четыре залпа в минуту, последний почти сливался с первым. Артиллеристы также хорошо усвоили свой урок.

Йену пришлось выдержать паузу и уж потом ответить магарадже:

— Договор, который вы подписали с Англией, предусматривает немедленную помощь, если кто-то вздумает напасть на Дхарджистан.

— У вас столько войск привязано к Афганистану, что от вашей армии почти ничего не осталось. He-ужели такими силами вы поможете мне остановить пенджабцев?

— Да. Мы выполним свой долг, даже если нам придется вывести полки из Калькутты и Мадраса.

— Сомневаюсь, — усмехнулся магараджа. — К тому же я не склонен пускать британские войска на территорию Дхарджистана. Хорошо, когда тигр приходит защитить тебя, но попробуй его потом убедить, чтобы он ушел.

— Мне бы очень хотелось считать ваши опасения беспочвенными, — с сожалением заметил Йен, — но мы с вами знаем, как обстоят дела. В Англии есть определенная группа политиков, которые будут рады воспользоваться такой возможностью. Однако есть и другие люди, которые полагают, что сильное независимое государство под вашим правлением есть лучшая защита британских интересов против Афганистана.

— Довольно откровенное признание для британца. Вы не считаете себя обязанным защищать свое правительство?

— Английское правительство сделало много такого, чего нельзя оправдать, — твердо заявил Йен. — Мой народ, шотландцы, очень пострадал от этого правительства.

— Похоже, ваша обида скорее личная, чем политическая. Наследство ведь не единственная причина вашего ухода из армии?

— Не единственная, — неохотно ответил Йен. — Когда я был с официальной миссией в Бухаре, меня посадили в тюрьму и продержали там полтора года. Эмир согласился освободить меня, если получит от королевы подтверждение моего статуса.

— Но из гордости или безразличия к вашей судьбе правительство ничего не сделало, — моментально догадался Раджив Сингх.

— Абсолютно ничего. Я бы умер в Центральной Азии, если бы не усилия моей семьи, поэтому я твердо решил подать в отставку.

— Значит, правительство вас предало. А не хотели бы вы служить мне, Фалкирк?

— Сэр?

— Хотите командовать моей армией? Вы прекрасный стратег и тактик. — Магараджа одарил его очаровательной улыбкой. — Жаль, если ваши таланты пропадут, когда станете простым землевладельцем.

Вряд ли такая идея пришла в голову Раджива Сингха только сейчас, не зря же последние дни он беседовал с гостем о его службе в армии. Йен задумался. У него будут власть, деньги, возможность применить свои знания на практике.

Но зачем? В будущем он хотел иметь счастливый брак, пустить корни на земле своих предков. А если совсем заскучает, то всегда может занять свое место в палате лордов, чтобы ругать английское правительство за излишнюю самоуверенность. Командование армией не входило в его планы.

— Вы оказали мне большую честь, ваше высочество, но я вынужден отклонить ваше предложение.

— Оно остается в силе, Фалкирк. В любом случае мне бы хотелось, чтобы вы сопровождали меня в короткой поездке по пограничным крепостям.

— Счастлив поехать с вами, но не ждите, что я изменю свое решение.

— У вас будет власть, Фалкирк, вы оставите след в истории.

— Реальная власть у вас. По сравнению с Дхарджистаном мое поместье в Шотландии крохотное, зато я буду там королем.

— С этим трудно спорить, — засмеялся магараджа. — Но в отличие от вашего правительства я никогда не предаю людей, которые верно служат мне. Обсудите мое предложение с женой. Мне кажется, она счастлива здесь, и магарани любит ее. Если вы станете командующим, леди Фалкирк тоже выиграет от этого. Все женщины любят драгоценности, и вы можете завалить ее бриллиантами.

— Я поговорю с ней, — пообещал Йен, — хотя она не относится к числу женщин, которых можно убедить бриллиантами.

Когда тяжелые пушки открыли огонь с интервалом в одну секунду, Йен принялся считать выстрелы. Ну что же, сотни вполне достаточно, чтобы сровнять с землей крупный город.

Когда слух восстановился, Йен повторил то, что он сказал Лоре несколькими днями раньше:

— В вашей армии европейская военная наука сочетается с лучшими традициями воинов-раджпутов. Превосходный результат, ваше высочество.

— Вы человек понимающий, Фалкирк. Индия — прекрасная мать, она способна принять все новое, что приходит к ней, и сделать это своей неотъемлемой частью. Все захватчики, все религии, когда-либо достигавшие этой земли, оставались на ней, поглощенные Матерью-Индией. Здесь есть место для каждого, будь то персиянин или мусульманин. — Магараджа с вызовом посмотрел на Йена. — Несмотря на английское правление, только некоторые из вас способны оказать влияние на землю такую большую и динамичную, как эта. Срок вашей власти истекает, и вы уйдете, не оставив следа.

— Но что-то все-таки останется. Дисциплина, правосудие.

Магараджа фыркнул:

— От дисциплины есть своя польза, а ваше британское правосудие не что иное, как узкое понятие, которое больше годится для мелких землевладельцев. Ценность имеют лишь богатство индийской культуры и разнообразие ее общества. Сколько бы вы ни пытались изменить нас, вам это никогда не удастся.

Йен еще не видел Раджива Сингха таким взволнованно-напряженным и, желая разрядить обстановку, сказал:

— Да мы с вами этого и не хотим. Подобно римлянам, мы правим, не вмешиваясь в судьбы людей. — Тут он вспомнил о погребальных кострах и добавил:

— По крайней мере не слишком часто. Надеюсь, когда для британцев наступит время покидать Индию, мы уйдем отсюда с миром, а не в ярости. Индия и Англия многому научились друг у друга.

На равнине два батальона кавалерии устроили показательные выступления, но магараджа не смотрел в их сторону.

— Вы принадлежите к лучшим людям вашей расы, Фалкирк. Вот почему я хочу, чтобы вы были на моей стороне.

Наконец он соизволил обратить свой взор на всадников, и Йен последовал его примеру, однако голова у него была занята не войсками Дхарджистана и не льстивыми речами Раджива Сингха. Он понял, что магараджа далеко не в восторге от Англии.


День военного парада стал выходным для многих слуг дворца. Мире, возбужденной зрелищем, совсем не хотелось возвращаться на женскую половину, и она обрадовалась, когда увидела пробиравшегося сквозь толпу Зафира, с которым не встречалась с самого приезда в Манпур.

Он выглядел, как обычно, высокомерным и наглым. Настоящий варвар. Но улыбка делала его греховно-привлекательным.

— Здравствуй, маленькая голубка. Раз мы оба свободны, не желаешь ли прогуляться со мной в парке?

Мира засомневалась, а потом все-таки решила, что они с Зафиром служат Фалкиркам, значит, как бы в одной семье. Кроме того, ей очень хотелось пойти.

— Ладно, мне сейчас нечего делать, только я должна вернуться до темноты.

На территории дворца было семь английских парков, которые предназначались для княжеской семьи и их приближенных, слуги же могли веселиться в обычных парках.

Мира подозревала, что ее спутник заранее обследовал все вокруг, чтобы найти укромный уголок, однако чувствовала себя в безопасности. Они гуляли, обменивались новостями. Мира рассказала, что у нее открылся талант рисовать карикатуры, чем она веселила компанию. Зафир, казалось, радовался, что она освободилась от запретов, которые существовали в доме Мохана.

— Скоро уже стемнеет, надо возвращаться, — с сожалением произнесла Мира. — Саиб не говорил тебе, когда мы уедем из Манпура?

— Завтра он едет в путешествие с магараджей, а я буду сопровождать его. Майор сказал, что мы будем отсутствовать пять или шесть дней, а потом отправимся в Бомбей.

— Значит, ты опять уезжаешь.

— Будешь скучать, маленькая голубка?

— Скучать по неотесанной деревенщине? — съязвила Мира.

Ей не следовало дразнить этого человека, ибо он моментально схватил ее и посадил на ветку, растущую параллельно земле. Мира вцепилась в нее обеими руками, чем и воспользовался Зафир. Наклонившись, он поцеловал ее в губы.

— Я просто хотел напомнить тебе, о чем ты будешь скучать. Когда «напоминание» подошло к концу, у Миры уже пропало желание оттолкнуть нахала. Она немного расслабилась, но едва его рука, ласкающая ей грудь, полезла ниже, Мира тут же предупредила:

— Остановись. Этого ты делать не должен.

— Я надеялся, что ты разбитная вдовушка, которая не боится пересудов, а выходит, у тебя еще осталось желание быть добродетельной.

— А ты как думал? — возмутилась Мира. — Неужели я позволю какому-то бандиту загубить себя?

— Тогда у меня нет выбора. Я должен на тебе жениться.

Если бы Зафир не держал ее за талию, она бы свалилась от удивления на землю.

— Ты серьезно?

— Да, маленькая голубка. — Он нежно поцеловал ее. — Я серьезен, как никогда в жизни. Хочешь стать моей женой и рожать мне сыновей-воинов?

Мире хотелось побыстрее дать согласие, но здравый смысл победил.

— А что тебя больше интересует, — осторожно начала она, — я или мои драгоценности?

— Я рад, что ты не бесприданница, но я из хорошей семьи, да и сам заработал деньги на службе в британской армии. Моей жене не придется продавать свои драгоценности, чтобы купить хлеба. Если бы я не любил, то никакие сокровища мира не заставили бы меня взять тебя в жены.

Когда Зафир вот так смотрел на нее, она готова была согласиться на что угодно, но тут вспомнила о главном препятствии.

— Я должна принять ислам?

— Да. Мне лично это все равно, но мои дети должны вырасти правоверными. К тому же запомни: мусульмане не сжигают на костре своих вдов.

— Зато мусульмане имеют не одну жену. У тебя есть другие женщины?

— Маленькая голубка уже ревнует! — восхитился Зафир. — Хотя Коран разрешает нам иметь четырех жен, патханы по традиции довольствуются одной, за исключением тех случаев, когда человек богат, а его жена не родила ему сыновей.

— Я могу оказаться бесплодной. Мы с мужем прожили три года без всяких последствий.

— Мохан был старым человеком.

— Вряд ли я бесплодна, но если такое случится, ты выгонишь меня?

— Нет, ты останешься главной женой, хозяйкой моего дома. Если я умру, у тебя всегда будет дом и положение в моей семье.

— А они не станут возмущаться, что я чужая?

— Нет, раз я выбрал тебя. Мать только обрадуется, что у меня наконец появилась жена. — Серые глаза Зафира озорно блеснули. — Если ты беспокоишься относительно бесплодия, я помогу тебе это выяснить.

— Соблюдай приличия, варвар. Я лягу с тобой, когда мы поженимся. — Я готов. — Зафир посерьезнел. — Выйдя за меня замуж, ты потеряешь свободу, которой пользуются индийские женщины, зато приобретешь другую свободу и мою защиту. Хотя наши женщины закрывают лицо, в доме они пользуются влиянием и уважением. — Зафир взял ее руку, перецеловал все пальцы. — Я действительно люблю тебя, маленькая голубка, и не только за то, что ты красивая, но еще и потому, что у тебя сердце львицы.

Мира все еще колебалась, и он продолжал уговаривать ее:

— Тебе лучше принять мое предложение. Много ли найдется мужчин, которые захотят жениться на особе с языком как жало змеи.

— Ты не поверишь, но много.

— За тобой ухаживает другой мужчина? — угрожающе спросил Зафир. — Может, придется тебя похитить?

Мира предпочла больше не дразнить его, а то еще окажется на спине лошади, словно куль с зерном.

— Мужчины уже проявляли ко мне интерес, но я не обращала на них внимания. Никто не может сравниться с тобой. Я склонна принять твое предложение, но раз замужество очень изменит мою жизнь, то мне нужно подумать.

Зафир сжал ее в объятиях.

— Позволь мне сделать еще кое-что, над чем ты тоже можешь подумать.

Глава 25

Устав от долгого военного парада и не досмотрев его до конца, магарани велела погонщику отвезти их во дворец.

Придя к себе в апартаменты, Лора долго лежала в ванне, потом расчесала волосы и надела свободный халат. Ей хотелось наконец провести вечер наедине с мужем.

В это время года темнело рано, и когда Йен вернулся, жена листала при свете лампы журнал.

— Ты пропылился даже больше, чем я, — заметила она.

— Мы пересели на лошадей и поехали осматривать полки. Расскажу тебе об этом позже.

Пока Йен мылся, Лора заказала обед. Во время еды оба молчали, лишь когда она налила чай, Йен сказал:

— Раджив Сингх предложил мне должность.

— Какую?

— Он хочет сделать меня главнокомандующим.

— Боже милостивый! Вот это предложение! Ты уже дал ему ответ?

— Я ему объяснил, что с меня достаточно службы в армии, но он не сдавался, предложил обсудить это с тобой. Ты бы хотела остаться в Дхарджистане и быть одной из самых важных леди?

Лора не торопилась с ответом, раздумывая, хочется ли этого самому Йену. Может, он сразу отверг предложение, решив, что она будет возражать? Тогда незачем терять попусту время, лучше высказать лишь то, что чувствует она сама.

— Камала — чудесная женщина, мы словно побывали в одной из сказок «Тысячи и одной ночи», но я бы не хотела здесь жить. Многих женщин раздражает ее отношение ко мне. Пока все не так страшно, ибо я гостья, однако если мы решим остаться, положение изменится к худшему. — Лора понизила голос до шепота:

— А вдруг Раджив Сингх что-то замышляет против Англии?

Опасаясь, что их могут подслушать, Йен сказал:

— День сегодня был долгим. Пора ложиться спать.

Лора с изумлением посмотрела на мужа, но тот лишь покачал головой, и она, допив чай, направилась в спальню.

Войдя следом. Йен обвел взглядом комнату, а затем подошел к жене, которая остановилась у стены, разделявшей обе спальни, где их труднее бы было подслушать.

Они уже давно не подходили друг к другу, и близость мужа волновала Лору. Разозлившись на свои низменные мысли, она тихо спросила:

— Ты уже достаточно знаешь Раджива Сингха, как тебе кажется, он лоялен?

— На параде он сильно обеспокоил меня. Я подозреваю, что при благополучном стечении обстоятельств он может повернуть свою армию против британцев, хотя явных свидетельств пока нет.

— Сегодня Камала проговорилась, что два года назад один генерал, кузен Раджива Сингха, попытался свергнуть его. Заговор был раскрыт, и все участники казнены. А тот генерал не относился к друзьям Британии.

— Видимо, твой дядя пытался ему помочь, а если так, его плану помешал магараджа.

— Другим свидетельством лояльности Раджива Сингха является его желание поставить тебя во главе своей армии. Он уверен, что ты никогда не будешь воевать против собственного народа.

— Это совершенно исключено, — согласился Йен. — Хотя магараджа составил не правильное представление обо мне и показал свою истинную преданность Англии, чего не сделал бы в другом случае.

— Вот мы и вернулись к тому, с чего начали, — вздохнула Лора. — Возможно, он настроен против Британии и вместе с Петром строил против нее тайные планы. А может, и нет.

— Мне нравится Раджив Сингх, и я не хочу, чтобы он стал моим врагом. — Йен замолчал.

Лора терпеливо ждала, когда он продолжит, глядя на темно-каштановые волосы в открытом вороте его рубашки. Она вспомнила, как гладила их, и ее обдало жаром.

— Но что Раджив Сингх может сделать против Англии? — спросила Лора, пытаясь отвлечься от воспоминаний.

Йен стоял так близко, она даже ощущала исходившее от него тепло. Невольно ее мысли перескочили с войны на любовь. Нет, она побыстрее должна отойти, иначе просто не выдержит.

— Магараджа слишком умен, чтобы повести свои войска в сражение без малейшего шанса на победу. Но все может измениться, если, к примеру, Афганистан восстанет против британских гарнизонов. Тогда Раджив Сингх уговорит пенджабцев присоединиться к нему, и они вместе могут нанести значительный урон.

— Ты думаешь, такое возможно?

— Просто я очень обеспокоен. Должно быть, твой дядя участвовал в попытке свергнуть Раджива Сингха, но, к счастью, все кончилось провалом. Однако я поговорю с властями в Бомбее и попрошу не спускать глаз с этой местности. А ты продолжай читать дневник Петра.

— Хорошо.

Не в силах больше сдерживаться, Лора положила руку на шею мужа, и они как завороженные смотрели друг на друга. Политика моментально уступила место иным чувствам. Йен привлек жену к себе и поцеловал. Тлеющее желание в обоих вспыхнуло, как сухое дерево. Подхватив Лору на руки, он донес ее до ближайшей кровати и стал осыпать поцелуями. Она чувствовала его твердую плоть, чувствовала, как Йен поднял ей юбку, коснулся самого интимного места, и вздрогнула от неимоверного желания получить однажды испытанное удовольствие. Причем немедленно.

Это нетерпение и вернуло ее к действительности. Господи, она снова на грани сумасшествия, снова приблизилась к точке, когда уже не в силах управлять собой.

— Нет! Я не должна!

Йен напрягся, его пальцы уже были внутри. Мысленно она умоляла мужа, чтобы он игнорировал ее протест и закончил то, что они начали.

Но уже было поздно.

— Проклятие! Проклятие!

Йен вскочил на ноги и закрыл лицо руками. Постепенно он взял себя в руки, и Лора услышала его ледяной голос:

— Лучше расскажи мне о своих проблемах, я больше такого не вынесу.

— Кажется, я не смогу объяснить, — прошептала она.

— Попытайся, черт возьми! Если такое случится еще раз, я либо возьму тебя силой, либо уйду навсегда. Может, ты хочешь, чтобы тебя изнасиловали? Тогда подыщи для этой цели другого человека, я в такие игры не играю.

Его гнев отрезвил ее как ушат ледяной воды. Лору била дрожь. Она села, натянула халат на голые колени, кое-как собралась с духом и начала:

— В доме Хабибура я уже говорила тебе, что боюсь не страсти, а того, что ее во мне слишком много. Для одних людей она радость, для других обуза, но в основном поддается управлению. А вот для моих родителей страсть была сумасшествием. Она погубила их, и я уверена, что если поддамся страсти, то неизбежно погублю нас обоих. Вот почему я решилась на брак, в котором не будет страсти.

Злость Йена прошла, он застыл на месте, белый как мел.

— Подобные идеи не рождаются из пустоты. С чего ты взяла, что страсть опасна?

— Это началось, когда мне было лет пять или шесть. Родители уехали на бал, вернулись очень поздно, но я проснулась, когда открылась дверь, вылезла из постели, вышла в холл, чтобы посмотреть, в каком они настроении. Папа что-то сказал, и мама ударила его. Они дрались словно звери, издавая нечеловеческие звуки. Я была в ужасе. Сейчас я бы поняла, что они делали. Возможно, наслаждались своей игрой, хотя это было похоже на убийство.

— Тебе пора уже понимать, — сухо заметил Йен. — Несколько минут назад мы вели себя так же. Лора покраснела.

— Знаю, поэтому и испугалась. В ту ночь я с ужасом наблюдала, как двое людей, которых я любила больше всего на свете, убивают друг друга у меня на глазах. Отец повалил ее на пол, и они начали… совокупляться. Я убежала к себе в комнату, забралась под одеяло и заплакала. Утром я не могла поверить своим глазам: мать выглядела очень довольной, отец тоже был в прекрасном настроении.

— Конечно, ты испугалась, но одного случая все же недостаточно.

— Были и другие. Худшее случилось через семь лет, когда… когда умер отец. — Лора замолчала.

— Ты говорила, что он покончил жизнь самоубийством.

— Я сказала тебе правду, но не всю. В тот день они устроили дикий скандал в гостиной, а я сидела в библиотеке при открытой двери, поэтому слышала каждое слово, хотя родители не подозревали, что я рядом.

— Тебе везло на подслушивания.

— Если ты живешь в таком доме, то просто невозможно не знать, что там творится. Слуг в доме не было, и родители не считали нужным сдерживаться. Драка началась из-за того, что мать узнала об измене папы. Мне кажется, той женщине хотелось доставить маме неприятности, поэтому она сразу пришла к ней и покаялась в грехе. Мать обезумела от ревности, потребовала объяснений, угрожая кастрировать папу. Вместо того чтобы все отрицать или попросить у нее прощения, он повел себя грубо, сказал, что она ведет себя как дура, раз придает значение таким пустякам. В конце концов, любит он только ее. Мать закричала, что если для него измена пустяк, то она немедленно пойдет к графу Вятову, который уже несколько лет пытается ее соблазнить. Отец стал кричать, что мужчина имеет право на измену, а ни одна честная женщина не позволит себе такого. Мать засмеялась, тогда отец ударил ее, назвал шлюхой и пригрозил убить, но она посоветовала ему лучше взять ружье, потому что ее может остановить только смерть. — Голос Лоры сорвался.

— Наверное, они стали драться, твоя мать случайно застрелила его и вам пришлось скрывать правду? — спросил Йен.

— Нет, тогда это имело бы какой-то смысл, — прошептала Лора. — Папа сказал, что не сможет убить любимую женщину, но убьет себя, если она ему изменит. Мать холодно ответила, что она слишком низко ценит любовь, которую он уничтожил собственными руками, и поэтому должна винить только себя. С этими словами она уехала из дома. Я хотела побежать к отцу, но не осмелилась, незаметно выскочила из библиотеки и спряталась в своей комнате. Я почти убедила себя, что это обычная драка и на следующий день все будет чудесно, как и прежде. Затем… я услышала выстрел, сразу побежала вниз, и когда увидела тело отца, то подумала, что если бы я сделала это раньше, ничего бы не случилось.

— Ты не должна так думать! — прервал ее Йен. — Ребенок не отвечает за поступки родителей.

— Как я могла не думать? — с мукой закричала Лора. — Падая, отец смахнул на пол предсмертную записку, в которой писал, что не сможет выдержать измену Татьяны и убивает себя, чтобы доказать ей свою любовь. — Ты можешь понять такое? Он погубил нас во имя любви!

— У твоего отца было небольшое помешательство. Ведь он страдал меланхолией, и случившееся в тот день навело его на мысль о самоубийстве.

— Конечно, но мать-то была нормальным человеком, за исключением тех дней, когда на нее нападал приступ страсти и она становилась такой же неуравновешенной. И хотя она не застрелила его, однако была способна на это.

— Но ведь не сделала же, а ты больше похожа на мать, чем на отца.

— Увидев записку, я интуитивно решила спрятать ее, поэтому по официальному заключению отец случайно выстрелил в себя, когда чистил пистолет, и его похоронили на кладбище. Записку я отдала матери через несколько дней. Мне казалось, она должна узнать о ней. Думаю, она уже догадывалась, почему отец покончил с собой, начала плакать, обвиняя во всем себя. В тот день она не ходила к графу, а была у своей приятельницы и когда немного успокоилась, то вернулась домой, готовая простить отца. Мать объяснила мне, что во всем виновата страсть, это гадюка, разрушающая в человеке все хорошее, одна из форм сумасшествия.

— Ты не похожа на своих родителей, — твердо заявил Йен. — Твоя мать снова вышла замуж, и ничего подобного не повторилось.

— Она кое-чему научилась. К тому же отчим был человеком спокойным, здравомыслящим и никогда бы не допустил трагедии. — Лора зябко повела плечами. — Но в моих жилах течет кровь родителей, я унаследовала их склонность к неожиданным вспышкам ярости.

— Согласен, это тяжелая ноша. Однако почему ты думаешь, что страсть может превратить тебя в сумасшедшую? Я не замечал, чтобы ты представляла угрозу для себя и окружающих. Если ты столкнула меня в воду, это еще не означает, что ты намеревалась убить меня.

— Доказательством служат мои кошмары, — вымученно улыбнулась Лора. — Я никому никогда этого не рассказывала, но когда мне было семнадцать, я до безумия влюбилась в студента Хейлибурского колледжа. Эдвард сказал, что поскольку мой отчим его преподаватель, мы должны молчать о своих чувствах, пока он не закончит курс. По глупости я сочла это весьма романтичным. Эдвард был младшим сыном виконта, его, как я узнала позже, послали в индийский колледж, чтобы излечить от бурного нрава или хотя бы подальше от скандалов в Англии.

— Он пытался совратить тебя?

— Да, и ему это почти удалось. — Лора покраснела от стыда, вспомнив, как легко поддалась лживым речам и в ней проснулось желание. — С самонадеянностью шестнадцатилетней девчонки я вообразила, что отличаюсь от своих родителей, гораздо умнее их и у меня настоящая любовь. Я согласилась встретиться с Эдвардом в лесу, где и сделала открытие, насколько велика сила страсти и какая в ней таится опасность. Вся моя рассудительность испарилась, когда Эдвард поцеловал меня. Но к счастью, я все же высказала идиотское предположение, что нам лучше подождать, пока мы поженимся. От испуга он невольно сболтнул, что иностранные дурочки вроде меня существуют для развлечений, а не для брака. Не знаю, как я выглядела в тот момент, только он бросился прочь, словно увидел перед собой кобру. Через несколько дней он уехал из города, потом до меня дошли слухи, что его убили в уличной драке в Лондоне.

— Ублюдок получил чего заслуживал, — мрачно констатировал Йен. — Но твой юношеский опыт не дает тебе оснований считать, что страсть доведет тебя до безумия.

— Нет. Сначала я просто окаменела, но меня не покидала мысль о том, как он поступил со мной… как мне нравились его ласки… И вдруг кровавая пелена застлала мне глаза: не помня себя от гнева, я исполосовала ножницами обшивку кресла в спальне. Если бы Эдвард оказался рядом, я бы убила его. Тогда-то мне и стало ясно, что я дочь своих родителей. Я поклялась никогда больше не попадать в такую ситуацию. Потом я встретила тебя и решила, что у нас с тобой все будет по-другому. Но все вышло иначе. Однажды я думала позволить тебе искать физического удовлетворения на стороне, и от этой мысли чуть не сошла с ума. Я опять стала опасной.

— Каждый может прийти в ярость, — осторожно начал Йен, — и это не означает, что ты не способна к нормальной супружеской жизни. В юности я делал вещи и похуже, хотя никогда не повторю их. Нельзя строить будущее на основании прошлого.

— Возможно, с другим человеком у меня бы все получилось. Ты мне слишком нравишься, однако ты тоже человек небезопасный. Вспомни, в какое бешенство ты пришел, решив, что я не в меру флиртую на балу. Вечер закончился фарсом, а мог бы закончиться и трагедией.

— Женщина вроде тебя способна своим пылом растопить лед, — усмехнулся Йен. — Но простому раздражению очень далеко до настоящей ярости. В Камбее я вел себя как последний идиот, тем не менее никогда бы не смог тебя ударить.

— Ты не сможешь, а я, к сожалению, за себя не ручаюсь. Вдруг мы оба создадим такую обстановку, когда взаимное сумасшествие неизбежно, и оно погубит нас, как погубило моих родителей. Я не могу этого допустить.

Йен потер виски.

— Теперь мне хотя бы ясны причины.

— Прости, Йен, ты не заслуживаешь страданий из-за моего недостатка.

— Не надо извинений, такова ирония судьбы. Я был вне себя от радости, когда стал нормальным мужчиной, и решил, что мы привыкнем к этой перемене и наш брак станет нормальным. Похоже, я ошибся. А заслуживаю ли я страданий… наверное, да. Это наказание за мои грехи. Лучше бы мне оставаться евнухом.

— Возможно, я свыкнусь с мыслью, чтобы ты имел любовницу. Другие женщины научились жить в таких условиях, значит, научусь и я. Если не буду знать подробностей.

— Это еще хуже обета безбрачия, Лариса. Я смогу контролировать себя, но мне чертовски тяжело переносить смену твоего настроения.

— Я люблю тебя, Йен, и мне трудно быть сдержанной, но я тоже постараюсь.

Лора надеялась, что мужа обрадует ее признание, однако лицо у него стало еще более отчужденным.

— Если ты любишь меня, то постараешься, иначе мы не сможем жить вместе. Раджив Сингх попросил меня поехать с ним, чтобы посмотреть оборонительные сооружения. К тому времени как я вернусь, мы оба немного поостынем. — Йен отправился к себе и вдруг остановился. — Я знаю, надежда слабая, но не могло ли так случиться, что ты зачала тогда в доме Хабибура?

— Нет, — печально ответила Лора.

— Жаль. Ребенок… многое бы изменил в нашей жизни. Спокойной ночи.

Лора радовалась обретенному взаимопониманию и в то же время чувствовала себя несчастной, ее тело изнывало от неутоленной страсти. Но Йен прав, ей придется жить с этим, иначе у них ничего не получится.

Глава 26

Лора вошла к магарани и присела в реверансе.

— Здравствуй, Камала. В твоем послании говорится, что у тебя есть сюрприз для меня.

— Действительно есть, жрец подготовил гороскопы. — Магарани указала на маленького сморщенного брамина. Тот поклонился. — Сейчас Шриниваша все тебе объяснит. Хочешь, я уйду, чтобы ты одна его выслушала?

— Пожалуйста, останься. Я даже не знаю, какие вопросы надо задавать.

Жрец указал на два листка бумаги с диаграммами и непонятными символами.

— Гороскоп — это карта неба, соответствующая времени и месту вашего рождения, леди Фалкирк. Человек, рожденный в этот момент, отмечен уникальностью этого момента.

— Вы можете рассказать о жизни человека, читая диаграмму?

— О да, и не только о жизни. Хотите я скажу вам день и час вашей смерти?

. — Ради Бога, нет! — Лора вспомнила отчима, которому предсказали близкую смерть. Если бы он не верил в нее, то, возможно, справился бы с болезнью. — Для европейца знание таких вещей невыносимо.

Брамин понимающе кивнул, — Христиане не верят в перевоплощение, но все люди подчиняются одним и тем же всемирным законам.

— Шриниваша, — предостерегающе произнесла Камала.

— Простите, леди Фалкирк. Магарани предупреждала, что я не должен говорить о духовной вере, однако для меня ум, тело и душа едины. — Брамин ткнул пальцем в какое-то место на диаграмме. — Надеюсь, вы не будете сожалеть, узнав, что проживете много счастливых дней, прежде чем навсегда покинете это тело.

— Приятно слышать. А что говорится о моем браке?

— Ваша связь с мужем очень сильная. Вы рождены, чтобы быть вместе, мэм-саиб.

— Трудно поверить, ведь мы встретились случайно.

— Случайностей не бывает. С момента рождения вы оба влились в реку событий, которые мчали вас друг к другу, хотя вы родились в разных странах. — Брамин снова посмотрел на карту. — Связующим звеном стал пожилой человек, которого вы оба любили. Вы встретились с мужем, когда понесли тяжелую потерю.

— И все это вы читаете в гороскопе? — удивилась Лора.

— Да, и многое другое. Это не первая жизнь, которую вы делите с вашим мужем, не будет она и последней. Хотя вас ждет великая награда, вам нужно сначала преодолеть тяжелую карму. Вы с мужем обладаете силой ранить и исцелять. Вам будет нелегко отделить эти две вещи.

— Простите, ваши объяснения кажутся мне довольно абстрактными, нельзя ли поточнее, — извиняющимся тоном попросила Лора.

— Попытаюсь. Марс и Сатурн, мужество и долг, сила воина и слабость воина определяют характер вашего мужа. Он терзает себя из-за недостатков. Юпитер, планета веры и радости, тоже сильно влияет на него, однако последние два года ваш муж страдал. Тогда в заключении было его тело, сейчас — душа.

— А в чем мои сила и слабость, Шриниваша? — спросила Лора, боясь того, что может услышать.

— Женскую силу дают Венера и Луна, от них же тепло, интуиция, понимание. Вы также имеете силу Марса и Сатурна, но в вас дисбаланс мужской и женской энергии, боязнь собственной силы. Боязнь страсти. Вы потеряли равновесие, однако вскоре научитесь управлять энергией, хотя покой обретете только после рождения сына.

— У нас с Йеном будет сын? — удивилась Лора.

— Да и… — Брамин замолчал, услышав предупреждающий кашель магарани. — Снова забыл, что вы не хотите знать будущее. Правда, вы, наверное, не удивитесь, что очень скоро поплывете морем к дому, очень старому и новому для вас.

Лора кивнула, немного удивленная. Брамин говорил о том, чего никто не знал, даже Камала.

Шриниваша посмотрел на диаграмму и нахмурился.

— Тут звезда, предвещающая несчастье, значение которой я не совсем понимаю, — задумчиво сказал он. — Планета войны скоро достигнет критической точки. Надвигается большая опасность, вы останетесь невредимой, а ваш муж… очень скоро будет лежать под землей.

— Нет! — в ужасе закричала Лора и, не обращая внимания на удивленного брамина, вскочила с места. — Это религиозный предрассудок, я ничего больше не хочу слышать! Я не верю!

Она выбежала во двор. Йен под землей, мертвый, холодный. Нет, она никогда не поверит. Но и просто отмахнуться от предсказания она не могла. «Очень скоро ваш муж будет лежать под землей». Что значит «очень скоро»? Если брамин говорил правду, то у нее еще хватит времени зачать ребенка. Только неизвестно, каким образом, раз о физической близости не может быть и речи.

Лора остановилась под тутовым деревом, слишком несчастная, чтобы думать. Брамин говорил о смерти Йена так же спокойно, как о ее путешествии по морю. Смерть для него как смена одежды. Возможно, он прав, но ей хочется видеть Йена живым и здоровым, рядом с собой или где-то на этой земле, дышащим одним с ней воздухом.

— Лора, — услышала она голос Камалы, — с тобой все в порядке? Я думала, гороскоп развлечет тебя, очень жаль, что ты расстроилась.

— Прости, надеюсь, Шриниваша не почувствовал себя оскорбленным, — почти спокойно ответила Лора. — Возможно, ему лучше составлять гороскопы только для индийцев.

Камала внимательно посмотрела на подругу.

— Идем. По-моему, ты расстроена не только из-за того, что сказал брамин.

Пройдя по всему дворцу, они вышли в парк, в царство тишины, покоя и вечной красоты. Прогулка помогла Лоре обрести самообладание.

— Жаль, что я так глупо реагировала на слова Шриниваши.

— Да, на Востоке и Западе по-разному смотрят на мир, поэтому гороскопы не имеют такого значения для европейцев, — задумчиво сказала магарани. — Но тебе стоит поверить в предсказание о сыне и долгой счастливой жизни, опустив все остальное.

— Не знаю, как насчет долгой жизни, а вот ребенок у нас вряд ли когда-нибудь будет. И виновата только я.

— Хочешь рассказать мне о своих проблемах? — с нежностью спросила Камала. — Как женщина женщине?

Лора колебалась, но ей отчаянно хотелось снять груз со своей души.

— Ладно. — Она попыталась улыбнуться. — Но предупреждаю, мое поведение может показаться тебе глупым.

— Случившееся с друзьями не может быть глупым. Идем на мою любимую поляну, там нас не побеспокоят.

Минута ходьбы привела их в прелестное место, где в солнечных лучах висели пылинки, воздух был насыщен ароматом цветов. На суку массивного дерева Лора увидела качели на толстых шелковых веревках с сиденьями из мягких вышитых подушек.

Камала села на качели справа, Лора заняла другие.

— А теперь расскажи, почему тебе кажется, что ты ведешь себя глупо?

— Брамин абсолютно прав, что я боюсь страсти. И Лора без утайки поведала обо всем Камале.

— Как ты думаешь, мое положение совсем безнадежно? — спросила она, закончив рассказ.

— Ничего безнадежного нет, Лора, и уж тем более не твой брак. У тебя в уме смешались два страха. Все невинные люди, будь то женщины или мужчины, немного боятся страсти. Всегда страшно, когда тебя отвергает человек, которого ты любишь. Но если бы не твои родители, страхи были бы у тебя, как у любой другой молодой женщины.

— Во мне их кровь, их недостатки, их рок и неспособность контролировать страсть. Доказательство — случай с Эдвардом.

— Мне кажется, ты придаешь этому большое значение. Дело здесь не в страсти, а в предательстве. Вспомни, ты растерзала только кресло, а не его.

— Хотелось бы верить, что я никогда больше не буду вести себя так дико, но пример моих родителей вселяет в меня ужас.

— В их случае проблемой была не страсть, а ревность и незрелость, — спокойно объяснила Камала. — Твой отец вел себя как ребенок, мать подражала ему, и оба по-детски уничтожили объект конфликта — свой брак.

— А разве страсть бывает без ревности?

— Конечно. Вот здесь у тебя и произошло смешение понятий. Если бы твои родители по-настоящему любили друг друга, у них бы не возникло проблем. — Камала на минуту задумалась. — Они забавлялись детскими играми и драками. Иногда такие вещи доставляют удовольствие, но когда возникали реальные проблемы, они не знали, как поступить. Зато второй брак твоей матери был счастливым, не так ли?

— Да, но это потому, что в нем было меньше страсти.

— Возможно. Хотя, я догадываюсь, там было нечто большее. Татьяна стала умнее, да и твой отчим, похоже, не считал ревность забавой, а страсть детскими играми. Поэтому их брак оказался счастливым.

— Мать извлекла урок из трагедии. Тебе не кажется, что мне грозит такая же участь?

— Доверие — вот ключ ко всему. Ты знаешь, что у Раджива Сингха есть наложницы? Лора была в шоке.

— Даже представить себе не могла. Зачем, если вы так любите друг друга?

— Для человека его положения это обычно, — сказала магарани. — Он проводит с каждой одну ночь в месяц, все остальные принадлежат мне. Я могла бы позволить себе ревновать, но ведь я любовь его сердца, тела и души, а это самое главное.

— Очень зрелое отношение, — поразмыслив, ответила Лора. — Боюсь, я не способна на такие вещи.

— И не надо, твой муж не индийский принц. — Глаза магарани весело блеснули. — Может, саиб Фалкирк — бесчестный человек или обманщик, нарушивший брачные клятвы?

— Нет.

— Откуда же причина для ревности?

— Ты все упрощаешь, — нахмурилась Лора.

— Или ты все усложняешь.

— Неужели вся сложность в том, что я смешиваю нормальный страх и тот, с которым я наблюдала за своими родителями и в ловушку которого попала?

— Совершенно верно, — удовлетворенно ответила Камала. — В этой области Восток гораздо мудрее Запада. Вы считаете мужчину и женщину противоположностями, думаете о страсти как о диком звере, которого можно загнать в клетку. Но противоположности являются частью друг друга, а страсть — часть мужской и женской натуры. Ты заметила, что индусские божества всегда парами: Вишу и Лакшми, Шива и Парвати, Кришна и Радха. Целое — это сочетание двоих. Вот почему образы мужчины и женщины соединяются, становясь единым целым, и это священно.

— Шриниваша сказал, что во мне нарушено равновесие женской и мужской энергии, — ответила Лора, пытаясь соединить куски.

— С такими несдержанными родителями, конечно, трудно достичь своего баланса. Едва возникает страсть, ты опять превращаешься в маленького испуганного ребенка. — Камала серьезно посмотрела на подругу. — Ты настолько пытаешься себя контролировать, что получаешь обратный результат. Подавляя страсть, ты увеличиваешь ее силу и делаешь ее опасной. Прими ее, и вскоре она найдет естественное место в твоей жизни.

— И каково же это место?

— Спроси любую пару, долго прожившую в браке, и узнаешь, что в зрелом возрасте интимная близость лучше, глубже и богаче, чем в юности. Она становится неотъемлемой частью жизни, а не сумасшествием. Сумасшествие возвращается только при определенных условиях — например, при расставании. После разлуки мы с Радживом Сингхом встречаемся с таким страстным желанием, словно только что поженились. Но большую часть времени страсть — одна из сторон нашей жизни, причем самая прекрасная ее часть.

— Значит, страсть, у которой нет выхода, является опасной? Другими словами, не подпуская к себе мужа, я тем самым ухудшаю наше положение?

— Совершенно верно. Ты подвергнешь себя еще большей опасности, если не сделаешь того, что велит тебе сердце и чего жаждет тело. Возможно, я допускаю ошибку, ведь я мало знаю тебя, а твоего мужа не знаю и вовсе. Но если ты преодолеешь страхи, то вскоре страсть перестанет тебя пугать. Ты со своим любимым связана одной кармой, поэтому можешь получать как удовольствие, так и страдания от этой связи.

Лора будто увидела луч солнца в темной комнате, долгое время закрытой ставнями. Она вела себя как маленький испуганный ребенок, пора воспользоваться мудростью, приобретенной за двадцать четыре года.

Да, Камала совершенно права. Не страсть как таковая была причиной смерти отца, а недоверие, ревность, отчаяние. И не страстное желание привело ее тогда в ярость, а недостойное поведение Эдварда.

Ревность Йена была вызвана в Камбее его импотенцией, а ее ревность — тем, что она еще не стала его возлюбленной. Любить нужно свободно, без страха… неужели все так просто? Лора вспомнила дервиша в Хирзаре. Ведь он сказал, что когда темнота покажется ей непреодолимой, она найдет свет, приняв истину, которую наглядно доказывают боги Индии. Эту истину открыла ей и магарани.

— Возможно, ты права, Камала, — с надеждой сказала Лора. — Все, что я сейчас делаю, только заставляет нас с Йеном еще больше страдать. Пришло время на что-то решиться.

— Хорошо. — Магарани грациозно спрыгнула с качелей. — Сейчас у вас натянутые отношения, поскольку Фалкирк — человек благородный и поступает по чести. Но для того ты и женщина, чтобы сделать ваш брак счастливым.

Придя к заключению, что ее проблемам они посвятили уже достаточно времени, Лора решила сменить тему:

— Я никогда не понимала индусской религии, в ней много прекрасного и мудрого, но есть вещи, которые мне представляются варварскими.

— Потому что индуизм не религия, а образ жизни, — ответила магарани. — Стать индусом нельзя, им надо родиться, но мы не в пример мусульманам и христианам никого не пытаемся обратить в нашу веру. — Она сорвала золотистый цветок и поднесла к лицу, вдыхая запах. — Тем не менее в нашей жизни есть место для каждого. Для простых людей это примитивные ритуалы, для искушенных — более утонченные. Моя вера где-то посередине, не слишком высоко и не слишком низко. Я бы не хотела родиться заново для новой жизни, но была бы счастлива прожить тысячи подобных жизней с моим Радживом Сингхом.

— А тебя не беспокоит погребальный костер? — спросила Лора. — Ведь многих женщин сжигают против их воли.

— Это плохо. Любой, кто заставляет женщину идти на костер против ее воли, является убийцей и понесет наказание в следующей жизни. А для женщины, которая сама идет на это, погребальный костер является священным ритуалом. Если Раджив Сингх умрет раньше меня, я, без сомнения, пойду за ним.

— Ты, Камала? — От удивления Лора даже остановилась.

— С Радживом умрет моя душа, какой же смысл сохранять тело, — словно ребенку объяснила магарани. — Когда придет время, у меня не возникнет ни тени сомнения.

— Надеюсь, оно наступит не скоро.

— Шриниваша говорит, что впереди у нас много лет. Есть одна легенда о раджпутской принцессе. Ее мужа призвали на войну в день их свадьбы, он погиб, а на следующий день принцесса взошла к нему на костер.

Девственница, невеста и вдова, прижимавшая к груди свадебный букет.

— Это история о великой любви, но во мне слишком много западного, чтобы правильно оценить ее. Я бы предпочла отдать за мужа жизнь, чем идти вместе с ним на смерть.

— Тогда живи полной жизнью, Лора. Для него и для себя.

Они вышли из леса на зеленую лужайку, окружавшую восхитительный павильон, когда Лора краем глаза заметила какое-то движение. Она повернула голову, ожидая увидеть оленя или обезьяну, и вздрогнула от ужаса. Пантера черной молнией пересекла лужайку и бросилась к женщинам.

— Камала, мы в опасности, — прошептала Лора и огляделась по сторонам, ища помощи и оценивая расстояние до павильона.

— Не бойся, — сказала магарани.

Пантера, обойдя Лору, бросилась прямо к ней и уткнулась круглой головой ей в ребра. Камала едва устояла на ногах, а потом с улыбкой начала почесывать зверя за ушами.

— Так она ручная? — удивилась Лора.

— Прости, я забыла, что ты никогда не встречалась с Тикой. Черные пантеры встречаются редко, мне подарил ее котенком один раджа. Пока она была маленькая, я держала ее во дворце, а сейчас Тике отведено место в парке. Но до сих пор, стоит ей почуять мой запах, она перепрыгивает через забор и бежит ко мне. Погладь ее, она это очень любит.

Лора сделала, как велела магарани, и была вознаграждена громким рыком, леденящим душу. Пантера в экстазе закрыла глаза, положив тяжелую голову ей на руку.

— Это похоже на страсть. Если ты будешь относиться к ней как к дикому зверю, она уничтожит тебя, но сделай ее другом, и она станет источником величайшего наслаждения.

Взглянув на пантеру, Лора улыбнулась:

— Возможно, Шриниваша был прав, говоря, что в жизни нет ничего случайного. Тика явилась в нужное время, чтобы подтвердить твой совет.

Да, она последует совету Камалы, попытается сделать страсть другом, и тогда. Бог даст, они с Йеном обретут покой.

Глава 27

Магарани готовила духи. Не вполне удовлетворенная результатом, она добавила в смесь каплю масла, понюхала и радостно вздохнула. Наконец. Протягивая керамический сосуд Лоре, она спросила:

— Тебе нравится?

— Чудесный запах, очень нежный и чувственный.

— Хорошие духи могут подчеркнуть индивидуальность, а эти подойдут именно тебе. Они похожи на невинный рассвет и знойную ночь, будят мужское воображение, разжигают страсть и нежность.

— Ради меня ты приложила столько усилий.

— Мне это доставляет удовольствие. Я часто думаю, что если бы я родилась принцессой, то непременно преуспела бы в парфюмерии. — Камала подозвала слугу и приказала ему перелить духи во флакон. — Я запишу тебе рецепт, чтобы ты могла приготовить их в Англии. Женщина и ее одежда должны иметь свой запах, который будет сопровождать мужа, даже когда ее не будет рядом.

— А я буду вспоминать тебя и Дхарджистан. Как ты думаешь, мужчины вернутся сегодня? — в сотый уже раз спросила Лора.

— Надеюсь, хотя скорее всего это будет завтра. — Магарани вздохнула. — Мне понятно твое нетерпение, я тоже хочу скорее увидеть мужа. Пять дней разлуки слишком большой срок, но тем радостнее окажется встреча. Да, чуть не забыла, полистай эту книгу. Думаю, ты найдешь ее весьма занимательной.

Пока магарани записывала рецепт, Лора открыла книгу, но не стала разбирать персидский рукописный текст. После откровенного разговора с Камалой прошло три нескончаемых дня. Ей было бы намного легче приступить к делу немедленно, поэтому ожидание казалось невыносимым.

Хвала Богу, магарани развлекала гостью беседой об образовании, которое получает благородная индийская женщина, обязанная уметь шить, петь, танцевать, играть на музыкальном инструменте. Многим Лора уже владела, однако ее знания магии, волшебства, петушиных боев оказались неполными, и уж тем более ей никогда не приходилось готовить ложе из цветов.

Занятия были интересными, иногда даже веселыми. С какой радостью она испытает свое искусство на Йене. Как будет чудесно умастить его гибкое мужское тело благовониями. Он, без сомнения, тоже получит от этого удовольствие.

Лора пока не решила, каким образом сделать первый шаг и соблазнить мужа, поскольку она сама предложила ему спать отдельно. Но раз именно она все запутала, то ей и расхлебывать.

Лора надеялась, что Йен вернется сегодня, поэтому задержка ее нервировала.

Чтобы успокоиться, она снова принялась листать книгу и вдруг обомлела. Неужели можно писать о таких вещах? Или она уже не понимает персидский?

— Я подумала, что «Камасутра» будет для тебя интересной, — улыбнулась Камала. — В поисках удовольствия «кама» является одной из четырех целей жизни, и мудрец Ватшийна написал трактат. А раз интимная близость — одно из величайших удовольствий, то большая часть книги посвящена именно ей. Правда, все эти позы кажутся мне совершенно одинаковыми.

— Разве такое возможно? — Не смея прочесть описание вслух, Лора показала страницу магарани.

— Очень трудно, под силу только акробатам. Если ты хочешь попробовать эту позу, то мудрец Шиварна-навха рекомендует попрактиковаться сначала в горячей ванне.

— Вот почему индийские ванны такие большие?

— Это одна из причин, — засмеялась Камала. — Не воспринимай все написанное в «Камасутре» серьезно, хотя книга расширит твои познания.

— Да, конечно, — смущенно кивнула Лора. — Я даже представить не могла, что существует так много возможностей.

— Обучение индийских девочек начинается гораздо раньше. В храмах они разглядывают и трогают каменные фаллосы, поэтому с детства все понимают. Но хотя твое обучение только началось, думаю, Фалкирк будет доволен.

Просматривая книгу, Лора вспомнила индийскую любовницу мужа. Видимо, Йен хорошо осведомлен о всех способах. Она представила, как они с Йеном будут это проделывать, и, несмотря на смущение, затрепетала.

— У меня сейчас аудиенция, но прежде я хотела бы подарить тебе кое-что, — оторвала ее от чтения Камала.

— Ты совсем задарила меня.

— Неужели ты откажешь мне в этом удовольствии?

— Как я смею, — засмеялась Лора. Магарани подозвала служанку, и та протянула гостье кусок очень дорогого шелка цвета лаванды.

— Это сари, — объяснила Камала. — Ткань настолько тонкая, что пройдет через кольцо.

— Спасибо, ткань великолепна. И цвет мой.

— Знаю. Сари очень удобная одежда, к тому же она просто сводит мужчин с ума. Говорю со знанием дела.

Лора снова засмеялась, решив надеть сари для Йена. Сейчас она почти девственница, но ей очень бы хотелось все изменить.

Лора уже потеряла всякую надежду на приезд мужа, когда он вошел в апартаменты, уставший, запыленный и голодный.

— Наконец-то! — радостно воскликнула она. — А я ждала тебя лишь завтра.

— Раджив Сингх так стремился домой, что мы скакали почти без отдыха.

Лоре хотелось поцеловать мужа, однако у нее не хватало мужества.

— Приготовить тебе ванну?

— И что-нибудь поесть. Мне тоже хотелось поскорее вернуться, я соскучился по удобствам.

— Удалось магарадже уговорить тебя?

— Он пытался, — с улыбкой ответил Йен. — Вечерами мы играли в шахматы, я выиграл половину партий, это заставило Раджива еще больше сожалеть о моем отказе, но вел он себя по-джентльменски. Нашла что-нибудь интересное?

Обрадовавшись, что вместо «Камасутры» у нее дневник Петра, Лора весело ответила:

— Здесь много интересного, дядя пишет остроумно, да и жизнь у него необыкновенная. Я бы издала его мемуары в Лондоне, но, к сожалению, я не обнаружила того, что мы ищем.

— Возможно, там нечего искать. А твоя идея мне нравится. «Мемуары русского секретного агента» — звучит солидно. Мой зять Росс — писатель, его издатель может заинтересоваться дневниками.

Лора рассеянно кивнула, потом встрепенулась:

— Господи, неужели он тот самый лорд Росс Килвурн? Он пишет книги о путешествиях.

— Да. Только после выхода его последней книги он стал маркизом Килбурном.

— Его произведения великолепны, — заметила Лора, на которую титул не произвел никакого впечатления. — Дело не в том, о чем он рассказывает, а как он это делает.

— Скажи об этом Россу, и ты станешь его лучшим другом, — улыбнулся Йен. — Вот уж не знаю. Он пугает меня еще больше, чем твоя сестра Джульетта.

Йен ушел к себе, а Лора приказала слуге приготовить ванну и обед. Пока муж смывал грязь, она надела красивую ночную рубашку, халат, распустила волосы. Ей хотелось выглядеть соблазнительной и необычной. Судя по удивленному выражению, Йен не остался равнодушным, но за обедом старался не смотреть на жену.

Хотя и довольная произведенным эффектом, Лора тем не менее была в полной растерянности, ибо не знала, как вести себя дальше. Не могла же она просто ляпнуть: «Между прочим, я тут решила переспать с тобой. Может, пойдем к тебе в спальню?"

— Если не возражаешь, я лягу спать. — Йен встал из-за стола. — Мы выехали на рассвете и проскакали весь день.

Лора понимала, что лучше обождать до завтра, пусть муж отдохнет, но мысль об отсрочке была невыносимой. Она подошла к мужу, обняла за талию.

— Я соскучилась, — нежно сказала она, с облегчением почувствовав, что в нем моментально вспыхнуло желание.

Однако Йен не дал ей возможности продолжать.

— Найди себе занятие получше. Я уже сказал, что не могу контролировать нас обоих, — мрачно произнес он и исчез в спальне.

Она снова недооценила его силу воли, и сегодняшний провал сделает вторую попытку более трудной. Но выбора нет. Может, она глупа и безнадежно отстала в вопросах страсти, зато у нее есть одно важное качество: русское упрямство. Раз нежность не сработала, она возьмет упорством.

На следующее утро Йен покинул апартаменты, не дожидаясь, когда она встанет. Ну и пусть, значит, у нее будет время обдумать следующий шаг. Через несколько минут появилась Мира с чаем.

— Мой муж вернулся поздно ночью, поэтому сегодня я хочу оказать ему достойный прием, — объяснила Лора. — У тебя есть какие-нибудь предложения?

Мира с понимающей улыбкой высказала свои идеи, настолько сумасбродные, что Лора начала смеяться.

— Если я приду в английскую школу и предложу им курс «Как угодить вашему мужу», что мне на это скажут?

— Превосходная мысль, — серьезно ответила Мира. — Жена, которая знает, как удовлетворять мужа в постели, имеет счастливую жизнь.

— Уверена, твой муж был счастливцем. — Вспомнив эротические скульптуры в пещере храма, Лора покачала головой. — Если бы моя директриса, мисс Гивенз, хоть раз попыталась дать практический урок, ее сразу бы привлекли к суду. — Лора допила чай и спустила ноги с кровати. — Сегодня мне хочется надеть белое муслиновое платье.

— Прекрасный выбор, мэм-саиб, — ответила Мира, не двигаясь с места. — Зафир просит меня выйти за него замуж, — Замуж? И ты принимаешь его предложение?

— Наверное, — ответила Мира с гордостью и сомнением. — Если, конечно, вы не знаете чего-то такого, что заставит меня отказаться.

— Мой муж всегда хвалил Зафира, — поспешила заверить ее Лора. — Он, полагаю, человек мужества и чести. Он добродушный, а это не последнее достоинство в муже.

— К тому же красивый. Разве вы не заметили?

— Заметила, он может вскружить голову любой женщине. Вот только происхождение у вас разное.

— Это единственное, что меня смущает. Но мне больше нет места среди моих людей. Зафир хочет меня, а я хочу его. Разве этого недостаточно?

— Я не эксперт в таких делах. Однако взаимное желание является хорошим началом.


Йен отсутствовал весь день, прислав жене записку, что не придет к обеду, а когда наконец вернулся, то сразу ощутил аромат роз. В гостиной пахло так, словно там кто-то разбил флакон с дорогими духами.

Он тихо прошел в свою комнату, надеясь остаться незамеченным.

— Йен, это ты?

— Да. Извини, что разбудил тебя.

— Ты меня не разбудил, — каким-то странным голосом сказала Лора. — Не хочешь зайти ко мне? Я кое-что нашла, думаю, это может тебя заинтересовать.

Полагая, что речь идет о дневнике Петра, он вошел в спальню жены и застыл.

Лора стояла посреди комнаты в прозрачном сари, ее рыжеватые волосы каскадом падали ей на плечи. Она была прекрасна, как ожившая индусская богиня, и обольстительна, как гурия. Весь ковер у нее под ногами устилали розовые лепестки.

В голове у Йена помутилось, словно его ударили, хотя он понимал, что должен поскорее бежать отсюда, пока не случилось непоправимое, однако его будто парализовало.

— Какого черта, ты пытаешься свести меня с ума?

— Нет! Я пытаюсь… я пришла… к новому пониманию.

Лора медленно двинулась к нему, сладострастный запах роз становился все сильнее, ибо она топтала лепестки босыми ногами. Йен не мог оторвать взгляд от легкого покачивания ее грудей, отчетливо видневшихся под газом сари.

— Пока ты был в отъезде, — начала она, — мы с Камалой долго разговаривали о природе страсти, и я поняла, что поступала не правильно и все только усложняла. Теперь я решила не бежать от страсти, а принять ее как неотъемлемую часть своей натуры.

Йену показалось, что жена одурманена ароматом роз.

— Но ведь когда я хотел пойти навстречу твоим желаниям, результаты были плачевными.

— Я знаю, на тебя подействовали мои нерешительность и смущение. Теперь с этим покончено. Я надеюсь, ты еще хочешь… сделать наш брак настоящим.

Она еще спрашивает? Если бы Лора сейчас попросила его сердце, он бы ни секунды не колебался. Однако с чего вдруг такая перемена? Он должен немедленно уйти, подумать, заглянуть себе в душу, которая предупреждала его, что ничего хорошего из этого не выйдет. Он не заслуживает простого человеческого счастья.

— Господи, я не могу устоять, ты же знаешь, — вздохнул Йен.

— Именно на это я и надеюсь, — с робкой улыбкой ответила Лора.

Он взял прядь ее блестящих волос, приложил к щеке, ожидая, что жена сейчас растворится, ибо все казалось ему плодом фантазии. Но она не растворилась, даже поцеловала каждый палец его руки, державший прядь.

Йеном овладела животная страсть. Ему захотелось повалить жену прямо на лепестки роз и взять силой, не думая о последствиях. Но тогда все произойдет слишком быстро, а он должен взять как можно больше от сегодняшней ночи.

Лора обняла его за шею, прижалась к его груди. Он чувствовал ее нетерпение, видел в глазах радость и легкое беспокойство, наверное, ей трудно отбросить все страхи. Поэтому Йен не спешил, давая жене время одуматься.

— Ты очень красивая, Лариса, не знаю, смогу ли я вынести, если ты снова изменишь решение.

— Не изменю. Ни сегодня, ни завтра. Никогда. Единственным украшением на ней было ожерелье, подаренное Мирой. Восхитительная. Неотразимая. Йен поцеловал ямочку за ухом, провел языком по нежной шее, пока не коснулся золота цепочки, и у Лоры вырвался стон, голова откинулась назад, стройное тело изогнулось. Она была такой доверчивой, хотя он не заслуживает никакого доверия.

Не давая этой мысли испортить ему удовольствие, Йен сказал:

— Я хочу видеть тебя всю.

Сари было таким прозрачным, что даже через несколько слоев ткани проглядывали темные кружочки сосков и впадинка пупка. Йен распустил складки, а Лора устроила из раздевания игру, медленно поворачиваясь и с манящей улыбкой глядя ему в глаза. Наконец сари легким облачком упало на розовые лепестки.

— Ты еще более прекрасна, чем мне представлялось.

— Моя фигура всегда смущала меня, — ответила Лора, несколько робея от своей наготы. — Слишком много всего.

— То что нужно, ни одной прямой линии, — засмеялся Йен. Сначала он хотел лишь посмотреть на нее, но сейчас возникло желание потрогать. — Твоя кожа словно полированное дерево, гладкая, живая, а талию я могу обхватить пальцами. У тебя потрясающе округлые бедра.

— Теперь моя очередь, — сияя от удовольствия, сказала Лора.

Расстегнув все пуговицы, она сняла с мужа рубашку, ласково погладила по груди, и Йен подумал, что ему трудно будет долго заниматься любовью, когда дерзкая жена одними прикосновениями уже вытянула из него всю душу.

— Ты и сам великолепен!

Лора начала осторожно покусывать его тело, и он совершенно утратил над собой контроль.

Йен стянул сапоги, хотел снять остальное, но она, смеясь, потянула его за руку, и он упал рядом с ней на пол.

Сквозь чистый аромат роз пробивался сладострастный запах женщины. Йен взял в руки ее роскошные груди, уткнулся в них лицом, потом стал нежно водить ими по щекам, чувствуя их упругую гладкость. Тихий стон жены напомнил ему, что он с утра не брился.

— Извини.

Его губы сомкнулись вокруг темного соска. Лора вздрогнула, изогнулась, вцепившись пальцами ему в ягодицы.

Мысленно обругав себя за то, что не успел полностью раздеться, Йен перевернулся на бок и начал расстегивать брюки. Неумелые пальцы Лоры, желавшие помочь, только осложняли дело, а когда она дотронулась до его отвердевшей плоти, белый свет померк для него.

Одним движением Йен стянул узкие брюки, подняв легкую бурю из розовых лепестков, и уложил жену на спину. Ее золотистые глаза были дикими, она извивалась под ним, требуя удовлетворения.

— Не так быстро, дорогая, — прошептал он. Лора в нетерпении подняла одну ногу, он изловчился, поцеловал ее в бедро, затем погладил живот и двинулся к треугольнику мягких вьющихся волос. Из горла у нее вырвался какой-то дикий крик, она стала тереться о его ладонь, и Йен вдруг ощутил новый запах — острый запах женщины, сгоравшей от желания.

— Пожалуйста, сейчас… — просила она. — Ради Бога… Йен" наконец внял мольбам, и она легко впустила его в себя. Он входил медленно, но упорно. Лора что-то прошептала от неудовольствия, когда он вышел из нее, затем громко вскрикнула от нового удара. Страсть сотрясла ее тело, а он входил в нее снова и снова, пока не наступил желанный для обоих конец.

Йен лег рядом с женой, думая, что уже никогда не сдвинется с места.

— Я несказанно рад, что ты не изменила своего решения, — прошептал он.

— Я тоже рада, душенька. Я люблю тебя. Йен. Благодарю Господа, что ты вошел в мою жизнь.

В другом состоянии он никогда бы этого не сказал, но сейчас, когда душа была открыта, Йен уже не отдавал себе отчета.

— Боже, как бы я хотел, чтобы ты этого не говорила.

Глава 28

Не веря своим ушам, Лора вопросительно посмотрела на помрачневшего мужа:

— Йен?

— Не обращай внимания, Лариса. — Он с улыбкой поцеловал ее, а на его лице была такая нежность, что она почти поверила ему.

— Боюсь, ночью мы замерзнем на полу, даже с подстилкой из роз, — весело заметил Йен, взглянув в сторону кровати. — Уж не знаю, хватит ли у меня сил идти так далеко.

Тем не менее он подхватил жену на руки, и та, стараясь забыть неприятные слова, дотронулась до шрама на бицепсе.

— Это от пули, которую ты хранишь в качестве сувенира?

— Да. Я был еще неоперившимся младшим офицером, поэтому не знал, когда нужно увернуться. — Йен положил ее на кровать и начал заботливо снимать с нее прилипшие лепестки. — Однажды Клеопатра пригласила Марка Антония в покои с толстым ковром из розовых лепестков. Интересно, они тоже потом снимали их со всяких мест?

— Довольно забавная игра, — ответила Лора, улыбаясь от удовольствия. — Ты лежал на мне, поэтому к тебе прилипло меньше, хотя твои колени совсем розовые.

— Плата за удовольствие. — Йен накрыл ее одеялом и лег рядом. — Боюсь спрашивать, но все же, что заставило тебя изменить свое решение?

Положив голову ему на плечо и обняв его за талию, Лора рассказала о своих беседах с Камалой.

— Магарани права, мы перед ней в неоплатном долгу. Теперь жизнь у нас будет намного легче и гораздо приятнее, — сонно произнес Йен.

Но Лора не могла заснуть, несмотря на приятную усталость. Неужели еще несколько дней назад она так боялась страсти? Если бы не реакция Йена на ее признания в любви, она бы чувствовала себя наверху блаженства. Правда, он попытался сгладить неловкость, однако у нее в душе осталось неприятное чувство.

Лора вспомнила слова мужа и чуть не заплакала. Нет, это просто еще одна проблема, еще одна тень прошлого, от которой надо избавиться, чтобы стать полностью счастливой. Значит, он еще живет во мраке.

Смешно, ее страх исчез, а уныние и мрачность Йена остались, словно его околдовали демоны, от которых он никак не мог отделаться. Конечно, она вела себя не лучшим образом, но главная причина все-таки не в ней.

Лора вспомнила его случайное упоминание о позоре и недостойном поведении. Он постоянно изводит себя, анализируя свои недостатки.

Должно быть, тюрьма сильно изменила его, что-то очень повлияло на него. Или причина в бесконечных оскорблениях, полной беспомощности? Для такого человека, как Йен, стать беспомощным означает жестокую пытку.

Но даже если это верно, она не представляет, чем ему помочь. Он стеной отгородился и от нее, и от самого себя, и пока стена не исчезнет, он не сможет любить ее, как бы она ни жаждала его любви, А имеет ли она право жаловаться? Беря ее в жены, Йен предложил ей дружбу и поддержку, сейчас к ним еще добавился восторг физической близости. Требовать от него любви — значит выходить за пределы сделки. Однако со временем отсутствие его любви может стать для нее просто невыносимым, и крушение всех надежд заставит ее уйти от мужа, не дожидаясь того, чего она никогда не получит.

Лора вдруг засмеялась. Возможно, гордая английская красавица не осталась бы в доме, где ее не любят, но она-то русская и обладает упорством своего народа, который не сдается ни при каких условиях. Йен — ее муж, и она никогда его не оставит. Черт с ней, с гордостью, она посвятит всю жизнь, чтобы завоевать любовь, а если потерпит неудачу, то, видит Бог, сделает это с высоко поднятой головой, как и подобает русским.


На следующее утро Лора проснулась оттого, что Йен убрал руку из-под ее головы.

— Извини, что разбудил, у меня онемело плечо. Лора начала массировать это место, наслаждаясь твердостью мускулов, и у нее сразу возникло желание продолжать занятия по «Камасутре», но она все же решила сосредоточиться на главном.

— Что случилось с тобой в Бухаре, почему это так гложет тебя, Йен?

Его ленивая улыбка мгновенно исчезла, глаза потемнели, словно зимняя вода.

— Ты уже имеешь общее представление.

— Но я не знаю деталей. Может, там случилось нечто такое, чего ты до сих пор не смог простить себе, и твоя душа стала холодной как лед? Может, это произошло в те дни, когда тебя увели из подземелья и вернули сильно избитым?

На миг ей показалось, что Йен сейчас подскочит и убежит.

— А что случилось с благородной леди, которой я сделал предложение?

— Она вышла замуж за человека, который вдохновил ее на то, чтобы дать волю своей русской натуре. И теперь нахожу, что стало намного лучше. Я спрашиваю тебя не из простого любопытства, душенька. Если мы поговорим об этом, возможно, много темного исчезнет из твоей души.

Йен снова надел повязку, которую снял минувшей ночью. Похоже, она служила ему защитой, как доспехи рыцарю.

— Случившееся в подземелье настолько тривиально, что и говорить не хочется, к тому же это вряд ли поможет мне. Разбитого не склеишь, Лариса.

— Не уверена.

Заложив руки за голову, Йен уставился в стену, и Лора подумала, что напрасно затеяла разговор, по крайней мере сегодня.

— Бухара — город религиозного фанатизма, — наконец произнес он. — Несколько раз меня заставляли принять ислам, в награду предлагали официальный чин в армии эмира, жену, а то и две. Не знаю, как я устоял, наверное, из шотландского упрямства. Но после очередного отказа три охранника начали избивать меня в присутствии маленького злобного человека по имени Рахмин, который был главным палачом эмира. Мне повредили глаз, сломали несколько ребер, чуть не сделали импотентом. Неужели ты хочешь слушать дальше? — спросил Йен, посмотрев на жену. Лора кивнула.

— Я знал, что умру, когда меня вытащили на какой-то пустырь между дворцом эмира и городской тюрьмой. Дав мне лопату, Рахмин приказал копать могилу, но я с трудом шевелился, могилу пришлось рыть охранникам. Потом они спросили, не передумал ли я присоединиться к братству правоверных. Я снова отказался, пожелав их матерям совокупиться с дикими кабанами. Я был готов к смерти, мне этого страшно хотелось.

Йен замолчал. От боли за мужа Лора так закусила губу, что почувствовала во рту вкус крови.

— Охранник поднял ружье, взвел курок, и я даже обрадовался: значит, смерть не будет мучительной. Однако у Рахмина возникла другая идея. Охранник столкнул меня в вырытую могилу. Они… начали хоронить меня заживо, и тогда я сломался. Уже не было ни боли, ни гордости, ни злости, только ужас. Лежать в темноте, задыхаться, чувствовать на себе вес земли и все еще оставаться живым… Это было невыносимым. В этот момент Йен Камерон умер, жаль, что вместе с ним не умерло и его тело.

— Но ведь ты не умер, — мягко заметила Лора, потрясенная до глубины души.

— Да, не умер, но заплатил высокую цену. Я кричал, плакал, умолял, пресмыкался, обещал сделать все, что от меня потребуют. И на этот раз согласился перейти в их веру. Это очень легко: «Нет Бога, кроме Аллаха, а Мохаммед пророк его». — Йен так стиснул руку жены, что ее пальцы онемели.

— Тогда почему ты снова оказался в подземелье?

— Меня перенесли во двор, помыли, накормили, стали лечить. От боли я даже не заметил, как мне сделали обрезание. Я испытывал к себе такое отвращение, что лишь смерть могла искупить мое унижение. Тем временем эмир через Рахмина приказал мне командовать его артиллерией, но я ответил, что скорее в аду настанет мороз, чем я буду работать на эмира, что отказываюсь от веры. Рахмин пришел в дикую ярость, ибо мусульмане ненавидят отступников даже больше, чем неверных. Я решил, что теперь меня уж наверняка похоронят заживо, но, к своему удивлению, оказался в «черном подземелье». Возможно, эмиру требовалось время, чтобы решить, как получше расправиться со мной. — « Йен надолго замолчал и наконец произнес выстраданную фразу; — Два месяца спустя Петр Андреевич получил привилегию умереть за мои грехи.

— Петр умирал, и возможность спасти тебя делает его смерть осмысленной, — сказала Лора, понимая слабость этого утешения.

— Возможно, только его мужество не умаляет моей трусости и вины. Я всегда полагал, что, когда наступит мой час, я сумею умереть достойно, как мужчина. Не без страха, но по крайней мере с честью. И не смог этого сделать.

— Значит, сейчас ты не можешь простить себя за то, что поддался боли, ужасу, хотя спустя несколько дней сам хотел смерти. Вряд ли Господь не простил тебя за такое прегрешение.

Йен выпустил ее руку, встал с кровати и прошел по увядшим лепесткам к окну.

— Трудно представить, чтобы Господь, создавший Вселенную, стал заниматься моими прегрешениями. Ему нет до меня никакого дела. Я никогда не уделял особого внимания религии. Она была во мне, но я от нее отказался, предал самого себя, уничтожил свою душу, разбив ее на части, а разбитое не склеишь. Вместо меня умер Петр, сестра и ее муж рисковали своими жизнями, чтобы спасти меня. Столько потрачено сил на человека, который в душе уже умер.

"Он мучает себя из-за постигших его неудач и не может найти выхода», — вспомнила Лора слова брамина. Она встала с постели и подошла к мужу.

— После всего пережитого ты, естественно, не можешь оставаться прежним, но у тебя есть способность стать лучше и сильнее.

— Ты видела когда-нибудь фарфоровую чашку, ставшую лучше после того, как ее разбили?

— Человек не осколок фарфора, — резко ответила Лора.

— Нет, — согласился Йен. — К счастью, разбитую тарелку можно выбросить, а сломленный человек обречен жить.

— Ты ведь не сделаешь ничего плохого? — встревоженно спросила она.

— Не волнуйся, Лариса, не сделаю. Я обещал это Дэвиду, а сейчас обещаю тебе. Долг заставляет меня жить. Долг перед теми, кто рисковал жизнью ради моего спасения, долг перед смертью. Я счастливый человек, ибо сейчас имею гораздо больше, чем считал это возможным два месяца назад. — Йен поцеловал ее руку, затем приложил к своему сердцу. — После тюрьмы меня преследовали навязчивые идеи. Я стремился вернуться в Индию, к Джорджине, а когда это не сработало, ухватился за Фалкирк, где мог бы искупить свои грехи. А потом встретил тебя. Ты моя последняя надежда, Лора. Ты не только вернула меня к жизни, но и показала ее радостную сторону, о которой я не мог и мечтать.

— Пусть ты считаешь, что разбит и плохо склеен, но я люблю тебя даже сильнее, чем раньше.

Йен обнял жену и прижался щекой к ее виску.

— Я рад, что наши жизни пересеклись, — сказал он. — Мне жаль, что я не могу дать тебе все, чего ты от меня хочешь.

Лора не могла удержаться от слез.

— Я люблю тебя, Йен, таким, какой ты есть. — Она крепко поцеловала его в губы.

Оба стояли, тесно прижавшись друг к другу, поэтому Лора сразу почувствовала, как в нем пробудилось желание.

Если минувшей ночью она создала романтическую обстановку с цветами, ароматом роз и соблазнительной одеждой, то сейчас они в ней уже не нуждались.

Йен отнес ее на кровать, где доказал, что владеет техникой секса, используя для удовлетворения жены руки и язык. Описания «Камасутры» не передавали того наслаждения, которое испытывала Лора. Когда она почти изнемогала от страсти. Йен вошел в нее. Восторг любви приходил постепенно, заполняя все тело, и они слились в экстазе одновременно, а потом, уставшие и обессиленные, долго лежали в объятиях друг друга. На этот раз Йен не стал возражать, когда она сказала ему о своей любви. Если с его стороны это была не любовь, тогда нечто не менее прекрасное.

Глава 29

За поздним завтраком Йен, любуясь женой, молчал, поскольку утренний разговор и занятия любовью истощили его морально и физически. Рассказать о своей непростительной трусости оказалось гораздо труднее, чем признаться в импотенции, но Йен чувствовал неожиданное облегчение. В глубине души он ждал от нее более сильной реакции: отвращения, потрясения, возможно, гнева. Однако Лора предпочла не ворошить прошлое. Ее дядя умер бы в любом случае, поэтому она не стала рассуждать, что было бы, сложись все иначе, а проявила понимание. Этого можно ждать лишь от тех, кто сам заглянул в бездну и выжил.

Да, он везучий человек. Хотя горькое раскаяние не исчезло, теперь он посвятит себя тому, чтобы сделать Лору счастливой.

Йен собирался предложить жене верховую прогулку до Манпура, но тут явился посыльный от магараджи, который срочно желал видеть саиба Фалкирка.

— Интересно, что могло случиться, — нахмурился Йен, поцеловал жену и отправился со слугой в незнакомую часть сада. Вой гиен возвещал о том, что там находится зверинец.

Магараджа стоял на берегу, глядя туда, где весело резвились в грязи два индийских носорога. Раджив Сингх сразу приступил к делу:

— Я получил депешу, которая заинтересует вас, хотя новости не из приятных. Лучше прочтите сами.

Йен пробежал глазами длинное послание, затем прочел еще раз.

— Источник верный? — спросил он без всякой надежды. — Трудно поверить, чтобы целая британская армия была полностью уничтожена в Афганистане, за исключением одного человека.

— Информация достоверна, — с легким раздражением ответил магараджа. — Ваш британский командир проявил безобразную некомпетентность, допуская ошибки, которых избежал бы любой школьник.

Йен невидящим взглядом смотрел на депешу, представляя все подробности. Армию, покинувшую Кабул, сопровождали обозы и походные кухни. В колонне было много женщин и детей, она двигалась с ужасной медлительностью, к тому же дул сильный ветер, шел снег, что еще больше затрудняло движение.

Афганцы, лучшие наездники и самые меткие стрелки в мире, нанесли сокрушительный удар и ускакали прочь до того, как британские войска успели им ответить. Йен знал те вероломные горы, поэтому не удивился, что на подступах к горным перевалам судьба деморализованной колонны была решена.

Согласно депеше только сержант Брайдон сумел добраться до британского форта в Джелалабаде и сообщить о резне. Это случилось два дня назад. Благодаря великолепному осведомителю Йен первый из британцев узнал эту новость.

— Мне жаль, Фалкирк. У вас были друзья в кабульском гарнизоне?

— Да. Господи, как бы мне хотелось, чтобы кому-нибудь из них достало ума пристрелить этого Элфинстоуна! Такого не должно было случиться. Никогда!

— Хотя в депеше говорится только об одном человеке, спасшихся может оказаться гораздо больше, — заметил Раджив Сингх. — Индийские солдаты могли уйти и в свои деревни, а афганцы наверняка захватили пленных.

— Хочу надеяться. Однако несколько человек не изменят того факта, что это величайшая катастрофа, выпавшая на долю британской армии, которой не должно было случиться. Возможно, это наказание моим соотечественникам за их самонадеянность. Убрать с трона способного правителя Дост Мохаммада только из-за того, что он принимал русских у себя при дворе! Полагаю, его сын Акбар возглавил армию, чтобы разгромить британцев.

— Вы объективно судите о промахах своей нации, — заметил Раджив Сингх, глядя, как один из носорогов вылез из грязи и начал чесаться о ствол дерева. — Британцы вошли в Афганистан, как эти дикие животные, глупые и неповоротливые. Им удалось расшатать страну изнутри, но они забыли, что на каждого носорога есть злой тигр.

— Вы не сожалеете о том, что произошло? — спросил Йен, возвращая депешу.

— Мне жаль, когда из-за глупости командира умирают храбрые солдаты. — Раджив Сингх пошел по тропе. — Я был союзником Британии потому, что считал это хорошей политикой, и еще потому, что там встречаются хорошие люди, как, например, вы и ваша очаровательная жена, которая мне нравится и которую я уважаю. Но мне не нравятся завоеватели, и я не стану их оплакивать, они получили по заслугам.

Несколько минут они шли молча вдоль реки к огромному вольеру, в котором содержались белые тигры. Площадь с деревьями, травой и водопадом окружали ров и высокий забор, чтобы звери не могли убежать. Йен слышал о них, хотя никогда не видел их. Величественные животные казались нереальными, словно духи своих золотистых сородичей.

— Великолепные звери. Похоже, они прекрасно себя чувствуют в неволе.

— Но предпочли бы свободу, — ответил Раджив Сингх. — Как Индия. Когда-нибудь она тоже избавится от европейского рабства.

— Это случится, только не на нашем веку.

— Не будьте столь уверены, Фалкирк. Кто бы мог подумать, что британцев могут изгнать из Афганистана?

— Обстоятельства везде разные, — с показным равнодушием заметил Йен. — Для большинства индийцев господство иностранцев лучше местного порабощения, многие мужчины гордятся службой в британской армии. Но британское присутствие в Афганистане было возмутительным с самого начала.

Раджив Сингх мгновенно обернулся и сказал с угрозой в голосе:

— Если британцы не уйдут из Индии за время моей жизни, Фалкирк, я буду возвращаться снова и снова, нота их здесь не будет. Клянусь, я стану одним из тех, кто положит этому конец. Вот вам наглядный пример перевоплощения.

— Надеюсь, ваша вера в будущее оправданна, — криво усмехнулся Йен, — но в этой жизни есть много вещей, которых я не понимаю.

Атмосфера разрядилась, и оба залюбовались тигром, который поднялся, зевнул, раскрыв огромную пасть с невероятно длинными зубами, после чего лениво побрел к водоему и стал плавать, как мирное домашнее животное.

— Он убил по крайней мере тринадцать жителей деревни, прежде чем его поймали и принесли сюда, — задумчиво сказал Раджив Сингх. — Теперь, когда ситуация изменилась, наверное, даже к лучшему, что вы отказались от моего предложения и покидаете Индию. Подобно этому тигру, вы можете быть гораздо опаснее, чем кажетесь.

— Подобно этому тигру, я предпочел бы греться на солнышке с подругой, а не воевать.

— В следующем вольере живут очень редкие китайские медведи — панды, — Раджив Сингх сменил тему, — которые питаются только бамбуковыми побегами. Я надеялся, что они будут размножаться, но они упорно не хотят.


После ухода мужа Лора написала магарани записку, в которой сообщала о потрясающем успехе, затем долго просматривала «Камасутру» и наконец вернулась к бумагам дяди. В индийском журнале Петра содержалось только невинное описание его путешествия, но Лора решила поискать более тщательно и вдруг обнаружила сложенный в виде закладки лист бумаги. Если бы у нее не было опыта расшифровки неразборчивого тюремного почерка дяди, она бы не разобрала таинственные пометки, которые Петр делал исключительно для себя. Возможно, он собирался уничтожить записку, но по рассеянности сунул лист в дневник.


— У меня не будет времени увидеться с вами до вашего отъезда, Фалкирк, поэтому я хотел бы попрощаться сейчас. Надеюсь, возвращение домой будет безопасным. — В знак особого расположения магараджа протянул Йену руку.

Тот крепко пожал ее и ответил:

— Намаете. Уверен, что мы доберемся благополучно. Спасибо за ваше гостеприимство.

Мужчины расстались со смешанным чувством симпатии друг к другу и настороженности, не совсем друзьями, но пока еще и не врагами.

Йен шел по лабиринтам дворца, продолжая думать о резне в Афганистане и пытаясь сосчитать людей, которых он знал и которые, возможно, погибли. В одном месте дорога из Кабула в Джелалабад проходила через узкое ущелье, вот там, должно быть, и произошла настоящая бойня. Сколько же людей погибло, сколько женщин и детей угнано в рабство? Пока он наслаждался комфортом, его друзья умирали в нескольких сотнях милей от него.

Йену хотелось поскорее вернуться к жене, но едва он вошел в гостиную и посмотрел на нее, сразу же понял: что-то случилось.

— Я нашла. Йен, — по-английски прошептала она. — И это гораздо хуже, чем мы подозревали.

— Ты сделала перевод?

— Я подумала, что лучше не переводить это на язык, который многие знают.

— Правильно. Может, пойдем в спальню? — громко предложил он. — После двухчасового отсутствия я здорово по тебе соскучился.

Лора улыбнулась, но взгляд оставался серьезным. В комнате уже не было ни единого лепестка, хотя аромат роз сохранился. Йен усадил жену рядом.

— Я правда соскучился, — сказал он, целуя ее, такую нежную, теплую, желанную. — Что ты обнаружила?

Лора открыла страницу, исписанную по-русски.

— По существу, Петр организовал коалицию сил, которые выступят против Англии, когда созреют условия. Первое — смерть Ранджита Сингха, поскольку тот объединил Пенджаб и был нашим лучшим союзником на севере. Второе — ослабление Англии из-за войны в Европе или Индии, в результате чего британцам придется вывести отсюда часть армии.

— Первое условие выполнено два года назад, когда умер Ранджит Сингх, а второе — позавчера. Объясню, когда ты закончишь. Продолжай.

— Петр месяцами беседовал с вождями Пенджаба и Афганистана, многие из которых были бы рады присоединиться к священной войне, чтобы выгнать британцев. Он также вел переговоры с князьями центральной Индии и заручился их согласием подняться на борьбу, если возникнет благоприятная ситуация.

— Объединившись, эти группы составят внушительную силу, — нахмурился Йен.

— Так считал и Петр. Главная роль отводилась в его плане Радживу Сингху. Он прирожденный лидер, опытный военачальник, которого возмущают порядки британцев, один из тех людей, кто мог бы объединить восставших.

— И разжечь огонь по всей Индии. Вот что Петр пытался объяснить перед казнью. Единственная искра вызвала бы целую серию волнений. Англия сумела бы подавить одно-два, но не по всей стране. Да, твой дядя проделал хорошую работу. Лучше бы он не был так чертовски умен. Что-нибудь еще?

— Боюсь, что да, — ответила Лора. — В Афганистане он узнал о тайном перевале в горах, недалеко от Хайбер-Пасса, очень узком, больше похожем на козью тропу, поэтому им пользуются только местные племена. Дядя говорил, что со временем афганцы смогут пройти по нему в Индию, до того как туда придут британцы.

— Проклятие! Все условия налицо. Если Раджив Сингх захочет восстать против Англии, теперь самый подходящий момент. — Йен вкратце рассказал жене о новостях из Афганистана. — К тому же, судя по настрою магараджи, он готов выступить в любое время.

Лора побледнела.

— Ты полагаешь, афганцы могут закрепить свою победу и, спустившись в долину, начать священную войну, как предлагал дядя?

— Не исключено. В бумагах Петра нет хотя бы намека, где может находиться тот загадочный перевал?

— Здесь есть название — Шпола-Пасс. Тебе это о чем-нибудь говорит?

— Я знаю деревню с таким названием, она расположена между Хайбер-Пассом и Джелалабадом. Наверное, в тех местах находится перевал.

— Да, время сейчас подходящее, — заметила Лора. — Победа афганцев, волнения в Пенджабе, их лидеры будут просто счастливы отвлечь внимание армии.

— И Раджив Сингх готов возглавить движение, — закончил Йен. — Резня показала, что Англия не является непобедимой, а это еще один существенный фактор. Если ее звезда начнет закатываться, то все, кто хоть сколько-нибудь пострадал от британцев, сольются в единый кулак, чтобы уничтожить каждого европейца в Индии. Любой землевладелец, обложенный тяжелым налогом, любой князь, потерявший власть, любой человек, увидевший, что его единоверцев преследуют.

— Ты считаешь, дело может дойти до этого? — испуганно спросила Лора.

— Боюсь, что так. Здесь всего несколько тысяч европейцев против миллионов индийцев. Мы уживаемся лишь потому, что большинство людей считают наши законы приемлемыми, но все может быстро измениться, особенно если такой умный человек, как Раджив Сингх, начнет действовать согласно плану, разработанному твоим дядей. По-моему, его главной целью было установление здесь российского господства.

— Я уверена в этом, — ответила Лора. — Он намекает, что вел двойную игру: уговорить Раджива Сингха возглавить борьбу, а когда после победы коалиция распадется, русские войдут в Индию.

— Мне кажется, твой дядя недооценил способность Раджива Сингха удерживать вместе самые различные группы. Я бы на его месте не был так уверен.

— Я понимаю, почему дядя написал в тюремном дневнике, что сожалеет о задуманном плане. Десятки тысяч людей погибнут, если в Индию вторгнутся афганцы и многие штаты присоединятся к ним. Но почему такой умный человек сразу не подумал об этом?..

— Ответ прост: в его задачу входило защищать и расширять сферу российского влияния, — ответил Йен. — Однако Петр осознал, что здесь легко увлечься опасной работой. Британцы называют скрытую войну «большой игрой», «состязанием теней». Короче, это — спорт. Будешь умнее, быстрее, опаснее — выиграешь эту игру.

— Только одному Богу известно, сколько пострадает людей, — с горечью сказала Лора. — Что же нам теперь делать?

— Мы выполним последнюю волю Петра и постараемся сделать так, чтобы этот огонь никогда не разгорелся.

Глава 30

Мира навела порядок в спальне, отнесла магарани записку от хозяйки и решила немного прогуляться, по чистой случайности выбрав для прогулки ту часть дворца, где жили слуги-мужчины.

Поскольку Зафир до сих пор не навестил ее после возвращения в Манпур, ей было неприятно думать, что патхан не так уж заинтересован в ее ответе.

Она припасла самые язвительные слова на случай встречи, однако, когда их пути пересеклись, сияющая Улыбка Зафира тут же заставила ее забыть все обиды.

— Вид маленькой голубки ласкает мой уставший взгляд.

— Твой взгляд отнюдь не уставший, — парировала Мира. — Глаза блестят, как у лисицы, которая присмотрела себе курицу на обед.

— Совершенно верно, хотя это не курица, а голубка. Могу я съесть ее на обед?

— Я никогда не стану ничьим обедом. Так как мэм-саиб сейчас не нуждается во мне, я решила немного погулять.

— Тогда я буду сопровождать тебя и охранять от лис. Они уже отошли на порядочное расстояние от дворца, когда Зафир спросил:

— Ты обдумала мое предложение. Мира?

— Впервые слышу, как ты называешь меня по имени.

— Я предпочел бы называть тебя женой.

— Тогда я буду называть тебя мужем.

Ликующий Зафир подбросил ее в воздух, закружил над головой, и хохочущая Мира поняла, что ее ответ многое для него значил.

— Жаль, у меня нет с собой ружья. Настоящий пат-хан должен отметить такое событие пальбой в воздух, но я с радостью сделаю это, когда мы поженимся.

— Кстати о свадьбе. Я думаю, нам стоит дождаться, пока саиб Фалкирк и его жена уедут в Бомбей.

— Неужели мы должны ждать так долго? — спросил Зафир, целуя ее.

— Да, саиб и мэм-саиб очень многое сделали для меня. Покинуть их сейчас было бы неблагодарностью с моей стороны.

Зафир снова поцеловал ее, однако положил руку ей на грудь.

— Можно подождать дня свадьбы, но зачем ждать всего остального?

— Будем ждать, негодник.

Спокойно приняв отказ, Зафир сорвал темно-красный цветок, росший у дороги.

— Любой мужчина желает себе в жены благоразумную женщину. — Он положил цветок ей за ухо.

— Ты всегда такой добродушный, неужели мои слова никогда не обижают тебя?

— Я бы обиделся, если бы ты не захотела выйти за тебя. Давай прогуляемся.

Мира не обратила внимания, куда он ее ведет, и только сейчас заметила, что они подошли к запретной зоне.

— Эта часть сада для семьи магараджи и самых близких приближенных, — заметила она. — У нас будут неприятности.

— Гости вроде нас могли заблудиться, — беззаботно ответил Зафир. — Не казнит же магараджа слуг Фал-кирка за обычный проступок.

И хотя Миру его слова не убедили, она не могла отказать себе в удовольствии посмотреть на личные владения магараджи, и вскоре они очутились в самой глубине сада.

— А это, должно быть, знаменитая индийская смоковница, — показал Зафир.

— И чем же она знаменита? — спросила Мира. — По-моему, выглядит как любая другая смоковница.

— Говорят, магараджа устроил на ней трон и часто принимает посетителей.

На другой стороне массивного дерева они действительно обнаружили трон, сплетенный из корней, с красивым сиденьем, и Зафир моментально взгромоздился на него.

— Неплохо, — сказал он. — Иди сюда и поцелуй меня здесь. Потом расскажешь нашим внукам, что ты была невестой человека, который сидел на троне Дхарджистана.

— Глупец! — закричала испуганная Мира. — Если нас кто-нибудь увидит, магараджа велит отрезать тебе нос или выколоть глаза.

Усмехнувшись, Зафир посадил ее к себе на колени.

— А не зачать ли нам первого ребенка на этом троне? — шепнул он.

— Нет, варвар! Я немедленно ухожу! Зафир тоже спрыгнул на землю, и тут его веселье моментально испарилось.

— Сюда кто-то идет.

Он толкнул Миру в гущу ветвей, затем потащил выше, где образовалась устойчивая платформа, и, прислонившись к стволу, обхватил спутницу руками.

А притихшая Мира тем временем придумывала жениху страшные наказания. Это по его милости им теперь грозила ужасная опасность, ибо одним из мужчин внизу был сам магараджа. Она узнала Раджива Сингха по голосу. Он говорил на персидском, который Мохан заставил ее выучить.

Беззаботный Зафир начал пощипывать ей ухо, и Мира затаила дыхание, решив, что когда-нибудь обязательно убьет его, но только не сегодня.

Она просунула руку ему под одежду, погладила грудь, чего ей так давно хотелось, а потом опустила руку пониже, чтобы проверить, как он будет реагировать на ее сексуальные заигрывания.

Вдруг она замерла и стала прислушиваться к разговору. Зафир, не знавший персидского, хотел продолжить игры, но Мира покачала головой. При этом красный цветок выпал и медленно полетел вниз. Зафир попытался его поймать, но промахнулся. Сколько Мира ни умоляла Бога, чтобы цветок застрял где-нибудь на дереве, тот благополучно долетел до земли.

Мужчины замолчали, потом магараджа грозно задал какой-то вопрос.

Парочка на дереве боялась шелохнуться. Нарушение установленного порядка в садах было серьезным проступком, а уж подслушивание самого Раджива Сингха могло закончиться смертью. Внезапно пронзительно Закричала обезьяна, ей ответила другая, началась злобная перебранка, на землю посыпались тонкие ветки и листья. Так как цветок могла занести на смоковницу обезьяна, мужчины продолжили свой разговор, а Мира внимательно слушала, стараясь не пропустить ни слова.

— Не забудь сказать афганским вождям, что они должны выступить немедленно, так как пенджабские генералы не сдвинутся с места без их поддержки, — говорил магараджа. — У меня недостаточно сил, чтобы одному напасть на британцев. Я направил связных в Пенджаб, пусть готовятся выступить сразу же, как только афганцы достигнут границы. Надо действовать сообща или не действовать совсем, причем действовать быстро, пока к британцам не пришло подкрепление с востока. Другой такой возможности нам больше не представится.

— Я непременно подчеркну, что действовать нужно сообща и через Шпола-Пасс, — ответил собеседник.

— Мой Дхарджистан никогда не попадет в жадные руки иностранцев. Такому не бывать.

В наступившей тишине отчетливо были слышны удаляющиеся шаги, а парочка терпеливо ждала, всю их игривость как рукой сняло. Наконец Зафир начал спускаться с дерева, замирая на каждом шагу, затем подхватил Миру.

— О чем они говорили, маленькая голубка? Та как могла передала содержание беседы.

— Идем, — сказал помрачневший Зафир. — Мы должны рассказать обо всем саибу.

Мира сразу успокоилась. Саиб знает, что делать, он спас ее, значит, спасет и Индию.


— Как же предотвратить войну? — спросила Лора, нервно барабаня пальцами по колену.

— Сейчас разумнее всего перебросить нашу главную ударную силу на границу, чтобы помешать отдельным группам соединиться. Пока они разобщены и находятся под началом разных вождей, но со временем Раджив Сингх обязательно создаст единую армию, поэтому мы должны спешить. Если он здесь, на севере, одержит хотя бы одну победу, восстания охватят всю Индию.

— И тогда их уже не остановить, — сказала Лора, зябко передернув плечами.

— Вот почему наша основная задача — предотвратить восстание. Достаточное присутствие британских войск в северной Индии заставит разрозненные группы отказаться от мысли выступить против Англии.

— Значит, нужно действовать быстро, пока новости из Афганистана не распространятся по всей стране.

— Верно. Самая большая группировка, находящаяся ближе всех, — в Камбее. В этом отношении нам повезло, там я пользуюсь влиянием, и ответ будет немедленным. Кроме того, войсками командует генерал Родон, который может действовать самостоятельно, не дожидаясь согласования с вышестоящими инстанциями, что сейчас крайне важно.

— Даже я слышала о нем. — Лора облегченно вздохнула. — Следовательно, мы должны поехать в Камбей, все рассказать, а остальное пусть делает армия.

— Мы, как и планировали, уедем завтра. Когда Манпур скроется из виду, мы поскачем галопом, и в течение недели британские полки отправятся к Хайбер-Пасс, не забыв, конечно, про Шполу-Пасс, о которой упоминает Петр Андреевич.

— Как все просто, — усмехнулась Лора. — А что будет с Радживом и Камалой?

— Точно сказать не могу, но если не произойдет кровопролития, ему позволят сохранить трон, хотя, в чем я почти уверен, его заставят сократить численность армии.

— Он по натуре воин. Неужели ты думаешь, что магараджа будет сидеть тихо и т покажет клыки?

— Не знаю, — вздохнул Йен. — Остается надеяться ради него самого, а также ради Камалы и Дхарджистана.

Услышав в гостиной шаги, Лора напряглась от испуга.

— Майор, вы здесь?

Что-то в голосе Зафира показалось странным не только ей, поскольку Йен сразу бросился к двери.

— Заходи. Что случилось?

Зафир вошел в комнату, за ним Мира.

— Мы должны поговорить с вами, хазар. — Обращение «хазар» вместо английского «сэр» не предвещало ничего хорошего. — У нас дело чрезвычайной важности.

— Тогда не медли.

— Так случилось, что мы сидели на индийской смоковнице…

— Как вы туда попали? Впрочем, легко догадаться. Вы что-нибудь подслушали?

— Разговор магараджи с афганцем. Они говорили по-персидски, который Мира знает. Речь шла о вторжении в Индию.

— Проклятие! — Йен обменялся взглядом с женой, и оба подумали об одном и том же: опасность намного реальнее, чем они предполагали. — Мира, рассказывай.

Лора слушала ее рассказ с тяжелым сердцем, зато Йен становился все спокойнее. Когда Мира закончила, он сообщил молодым людям последние новости.

— Ты не знаешь, где находится Шпола-Пасс?

— Название мне знакомо, это где-то на территории Африки. Я там никогда не был.

— Ладно. Завтра мы покидаем Манпур. Как только выедем из города, ты с женщинами отправишься на юг, пусть они укроются у твоего дяди Хабибура. Затем поезжай в Камбей, найди моего брата и передай ему план, который я составлю вечером… А я поеду на границу, попытаюсь разыскать это место и, когда прибудут войска, выведу их туда. Проход там настолько узкий, что его может прикрыть рота солдат.

— Сделаю, хазар. — Фривольные манеры у Зафира давно исчезли, он превратился в воина.

— Прямо от меня иди на базар, купи мне поношенную пятнистую одежду и сбрую для лошади. Чтобы не вызвать подозрений, обойди несколько магазинов. Ну, ты сам знаешь.

— Нет! — воскликнула Лора. Зафир посмотрел на нее с удивлением, Йен, который знал ее лучше, — с беспокойством.

— Если ты решил ехать на границу, я поеду с тобой.

— Исключено.

— Нет, без меня ты никуда не поедешь.

— Хватит! — рявкнул Йен.

Она решила не ссориться с мужем в присутствии слуг, лучше убедить его, когда они останутся наедине. Конечно, ее присутствие вряд ли поможет Йену, но она, черт возьми, непременно поедет с ним, хотя не верит в глупые предсказания Шриниваши. И все-таки гораздо безопаснее для мужа, если она будет рядом.

Проводив Зафира, он вернулся с непроницаемым лицом.

— Я ценю твою преданность, Лора, но это не женское дело.

— Слишком опасно?

— Не очень. Я несколько раз переходил через границу, надеюсь, мне удастся сделать это и сейчас, тем более в национальной одежде.

— С твоим цветом лица? — усомнилась Лора.

— Ты даже представить себе не можешь, как убедительно я выгляжу с тюрбаном на голове и загаром на лице. Борода у меня рыжая, некоторые мусульмане пользуются для этого хной. Но что еще важнее, я знаю языки и обычаи. К тому же я не собираюсь подвергать себя опасности, просто хочу найти то ущелье, чтобы наши войска заблокировали проход.

— Если это так безопасно, почему же ты не хочешь взять меня с собой?

— С тобой я буду ехать медленнее и, кроме того, буду за тебя волноваться, — нетерпеливо ответил Йен. — Какого дьявола ты настаиваешь?

— Я не задержу тебя, мы уже проехали половину Индии, и ты знаешь, что я езжу верхом не хуже большинства мужчин, умею стрелять, пусть не блестяще, но достаточно хорошо, чтобы при необходимости помочь тебе. Я говорю по-персидски и на нескольких диалектах урду. Затемнив лицо и надев соответствующую одежду, я вполне могу сойти за местную жительницу.

— Даже национальная одежда не закроет твои формы и не сделает тебя похожей на мальчика.

— Тогда я надену чадру, под ней не распознаешь даже бегемота.

— Нет, Лора, на границу я тебя не возьму. Она попробовала зайти с другой стороны;

— Может, разумнее послать вместо себя Зафира? Ему легче пробраться туда, а ты сумеешь лучше рассказать властям Камбея, что происходит на самом деле. Зафира не воспримут так серьезно, даже если он привезет донесение от тебя.

— С помощью Дэвида ему поверят. Кроме того, я не могу послать его в тот район: эти земли контролируют африди, у которых с племенем Зафира кровная вражда. Для него это означает верную смерть.

— А ты не идешь на верную смерть?

— Нет, африди не враждуют с пенджабцами.

— Почему Зафир не может одеться как пенджабец?

— Он сочтет трусостью ехать по территории врага переодетым.

— Йен, ты хорошо знаешь те места и племена, ты самый меткий стрелок из всех, кого я знаю. Мне будет гораздо безопаснее ехать с тобой, чем с Зафиром. Одного мужчины недостаточно для защиты двух женщин, поэтому мне лучше быть с тобой.

— Лесть не поможет. Я могу быть лучшим стрелком в истории человечества, но это не спасет твою жизнь, если на нас нападут полсотни головорезов.

Лора разозлилась, однако не сдалась, вспомнив, что имеет в руках козырь.

— Все названия дорог написаны по-русски, и я не стану переводить их для тебя. Хочешь ты этого или не хочешь, но тебе придется взять меня с собой.

— Тогда я найду ущелье и без тебя! — рявкнул Йен. — Черт возьми, глупая женщина, неужели ты не понимаешь, что это не игра!

Он шагнул к ней, и Лора решила, что сейчас последует удар. Но Йен не был похож на ее отца. Он обнял ее, поцеловал, и разлившееся по телу желание показало ей, как тонка линия, отделяющая ярость от страсти.

— Ты хочешь добиться послушания, соблазнив меня? Не выйдет, тупоголовый шотландец!

Она провела рукой по его паху, затем расстегнула пуговицы на брюках и выпустила на волю набухшую плоть.

Йен засмеялся. Нет, он совсем не был похож на ее отца.

— Ах ты, маленькая ведьма, я даже не предполагал, что ты настолько опасна. Лора, почему ты любой ценой хочешь поехать со мной? Я всегда считал тебя разумной женщиной.

— Я начинаю беспокоиться, когда ты далеко от меня. Возможно, тебе это покажется смешным, но думаю, что с тобой ничего не случится, пока мы вместе.

— Понимаю. Я тоже не хочу с тобой расставаться.

— Если путешествие в самом деле безопасное, то не вижу причин для отказа.

— В любом путешествии по дикой стране есть элемент непредсказуемости. Девяносто девять раз мы можем добраться туда, найти Шполу-Пасс и вернуться обратно, а в сотый может случиться непредсказуемое…

— Девяносто девять из ста совсем неплохо, и сотый может произойти даже в том случае, если я поеду с Зафиром.

— Ну хорошо, — согласился со вздохом Йен. — Только при одном условии: ты обещаешь подчиняться всем моим приказам. В непредвиденных состояниях, или игра будет стоить нам жизни. Тебе все ясно?

— Да, сэр, ты будешь командовать экспедицией. — Лора положила голову ему на плечо. — Теперь, когда вопрос решен, не закончить ли нам то, что мы уже начали?

Йен засмеялся и повел жену к кровати.

— Поскольку тебе придется долго ехать верхом… — он лег на спину и усадил ее на себя, — ты должна хорошо попрактиковаться.

Упражнения не только доставили ей удовольствие, но и послужили дальнейшему образованию, поэтому Лора пришла к выводу, что ей не обязательно читать «Камасутру»: все необходимое она сможет узнать от собственного мужа.


Днем она нанесла прощальный визит Камале, немного опасаясь, что уже не сумеет вести себя естественно, но магарани все упростила.

— И без вашей записки я бы догадалась, что вы осуществили свое заветное желание, — сказала она, усадив гостью на диван.

— Мне очень помогли ваши советы и советы моей служанки Миры. Особенно вдохновляюще подействовали розовые лепестки.

— На то и сады, чтобы доставлять удовольствие своим друзьям.

— Я буду очень скучать, Камала.

— Я тоже. Вы напишете мне? — смущенно спросила магарани.

— Конечно, — от всего сердца ответила Лора. — К тому же я смогу попрактиковаться в персидском. Возможно, мы с Йеном когда-нибудь снова навестим вас. С каждым годом такие путешествия становятся легче.

Лора замолчала. Может, через год или раньше британцев навсегда изгонят отсюда, а может, Раджив Синг и Камала погибнут.

Не зная истинную причину ее грусти, магарани сказала:

— У меня тоже тяжело на сердце. Принцессы имеют много всего, но лишь нескольких друзей. Мне бы не стоило говорить об этом никому, пока я не буду совершенно уверена, но вам я признаюсь.

«Господи, неужели Камаде известно о планах мужа и она хочет рассказать о них?»

— Если это государственный секрет, я не должна его знать, — нерешительно ответила Лора.

— Это веление моего сердца. Я думаю, у меня будет ребенок, — прошептала магарани. — Шриниваша уже заверял, что такое возможно, но я боялась надеяться.

— Камала, после стольких лет! Как чудесно!

— Я пока никому не осмелилась рассказывать, потому что сердце Раджива Сингха разорвется, если я ошиблась. Он думает усыновить своего двоюродного брата, но все откладывает, надеясь на собственного наследника. Я уже старая женщина, хотя не настолько, чтобы не подарить ему сына.

— Вы старая? — засмеялась Лора. — Думаю, рожать детей скоро войдет у вас в привычку. Шриниваши не говорил вам о такой возможности?

Лицо Камалы стало печальным.

— Он сказал, что над нами сгущаются тучи и результат может быть непредсказуемым. Я попросила его «нова посмотреть ваши с мужем гороскопы. Над вами тоже нависли тучи. Будьте осторожны, Лора.

— И вы, Камала. Намаете. Я буду молиться за вас, мой друг.

Она уходила со слезами на глазах, очень надеясь, что Господь не оставит их своей милостью.

Глава 31

— Мэм-саиб не к лицу наряжаться мужчиной, — неодобрительно качала головой Мира.

— Давай надеяться, что никто не подумает, что мэм-саиб пришло такое в голову, — ответила Лора.

Она надела свободные штаны, легкие сапоги, две рубашки, чтобы сделать менее заметной грудь, подпоясалась кушаком, однако и после этого не стала походить на мальчика. К счастью, была поздняя осень, и Лора могла добавить еще два широких кителя.

Мира помогла ей закрасить видимые участки кожи, заплела волосы в косу и уложила короной вокруг головы. Единственной сложностью оставался тюрбан: чтобы его завязать, требовался навык, которого у Лоры не было, но в людных местах она решила надевать чадру.

Заткнув за пояс нож и повесив на плечо ружье, она спросила:

— Как я выгляжу, Мира?

— Ни мужчина, ни женщина. Посмотрите на себя в зеркало, мэм-саиб.

Но та осталась довольна своим видом, поскольку раскосые глаза и смуглая кожа делали ее настоящей азиаткой.

— Теперь пора взглянуть, что делают мужчины, — сказала Лора.

Они вышли из кустов на поляну, где паслись лошади. Зафир и какой-то бандит меняли сбрую с европейской на индийскую.

Лора не поверила своим глазам. Она знала, что вторым человеком был Йен, и все же никогда бы не узнала его, встретив на улице. Муж изменил не только одежду, цвет кожи, но и манеру вести себя, теперь никто не заподозрил бы в нем бывшего офицера.

Йен критически оглядел жену.

— Неплохо, — решил он, — особенно если не станешь подходить к кому-нибудь слишком близко. Ты скорее похожа на гархвали.

— Кто это?

— Племя, живущее недалеко от Непала. В них есть монгольская кровь. Теперь, когда меня спросят о твоей внешности, я всегда смогу ответить, что гархвали сами удивляются твоему хорошенькому девичьему личику, хотя вряд ли в тех местах видели представителей этого племени.

Лора проверила багаж. Она привыкла путешествовать налегке, однако сейчас их поклажа вообще сведена до минимума и по ней невозможно узнать в них европейцев, Мужчины обменялись крепким рукопожатием, сказали друг другу на прощание несколько слов, а Лора обняла Миру, пожелала ей счастливого пути и вскочила на лошадь. Пробираясь между кустами к дороге, она почувствовала себя неуютно.

— Еще не поздно изменить решение, Лариса, — сказал Йен, будто прочитав ее мысли.

— Даже не мечтай об этом, душенька. После ночевок на земле Гималаев твой продуваемый замок покажется мне роскошным дворцом магараджи, — Больше упрямства, чем логики, — проворчал Йен, но в его глазах она заметила уважение.


Убрав после завтрака, Мира с отвращением взглянула на своего мирного пони. Хотя она уже привыкла ездить на нем, расстояние, которое они покрыли за несколько дней, было небольшим. Да и Зафир ушел в себя, он уже не тот весельчак, в которого она влюбилась.

Мира встала с земли, осмотрела место, чтобы ничего не забыть, и подошла к Зафиру.

— Мы сегодня приедем к Хабибуру? — спросила она.

— После полудня.

— Ты останешься там на ночь?

— Нет, маленькая голубка. Мне бы очень хотелось, но дела не позволяют. Даже несколько часов могут изменить все к худшему.

— Наверное, положение совсем плохое, раз с самого отъезда из Манпура ты не попытался соблазнить меня.

— Ты находишься под моей защитой, к тому же дала мне ясно понять, что это произойдет на брачном ложе.

— Тогда я не сомневалась, что оно у нас будет, а теперь мы все в опасности. Тебя могут убить.

— Возможно, маленькая голубка. Если начнется война, я должен немедленно отправиться в свой полк. Но ты можешь побыть у моего дяди, сколько пожелаешь, или вернуться к своему народу, тетя с дядей помогут тебе.

— Не хочу я никакого своего народа, я хочу тебя. Может, тебе нельзя потратить полдня, но полчаса ничего не изменят. Мне бы хотелось запомнить тебя, любимый, — прошептала Мира, обнимая его за шею.

Второго приглашения Зафиру не требовалось. Все отошло на задний план, кроме мгновения, когда мужчина и женщина должны быть вместе. И целуя любимую, Зафир вдруг осознал, почему мужчина должен идти на войну. Не ради славы и обогащения, а ради этой нежности, ради необходимости защищать свой дом, свою женщину и, если понадобится, отдать за них жизнь.

Укладывая Миру на мягкую траву, он понимал, что это дело не менее важное и срочное, чем донесение. Саиб Фалкирк не стал бы возражать, если мужчина проведет час с возлюбленной, который, может, никогда больше не повторится.


Хотя прошла всего неделя со дня их отъезда, Дхарджистан казался Лоре уже другим миром. Она обещала мужу скакать по-мужски и теперь ерзала в седле. Да, Йен был: прав, когда говорил, что ей нужно упражняться в верховой езде. Если им встречались крупные населенные пункты, Лора надевала чадру и не привлекала ничьего внимания.

Время от времени Йен останавливался поговорить с деревенскими жителями или другими путешественниками и умело вытягивал из них сведения. Молва о поражении британцев в Афганистане была основным предметом разговоров. Многие радовались гибели иностранцев.

У Хайбер-Пасса, когда Йен с Лорой добрались по кратким пометкам в дневнике Петра, они свернули с основной дороги и теперь должны были искать путь самостоятельно. Скорее всего нужное им ущелье находилось в каком-нибудь десятке миль от них, однако на его поиски без посторонней помощи уйдут месяцы, а то и годы. Значит, без проводника не обойтись.


Зафир с трудом поверил своим глазам, когда в сумерках увидел кавалеристов, расположившихся лагерем у дороги. Слава Аллаху, это тридцать девятый национальный уланский полк. Хотя друзей там у Зафира не было, поскольку его совсем недавно перевели в Камбей, но все же приятно, что полк уже выступил в поход, не теряя драгоценного времени.

Зафир попросил часовых проводить его к командиру.

— Мало ли кто тут шатается. Убирайся отсюда.

— Ты, помесь свиньи и скорпиона, я ординарец майора. Йена Камерона и в моих руках будущее Индии. Зови офицера!

Часовые начали шептаться, потом один ушел, а оставшийся пригрозил:

— Сейчас мы проверим, кто ты такой. Жди здесь и убери лапы с ружья.

Десять томительных минут Зафир нетерпеливо расхаживал взад-вперед, пока за спиной не раздался властный голос:

— У тебя донесение от майора Камерона? Повернувшись, он увидел направлявшегося к нему Дэвида Камерона.

— Зафир? Неужели это ты? Что-то случилось с моим братом?

— Он был в добром здравии, когда мы расстались, хазар, и если угодно Аллаху, то и сейчас хорошо себя чувствует. — Зафир достал из-под рубашки бумаги. — Вот передайте генералу Родону.

Капитан вскрыл донесение, быстро прочел под тусклым светом фонаря часового, и лицо его омрачилось.

— Идем, Зафир. Тебе повезло, генерал сейчас во главе тридцать девятого полка.

— А почему вы не в сорок шестом? — спросил Зафир, когда они отошли на порядочное расстояние.

— Я служил в Афганистане и знаю пушту, поэтому меня временно перевели сюда. Мы узнали о резне в Афганистане и осаде форта в Джелалабаде несколько дней назад. Не дожидаясь распоряжений из Бомбея, генерал Родон выступил немедленно.

— Да благословит Аллах саиба Родона! — воскликнул Зафир.

— Значит, Йен вместо медового месяца решил искать осиное гнездо, — сказал Дэвид, глядя на донесение.

Генерал Родон сразу понял ценность полученных сведений и принялся незамедлительно отдавать приказы. На рассвете уланы под командованием Дэвида Камерона уже мчались во весь опор к границе, чтобы найти ущелье Шпола-Пасс и перекрыть его.


Они въехали в маленькую деревушку, Лора собралась надеть чадру, но было уже поздно, так как их заметил какой-то человек. Она спустилась, опустила голову, делая вид, что очень устала. Это соответствовало действительности, поскольку они уже несколько дней безрезультатно искали проводника. Все слышали об ущелье, но не знали, где оно находится.

Когда всадники спешились, человек встал и направился к ним, прихватив с собой ружье.

Йен приветливо кивнул:

— Жить вам без устали.

— А вам никогда не знать бедности, — ответил мужчина.

По обычаю завязалась неторопливая беседа о том о сем. К счастью, патхан говорил немного на урду, поэтому Йен время от времени задавал вопросы на этом языке, чтобы Лора могла понять их.

— Скажи, брат, не знаешь ли ты ущелье в горах недалеко отсюда? Я слышал, его называют Шпола-Пасс.

— Это не ущелье, скорее тропинка для сурков, им почти никогда не пользуются. Вам лучше не рисковать, идите через Хайбер.

— Нам нужен именно Шпола. Там растет какая-то целебная трава, ее надо рвать зимой, когда она сухая и горькая. Доктор обещал спасти мне глаз.

— И ты ему поверил? — фыркнул патхан. — Там вообще мало что растет, а про целебную траву я в жизни не слышал.

— Наверное, ты прав, — смущенно ответил Йен, — только все дело в женщине, она благосклонна ко мне, но ее смущает мой глаз. Она хочет выйти за человека с двумя глазами. Я проделал долгий путь и не хотел бы зря потерять время. Уж больно эта женщина красива.

— Если ты совсем помешался от любви, то я покажу тебе дорогу, — засмеялся патхан.

Йен достал из кармана монету и подбросил в воздух.

— Да благословит тебя Аллах, брат. Тут патхан впервые посмотрел на Лору:

— Красивый мальчик. Откуда родом?

— Гархвали, с восточных гор. Не большого ума, но хороший слуга. Клянется, что сразу узнает траву, когда увидит.

— Идите за мной.

Миновав деревню, патхан двинулся вверх по такой узкой тропе, что Йен с Лорой спешились и повели лошадей за собой.

После двухчасового лазания по горам Лора совершенно выбилась из сил.

Снежные вершины были еще освещены солнцем, а внизу все утопало в тени, когда патхан наконец подвел их к едва заметной тропинке.

— Идите по ней вокруг горы и попадете в ущелье. Постарайтесь не заблудиться и окажетесь на другой стороне, в часе ходьбы до деревни Шпола.

— Я не собираюсь ходить так далеко. Аллах милостив, я быстро найду то, что ищу, и отправлюсь домой. — Йен дал патхану еще одну монету. — Пожелай мне удачи, брат.

— Она тебе потребуется, — засмеялся тот, — но если не найдешь траву, помни: на свете есть много красивых женщин.

Через несколько минут Йен с Лорой подошли к сравнительно ровному и защищенному месту.

— Вода, топливо, фураж, — сказал он. — Давай остановимся здесь. Уже темнеет, да и тропа впереди сужается.

— Выглядит так, словно Бог, создавая мир, бросил сюда объедки, — буркнула Лора, оглядывая унылую местность.

— Суровая земля рождает суровых мужчин, — ответил Йен, ставя лошадь между двух валунов, чтобы защитить ее от ветра. — Будем надеяться, что проводник привел нас куда надо.

— Мы пройдем все ущелье?

— Нет. Хайбер тянется миль на тридцать, а Шпола, видимо, еще длиннее. Мы не можем терять столько времени, нужно лишь убедиться, что это именно то, что нам нужно, и ознакомиться с условиями. — Йен начал снимать с лошади седельные сумки.

— А потом? — спросила Лора, принимаясь за то же самое.

— Вернемся в Пенджаб и, надеюсь, встретим там наши войска. Я провожу сюда взвод солдат, чтобы ни один афганец не смог проникнуть в Индию, а потом мы с тобой отправимся в Бомбей.

Лора вздрогнула, надеясь, что от холода, а не от дурного предчувствия. Она развела костер из веток, собранных мужем, и приготовила нехитрый ужин.

Ночь принесла с собой холод, и пока они допили чай, Лору уже трясло.

— Теперь Фалкирк покажется мне тропиками, — сказала она.

— Иди, я согрею тебя.

— Сейчас? Здесь?

— Что за испорченность, — засмеялся Йен, усаживая жену между ног спиной к себе.

— Здесь мне гораздо уютнее. Некоторое время оба молчали, глядя на маленький костерок.

— Я согрелась.

— Ночью температура упадет до заморозков, поэтому нам лучше спать вместе. — Йен покрепче обнял ее, но в этом объятии не было страсти, о чем Лора и сказала мужу, на что тот ответил:

— Когда над Индией дамокловым мечом нависла война, нет места наслаждению.

— Ты прав. Если бы меня приговорили к смерти, я бы все оставшееся до нее время занималась с тобой любовью. Но сейчас глупо думать о смерти.

— Всему свое время, — тихо произнес Йен. — Время обнимать, и время уклоняться от объятий.

— Время любить, и время ненавидеть. Время воине, и время миру, — добавила Лора. — Танцующий Шива говорит о тех же самых вещах, не так ли? Жизнь — это вечное движение. Я буду рада, когда наступит время миру, не говоря уже о времени обнимать, но я также рада возможности увидеть мужа в действии. Не многим женщинам выпадает такой шанс.

— Многие женщины и не хотят этого. Хороший же медовый месяц я тебе устроил, сейчас ты похожа на бандита, спустившегося с гор. А тебе бы не хотелось пожить в Париже?

— В любом месте, где будешь ты.

— Я бы предпочел оставить тебя в безопасном месте, например, в Бомбее, но, откровенно говоря, мне нравится, что ты рядом. Петр Александрович может тобой гордиться. — Йен поцеловал жену в висок. — И я тоже.

Ее глаза засверкали ярче, чем огонь. Возможно, Шриниваша был прав, сказав, что в жизни не бывает случайностей и они с Йеном рождены друг для друга.

Глава 32

Он не знал, как долго ковылял по горам, поскольку большую часть времени находился без сознания, зато в такие моменты не чувствовал боли. Но сейчас его сознание прояснилось, и он увидел, что сумел преодолеть больше половины ущелья. Значит, на этом опасном пути его вела рука Аллаха, иначе бы он давно свалился в пропасть. Не будет ли богохульством попросить Аллаха, чтобы тот послал ему хоть немного еды? Скоро у него иссякнут последние силы, поэтому он должен идти. В этом ущелье полно привидений, а ветер завывает на разные голоса, а за ущельем родной дом, где его накормят, согреют и залечат раны.

Внезапно человек услышал звонкий цокот копыт. Неужели они догнали его, их слишком много, чтобы вступить с ними в бой? Нет, звук был не позади, а впереди, к тому же это один всадник. Аллах не покинул его, скоро у него будет лошадь, пища и вода.

Раненый с трудом дошел до громадного валуна, забрался на него и вытащил нож.


Лора с сожалением отметила, что проводник не шутил, назвав ущелье тропой сурка, им с Йеном пришлось ехать друг за другом. Она почти не отрывала взгляда от дороги, хотя ее хорошо подкованная лошадь без ее участия прекрасно справилась с трудной работой. Лору тревожила не только грозящая им опасность, само место было каким-то зловещим, поэтому она держала ружье наготове.

Лора посмотрела на мужа, который ехал впереди, расправив плечи, будто совершал прогулку по лондонскому парку.

Она еще не успела перевести взгляд на дорогу, когда с валуна поднялась темная фигура.

— Йен, над тобой! — закричала Лора.

Два месяца назад она бы ограничилась криком, но сейчас мгновенно подняла ружье и выстрелила. Человек закричал, скатился на землю, а его нож полетел в пропасть. Встревоженный криком. Йен потянулся за револьвером, но тут его лошадь громко заржала, села на задние ноги, и ему пришлось вести отчаянную борьбу, чтобы поднять ее и успокоить.

Лора, спрыгнув с седла, подбежала к мужу, однако тот уже был на ногах и склонился над лежащим патханом.

— Я… я убила его? — спросила она, дрожа всем телом.

— Нет, если он не разбился при падении. Кажется, парень действовал в одиночку, иначе уже сбежались бы его сообщники.

Лора моментально перезарядила свое ружье, но Йен одной рукой обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Мастерский выстрел. Ты выбила у него нож.

— Чистая случайность, я целилась выше, чтобы не задеть тебя.

— Оказывается, из меня получился хороший инструктор. Правда, я учил тебя защищать свою жизнь, а ты спасла мою.

Лора немного успокоилась, решив, что предчувствие ее не обмануло и она правильно сделала, когда настояла взять ее в это путешествие.

Раненый открыл глаза, и Йен выхватил револьвер, но бедняга лежал неподвижно, левая рука и правая нога были неумело забинтованы, взгляд безнадежный, словно человек все поставил на кон и проиграл.

— Ты один? — спросил Йен на пушту. Раненый молчал. — Как скоро ты умрешь, когда я прострелю тебе живот?

— Стреляй, свинья, от меня ты ничего не узнаешь.

— Йен, посмотри на его брюки, — сказала Лора.

— Ты служишь в британской армии?

— Да. Я хавилдар и горжусь этим.

— Лора, принеси этому парню воды и лепешку, — по-английски сказал Йен, затем перешел на урду; — Ты один из оставшихся в живых?

— Передай своим хозяевам, грязная свинья, что Гулаб-Хан умер с честью, верный присяге. Йен снял с головы тюрбан.

— У нас с тобой одни хозяева, сержант Гулаб-Хан. Я офицер сорок шестого пехотного полка.

Гулаб-Хан внимательно посмотрел на него, затем поднял дрожащую руку, отдавая честь.

Лора влила ему в рот воду, дала пару кусочков лепешки.

— Может, дать ему немного бренди? — спросила она по-английски. — Тогда он быстрее придет в себя.

Йен колебался. Мусульманам запрещалось употреблять алкоголь, но теперь исключительный случай: раненому нужно взбодриться, иначе он снова потеряет сознание.

— Можно попробовать.

Йен взял у жены чашку и поднес к губам сержанта.

— Я хочу спросить вас о том, что произошло по ту сторону гор. Знаю, пить спиртное для вас большой грех, и если вы откажетесь, я не буду настаивать.

Гулаб-Хан никак не мог решиться, поэтому Йен окунул палец в чашку и смахнул каплю на землю, как бы выпуская джинна из бутылки. Этого оказалось достаточно — сержант в два глотка осушил чашку.

— О чем вы хотите знать, хазар?

— Расскажи вкратце, что случилось с армией?

Пока Лора промывала и бинтовала раны, Гулаб-Хан поведал историю, которую Йен уже знал из донесения магарадже. Сержант не мог с уверенностью назвать день резни, так как был ранен, но это было недели полторы назад. Ему удалось собрать небольшую группу солдат, однако недалеко от Джелалабада их окружили афганцы, которые так спешили, что взяли только ценные ружья и не удосужились проверить, все ли мертвы.

Афганцы развели костер рядом с трупами солдат, во время еды они весело болтали об одержанной победе, хвалились, что скоро они двинутся через Шола-Пасс на Индию и сметут британцев в море так же легко, как выбили их из Кабула.

Когда афганцы ушли, Гулаб-Хан выбрался из-под тела убитого товарища, снял с него одежду, чтобы прикрыть мундир, и, хромая, двинулся вперед, решив передать ценные сведения генералу Сейлу.

Но в Джелалабаде его ждало новое потрясение: всю равнину вокруг порта заполонили стреляющие и орущие афганцы. У Гулаб-Хана опустились руки, но он был африди и солдат, поэтому не имел права умереть, не доставив важные новости по назначению, а это ущелье он хорошо знал с детства.

— Вы проявили мужество и храбрость, Гулаб-Хан.

— Самого главного я вам еще не сказал, хазар. Афганцы отстали от меня всего на полдня.

— Они вошли в ущелье?

— Я видел это собственными глазами. Бесконечна» цепочка воинов, одни на лошадях, другие идут пешком. У них много пушек.

Йен посмотрел на жену, проклиная себя за то, что взял ее с собой.

— Сержант, здесь можно где-нибудь спрятаться и задержать врага?

— Есть, хазар, — ответил Гулаб-Хан, немного подумав. — Совсем рядом.

Йен помог ему подняться и усадил на свою лошадь.

— Покажи.

Через милю они увидели площадку, будто созданную для того, чтобы устраивать на ней засаду. Наверху тропинка резко обрывалась, становясь все уже, тут мог пройти лишь один человек, а меткий стрелок легко застрелит любого вступившего в проход. Тот, кто контролирует в горах высоты, контролирует и всю территорию. Здесь Йен мог надолго задержать целую армию.

— Место отличное, сержант.

— Нет, хазар, — ответил патхан, указывая рукой на гору, — отличное место вон там.

Йен увидел черную дыру, видимо, вход в небольшую пещеру. Оттуда снайпер мог держать на линии огня всю дорогу, оставаясь незамеченным.

— Великолепно, Гулаб-Хан.

— Значит, мы поднимаемся туда и ждем афганцев? — спросила Лора.

— Никаких «мы». Ты с лошадьми и Гулаб-Ханом отправишься в его деревню, где тебе дадут сопровождение, с ним ты встретишь британский полк и приведешь его сюда.

— Нет! Я не оставлю тебя одного.

— Ты обещала выполнять мои приказы. Вопрос решен и обсуждению не подлежит. Моя задача оставаться здесь, твоя — идти за подкреплением.

— И оставить тебя наедине с целой армией?

— Пожалей лучше афганцев, Лариса. У них положите намного хуже. Возможно, они даже отступят и войдут через Хайбер-Пасс.

— А если они решат пробиваться?

— Тогда я могу погибнуть, но в любом случае надолго задержу афганцев, и восстание умрет, не успев разгореться. Неужели это менее важно, чем моя жизнь? Даже, простит меня Бог, чем обе наши жизни?

Лора со слезами глядела на мужа. Сейчас она любила Йена еще больше за его решимость и готовность пожертвовать собой ради общего дела.

— Полагаю, дело того стоит, не буду спорить с тобой. Но скажи мне, где наши войска?

— Если Зафир передал мое донесение Родону, тот сразу закусил удила, и передовой отряд может быть здесь через несколько дней.

"Или через несколько недель», — подумала Лора, зная, что муж и сам это понимает.

— Я помогу тебе перенести вещи наверх.

— Хорошо. Так я быстрее справлюсь, ты должна покинуть ущелье до темноты.

Лора начала снимать со своей лошади запасы продовольствия и кожаный мешок с водой. Гулаб-Хан в полуобморочном состоянии наблюдал за ней.

— Слуга очень болтливый, — заметил он.

— Это моя жена.

— Женщина?

— Я полагаюсь на тебя, сержант. Защищай ее.

— Жизни не пожалею.

Лора оглядела мужчину. Скорее уж ей придется защищать патхана.

Она молча взвалила мешок с продовольствием на плечи и стала карабкаться в гору. Йен следовал за ней.

Дойдя до пещеры, он положил на землю ружье и боеприпасы, затем посмотрел в сторону Афганистана.

— Отличная позиция.

— Если ты забаррикадируешь вход камнями, оставив щель для стрельбы, то обеспечишь себе дополнительную защиту.

— Хорошая идея. — Он вошел в пещеру и оттуда раздался его приглушенный голос:

— Она больше, чем я ожидал.

Пещера расширялась до высоты человеческого роста, потом опять сужалась, уходя в темноту. Йен показал жене на струйку воды.

— Раз здесь есть вода, то я продержусь долго. По-моему, тут есть еще один вход. Чувствуешь сквозняк?

Лора почти не слушала его. Она забралась в пещеру, чтобы попрощаться с мужем наедине, возможно, навсегда.

— Будь осторожен, душенька. Йен страстно поцеловал ее.

— И ты, ради Бога, тоже. Поверь, я отпускаю тебя с такой же неохотой, с какой ты расстаешься со мной.

— Я люблю тебя, — прошептала она.

— Мне очень повезло в жизни, Лариса Александровна. Я встретил тебя.

Они пошли вниз. Йен впереди, следя за тем, чтобы она не поскользнулась. Такого Лора не могла себе позволить, ибо жизнь мужа зависела от того, как скоро она приведет ему помощь. Может, пещера действительно неприступна, только вот еды и боеприпасов у него не слишком много, и он был один против целой армии афганцев.

Глава 33

Йен услышал афганцев прежде, чем увидел их. Сначала раздался неясный шум, похожий на жужжание пчел, потом стали различимы отдельные звуки: голоса, ругательства, топот лошадей, глухие удары пушек о камни.

Йен терпеливо ждал. Все приготовления он уже сделал, соорудив защитную стену перед укрытием, спустился вниз и в нескольких местах забаррикадировал дорогу. Возможно, эта мера излишняя, но лучше перестараться, чем упустить что-нибудь из виду.

Несмотря на заверения, данные жене, он знал, что в бою всякое может случиться. Например, не хватит боеприпасов. Если придется умереть, то ради благородной цели, обретя свою потерянную честь. Сознание того, что он неудачник, не позволяет ему сказать Лоре, как много она для него значит, она заслуживает человека небывалой отваги и неподкупной честности, а не его, который даже не мог умереть достойно.

Им повезло, что они встретили Гулаб-Хана, его клан сочтет за честь защитить Лору. Гораздо лучше иметь африди другом, чем врагом, поэтому она останется в живых.

Шум становился все громче. Ладно, он готов, ружье заряжено, патроны под рукой, к тому же его «бричлоудер» стреляет быстрее, чем примитивное оружие афганцев.

Ему уже много раз приходилось воевать в горах, но тогда рядом с ним были его друзья. Теперь он будет сражаться и, возможно, умрет совсем один.

Когда из-за поворота вышел первый человек, Йен не спеша поднял ружье. Афганец вскрикнул и, падая в пропасть, еще продолжал кричать. Потом наступила зловещая тишина.

Вторая пуля — второй убитый, но этому повезло, он остался лежать на тропе.

Йен перестрелял с полдюжины человек, прежде чем афганцы остановились и до него донесся голос человека, говорившего на пушту:

— Кто там? Мы тебе не враги. Хочешь дани за проход, мы заплатим. Потом можешь присоединиться к нашей священной войне против британцев. Нам нужны такие воины.

— Мы враги. Я служу Британии, поэтому ни один из вас не пройдет, обещаю.

Тишина. Потом из-за угла выбежала группа афганцев, рассеялись и стали искать глазами прикрытие. Методично, одного за другим. Йен перестрелял их.

Это скорее походило на бойню или отстрел птиц, который английские джентльмены называют охотой. Но выглядело эффектно, очень эффектно.

— Во имя Аллаха, позволь нам забрать раненых.

— Во имя Него, я даю вам разрешение, — крикнул Йен.

Из-за поворота, испуганно озираясь и размахивая в воздухе пустыми руками, появился один, потом еще несколько человек, которые быстро подобрали тела и скрылись.

Йен пожалел бедных ублюдков. При их храбрости и умении сражаться дело застопорилось только из-за него. Тем не менее он не слышал, чтобы афганцы начали отступать.

Йен сел и принялся ждать следующей атаки.


Лора совсем растерялась. Накануне вечером у пат-хана еще хватило сил слезть с лошади, он даже съел ужин, но утром его начало лихорадить, потом Гулаб-Хан стал бредить и не мог сказать ей ничего путного. Дело кончилось тем, что они заблудились, и Лора решила выйти на козью тропу в надежде, что она приведет их к какому-нибудь жилью.

Внезапно из-за горы появились три патхана и наставили ружья прямо ей в сердце. Один что-то рявкнул на пушту.

— Кто-нибудь из вас говорит на урду или по-персидски? — спросила она.

Ответа не последовало. Когда мужчины подъехали ближе, Лора попробовала поговорить с ними на разных диалектах, но с тем же результатом. Из всего сказанного они узнали только слово «англези», и лица у них стали озадаченными, так как она совершенно не походила на англичанку. Повторяя слово «англези», Лора сняла тюрбан, отчего ее волосы рассыпались по плечам. Она не знала, как патханы относятся к англичанам, лишь надеялась, что они не осмелятся поднять руку на женщину. Указав на Гулаб-Хана, припавшего к лошадиной шее, она сказала:

— Африди.

Один из мужчин подошел к нему поближе, заглянул в лицо.

— Гулаб-Хан! — воскликнул он.

Все трое сразу опустили ружья и громко заговорили, а Лора благодарила Господа, что оказалась в той местности, где жил Гулаб-Хан и нашлись люди, которые его узнали.

Спустя час они подошли к дому, похожему на жилище Хабибура. Дружелюбные женщины начали суетиться вокруг Лоры, к сожалению, ни одна не говорила на урду, а Лора знала лишь несколько слов на пушту.

Гулаб-Хана тоже обласкали, а потом увели лечиться. Если это был не его дом, то наверняка дом его ближайших родственников, значит, о нем хорошо позаботятся.

Лора поела, отдохнула, но когда дала понять, что ей надо уходить, хозяйка замотала головой, а остальные начали повторять «Курам». Лора решила, что это, видимо, человек, говоривший на урду.

И оказалась права. Какая-то женщина закрыв лицо, жестом пригласила ее во двор.

— Курам, — сказала она, указывая на высокого молодого патхана с интеллигентным лицом.

— Вы говорите на урду? — спросила Лора.

— Может, вы предпочтете свой родной язык? — спросил он по-английски.

— Боже милостивый! Вы солдат британской армии?

— Служил по молодости. Потом я подружился с одним магараджей и вместе с ним поехал в Англию, где провел два года. — Курам указал ей на скамейку. — Расскажите мне, что здесь делает англичанка? Вы удивили всех моих родственников.

Надеясь, что молодой человек относится к англичанам с симпатией, Лора назвала себя и объяснила, что ей надо ехать через Пенджаб, чтобы отыскать британские войска.

— Вы поможете мне? — спросила она.

— Мои соплеменники будут недовольны тем, что через их земли пройдут британские войска, но еще меньше они хотят, чтобы афганцы использовали их территорию для вторжения в Индию. Я замолвлю словечко одному родственнику. Британцы — меньшее из зол, они все равно когда-нибудь уйдут с нашей земли.

Через полчаса они уже ехали по главной дороге, ведущей в Хайбер-Пасс. Теперь Лоре оставалось найти армию.


Последние часы Йен провел, читая индусскую молитву: «О Господи, избавь нас от яда кобры, от зубов тигра, от мести афганцев».

Ну почему эти бесстрашные идиоты не уйдут из ущелья? Более того, они по очереди выскакивали из-за поворота, быстро осматривали гору и спешили назад, стараясь не попасть под выстрел. Иногда им это удавалось, но чаще везло Йену. Один умник высунул палку с надетым тюрбаном, заставив противника израсходовать лишнюю пулю. Но только раз, потом Йен ждал, когда появится и туловище.

И все-таки сколько бы он ни берег патроны, их количество начало постепенно сокращаться. С наступлением темноты активность со стороны афганцев прекратилась, однако сдаваться они явно не собирались. Наверное, попробуют вскарабкаться на гору, найти убежище врага и прикончить его. К счастью, ночь была светлой, и Йен прекрасно видел дорогу. Но едва луна скрылась за тучами, он услышал шорох, потом различил неясную тень и выстрелил. Ущелье наполнилось отчаянным криком. Перезаряжая ружье, он стрелял снова и снова, хотя не был уверен, что попал в кого-нибудь. Афганцы покинули дорогу, кто-то обозвал его дьяволом.

На рассвете они возобновят свои попытки, а вот хватит ли у него боеприпасов и сил…

Йен поел лепешек с изюмом, ждал, прислушивался. Без сомнения, они что-то замышляют. Но что именно?


Лора все больше убеждалась, что ими руководит Провидение, ибо выпавшие на их долю удачи нельзя считать простым совпадением: встреча с Йеном, быстрое взаимопонимание, советы Камалы, дневник Петра, разговор, подслушанный Мирой, Гулаб-Хан, а теперь Курам.

Отправившись в путь на следующее утро, они вскоре увидели вдали облако пыли.

— Это уланы, — сказал Курам. — Ваше подкрепление уже здесь, леди Фалкирк.

Лора о таком не смела и мечтать. Наверное, Зафир встретил полк уже в походе. Когда она поскакала навстречу уланам, всадник, ехавший впереди, помахал ей рукой. Это был Зафир. Но еще больше обрадовал Лору подъехавший капитан.

— Слава Богу, ты жива! — воскликнул Дэвид. — А Йен?

— При нашем расставании он тоже был жив, но давай поторапливаться, чтобы найти его в том же состоянии. Господи, как я рада тебя видеть!

Она представила Курама, рассказав, как много он для нее сделал, рассказала о муже.

— Вы молодцы. Ты не могла бы остаться в семье, которая тебя приютила, пока мы будем спасать Йена?

— Я еду с вами.

— Что за характер!

Дэвид приказал уланам двигаться вперед, Лора держалась между капитаном и Зафиром, думала о том, что скоро они с Йеном опять будут вместе и она больше не отпустит его от себя даже ради спасения Британской империи.


Прошло несколько томительных часов, и вдруг из-за поворота появилось орудие. Значит, афганцы решили двинуть легкую артиллерию. Подняв ружье, Йен прицелился в пушкаря.

Выстрел прозвучал одновременно, ядро упало в пятидесяти футах от пещеры.

Черт возьми, пушку трудно протащить по заваленной камнями дороге, но она вполне может разнести гору на куски. К тому же канонир прятался за щитком и в него сложно попасть.

Начался бой. Через полчаса Йен совсем оглох, дуло у ружья раскалилось, оно могло взорваться прямо в руках. В довершение ко всему полуденное солнце било прямо в глаза, целиться мешал едкий дым, а не стрелять нельзя. Тогда афганцы выскочат из-за поворота и очистят дорогу.

Очередное ядро попало в каменное заграждение у входа, осколки разлетелись во все стороны. Выглянув наружу, Йен увидел, что все ущелье затянуто дымом, но ему удалось рассмотреть канонира, ожидавшего его появления. Сразу грянул залп, и ядро просвистело совсем близко. Не теряя времени, Йен тоже выстрелил, перезарядил ружье, выстрелил снова. И на этот раз попал.

Упавшего канонира вместе с пушкой оттащили назад, однако через пару минут перезаряженное орудие появилось уже с новым пушкарем.

Ядро разорвалось где-то дальше, но Йен решил не отвечать. Патронов оставалось совсем мало, а когда они закончатся, придется взять револьвер, который бесполезен на таком расстоянии. Лучше пока вообще не стрелять, пусть думают, что они вывели его из игры.

Последний патрон Йен оставил для себя. Если афганцы захватят его живым, смерть будет долгой и мучительной, они люди изобретательные. Но он еще поборется, еще успеет застрелить с дюжину врагов, перед тем как умереть самому. Главное, он задержал их.

Снова грохнула пушка. Ну что же, пора браться за дело и ему. Это была его последняя мысль, потом все провалилось в хаос и темноту.


Они услышали стрельбу задолго до того, как свернули к ущелью. Лора вздрагивала при каждом выстреле, хотя перестрелка означала, что Йен жив.

Она уже почти валилась с ног от усталости, но упрямо шла в первой группе солдат, надежда придавала ей силы.

Наконец они достигли места, откуда Лора могла видеть гору и даже различить вход в пещеру.

— Оставайся здесь, — приказал невестке Дэвид. — У них пушки, я не хочу, чтобы ты пострадала.

Лора кивнула, понимая, что сейчас нужно вести себя разумно.

Тут снова раздался пушечный выстрел, от которого содрогнулась земля. Лора посмотрела туда, где прятался Йен, и прямо у нее на глазах гора медленно осела вместе с пещерой.

Глава 34

Она не заметила, что кричит, пока Дэвид не схватил ее в свои объятия и не прижал ее лицо к своему плечу, чтобы она ничего не видела. Лора провалилась в темноту, но боль вскоре привела ее в сознание. Решив, что глупо падать в обморок и создавать проблемы мужчинам, она оттолкнула Дэвида, который испытывал не меньшее горе, чем она. Правда, он был солдатом, поэтому не имел права ни кричать, ни падать в обморок.

— Побудь здесь, а я узнаю, что случилось с афганцами. Останься с ней, — попросил он Курама.

Лора ничего не видела и не слышала. Йен погиб, теперь ей все безразлично.

— Обрушившаяся часть горы засыпала дорогу, — сообщил вернувшийся Дэвид. — Возможно, она закрыта навсегда.

Лора уронила голову на руки. Значит, Йен победил, он погасил огонь, который разжег Петр Андреевич. Теперь афганцы не вторгнутся в Индию через это ущелье. Раджив Сингх научится жить в ладу с британцами, под их наблюдением и больше не сможет устраивать заговоры.

Да, Йен победил, заплатив жизнью, чтобы предотвратить пожар войны. Он считал, что поступал правильно, но Лора была в этом не так уверена.


Йен кричал, умолял своих палачей. Он сделает все, чего они пожелают, лишь бы ему послали легкую смерть.

Но те молчали, и Йен стал барахтаться в песке, пытаясь выбраться из ужасной могилы. Сначала ему удалось высвободить одну руку, потом другую. Помотав головой, он стряхнул песок с лица, откашлялся, теперь можно дышать, хотя в воздухе только гарь и пыль. Вокруг было темно, словно в могиле. Йен даже подумал, что его лишили зрения. Он ощупал свое лицо, покрытое недельной щетиной, а не бородой, как это было в тюрьме. Значит, он не в Бухаре.

Он вспомнил Джульетту, Росса, возвращение в Индию. Лора. Женитьба. Дхарджистан, заговор, ущелье, какой-то взрыв. Нет, артиллерийский огонь. А потом?

Йен вытянул себя из песка, встал на ноги. Сзади часть стены, он прислонился к ней, прячась от пушечных ядер. Должно быть, артиллерийский огонь снес переднюю часть его укрытия, он успел отскочить, и это спасло его от гибели.

Но для чего? Йен ощупал все вокруг и обнаружил, что два огромных валуна закрыли проход. Он в ловушке и умрет один в полной темноте. Сколько понадобится дней, чтобы голод и жажда убили его? Он упал на колени, чувствуя, что задыхается. Тяжесть горы давила ему на плечи, отнимая жизнь. Но избавление под рукой, никто уже не узнает, что он снова поступил как трус.

Йен поднес револьвер к виску.


— Лора, ты можешь идти? — донесся до нее голос Дэвида. — Нам пора выбираться отсюда.

— Я могу идти, — тихо сказала она.

Был чудесный зимний день, но Лора ничего не замечала, думая лишь о Йене, который лежит сейчас под землей, холодный и неподвижный.

"Твой муж будет лежать под землей».

Вздрогнув, Лора так резко остановилась, что Дэвид едва не сшиб ее с ног, но она даже не заметила. Шриниваша никогда не говорил, что Йен умрет. Почему она не подумала об этом раньше?

Да потому, что всегда старалась не думать, как страус прятала голову под крыло.

— Что с тобой? — спросил Дэвид.

Лора посмотрела в сторону, где так бездумно похоронила мужа. Пора кончать с детскими страхами. Если у нее есть хоть маленький шанс, нужно бороться за Йена с присущими ей английской логикой и русским упорством.

— Дэвид, он мог выжить. Пещера очень глубокая, вдруг он просто провалился.

— Не дай Бог. Даже если бы мы знали, где копать, у нас не хватит времени спасти его.

Но Дэвид не знал того, что было известно ей: Йена уже пытались похоронить заживо.

Она не поверит в смерть мужа, пока не иссякнет последняя надежда.

— Йен говорил, что там был сквозняк. Может, в пещере есть еще один вход?

— Возможно, но скорее всего он слишком узкий, и Йен не сможет пролезть.

— Мы должны найти тот вход, — решительно заявила Лора.

— Ты ничего не понимаешь. Под землей может существовать целая система пещер, расположенных на разных уровнях. Даже если мы найдем еще одну, это не означает, что она приведет нас к Йену.

— Откуда такие познания?

— Мы с Йеном часто исследовали пещеры в средней части Англии, я знаю, о чем говорю.

— Твой опыт был бы полезен, но если тебе не хочется, я сама отыщу второй вход.

— Дело не в желании. Я сделал бы все возможное, будь у меня уверенность, что Йен жив. Однако шансы невелики, к тому же мы обязаны идти в Джелалабад.

— Тогда занимайся своими делами, — холодно посоветовала Лора.

— Ну хорошо, я дам тебе нескольких улан, даже войду с тобой в пещеру, если мы найдем хоть одну. Но если поиски окажутся бесполезными, я утащу тебя отсюда, хотя бы мне пришлось привязать тебя к лошади.

— Тебе не придется это делать, я уйду сама. Курам! — позвала она. — Мой муж находится в глубокой пещере, есть ли из нее другой выход?

— Я слышал, здесь несколько пещер, возможно, они образуют одну.

— Не могли бы вы помочь мне найти ту, которая поблизости?

— Все в руках Аллаха, — пожал плечами Курам.


Здравый смысл вернулся к Йену, прежде чем случилось непоправимое. Господи, о чем он только думает? Нет, он вообще не думал, второй раз в жизни поддавшись истерической слабости. Пора уже отбросить страхи с тем же мужеством, с которым это сделала Лора.

Мысль о жене укрепила его дух. Он должен спастись, хотя бы ради нее.

Ум работал, оценивая ситуацию. Тишина абсолютная, воздух сравнительно чистый, откуда-то тянет сквозняком, который он чувствовал раньше, видимо, в пещере есть другой вход. Он ничего не потеряет, если попытается отыскать его.

Йен ощупал землю вокруг себя и не отыскал ничего ценного. Ружье потеряно, съестные припасы тоже, зато вода течет по стенам.

Пора двигаться. Сначала он шел не пригибаясь, вытянув руку и ощупывая ногой землю, потом пещера неожиданно сузилась, Йен стукнулся головой о потолок и решил ползти. Вскоре он уткнулся в проход, настолько узкий, что туда невозможно было протиснуться.

Его снова обуял страх. Вдруг тоннель заканчивается тупиком и он больше не сможет продвинуться ни вперед ни назад? Напомнив себе о сквозняке, Йен сжал зубы и пополз дюйм за дюймом по каменной трубе.


Двадцать человек рассыпались по горам в поисках пещеры, но путь им указали летучие мыши, которых первым заметил Дэвид и позвал остальных. Когда подошла Лора, он уже выяснил, что пещера длинная и, хотя вход в нее расположен ниже того места, где находился Йен, существовала вероятность, что обе пещеры соединялись.

Поскольку наступил вечер, Дэвид считал более разумным отложить дальнейшие поиски до утра, однако Лора настаивала, ссылаясь на то, что в пещере все равно темно.

Разрываясь между долгом и тревогой за брата, капитан наконец согласился. С ним вызвались пойти Зафир и Курам.

— Вы уверены? — спросил Дэвид, ибо у местных жителей пещеры считались источником зла. Оба подтвердили свое намерение. — Хорошо, тогда берите по две свечи, спички в водонепроницаемой бумаге, запасы пищи и веревки.

Оставив вместо себя молодого офицера, Дэвид, согнувшись, вошел в пещеру. Лора последовала за ним, зажгла свечу и огляделась.

— Не жди чуда, — сказал капитан. — Шанс невелик.

— Наоборот, — улыбнулась она, — я уверена, мы его найдем.


Тоннель казался бесконечным, в некоторых местах Йен с трудом протискивался сквозь него. Чем дальше вниз, тем больше становилось воды, затем проход расширился, и можно было встать на четвереньки.

Отползая на безопасное место, он сел на корточки, дожидаясь, пока успокоится колотящееся сердце. Господи, как же он ненавидит тьму, теперь ей не запугать его.

Йен ощупал руками пол, нашел расщелину, которая тянулась от стены к стене. Он бросил в дыру камень, тот ударился внизу обо что-то твердое лишь через несколько секунд.

Может, сползти вниз? Нет, поверхность совершенно гладкая, уцепиться не за что. Он бросил камень через расщелину. Звук падения совсем рядом. Но какое расстояние?

Следующие несколько минут Йен бросал камни, пытаясь это определить, и вскоре пришел к заключению, что расщелина не шире восьми — десяти футов, а на противоположной стороне тоннель продолжается. Десять футов он легко перепрыгнет, только вот куда приземлится?

Однако выбора нет. К тому же смерть окажется быстрой, все лучше, чем быть погребенным заживо. Вытерев о штаны вспотевшие ладони. Йен глубоко вздохнул и полетел в неизвестность.


Пещера, в которой находились Лора и ее спутники, резко сужалась, и вскоре они уже стояли возле совсем узкого прохода.

— Я самая маленькая из вас, дайте мне попробовать. Дэвиду эта идея не нравилась, однако он не стал возражать.

— Обвяжись веревкой, — посоветовал он, — в случае чего мы тебя вытащим.

Лора полезла вперед, держа в руке свечу. У нее хотя бы есть свет, а каково сейчас Йену?

Через несколько минут, за которые она расцарапала локти и колени, проход вывел ее в другую пещеру. Лора попыталась встать, но, ударившись головой о потолок, выронила свечу. Господи, неужели в «черном подземелье» было так же темно? Она зажгла вторую свечу, подобрала упавшую и огляделась. Пещера напоминала хрустальный дворец с колоннами и окаменевшими сосульками.

— Ползите сюда. Тоннель не такой уж и узкий. Через несколько минут появился Зафир, за ним Курам и Дэвид. К счастью, все были стройными. Вскоре мужчины обнаружили еще два прохода.

— Мы с Лорой обследуем левый, — сказал Дэвид, — а вы правый. Если тоннель будет раздваиваться, выбирайте более удобный и ползите вместе, предварительно начертив стрелку на стене, чтобы мы знали, где вас искать.

Когда Лора вошла в новый тоннель, что-то пролетело у самого ее лица, и она вскрикнула.

— Летучая мышь, — сказал Дэвид. — Ты напугала бедняжку еще больше.

— Сомневаюсь, — ответила Лора, держась за сердце. Проход был достаточно высоким, чтобы идти, но довольно узким и вел он куда-то вверх. По стенам текла вода. Постепенно уверенность Лоры начала исчезать, однако, сжав зубы, она приказала себе: «Помни, ты русская, а русские никогда не сдаются».


Прыжок в неизвестность затянулся, и Йен уже думал, что летит в пропасть. Наконец он приземлился на скользкой, но твердой поверхности, упал, съехал вниз, пока не ударился о стену.

Поднявшись, он вдруг почувствовал, что до смерти устал. Если он сейчас ляжет, то уже не встанет.

Сколько прошло времени? Часы? Дни? Как в «черном подземелье», он утратил ощущение времени, зато обострились другие чувства. Он чувствовал запах воды, дуновение ветерка, мог определить расстояние.

Вскоре ему попалась новая расщелина. Бросив камень, Йен пришел к заключению, что на противоположной стороне крепкая стена, значит, тоннель проходит где-то ниже. Но как до него добраться? Если он спрыгнет, то может сломать ногу, а это верная смерть.

Тут Йен вспомнил о тюрбане — шесть ярдов прочного хлопка. Закинув импровизированную веревку за ближайшую колонну, он связал концы, ухватился за петлю и начал спускаться. Вскоре его ноги коснулись земли. Тут, возможно, проходил новый тоннель. Йен обмотал материю вокруг тела на случай непредвиденных обстоятельств и двинулся вперед.

Тоннель то сужался, то расширялся, но по движению воздуха Йен чувствовал, что выход где-то перед ним.

Воды становилось все больше, он перешел через ручей, а затем через небольшую речку и наконец оказался перед грохочущей рекой. Пути к отступлению не было. Если он позволит потоку унести себя, то может попасть в озеро, заполнявшее нижнюю пещеру. Может утонуть или разбиться о камни. Но выбора у него нет. Йен подумал о дорогих ему людях. Встреча с Лорой полностью изменила его жизнь, умирать сейчас — это все равно что перестать читать книгу на самом интересном месте.

Сейчас, когда его жизнь висела на волоске, он не мог вспомнить, почему ему было трудно сказать жене, что он любит ее. Какая глупость. Если он выживет…

За время долгого скитания по пещере все его страхи исчезли, в душе воцарился покой. Темнота больше не пугала его.

Йен вспомнил родных, в первую очередь Лору. Она стояла перед ним как живая, только протяни руку и дотронешься до нее. Лариса Александровна, жена, любимая. Будь счастлива, Лариса, вспоминай обо мне.


Следующая пещера оказалась самой красивой из всех и, к сожалению, последней. Половину ее занимало озеро с водопадом. Лора обошла его по периметру, но другого выхода из пещеры не обнаружила.

Дэвид тоже.

— Надо возвращаться, — сказал он. — Это конец. Может, Зафиру с Курамом повезло больше. Но все равно нам следует отдохнуть перед вторым заходом, даже сила воли имеет свои пределы.

— Согласна, хотя у меня такое ощущение, что Йен рядом. Если бы я только знала, где его искать.

— Ты и так много сделала, Лора. Я никогда не встречал более упорной женщины. Но сейчас нам пора возвращаться.

Она кивнула, в последний раз обвела взглядом озеро… какой-то предмет, летящий в воду.

Сначала она подумала, что у нее начались галлюцинации, уж больно ей хотелось увидеть Йена живым. И тут Лора закричала.

Путь по реке был самым легким, вода тащила его, ударяя о стены, добавляя синяков. Затем он попал в водопад, который унес его в озеро. После водопада здесь было тихо и спокойно, неподалеку мерцал огонек, и Йен поплыл на свет, ныряя под воду и снова выныривая. Когда он снова оказался на поверхности, чья-то сильная рука подхватила его, вытащила из озера, потом он лежал на каменном полу и видел лицо склонившейся над ним Лоры. Он погладил ее по щеке.

— Черт возьми, я жив! — закричал Йен.

— Жив, жив, — отозвался Дэвид.

— Какого дьявола ты здесь делаешь?

— Пытаюсь выяснить, не унаследовал ли я Фалкирка. Мне казалось, что на этот раз поместье мое. Ты живуч, словно кот. Йен, но пора остановиться, это уже начинает утомлять.

Дэвид помог брату встать, и Лора обняла их обоих.

Поддержка близких людей вернула Йена к действительности, он наконец поверил, что жив.

— Наверху идет война? — спросил он.

— Нет. Ты не пропустил афганцев, ущелье засыпала рухнувшая гора, — ответила Лора.

— Значит, мы сделали это. Нам удалось затушить огонь до того, как он разгорелся по всей Индии.

— Не мы, а ты, любимый. Должно быть, Петр на небесах очень счастлив.

— Я тоже. Сегодня был ужасный день, мне не хочется говорить о войне.

Пока Лора доставала из сумки еду и бренди, Дэвид накинул на брата шерстяное одеяло.

— Тебе надо согреться, у нас впереди еще долгий путь. Йен залпом проглотил бренди и взял из рук жены лепешку.

— Если кто-нибудь услышит, что я снова хочу залезть в пещеру, ударьте меня кирпичом по голове.


Когда Йен проснулся, все тело у него болело, но чувствовал он себя превосходно, чему немало способствовало женское тело, прильнувшее к нему. Они лежали на кровати в затемненной комнате с горящей масляной лампой. Это была гостевая комната в доме патханов. Йен смутно припомнил длинное, утомительное путешествие из пещеры. Ему здорово повезло, можно сказать, дьявольски повезло.

Курам настоял, чтобы они приехали в дом его кузена Гулаб-Хана. Значит, они с Лорой удостоились чести, так как помогли Гулаб-Хану выбраться из ущелья. О том, что он пытался убить Йена, тактично не упоминалось. С кем не случается.

Проводив их до дома, Дэвид распрощался: ему надо было вести полк в Джелалабад. Зафир, который все еще находился в отпуске, решил сопровождать бывшего командира по крайней мере до дома Хабибура, где собирался жениться на Мире.

Йен одобрил его решение. Он посмотрел на жену, подумал, что брак — чудесная штука, и погладил ее по волосам, с трудом веря, что жив и они вместе.

— Как ты себя чувствуешь, душенька? — спросила проснувшаяся Лора.

— Так, словно я боролся со стадом слонов. Но в остальном все прекрасно.

— Значит, мрак твоей души исчез? — удивилась она.

— Этот мрак назывался позором. В Бухаре я был погребен заживо и умер, на этот раз мне удалось побороть в себе все то, что раньше так угнетало меня, включая страх. Впервые я чувствую себя по-настоящему свободным.

— Даже несмотря на женитьбу?

— Она-то и есть величайшая свобода. Ты первая узнала о моих недостатках, но осталась со мной. Разбитое чудесным образом склеилось. Я опять как новенький, и теперь у меня хватит сил признаться, что я очень тебя люблю. И с трудом верю в удачу, которая свела нас вместе.

— Я тоже люблю тебя, душенька. Но не верю в удачу. Астролог Камалы сказал, что в мире нет случайностей, все предопределено.

— Возможно, ты права. Последние месяцы показали, что событиями руководит не слепой случай, поэтому нам остается только одно — быть счастливыми. — Йен сбросил халат. — Всему свое время… — Он поцеловал жену в губы. — А сейчас — время любить.

Эпилог

Шотландия, август 1842 года

Лора подошла к окну спальни и еще раз обдумала все, что должна сделать до приезда гостей, хотя сделала уже все возможное, чтобы старый замок был уютным.

Деньги, полученные за один из камней Петра, во многом облегчили ей задачу, но она прожила тут всего три месяца, поэтому многое оставалось недоделанным.

Тем не менее Лора надеялась, что ее первый домашний прием удастся. Наконец она встретится не только с грозной сестрой Йена, но и с остальными членами его семьи. Сара Коннери была дочерью герцога, а ее супруг Майкл принцем с Гималаев. Размышляя о предстоящем, Лора пришла к выводу, что разумнее бы начать светскую жизнь в обществе менее высокопоставленных персон.

Желудок неприятно сжимало, и она едва успела добежать до раковины, чтобы исторгнуть съеденное за завтраком, который им подали в постель.

— В чем дело? — забеспокоился Йен, выходя из гардеробной.

— Я думала о наших гостях. Муж налил ей стакан воды.

— Конечно, ты нервничаешь, но это уже слишком. Они прекрасные люди, зачем себя так изводить. — Он поцеловал ее в лоб. — А если кому-то что-то не понравится, пусть катится к черту. Это наш дом, и ты сделала с ним чудеса.

— Спасибо, я действительно нервничаю, только не в этом причина моего состояния. Теперь можешь не волноваться, что тебе нанесли физический ущерб, когда избивали в Бухаре. — Йен непонимающе глядел на жену. — Я уверена, лорд Фалкирк, что ты выполнил свой долг перед семьей.

Йен подхватил ее на руки, но тут же поставил на пол.

— Господи, ты сообщаешь мне такие новости, а я чуть не вытряс из тебя остатки еды. Как ты себя чувствуешь?

— Я чувствую гордость.

— Так и должно быть. А как ты узнала, что я волнуюсь из-за наследника?

— Я же русская и должна все знать. Брамин, который составлял наши гороскопы в Манпуре, обещал нам сына. Он ничего не сказал о дочерях, но многие индусы не считают их достойными упоминания, поэтому у нас могут быть и дочери.

— Я надеюсь, что хотя бы одна из них будет похожа на тебя. А если у нас родится сын… — Йен задумался. — Давай назовем его Кеннет Петр. Согласна?

— Чудесная идея, — ответила Лора, прижимаясь к мужу.

— Ты уже лучше себя чувствуешь? — спросил он, неся ее на кровать.

— Гораздо лучше. Но по-моему, ты собирался встретиться с управляющим. К тому же ты полностью одет.

— Управляющий может подождать, а снова одеться не составит труда, — ответил Йен, положив Лору на кровать.

Лора всегда с удовольствием занималась любовью. Сегодня, отмечая таким образом зарождение новой жизни, они делали это с большой осторожностью и нежностью, а потом лежали в объятиях друг друга.

"Если индийцы правы относительно перевоплощения, — думала Лора, — то, наверное, в прошлой жизни я совершила что-то очень хорошее, раз Бог послал мне такого мужа».


Она уже выбилась из графика, но надеялась, что после составления букетов у нее хватит времени, чтобы помыться, переодеться и сделать из себя элегантную леди.

Лора стояла в маленькой рабочей комнате, заваленной цветами, которые срезал для нее садовник. Всякий раз, глядя на розы, она вспоминала Камалу, Дхарджистан и розовые лепестки, устилавшие пол.

Сначала она беспокоилась, что действия Йена положат конец ее дружбе с магарани, но на прошлой неделе получила от нее письмо. Камала сообщала, что родила сына и с появлением наследника Раджив Сингх успокоился. Лора была рада за них обоих.

Казалось, главной темой последнего времени стали дети. Месяцем раньше ее обрадовала Мира вестью о том, что маленький патхан ожидается осенью.

Лора кончила составлять четвертый букет, когда на стол прыгнул огромный безобразный рыжий кот.

— Ах ты, мерзкое животное! Мы, русские, умеем обращаться с деревенскими парнями вроде тебя!

Не обращая на нее внимания, одноглазый бандит уселся посередине стола и начал умываться.

— Ты ведешь себя отвратительно, потому что знаешь мою слабость. Но Йен гораздо красивее, — говорила она, ползая под столом, чтобы собрать цветы, которые смахнул кот.

Тут дверь распахнулась, Лора выглянула из-под стола, решив, что это слуга, и встретилась глазами с очень высокой, очень уверенной и очень рыжеволосой женщиной.

— Вы, должно быть, Лора.

— А вы Джульетта.

Значит, плакали ее надежды предстать перед родственниками элегантной женщиной. На ней старое платье, и она, как мышь, ползает по полу.

— Об этом нетрудно догадаться, мы с Йеном очень похожи, — улыбнулась золовка и тоже опустилась на колени. — Я рада, что вы не относитесь к тому скучному типу женщин, которые представляют собой само совершенство. Когда мы в последний раз виделись с Йеном, он собирался жениться на девушке по имени Джорджина, будто сошедшей с красивой открытки. Она презирает меня.

— Честно говоря, Джорджина не такая уж плохая девушка, хотя я подхожу Йену гораздо больше, — засмеялась Лора. — Неужели вас беспокоит мнение другой женщины? Йен рассказывал о ваших приключениях, и мне с трудом верится, что вы обращаете внимание на подобные мелочи.

— Только мои братья и муж способны оценить столь необычные таланты. Большинство людей предпочитают думать, что я веду себя не так, как подобает леди.

— Братья и муж, — повторила Лора, сразу поняв, что они с золовкой станут друзьями. — Разве этого недостаточно?

— Вполне.

— Йен скоро вернется, он сейчас с управляющим. Мы думали, вы приедете позже.

— Я скакала впереди кареты. Это моя вина, мне не терпелось поскорее увидеть Фалкирк и Йена.

— Сегодняшний день не исключение, дорогая, — раздался мужской голос. — Ты всегда спешишь.

— Полагаю, вы лорд Килбурн, — сказала Лора, с интересом глядя на красивого мужчину.

— Для членов семьи просто Росс. — Он поклонился. — Сожалею, что мы прервали ваши домашние хлопоты.

— Извини, Лора, — сказала Джульетта. — Живя в Фалкирке еще девчонкой, я всегда считала его своим домом и привыкла думать, что нам не требуется соблюдать формальности, чтобы приехать сюда.

— Это ваш дом, Джульетта, вы можете приезжать сюда в любое время.

Тут в дверях появился Йен:

— Я увидел карету и поспешил назад. Мне следовало догадаться, что ты приедешь раньше, сестра.

— Йен! — закричала Джульетта, бросаясь в объятая смеющегося брата.

— Они очень похожи, — обратилась Лора к Россу.

— Я уже не надеялся увидеть Йена прежним, — ответил тот, — но сейчас он именно такой.

— Нет, сейчас он даже лучше.


Одним из нововведений в замке Фалкирк стал внутренний дворик с видом на море, но защищенный от ветра. Гости сидели здесь, греясь на солнышке.

— Когда Йен в качестве потенциального мужа перечислил мне свои достоинства и недостатки, — сказала Лора, — он упомянул также о неудобствах и сквозняках Фалкирка, но ни словом не обмолвился, как тут красиво.

— Неужели Йен так хладнокровно делал тебе предложение? — удивилась Джульетта. — Я считала его более темпераментным.

— Зато Лора могла все взвесить и принять решение, — сказала леди Сара, кузина Росса.

— Честно говоря, после этого я должна была бы отказать ему.

Женщины с неподдельным интересом посмотрели на хозяйку.

— Но… — начала Джульетта.

— Я отбросила все «против» и ухватилась за него обеими руками. Он просто очаровал меня.

Зная, что все ее гости связаны или родственными узами, или дружбой, Лора боялась не вписаться в их компанию, но они были такими счастливыми и жизнерадостными, что делились счастьем с кем угодно, даже с русской женщиной с восточными глазами. Пусть изящная леди Сара дочь герцога, однако в ней не заметно никакого снобизма, а ее муж обаятельный человек с изящными манерами.

Оказалось, Майкл и был тем самым принцем, который взял Курама с собой в Англию. По рекомендации Йена и Дэвида молодой патхан снова поступил на армейскую службу.


Младенец, спавший в колыбели рядом с Джульеттой, проснулся и стал проявлять недовольство.

— Ему хочется на руки, — сказала леди Сара. Джульетта взяла сына на руки, поцеловала в нос и прижала к себе.

— Хотя он и похож на Росса, но, боюсь, унаследовал мой темперамент.

— Серьезный недостаток, — засмеялась леди Сара, протягивая кусочек пирога своей полуторагодовалой дочери Марии. — Папа спит и видит, как бы сделать Майкла графом, он не может смириться с тем, что у его единственной внучки нет титула.

— А что думает Майкл? — спросила Лора.

— Смеется. Он находит эту идею забавной.

— Йен уже заседает в палате лордов, там же будет и Росс после смерти своего отца. Представляете, какой поднимется шум, если к ним присоединится и Майкл.

— Замечательная мысль, — отозвалась Сара. — Надо сказать папе, чтобы он поторопился с воплощением своей мечты. Королева обожает Майкла, она будет сговорчивой.

Мария, увидев отца, издала радостный крик и засеменила к лестнице. Мужчины ходили на прогулку и теперь возвращались домой, смеясь и болтая, как их жены.

Майкл подхватил дочь на руки, расцеловал и сунул ее под мышку.

— Чудесная картина, — мечтательно произнесла Джульетта.

— Я понимаю, что ты имела в виду, — сказала Лора, — Трудно увидеть где-нибудь трех столь поразительных мужчин одновременно.

— И все как на подбор, — добавила Сара, — только один черный, второй блондин, а третий рыжий.

— Мне кажется. Росс — самый красивый, — сказала Лора, стараясь быть объективной.

— Возможно, но что-то в том солдате заставляет трепетать женские сердца, — ответила Сара, глядя на Йена.

— Но что меня больше всего удивляет, — задумчиво произнесла Джульетта, — как Майкл, который больше похож на байроновского корсара, может так естественно выглядеть с хохочущим ребенком под мышкой.

Женщины засмеялись, через минуту к ним присоединились мужчины, и каждый остановился рядом со своей женой.

Лора взяла руку мужа.

— Брамин сказал, что мы рождены, чтобы быть вместе.

— Я могу лишь подтвердить его слова, — нежно улыбнулся Йен.


на главную | Уроки любви | настройки

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 4
Средний рейтинг 4.5 из 5



Оцените эту книгу