Книга: Проданные души




Илья Деревянко

Проданные души

Пролог

Все имена и фамилии главных действующих лиц, а также названия улиц, фирм и т. д. вымышлены. Любые совпадения случайны.

Весна 1990-го года. Г. Н-ск. Квартира одного мелкого кооператора. 2 часа ночи. Полусон – полуявь

Огромного роста мужчина с резкими чертами темного лица возник прямо из воздуха и, не дожидаясь приглашения, уселся в кресло.

– Ты ждал меня, – скорее утвердительно, нежели вопросительно, произнес он. Голос загадочного пришельца, вибрировавший на невероятно низких частотах, болью отдавался в барабанных перепонках. По комнате распространилось зловещее красноватое свечение. Едко запахло серой.

«Галлюцинация!» – убежденно подумал кооператор, с силой ущипнул себя за руку, но странный гость вопреки ожиданиям не исчез.

– Я вполне реален! – стиснув кулаки, громыхнул он.

От страшного, нечеловеческого баса содрогнулись оконные стекла и начинающий коммерсант едва не оглох, однако спавшая рядом жена даже не шелохнулась. По телу кооператора хлынул ледяной пот, конечности затряслись, зубы застучали, в глазах помутилось. «Я сошел с ума!.. Рехнулся!.. Однозначно!.. Теперь психушка, смирительная рубашка... О нет!!!» – перепуганными мышами заметались в голове панические мысли.

– Не беспокойся. Ты здоров... психически! – снисходительно усмехнулся «темный». – А меня ты действительно ждал, пусть не совсем осознанно. Вспомни, как накануне вечером, посмотрев по видео американский фильм про миллионеров, ты воскликнул: «Да чтоб так жить! Я бы душу дьяволу продал! Клянусь!» Причем ты был абсолютно искренен. Уж я-то знаю! Ну, вспомнил?!

Кооператор судорожно кивнул, затем проглотил слюни и, набравшись храбрости, спросил:

– Значит, вы сам сатана?

– Нет, – чуть помедлив, неохотно ответило исчадие ада. – «Сам» подобной рутиной не занимается. Он осуществляет общее руководство... стратегическое! Но я один из его приближенных и наделен всеми полномочиями! Доволен, смертный?!

– Д-д-да! – жалобно проскулил кооператор.

– Отлично! – осклабился нечистый дух. – Тогда не станем тянуть резину и перейдем непосредственно к делу. Итак, ты предлагаешь товар, который мы готовы купить. Но сперва... поскольку ты крещен в детстве, – тут физиономия демона отвратительно перекосилась. – Короче, сперва... как, кхе, гм... честный бизнесмен... Гм! Кхе!.. Я должен показать тебе то, чем ты заплатишь. Твою загробную участь.[1] Смотри! – «темный» прочертил пальцем в воздухе таинственный огненный знак, и... взору кооператора открылась кошмарная картина! Столь ужасающая, что он непроизвольно обмочился, нагадил под себя в постель и дико, пронзительно завизжал. Спустя некоторое время видение исчезло, но начинающий коммерсант не унимался: верещал, икал, рыдал, дергался в конвульсиях...

– Ну, перестань! Перестань! Не расстраивайся! – принялся вкрадчиво увещевать человека нечистый дух. – Ведь это будет не скоро... черт знает когда еще! Зато сейчас, на Земле... Ты только глянь сюда!!!

Экран неподключенного к розетке телевизора внезапно зажегся, и на нем замелькали яркие картинки роскошной жизни богача – куда более впечатляющие, чем в том голливудском фильме. Завороженный разворачивающимся перед ним зрелищем кооператор постепенно утих, осушил слезы, утер сопли.

– Заманчиво, конечно, – пробормотал он. – На редкость привлекательно! И главное – здесь, сейчас!!! Правда, имеется одно большое «но». Как я смогу спокойно наслаждаться жизнью, зная, что меня ожидает впоследствии? И кусок в горло не полезет, и к сексу не потянет, и вообще... – кооператор уныло шмыгнул носом.

– Ах, вот в чем проблема?! – зычно расхохотался «темный». – Не беспокойся!!! Фирма веников не вяжет! После заключения договора ты сразу обо всем забудешь и вспомнишь лишь перед смертью. А до тех пор (долгие, долгие годы!) мы станем активно помогать тебе, проталкивать наверх к богатству, могуществу, власти – которых, прошу учесть, без нашей помощи ты вовек не добьешься. Естественно, ты будешь работать на нас, но сам того не замечая. Не дрейфь, не перетрудишься, работенка не пыльная... Ну, так как? Согласен?! – бес замолчал и выжидательно уставился на свою жертву.

Человек долго размышлял, потом робко поинтересовался:

– Договор... э-э-э... нужно кровью подписывать?

– Не-е-е! Не нужно! – заметно развеселился инфернальный[2] вербовщик. – Мы нынче обходимся без средневековой бюрократии. Достаточно просто сказать «Да!». Теперь спрашиваю в последний раз – ТЫ СОГЛАСЕН?!!

– Да!!! – выпалил кооператор.

Торжествующе загоготав, демон пропал в облаке серного дыма, а человек опрокинулся на подушку и уснул мертвым сном...

Примерно в это же время. Где-то в Соединенных Штатах Америки

Когда мелкому советскому чиновнику, нежданно-негаданно отправленному в престижную загранкомандировку, предложили вступить в масонскую ложу – «элитарный клуб влиятельных людей, обеспечивающий стремительный карьерный рост в будущем», он несказанно обрадовался. Тем паче, данное предложение сделал не абы кто, а высокопоставленный сотрудник советского консульства! Однако ночью, перед вступлением в ложу, чиновнику спалось плохо. Грезилось кандидату в «элитарный клуб», будто на него воздействуют две мощные, нечеловеческие, диаметрально противоположные силы. Красивый, никогда прежде не виденный (но почему-то очень знакомый) юноша[3] уговаривал отказаться, не поддаваться дьявольскому искушению, не губить навеки бессмертную душу. Одновременно некто другой – с уродливой кривой рожей, в черной одежде, попахивающий сероводородом – неустанно твердил о блестящей карьере, материальных благах, власти, могуществе, славе... Между собой они не общались и непосредственно к человеку не притрагивались. Только убеждали. Каждый по-своему. В конечном счете чиновник решительно шагнул к «черному», а от юноши досадливо отмахнулся. Печально покачав головой, тот растаял в воздухе.

Спустя секунды после пробуждения сон начисто забылся. Осталось лишь ощущение глубокого душевного дискомфорта...

Церемония посвящения затянулась надолго. Две ритуальные колонны... Комната с черными стенами (так называемая «камера размышления».) Перед входом в нее посвящаемому настойчиво предложили снять с себя все металлические предметы и, в первую очередь, нательный крест,[4] который он стал носить после прекращения открытых гонений на Церковь. Немного поколебавшись, чиновник снял. Ощущение душевного дискомфорта мгновенно исчезло. Сердце словно окаменело. В черной комнате находились три сосуда, наполненных серой, ртутью и солью, а также череп и кости. Там, по приказу руководителей церемонии, он написал три завещания: близким, родине и человечеству. Затем ему надели веревку на шею, черную повязку на глаза и куда-то повели. Были: загадочные шорохи, какие-то странные качели под ногами, грохот, лязг, тошнотворная горечь поднесенного напитка... Наконец наступила кульминация – повязку сняли, и посвящаемый увидел просторный зал, заполненный предводителями ложи. Среди них находились такие знаменитые личности – аж дух захватывало!!! В центре зала стоял гроб с человеческими костями. «Личности» велели новичку лечь в гроб и на глазах у всех проделать мастурбацию, при этом громко рассказывая о собственном юношеском сексуальном опыте[5] чиновник безропотно повиновался.

Потом состоялся торжественный банкет с большим количеством гамбургеров и горячительных напитков...

10 часов спустя. Территория СССР

С раннего утра двадцатидвухлетний лейтенант советской армии мучился зубной болью. Идти на прием к армейскому стоматологу он не решался, поскольку тот, во-первых, не отличался, мягко говоря, врачебной квалификацией (или, скорее, не имел таковой вовсе), а во-вторых, постоянно пребывал в изрядном подпитии. У него то двоилось, то троилось в глазах, и в большинстве случаев сей эскулап выдирал вместо больных зубов здоровые. Покинуть же сегодня расположение части и посетить городскую поликлинику лейтенант не мог. Служебное расписание не позволяло...

К полудню боль достигла апогея. Челюсть, да и всю голову стало буквально рвать на части. В данный момент лейтенант как раз проходил мимо здания штаба. Не в силах больше терпеть, молодой офицер прислонился лбом к кирпичной стене и глухо, протяжно застонал. «Все бы на свете отдал, лишь бы прекратить эти мучения!!!» – в отчаянии подумал он.

В следующее мгновение на плечо ему опустилась чья-то тяжелая рука.

– Точно все?! – послышался низкий, гнусавый голос замполита полка майора Барченко. Лейтенант медленно повернул залитое слезами лицо и невольно содрогнулся. Пылающий темным пламенем взгляд замполита, казалось, пронизывал его насквозь. Погода была более чем теплая, в безоблачном небе ярко светило весеннее солнце, однако тело лейтенанта почему-то сквозило холодом, как на сильном морозе. Неожиданно он вспомнил упорно ходившие среди сослуживцев слухи, будто бы Барченко потомственный колдун и обладает странными, нечеловеческими возможностями: умеет читать чужие мысли, может сглазить, напустить порчу, но и лечить болезни вроде бы тоже способен.

– Ну чо вылупился?! – надменно усмехнулся майор. – Боишься? Ха-ха! Па-а-анятно!.. Ладно, прекращай мандражировать и отвечай на поставленный вопрос: ты действительно все бы отдал?!!

Лейтенант несмело кивнул.

– Тогда идем!!

В своем кабинете замполит усадил молодого офицера на стул, крепко запер дверь, достал из ящика письменного стола замусоленную книжицу в черном переплете (явно не устав КПСС!!!) и, неторопливо перелистав страницы, раскрыл где-то на середине.

– П-простите, т-товарищ майор, а правда, что вы колдун? – рискнул спросить лейтенант.

– Да хоть бы и так! – прищурился Барченко. – Ведь для тебя, насколько я понял, главное исцелиться,[6] а уж откуда исходит помощь – от Бога ли, от дьявола, не имеет значения. За избавление от страданий ты обещал отдать все!.. Впрочем, сейчас ты вправе отказаться и продолжать маяться зубами вплоть до завтрашнего дня. Выбирай: либо соглашаешься на мое лечение, либо уходишь прочь и забываешь о нашем разговоре... Итак?!!

– Я согласен на ваше лечение, – промямлил лейтенант.

– Хорошо! – плотоядно потер ладони замполит. Затем, глядя в книжицу, пробормотал заклинание и проделал несколько пассов руками. Зубная боль бесследно исчезла...

* * *

Подобные события (в тех или иных вариантах) происходили и до и после. В различных уголках земного шара.

Глава 1

И не раскаются они в убийствах своих, ни в чародействах своих, ни в блудодеянии своем, ни в воровстве своем.

Откровение Святого Иоанна Богослова, 9:21.

Наши дни. Г. Москва

Сегодня высокопоставленный государственный чиновник Проклов Игорь Степанович пребывал в наипаршивейшем расположении духа и постоянно срывал зло на окружающих: ударил по лицу персонального шофера Гену (дескать, плохо водит машину), обматерил в пять этажей секретаршу Катю (на минуту позже кофе принесла), в пух и прах «разнес» подчиненных (толком даже не зная за что) и т. д. и т. п. В общем, бесновался аки черт при виде православной святыни. Причем объяснялось это отнюдь не неприятностями на работе. (Там все обстояло благополучно.) Настроение сорокавосьмилетнему Игорю Степановичу отравила его молодая любовница Инга Лапшина – известная фотомодель тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения. На редкость красивая внешне, фотомодель была по характеру законченным барахлом – капризной, непредсказуемой и ненадежной, как газовая колонка фирмы «Протон». Накануне вечером она преподнесла Проклову сразу два «сюрприза». Во-первых, недвусмысленно намекнула на более чем слабую потенцию, а во-вторых (вот уж женская логика!), объявила, что забеременела от Игоря Степановича, а потому пускай он незамедлительно разводится с законной супругой и женится на ней, на Инге, иначе, мол, последуют крупные неприятности.

«Гребаная стерва!!! – сидя за столом в служебном кабинете, со звериной ненавистью думал господин Проклов. – Ультиматумы мне выдвигать посмела!!! Угрожает, гнида!!! Ну, вконец обнаглела!.. А ведь и вправду напакостит, сучка! В суд подаст, перед прессой опозорит, шум на всю страну поднимет... Нет, так дело не пойдет! Придется решать вопрос кардинальным способом!!! Пожалуй, стоит...» Тут размышления чиновника прервала трель мобильного телефона. Его номер знали лишь избранные, о-о-очень большие люди. Поэтому Игорь Степанович подавил клокочущую в груди ярость, невероятным усилием воли взял себя в руки, поднес к уху трубку и вежливо сказал:

– Я слушаю вас.

– Подъезжай ко мне. В темпе! – командно зазвучал в мембране голос олигарха Борисова. – За сорок минут доберешься?!

– Да, – покосившись на часы, ответил Проклов.

– Смотри не опаздывай!!! – трубка запищала короткими гудками.

Тяжко вздохнув, высокопоставленный чиновник поднялся из-за стола и направился к дверям кабинета. С проблемой злокозненной любовницы можно разобраться и чуть позже. Зато пренебрегать приказом «известного предпринимателя» ни в коем случае не следовало. Виктор Семенович Борисов чрезвычайно не любил ждать, и именно он, а вовсе не глава правительства, являлся подлинным начальством Игоря Степановича!..

* * *

– Садись! – повелительным жестом указал на кресло олигарх. – Захлопни варежку, разуй уши и запоминай, – Виктор Семенович никогда не отличался избытком вежливости. – Короче, так: с повальным насаждением штрих-кода ИНН[7] фокус не удался. Вернее, удался не полностью – значительная часть православных фанатиков уперлась, и ни в какую! Хоть режь их!!! – Лицо Борисова исказила гримаса злобы. – Пришлось на время дать задний ход. – Виктор Семенович замысловато выругался. – Ну ничего, – слегка успокоившись, подытожил он. – Еще не вечер. Попробуем взять «не мытьем, так катаньем». Твоя задача: всеми правдами и неправдами добейся, чтобы правительство резко увеличило налогообложение Православной Церкви. Раз эдак в восемь! Надо набросить на попов финансовую удавку. А то зажрались, понимаешь! Храмы новые строят, сиротские приюты открывают, малоимущим помогают, с дедовщиной в армии борются,[8] стараются воспитать подрастающее поколение в своих традициях, мешают развитию выгодного наркобизнеса и многое, многое другое... Уразумел?!

Чиновник утвердительно кивнул.

– Молодец! – покровительственно улыбнулся «денежный мешок». – Теперь второе: крутись как хочешь, но не допусти сколько-нибудь серьезного преследования скинхедов и прочих «национал-патриотов». Это очень полезные субъекты. Захлебываясь соплями, орут о «русской идее», а сами различными скандальными выходками ее же дискредитируют. Превосходное пугало для интеллигентов-неврастеников. – Борисов гаденько, дребезжаще хихикнул: – И главное, не подозревают, придурки, кем в действительности финансируются,[9] в чьих интересах работают!.. В общем – власти должны создать видимость борьбы с «бритоголовыми», но по-настоящему наших мальчиков не трогать! На худой конец можно упрятать за решетку несколько «козлов отпущения» из числа наименее ценных. Успокоить общественное мнение, – Виктор Семенович нервически дернул левой щекой. – В-третьих, – после короткой паузы продолжил он...

Инструктаж длился не менее часа. Изложив все требования к «государственному мужу» и не встретив ни единого возражения, олигарх заметно подобрел.

– Чего рожа-то кислая? – глянув на усталое, понурое лицо чиновника, с неким оттенком дружелюбия поинтересовался Виктор Семенович. – Пережрал небось вчера?!

Волнуясь, запинаясь и потея, Проклов подробно поведал шефу об ультиматуме злодейки Лапшиной, поделился собственными соображениями о предполагаемых кознях любовницы. Выслушав жалобы Игоря Степановича, Борисов зашелся в неистовом приступе веселья: сипло хохотал, брызгал слюной, размахивал короткопалыми руками, икал, рыгал, постанывал и даже шумно испортил воздух. Так продолжалось минуты три.

– Н-да, достала тебя нахальная бабенка! – успокоившись, наконец, изрек он. – Конкретно, блин, прищучила. Прям в угол загнала! А послать шалаву на хрен чревато... Ты только представь радость папарацци, получивших возможность покопаться в грязном белье столь знаменитой личности! Они тебя с дерьмом смешают! Гы-гы-гы!!!

Проклов, не удержавшись, всхлипнул.

– Ну-ну, не тушуйся, – снисходительно утешил его олигарх. – Безвыходных положений не бывает. И я, по доброте душевной, готов помочь отвести беду!

– Правда?! – встрепенулся государственный деятель.

– Угу, – важно подтвердил «денежный мешок». – От девки придется избавиться. Аккуратно, по-тихому. Наверняка и ты думал о подобном варианте. Или нет?!

– Думал, – еле слышно прошептал Игорь Степанович.

– Однако жар удобнее загребать чужими руками, в данном случае моими! – цинично усмехнулся Борисов. – Ладно, черт с тобой. Сочтемся!.. Кстати, она живет одна? Великолепно! Меньше хлопот! Продиктуй адрес, дай ключи, если есть, ответь на пару-тройку вопросов и можешь выбросить эту дуру из головы!!!



* * *

На дворе стояла глухая ночь. Плотно зашторенные окна не пропускали в комнату настырный свет полной луны, а хорошо заизолированные стены добротного, элитного дома скрадывали уличные шумы большого города. Уютно тикали антикварные настенные часы... Тем не менее Инге Лапшиной не спалось. Известную фотомодель буквально распирало от радости. Недавно (за сутки до предъявления ультиматума господину Проклову) она прочитала в журнале «Семь дней» рекламное объявление некоего «наследственного мастера высшей любовной магии», обещавшее, в частности, «отворот соперницы от мужа (полный разрыв отношений раз и навсегда). Мощнейший приворот. Помощь в безнадежных запущенных ситуациях. Гарантия положительного результата – 100 %. И, созвонившись, не мешкая, отправилась к колдуну в офис.

Хоть Игорь Степанович и увешал Лапшину драгоценностями с головы до пят, хоть и одевал как картинку, хоть и не скупился на деньги, но... самолюбивую девицу давно перестала устраивать роль любовницы. Правда, не по причине беременности (к двадцати двум годам Инга успела сделать целых пять абортов и ничуть не тяготилась содеянным.[10] ) Просто любовницу не пригласят на великосветский прием, не возьмут на торжественный банкет с участием высших должностных лиц государства, не попозируют с ней перед объективами фото– и телекамер... Это прерогативы законной супруги. Значит, таковой и надлежит стать! Ах, «друг сердца» уже женат?! Ха! Чушь собачья! Жена не стенка, отодвинем!.. Именно так рассуждала Лапшина, обращаясь за подмогой к «наследственному мастеру». Тот содрал с клиентки кругленькую сумму, произвел какие-то колдовские манипуляции и твердо заверил: «В течение ближайшей недели ваша проблема благополучно разрешится». С той поры фотомодель пребывала в состоянии телячьего восторга и ни на йоту не сомневалась в успехе. Проклова же она пугала «крупными неприятностями», исходя из принципа «кашу маслом не испортишь», а упрекнула в низкой потенции исключительно по причине врожденной стервозности.

«Куда он, на фиг, денется! – посмеивалась Инга. – Я молода, красива, не чета его сорокалетней кляче Людке! Тоже мне „соперница“! Не смешите! Тем более отворот-приворот мощнейшие! Считай, дело в шляпе!» Денно и нощно грезилась Лапшиной блистательная будущность супруги члена правительства. Она не подозревала, что подписала себе смертный приговор, а о загубленной душе[11] приземленная, меркантильная красотка вовсе не помышляла...

Часы мерно отсчитывали время: тик-так, тик-так, тик-так... Сладко пахло розами, огромный букет которых прислал накануне вечером Игорь Степанович. К букету прилагались золотые серьги с бриллиантами. «Ишь засуетился, старый дурень! Заискивает, умасливает! Попался ты, голубчик, капитально!» – втянув носом ароматный воздух, горделиво усмехнулась Инга, лениво переворачиваясь с боку на бок, и вдруг услышала тихий подозрительный шорох в прихожей. Потом мягкие приближающиеся шаги. Девушка мгновенно взмокла от страха.

– К-к-кто з-здесь?! – заикаясь пролепетала она, дрожащей рукой включила ночник и... в зыбком, голубоватом свете увидела среднего роста, крепко сложенного мужчину, молча направляющегося к ее постели. В левой руке незнакомец держал небольшой черный чемоданчик.

«Грабитель!!! Или сексуальный маньяк!!! – панически подумала фотомодель. – Но как он проник в подъезд, защищенный железной дверью с домофоном?! Как отпер хитрый импортный замок квартиры?!» Между тем незваный гость подошел вплотную к кровати и поставил чемоданчик на пол. Застывшее, гипсовое лицо не выражало абсолютно ничего. Пустые, неопределенного цвета глаза напоминали осколки мутного стекла.

«Точно! Маньяк!» – решила Лапшина и взмолилась осевшим голосом:

– Прошу вас! Не убивайте!!! Я готова удовлетворить любую вашу эротическую фантазию! Самую извращенную! Клянусь! Только оставьте в живых!!!

Не ответив ни слова, незнакомец проворно наклонился и большими пальцами одетых в резиновые перчатки рук перекрыл Инге сонные артерии. Девушка потеряла сознание. Мужчина раскрыл чемоданчик, достал оттуда шприц, наполненный розоватой жидкостью, сделал укол в вену фотомодели, вложил опустевший шприц в безвольную ладонь жертвы, сдавил ее пальцы, немного подержал и отпустил. Затем он распахнул окно, поднес к нему бесчувственное тело, опустил грудью на подоконник (головой вперед) и, перехватив за ноги, резко толкнул вниз, с девятого этажа. Завершив свою грязную «работу», убийца подобрал чемоданчик, сунул в первый попавшийся ящик бельевого шкафа два распечатанных целлофановых пакетика (один с белым порошком, другой – с измельченной, высушенной травой) и с чувством выполненного долга убрался восвояси, не забыв перед уходом аккуратно запереть входную дверь собственным ключом...

ИЗ ТЕЛЕВИЗИОННОЙ ПЕРЕДАЧИ.

Вчера ночью (число-месяц-год) выпала из окна и разбилась насмерть известная фотомодель Лапшина Инга Валентиновна, 1980-го года рождения. При вскрытии выяснилось, что на момент гибели девушка находилась в состоянии сильного наркотического опьянения. У нее дома найдено двести граммов героина, четыреста граммов марихуаны и использованный шприц с отпечатками пальцев покойной. Какие-либо следы борьбы в квартире, а также признаки взлома на дверном замке отсутствуют. По заявлению представителей следственных органов, единственная версия случившегося – самоубийство на почве наркомании и связанным с ней расстройством психики.

* * *

Сообщения о «самоубийстве» Лапшиной появились и в прочих средствах массовой информации: об Инге говорили по радио, писали в прессе. Модный журнал, претендующий на роль великосветской хроники, поместил на обложке ее широкоформатную цветную фотографию в мини-купальнике. На некоторое время несчастная девчонка оказалась в центре всеобщего внимания. (Почти как несколькими годами раньше английская принцесса Диана.) Еще бы! Такая сенсация!!! Молодая, богатая, знаменитая, вызывающая жгучую зависть у многих сверстниц красавица обожралась наркоты и сиганула на асфальт с девятого этажа. Ну, как тут не посокрушаться лицемерно и не позлорадствовать втихомолку?! Справедливости ради надо отметить, что «демократические» СМИ не забыли и о вещах более существенных: раскаленной до предела международной обстановке, экономических проблемах России, вылазках недобитых мятежников в Чечне, яростных думских баталиях и т. д. и т. п. В общем, трудились наши доблестные журналисты и телекомментаторы не покладая рук, не закрывая ртов. Однако они почему-то не обмолвились ни словечком о визите в Москву крупнейшего представителя мировой закулисы, масона высшего градуса посвящения, гражданина Соединенных Штатов (и Израиля одновременно) Ариэля Ледбитера, хотя именно его визит...

Но не будем забегать вперед!!!

Глава 2

В частной, снабженной новейшим оборудованием, безумно дорогой московской клинике умирал в страшных мучениях владелец этой самой клиники, профессор медицины, глава благотворительного фонда «Гуманизм», потомственный колдун Андрей Викторович Барченко. За годы ельцинского правления бывший армейский замполит добился умопомрачительных успехов: при помощи заокеанских коллег-масонов стал профессором (хотя не имел необходимого образования), получил несколько государственных и международных премий, прославился как авторитетный пропагандист «нетрадиционных методов лечения», выпустил (огромными тиражами) ряд соответствующих «научных» трудов, сколотил колоссальное состояние на торговле человеческими трансплантатами... И вот пришла пора расплачиваться по счетам! У пятидесятичетырехлетнего Андрея Викторовича нежданно-негаданно обнаружился запущенный рак крови, который колдун-профессор, невзирая на всю свою экстрасенсорную «прозорливость», изначально не мог даже заподозрить.[12] Диагноз поставили лишь когда у него начались ужасающие боли в костях и в области живота. Благодаря могущественным связям в верхах у Барченко была возможность лечь в Кремлевскую больницу, но он предпочел собственную клинику, поскольку только здесь мог безнаказанно проводить отвратительные черномагические обряды (персонал клиники подбирался колдуном лично), а также регулярно переливать себе кровь малолетних детей, специально похищаемых подручными «профессора» для данной цели. Будучи сатанистом очень высокого ранга, Андрей Викторович прекрасно знал, что ожидает его на Том Свете, а потому хватался за любую «соломинку» в отчаянной попытке продлить земное существование. Помимо колдовских манипуляций не брезговал господин Барченко и традиционной медициной: через катетер[13] ему постоянно вводили импортный лидоксин, ежедневно вкалывали суперсовременные противоопухолевые препараты и предельно допустимые дозы морфина. Но ничего не помогало. Лейкемия[14] стремительно развивалась, а дикая, рвущая на части боль не отступала ни на секунду. Помимо телесных страданий, колдун испытывал неописуемый страх перед грядущими адскими муками (по сравнению с которыми земные всего-навсего щекотка), однако ни в чем не каялся, а лишь пылал неукротимой завистливой злобой к тем людям, кому предстояло жить дальше (в особенности к тем, кто мог надеяться на спасение души, т. е. к православным).

– Су-у-уки!!! – извиваясь, корчась и гримасничая, хрипел Барченко. – Не-на-ви-жу-у-у!!! Я, значит, в озеро огненное, а вы... Ну не-е-ет!!! Погубить!!! Все-е-ех!!! За собой утащи-и-и-ить!!! У-у-у, мать-перемать!!!

– Андрей Викторович, с проходной позвонили, к вам посетитель. Господин Ледбитер из США, – приоткрыв дверь, осторожно доложил главврач Левушкин. – Как прикажете распорядиться?

– Запускай! Немедленно!!! – обрадованно взвыл колдун.

Главврач опрометью бросился к телефону.

– А ты, шалава, брысь отселя! – рыкнул хозяин клиники на дежурившую в палате медсестру. – Беседа предстоит конфиденциальная!!!

Девушку словно ветром сдуло.

Профессору сатанинских наук было о чем потолковать с высокопоставленным зарубежным масоном. На протяжении многих лет их связывали тесные, деловые отношения. Оба они (в числе прочих подобных мерзавцев) немало потрудились для полного разрушения основ российской государственности (в первую очередь Православия), но... невзирая на определенные успехи в девяностых годах двадцатого столетия, так и не добились поставленной цели. Сейчас, на пороге смерти, Барченко надеялся подтолкнуть коллегу к более активным действиям, подбросить несколько собственных «гениальных» идей. Неделю назад он позвонил в Нью-Йорк, настоял на личной встрече и с тех пор с нетерпением дожидался прибытия Ариэля. Хотя персонал клиники состоял исключительно из дьяволопоклонников, колдун предпочитал разговаривать без свидетелей. Уж больно глобальные намечались темы! Потому-то и прогнал медсестру...

– Здравствуй, старый друг. Рад тебя видеть! – прокартавил бесшумно вошедший Ледбитер. По-русски Ариэль изъяснялся практически без акцента (недаром большую часть жизни проработал в ЦРУ), а внешность имел поистине мефистофельскую: высокая, сухопарая фигура; длинный, хищный, загнутый вниз нос; зигзагообразные черные брови; темные, пронзительные, обжигающие глаза. Он был одет в элегантный, индивидуального пошива костюм (правда, с обсыпанным перхотью воротником) и источал ароматы французской парфюмерии. В руке заокеанский гость держал изящную трость с серебряным набалдашником...

– Здравствуй, – приподнявшись на подушках, просипел Барченко. – Присаживайся.

Масонский «генерал» с достоинством опустился на стул возле кровати.

– Я умираю! – без обиняков объявил бывший замполит. – Придется вам добивать эту проклятую страну без меня, но напоследок я желаю оказать посильную помощь нашему общему делу!.. Не перебивай, пожалуйста! – досадливо остановил он вознамерившегося что-то сказать Ледбитера. – Сперва, на правах умирающего, выскажусь я – потом ты!

– Ладно, – немного подумав, согласился Ариэль.

– За последний месяц меня осенило пять блестящих идей! – злобно ухмыльнулся колдун. – Итак, начнем по порядку. И ты, и я хорошо знаем, насколько полезна нам и губительна для России мумия Ленина, как много от нее зависит!!![15] Не так ли, брат?!

Масонский «генерал» утвердительно кивнул.

– Между тем в обществе все больше крепнет мнение о необходимости закопать останки «вождя мирового пролетариата», – гнусно перекосившись, продолжал Барченко. – Этого допустить нельзя, и я придумал великолепный тактический ход!!! Пускай проект постановления о захоронении начнет рассматриваться в Государственной Думе, но, – тут колдун хитро подмигнул подельнику, – внести его должны депутаты, напрочь себя дискредитировавшие. Те, кого подавляющая часть населения на дух не переносит и у кого на лбу написано: «Продался с потрохами!» Я имею в виду Похмелкина, Юшенкова, Ковалева и иже с ними. А дальше все покатится как по рельсам: коммунисты поднимут истошный хай в защиту мумии своего кумира. Призовут людей к акциям гражданского неповиновения, а наиболее отмороженные (типа Ампилова) и к оружию! Поскольку инициатива захоронения исходила от тех, кто является в глазах народа закоренелыми предателями, – многие поддержат действия компартии. Ох и заварушка начнется!!! – Андрей Викторович сладострастно почмокал губами. – Может, похлеще, чем в девяносто третьем. А труп, в итоге, останется на прежнем месте, – переведя дыхание, подытожил он.

– Грамотно! – одобрил Ариэль. – Ловкая комбинация. Одним ударом двух зайцев убиваем!!!

– Гм! Еще бы!!! – напыжился Барченко. – На умственную отсталость не жалуюсь! Но погоди! Другие четыре идеи покруче будут! Например, я с точностью вычислил, как спровоцировать глубочайший раскол в Православной Церкви. Вот послушай...

Ледбитер встрепенулся, навострил уши, однако высказаться дальше колдун не сумел. Тело Андрея Викторовича покрылось сетью красных точек. Руки-ноги вяло задергались. Изо рта, из носа, из задницы, даже из катетера обильно хлынула кровь. Ледбитер брезгливо отпрянул. Спустя двадцать секунд профессор сатанинских наук неподвижно вытянулся в дымящейся кровяной луже. Лицо приобрело восковой оттенок. Глаза остекленели.

«Сдох, сукин сын, – взглянув на коллегу, мысленно констатировал маститый масон. – Не вовремя копыта отбросил. Жаль – не озвучил оставшиеся планы! А впрочем... без него управимся. У самих мозги варят! Но насчет Ленина он верно рассчитал. Пожалуй, именно так и поступим. Воздействуем на Юшенкова-Похмелкина-Ковалева через их непосредственного кормильца: новоявленного диссидента Борьку Березовского. А неопальных олигархов я лично проинструктирую!»

Равнодушно отвернувшись от мертвого соратника, Ариэль покинул палату.

– Ваш пациент скончался, – павлиньим голосом сказал он главврачу Левушкину, с униженным видом отиравшемуся в дальнем конце коридора. – Вы плохо исполняете профессиональные обязанности и, полагаю, не соответствуете занимаемой должности. Я обязательно поговорю на сей счет с будущим владельцем клиники!

Оставив перепуганного главврача беззвучно хлопать ртом, господин Ледбитер не спеша спустился вниз по лестнице, вышел на улицу и уселся на заднее сиденье поджидавшего его «Мерседеса»...

* * *

Господин Борисов стоял по стойке «смирно» в собственном кабинете, а Ариэль Ледбитер, вольготно раскинувшись в кресле, возложив ноги на стол и попыхивая сигарой – вещал. Общий смысл пространной речи масонского «генерала» сводился к следующему: Виктор Семенович разваливает государство без должного усердия, не окупает затраченных на него средств и уж тем более не стоит оказываемой ему мощной политической поддержки. Борисов усиленно оправдывался, ссылался на данные Проклову указания и клялся – чиновник не подкачает!

– Проклов? – щурился масон. – Как же, как же, помню! В девяностом году принимал этого субъекта в Ложу. Признаться честно, не произвел он на меня особого впечатления.

– Игорь человек надежный! – пылко заверял олигарх. – Не извольте беспокоиться!!!

– Ну-ну, – покачивал головой израильско-американский гражданин. – Хотелось бы верить...

Наконец, вдоволь потиранив Борисова, Ариэль поставил перед ним дополнительную задачу: ввиду усиливающегося сближения России с Белоруссией срочно замарать имя президента Лукашенко. Причем замарать по-крупному, дабы вовек не отмылся!

– Здесь нельзя обойтись одной лишь вздорной газетной брехней, – поучал Ледбитер. – Конечно, она нужна, но требуются веские аргументы, конкретные поводы. Справишься или подсказать?!

– Справлюсь! – начищенной кастрюлей засиял олигарх. – Запросто! У меня уже есть и оригинальный проект, и надежные исполнители! Белорусский «батька» окажется в дерьме по уши! Я вам гарантирую!

– Молодец! – милостиво улыбнулся масонский «генерал». – Старайся!.. Ну а ко мне имеются какие-либо просьбы?

– О да-а!!! – аж взопрел от возбуждения Виктор Семенович. – Яшка, сволота, жить спокойно не дает! Ежедневно козни строит, финансовые потоки перекрыть пытается, приватизировать госсобственность мешает, все под себя загрести норовит, ско-ти-на!!!



(Борисов жаловался зарубежному куратору на Якова Натановича Левицкого – олигарха не менее известного и влиятельного, чем он сам.) Благосклонно выслушав подопечного, Ариэль обещал помочь искоренить злодея, но попозже, со временем, когда сложится благоприятная обстановка...

После ухода господина Ледбитера Борисов воспрял духом и откупорил на радостях бутылку шампанского. Он не знал, что тремя часами раньше иностранный эмиссар провел похожую беседу с Левицким, дал ему целый ряд заданий (в частности обязал Якова Натановича усилить давление на некоего зависящего от олигарха сотрудника президентской администрации) и тоже пообещал Левицкому поддержку в борьбе с заклятым врагом... С Виктором Семеновичем Борисовым!!![16]

Глава 3

В начале восьмого вечера из подъезда красивого фешенебельного дома в центре столицы выбежала хорошенькая светловолосая девушка лет пятнадцати-шестнадцати, уселась за руль дорогой иномарки, выматерившись сквозь зубы, завела мотор и резко (едва не раздавив зазевавшуюся дворняжку) рванула с места. Скверное настроение представительницы «золотой молодежи» объяснялось ссорой с лучшей подругой Юлей Неверовой – дочерью главы крупной торгово-промышленной корпорации. Сегодня она собиралась заночевать у Юли (о чем предупредила по телефону родителей) и приятно провести время: послушать «клевый музон», обсудить последние изменения в мире высокой моды, обстоятельно перемыть косточки знакомым, но... на втором часу общения подруги внезапно разругались (из-за сущего пустяка, кстати).

Света, так звали гостью, обложила Неверову отборной бранью, пулей вылетела из квартиры и с грохотом захлопнула за собой входную дверь... В настоящий момент она направлялась домой в загородный особняк отца. Ведя машину к выезду из Москвы, девушка кусала губы от злости, мысленно продолжала костерить «сучку-Юльку» и перебирала в уме изощренные, далеко идущие планы мести. Света и не представляла, что жить-то ей осталось не более двух с половиной часов!..

* * *

Бывший офицер советской армии, некогда излечившийся от зубной боли у колдуна-замполита Барченко, за минувшие годы здорово изменился. И внешне, и внутренне. Теперь мало бы кто узнал в крепко сложенном, одетом с иголочки, «суперкрутом» мужчине того несчастного, сопливого лейтенанта, плакавшего у здания штаба. А характер... Вскоре после сеанса магического «исцеления» некогда беспечный, веселый молодой человек стал замкнутым, угрюмым, нелюдимым. С младшими по званию обращался грубо, жестоко; всерьез увлекся оккультной литературой (которую читал запоем) и особенно беспощадно преследовал тех солдат, кто осмеливался носить на груди православный крестик.[17] Но дальше – больше! В 1992 году он уволился из рядов Вооруженных Сил и, используя полученные на службе навыки владения оружием, успешно освоил профессию наемного убийцы (или, как сейчас модно выражаться, «киллера«). Убивал экс-лейтенант ловко, умело, без малейших угрызений совести. Тем и кормился. Причем весьма сытно!

В 1994 году преуспевающий убийца тесно сошелся с очень влиятельным господином, делающим потрясающую карьеру, и с тех пор работал исключительно на «Папу» (так подписывался хозяин в пейджинговых сообщениях). А летом тысяча девятьсот девяносто пятого началось ЭТО. Сначала киллер ни с того ни с сего впал в тяжелейшую депрессию (никак, впрочем, не связанную с угрызениями совести по причине отсутствия таковой), а потом у него в голове зазвучал Голос — настойчивый, властный, нечеловеческий: «Не беспокойся! Тебе просто нужна психическая разрядка! Неординарная. Для избранных. Завтра ты получишь реальную возможность восстановить душевное равновесие!!!» Демонический голос не обманул убийцу. На следующий день, прогуливаясь в лесопарке, он неожиданно встретил миловидную девочку-подростка в коротком ситцевом платьице и мгновенно понял: «Вот то, что надо!!!» Улучив подходящий момент, бывший офицер набросился на ничего не подозревавшую бедняжку, оглушил ударом по затылку, затащил в кусты, заткнул тряпкой рот и медленно, садистски растерзал. В процессе он испытал три ярко выраженных оргазма и сильнейшую психическую разрядку, будто освободился от невидимых стальных цепей.

С того злосчастного дня в России объявился новый Чикатило. С определенными, правда, отличиями. Так, нетрадиционная сексуальная ориентация нашего «героя» абсолютно не мешала ему хладнокровно, без эмоций выполнять профессиональные обязанности (на «заказанных» людей сексуальные интересы маньяка почему-то не распространялись). Развлекался» он исключительно в выходные, не в ущерб основной «работе», а будущие жертвы (кроме первого раза) выбирал тщательно, со вкусом. Его не интересовали ни бродяжки, ни пьяницы, ни умственно отсталые, ни оборванные беспризорные[18] ... Маньяк нападал только на красивых, ухоженных девушек из обеспеченных семей. Возраст тоже имел большое значение: от двенадцати до восемнадцати лет. Оптимальный вариант четырнадцать—шестнадцать. В общем, разборчивый был ублюдок, не чета «всеядному» Чикатиле. Однако расправлялся с жертвами не менее зверски...

Свету убийца заприметил, когда разобиженная девчонка выбегала из дома подруги, а он как раз заканчивал менять перегоревшую «свечу» на своей «Вольво» и мигом «запал».

– Беленькая, чистенькая, хорошенькая! – облизываясь, бормотал маньяк, следуя в хвосте серебристой «Ауди». – Я тя, детка, заполучу! Попользую всласть! Обязательно! При первом же удобном случае! У-ти, моя конфеточка!!! Вку-у-усненькая небось!!!

И случай действительно вскоре представился. За пределами Кольцевой автодороги. На пятом километре «...» шоссе...

* * *

До отцовского особняка оставалось ехать всего ничего, как вдруг у «Ауди» заглох мотор. Затейливо выругавшись, Света вышла из машины и яростно пнула иномарку ногой.

– Проклятый металлолом! – с ненавистью прошипела она. – У-у-у, мать-перемать!!!..

«Ладно, поймаю попутку», – слегка успокоившись, решила девушка, но... к величайшему ее удивлению, обычно оживленное шоссе в настоящий момент было пустынно.

– Да что, блин, за номера?! Черт бы меня подрал!!! – в сердцах вскричала представительница «золотой молодежи», и тут внезапно рядом с ней затормозила новенькая черная «Вольво». Передняя дверца распахнулась, и на дорогу пружинисто выпрыгнул хорошо сложенный, изысканно одетый мужчина средних лет.

– У вас проблемы? – вежливо осведомился он.

– Ага, – кивнула Света. – Мотор заглох, а я в технике ни фига не смыслю!

– Не беда! – утешил незнакомец. – Починим. В автомобилях я прекрасно разбираюсь!

Света сдержанно поблагодарила. Мужчина приблизился к ней, широко улыбнулся и... сдавил тонкую шею железными пальцами! Дружелюбная улыбка превратилась в звериный оскал. В уголках рта появились крупные капли пенистой слюны. Глаза загорелись дьявольским огнем.

«Пропала!!!» – мелькнула в голове девушки отчаянная, запоздалая догадка. Между тем маньяк, ни теряя ни секунды, целеустремленно поволок хрипящую, задыхающуюся добычу в примыкающую к шоссе лесополосу...

ИЗ МИЛИЦЕЙСКОГО РАПОРТА

...В 5 часов 30 минут утра (число, месяц, год) сотрудниками патрульно-постовой службы лейтенантом Бирюковым С.А. и сержантом Трофимовым В.Д. в лесопосадках в 100 метрах от... шоссе обнаружен труп девушки на вид 15–16 лет с явными признаками насильственной смерти. Труп страшно изуродован. Вокруг него следы крови и обрывки одежды. На место происшествия незамедлительно выехала оперативно-следственная группа...

ИЗ ПРОТОКОЛА ОСМОТРА МЕСТА ПРОИСШЕСТВИЯ

..На теле погибшей многочисленные ранения, имеющие прижизненный характер: вырваны (вероятно, зубами) молочные железы, выколоты глаза, нос отрезан и засунут в рот (далее еще более отвратительные подробности. – И.Д.). По предварительным данным, потерпевшая изнасилована в извращенной форме. Посмертные изменения: падение температуры тела, трупные пятна указывают на то, что смерть наступила за 8–9 часов до начала осмотра, т. е. вчера, приблизительно между 10–11 часами вечера.

Неподалеку от трупа, в кустах найдена женская сумочка с набором косметики, флаконом духов, пачкой сигарет «Парламент», пятьюстами долларами США и паспортом на имя Прокловой Светланы Игоревны 1987 года рождения. На шоссе у обочины стоит незапертый автомобиль «Ауди-100» серебристого цвета. Согласно обнаруженной в салоне документации, он принадлежит той же Прокловой С.И...

* * *

После появления в средствах массовой информации волны сообщений о трагической кончине Лапшиной Игорь Степанович пребывал на седьмом небе от счастья.

«Избавился-таки от стервы-шантажистки!!! Поделом лахудре!!! Довыпендривалась, курва!!!» Он отлично понимал: «самоубийство на почве наркомании» – полная чушь! Ингу ликвидировали по распоряжению Борисова, обещавшего давеча «помочь, отвести беду» и честно сдержавшего данное слово. В рекордно короткие сроки!.. Обуреваемый злобной радостью чиновник с удвоенным рвением проталкивал в правительстве заказы олигарха. Конечно, не все шло гладко, встречались порой серьезные препятствия, однако Проклов не унывал, твердо веря в собственные пробивные способности... Сегодня Игорю Степановичу предстояло ехать на работу лишь ко второй половине дня. Поэтому он не спешил подниматься с постели, лениво жмурился, с хрустом потягивался, сладко зевал и с удовольствием вспоминал виденный ночью сон: Лапшину хоронят в открытом гробу. Размозженная об асфальт голова выставлена на всеобщее обозрение. Вокруг толпа народа с разноцветными воздушными шариками в руках. Из толпы доносятся взрывы смеха, обрывки похабных анекдотов. Оркестр вместо траурного марша наяривает легкомысленный популярный шлягер. У самого гроба тусуются трое: Проклов, Борисов и непосредственный исполнитель заказа – спортивного телосложения мужчина с неопределенными, размытыми чертами лица. Игорь Степанович дружески обнимает киллера за плечи, испытывает к нему искреннюю симпатию и расхваливает не таясь:

– Умница!!! Профессионал!!! Лихо провернул щекотливое дельце!!! Без сучка без задоринки!!!

Наконец гроб опускают в могилу и засыпают. Но не землей, а засохшим собачьим дерьмом! Олигарх, чиновник и убийца заходятся в приступе безудержного хохота. Затем они вместе уходят в дальний конец кладбища, устраиваются в заброшенном склепе на чьих-то трухлявых костях и распивают «из горла» большую бутыль красного вина...

В половине девятого утра в соседней комнате мелодично зазвонил телефон. Трубку взяла жена Проклова Людмила:

– Алё-ё-ё?.. Да... Что-о-о-о?!!

Послышался шум падающего тела. Игорь Степанович похолодел в страшном предчувствии, вскочил с кровати и голышом выбежал из спальни. Мелово-бледная Людмила лежала на полу, рядом с опрокинутым телефонным аппаратом.

– Звонили... из милиции. Наша... дочурка... убита! – прошептала женщина синеющими губами, содрогнулась и застыла, закатив глаза.

Проклов механически проверил у нее пульс. Сердце не билось. «Умерла, – подумал он. – И дочь... тоже! Светочка!!! Солнышко мое!!!»

Чиновник медленно опустился на четвереньки, задрал искаженное страданием лицо к потолку и горестно, по-собачьи завыл...

* * *

В это же самое время господин Борисов проводил инструктаж троих боевиков, коим предстояло подготовить почву для массированной, телевизионно-газетной атаки на Александра Лукашенко. Двое – Василий Павленко и Николай Филиппов – являлись его доверенными телохранителями, а третий, Валерий Симаков, человеком особо доверенным, выполняющим наиболее «деликатные», сложные и ответственные поручения олигарха.

– Итак, мишени две, – расхаживая взад-вперед по кабинету, говорил Виктор Семенович. – Первая – опальный политик, изгнанный с госслужбы за казнокрадство, мгновенно перешедший в оппозицию и провозгласивший себя «непримиримым борцом с антинародным режимом». Вторая – прозападный журналист, щедро финансируемый из-за рубежа, да и мной тоже. Весьма популярный хмырь. Оба они приносят немалую пользу, но... тут как в шахматах! Иногда приходится жертвовать крупными фигурами, даже ферзями, лишь бы поставить мат королю!

Филиппов с Павленко угодливо захихикали, холуйски заулыбались, одобрительно закивали. Демонстрировали безграничное восхищение всеобъемлющей мудростью хозяина. Симаков же, напротив, сохранил полное молчание и непроницаемое выражение лица.

– Политика заберете при свидетелях, – глотнув воды из графина, размеренно продолжил Борисов. – Создайте побольше шума. Как бы ненароком засветите удостоверения сотрудников белорусского КГБ. Потом заколбасите. В подробности вникать не стану. Детальную разработку операции осуществит руководитель вашей группы, – олигарх указал на Симакова. – У него золотая голова! В подсказках не нуждается!.. Теперь о журналисте. Ему организуете бесследное исчезновение, но предварительно поугрожайте писаке по телефону. Пусть успеет пожалиться коллегам или записать разговор на пленку. Текст угроз – на Валерино усмотрение. Все! Василий, Николай, свободны, а ты, Валерий, задержись на минутку.

Филиппов с Павленко вышли из кабинета.

– Вот поддельные удостоверения, – оставшись с Симаковым наедине, выложил на стол две «корочки» Виктор Семенович. – Имена, фамилии, звания – реально существующих белорусских гэбэшников, морды – Васьки с Колькой. Они внешне похожи на тех, настоящих. Специально подбирал... И еще, – воровато оглянувшись, понизил голос Борисов, – по выполнении задания избавишься от подручных. Документы их сжечь (и липовые и настоящие), а тела... Гм! Надо предпринять все необходимые меры, дабы исключить возможность идентификации трупов. Справишься?

– Да, Папа, – степенно ответил Валерий Симаков, среднего роста, средних лет, крепко сложенный мужчина в строгом черном костюме. С правильным лицом. С модельной стрижкой. Благоухающий французским одеколоном... Внешне он производил на редкость благопристойное впечатление. Ну, прямо ходячая реклама западного образа жизни! Однако если бы выброшенная из окна Инга Лапшина и зверски растерзанная Светлана Проклова вдруг чудом воскресли и оказались сейчас в кабинете Виктора Семеновича, то обе несчастные безоговорочно опознали бы в этом приличном, сдержанном, особо доверенном человеке олигарха Борисова того самого кровавого убийцу!..

Глава 4

Десять дней спустя. Г. Минск

Как и в предыдущий раз, телефон зазвонил ровно в полночь. «Они!» – злорадно подумал «рупор белорусской оппозиции» Сергей Адамович Мстиславский (в «девичестве» Либерман), взял трубку и одновременно нажал на приобретенном после первого звонка автоответчике кнопку «запись».

– Алло, – с преувеличенной вежливостью сказал журналист.

– Тебя ж, морда жидовская, предупреждали – оставь президента в покое! – зарычал уже знакомый грубый голос. – Но ты, гнида продажная, не унимаешься. Продолжаешь пакостить: позавчера очередную гнусную статейку опубликовал, вчера – по российскому телевидению выступил, полил помоями Александра Григорьевича... Короче, наше терпение лопнуло!!! Грохнем тебя, пидора!

– Кто говорит? Представьтесь! – потребовал Сергей Адамович.

– Ты прекрасно знаешь кто, мразь пархатая! – гаркнули на другом конце провода и дали отбой.

– Ага! Попались, пташки! – расплылся в торжествующей улыбке Мстиславский-Либерман. – Теперь я та-а-кой скандал закачу! Обал-деть! Прокрутим пленочку по радио, снабдим соответствующими комментариями... У Лукашенко усы поседеют. Как минимум! А главное – новая шумиха в западной прессе по поводу удушения свободы слова в «тоталитарной Белоруссии» и баксы!.. Баксы!! Баксы!!! Целое море «зеленых»!!! Плюс различные международные симпозиумы, выступления в правозащитных организациях. Слава! Почет! Уважение!!! Суперкласс!!!

Сергей Адамович уселся в кресло, поправил на потном носу очки, прикурил сигарету и надолго погрузился в радужные грезы. Угрозы неизвестного «звонаря» он ничуть не опасался, поскольку, будучи человеком неглупым, хорошо понимал – если действительно собираются убрать, то предупреждать не станут...

* * *

Едва звонивший журналисту Василий Павленко покинул будку телефона-автомата, как с ходу получил от Симакова увесистую оплеуху.

– За что, Валера?!! – отшатнувшись, воскликнул он.

– За то, мудак тупорылый! – прорычал «особо доверенный». – На кой черт ты понес отсебятину типа «грохнем», блин?! Теперь писака носу на улицу не высунет, особенно ночью!!! Кроме того, те, кто будут слушать запись на автоответчике... Кстати, хмырь его точно купил? – резко обернулся Симаков к Николаю Филиппову.

– Точно, точно!!! – поспешил заверить боевик. – Согласно твоему приказу, я эти дни глаз с «объекта» не спускал, а по ночам регулярно сигнализацию у машины тревожил. Соседи по двору уже доведены до белого каления. Сам слышал их ругань из окон в адрес журналиста.

– Так вот, раздолбай! – вновь обратился убийца к проштрафившемуся подручному. – Прокрутив пленку с твоей идиотской импровизацией, местные кэгэбэшники сразу заподозрят подставу. В отличие от тебя, они отнюдь не дураки! Конечно, западные «правозащитники» их доводам внимать не станут, но ложку дегтя в бочку меда ты все-таки добавил, осел!!! Ладно, сделанного не воротишь, – с минуту поиграв желваками, махнул рукой он, – поехали к Мстиславскому. Если очкарик вылезет из берлоги, как планировалось, считай, Вася, тебе повезло. Если нет – собственноручно кастрирую... для начала!!

* * *

Сладостные мечты «рупора белорусской оппозиции» бесцеремонно прервал истошный вой автомобильной сигнализации.

– Ах, ты... – изрыгнул грязную матерную тираду журналист, вскакивая с кресла, – доканала, дрянь бракованная!!!

Последние пять ночей сигнализация принадлежащего Сергею Адамовичу «БМВ» не давала ни сна, ни покоя жильцам четырех пятиэтажных домов, обступивших квадратом двор – «колодец». Голосила она не менее трех раз за ночь, приблизительно между двумя-четырьмя часами пополуночи, т. е. когда укладываются спать даже телевизионные маньяки, и выдергивала людей из постелей (акустика в «колодце» была о-го-го!).

Обозленные соседи по дому и по двору вконец затюкали Мстиславского-Либермана, а накануне вечером всерьез пообещали «раскурочить к чертям собачьим поганую тарантайку». Сам он тоже замучился бегать туда-сюда (и соответственно не высыпался), однако по причине патологической скупости не торопился обзавестись новой системой с пультом дистанционного отключения...

Сигнализация продолжала надрываться в истерике. По трубе парового отопления возмущенно застучали чем-то тяжелым. Кто-то гневно заорал из окна. Продолжая ругаться на чем свет стоит, «рупор оппозиции» наспех оделся, выбежал из квартиры, вскачь пронесся по лестнице; внизу, неподалеку от входной двери, вдруг осознал, что вой исчез, а ни одна лампочка в подъезде не горит. Замер, охваченный недобрым предчувствием, и... неожиданно потерял сознание...

* * *

Посланцы олигарха Борисова действовали четко, слаженно, по заранее разработанному сценарию. Каждый добросовестно выполнил возложенные на него функции. Павленко «разобрался» со щитком в подъезде (отключив таким образом все лампочки на лестничных площадках). Обесточил единственный во дворе фонарь и без промедления уселся за руль серенькой, неприметной «Нивы». Филиппов пнул ногой упомянутый выше «БМВ», выждал оговоренный со старшим группы промежуток времени, с ловкостью профессионального угонщика отключил сигнализацию и помчался на подмогу шефу.

Симаков вырубил журналиста молниеносным ударом в основание черепа. Затем, на пару с подоспевшим Филипповым, они связали Сергею Адамовичу руки-ноги, заклеили скотчем рот, запихнули его в мешок, вынесли из дома, погрузили в багажник «Нивы» и, отдуваясь, залезли в машину. Филиппов на переднее сиденье, Симаков на заднее.

– Поехали, – тихо скомандовал «особо доверенный». Павленко плавно тронулся с места...

* * *

В центре просторной поляны посреди густого леса зияла чернотой вырытая могила. В далеком темном небе завис бледный диск луны. В ветвях обступивших поляну старых замшелых деревьев изредка перекликались ночные птицы. Пару минут назад пришедший в сознание и извлеченный из душного мешка «рупор белорусской оппозиции» жадно втягивал ноздрями прохладный свежий воздух и с ужасом взирал на стоящих рядом троих мужчин – с фигурами спортсменов, с каменными физиономиями истуканов и с тусклыми глазами убийц. «Лукашенко! Подлец! Отомстил-таки! – в отчаянии думал Сергей Адамович. – Оказывается, я писал истинную правду о его злодеяниях, хотя был стопроцентно уверен, что стряпаю заказные фальшивки! О-ё-ё-ё!!!»

– Ты, мудила, небось принимаешь нас за сотрудников белорусских спецслужб?! – словно прочитав мысли журналиста, внезапно сказал один из незнакомцев, ростом пониже остальных, но, судя по высокомерному, властному тону, главный в компании похитителей. – Напрасно, дорогой! Ой, напрасно! Мы совсем из другой команды! Враждебной! Проще говоря – представители структур, проплачивавших твои антипрезидентские статьи и выступления.

Мстиславский-Либерман остолбенело вытаращился. Услышанное никоим образом не укладывалось в рассудке. Бред сумасшедшего, да и только! «Наверное, я свихнулся на почве переутомления, а те трое – галлюцинация!» – промелькнуло в мозгу Сергея Адамовича. Он хотел ущипнуть себя за щеку, но скрученные за спиной, затекшие руки не повиновались хозяину. «И парализовало в придачу!!!» Пристально наблюдавший за потугами и гримасами журналиста Симаков язвительно расхохотался.

– Не трепыхайся! Происходящее тебе не мерещится! – по-змеиному прошипел он. – Просто-напросто тебя «заказал» твой добрый знакомый, известный российский предприниматель Виктор Семенович Борисов! Зачем? Пожалуйста, объясняю: ему нужен веский повод для массированной психологической атаки на президента Белоруссии... Надеюсь, ты записал на пленку последнюю телефонную угрозу?!

Напрочь выбитый из колеи «борец с тоталитарным режимом» машинально кивнул.

– Ма-ла-дца! – по-вурдалачьи оскалился убийца. – Итак, дружок, ты бесследно исчезаешь, а благодаря той записи в автоответчике международная пресса обрушивает на Лукашенко громы и молнии!.. Не расстраивайся, «правдолюбец». Ты умираешь ради достижения великой цели! Во имя торжества «общечеловеческих ценностей», – с сарказмом добавил Симаков.

Наконец-то все понявший «рупор оппозиции» по-коровьи замычал, задергался, заелозил по траве. Из глаз Мстиславского-Либермана потоком хлынули слезы.

– Ну, чо, свернуть ему шею? – спросил у старшего группы Филиппов.

– Нет! Зарывайте живьем! – отрезал «особо доверенный». – Если тело чудом найдут, то заключение экспертизы о характере смерти послужит дополнительным доказательством жестокости белорусских гэбэшников!!!

Сергея Адамовича столкнули в яму, засыпали землей, плотно утрамбовали и прикрыли место захоронения дерном. Потом убийцы закинули лопаты подальше в заросли, прямо на могиле развели костер, нажарили шашлыков, набили желудки горячим мясом, расстелили принесенные с собой куски брезента и, вольготно развалившись на них, крепко уснули. Надо ж отдохнуть «людям» после успешного окончания трудоемкой «работы»! Тем более грядущий день обещал быть еще более напряженным...

* * *

В прошлом видный государственный деятель республики Беларусь, попавшийся на воровстве, с позором изгнанный со службы и в мгновение ока трансформировавшийся в «непримиримого борца с антинародным режимом», Сергей Михайлович Астахович сегодня проснулся поздно, кое-как разлепил заплывшие веки и сразу страдальчески заохал в приступе лютого похмелья. (Вчера после удачно организованной провокации упился на радостях с соратниками-оппозиционерами.)

– Ле-е-енка! – сжимая ладонями налитую свинцовой мутью голову, просипел он. – Ле-е-екарство-о-о!!! Уми-ра-а-ю!!!

Ответа не последовало.

– Курва, блин, вонючая! Пива неси! Живо! – безуспешно прождав минуты две, яростно завизжал «непримиримый борец». – Морду разворочу, тварюга ленивая! Ты меня знаешь!!!

Угроза возымела действие. Через несколько секунд в комнату, колыхаясь дряблыми телесами, вбежала супруга Астаховича Елена Дмитриевна и протянула мужу распечатанную банку вышеозначенного напитка германского производства.

– Ур-ркхе-пф-ф-ф! – хищно присосался к банке Сергей Михайлович, быстро заглотил содержимое и прогавкал требовательно: – Еще! Две! Или нет, четыре!!.

Как следует опохмелившись, господин Астахович почувствовал себя значительно лучше, уселся поудобнее на постели, поскреб лысину, прикурил сигарету и принялся с удовольствием припоминать подробности вчерашней акции. Собрав небольшую толпу штатных демонстрантов (преимущественно наркоманов и представителей секс-меньшинств), оппозиция устроила шествие через весь Минск, к президентскому дворцу под лозунгами: «Долой диктатора Лукашенко!», «Да здравствует свобода!», «Мы хотим демократию!» и т. д., и т. п.

Рядом (с камерами на изготовку) крались корреспонденты ряда зарубежных и некоторых российских телекомпаний. Долгое время, к великому горю организаторов, на манифестацию никто не обращал внимания, но в двухстах метрах от президентского дворца путь ей наконец-таки преградила шеренга омоновцев. Организаторы вздохнули с облегчением, передали по цепочке условный сигнал, и демонстранты, обрушив на безмолвную шеренгу град заранее припасенных камней, полезли в драку. Омоновцы, отбиваясь, пустили в ход резиновые дубинки. Вот тут-то и заработали многочисленные телекамеры!..

В ближайшие день-два документальная запись «зверской расправы над белорусской оппозицией» попадет в мировой телеэфир. Естественно – обрезанная, умело смонтированная. Так, зрители не увидят молодого милиционера с разбитым в кровь лицом, поваленного на асфальт и злобно пинаемого сквернословящими «демократами». Но вздымающиеся над головами дубинки им покажут крупным планом в различных ракурсах! И тот кадр, где юная лесбиянка протыкает шилом глаз омоновцу, «гуманисты-правдолюбцы» стыдливо вырежут. Зато продолжение этой истории – когда обезоруженную, упирающуюся стерву тащат к «воронку» – продемонстрируют обязательно!.. В общем, получится жуткая кинохроника в лучших традициях современных западных СМИ, густо приправленная скорбными комментариями и гневными призывами обуздать «распоясавшихся злодеев». Очередной международный скандал гарантирован!!!

«Борец с тоталитарным режимом» пакостно хихикнул, забычковал окурок в пепельнице, и... в следующий миг в дверь длинно, настойчиво позвонили. Потом заколошматили ногами.

– Что за черт? – изумился Сергей Михайлович, спрыгивая на пол. – Кто там на хрен безобразничает?!

– Откройте! Госбезопасность! – словно отвечая Астаховичу, завопили на лестнице грубые голоса. – Не прячься, мятежник! Мы знаем – ты дома!

«Не может быть! – покрылся холодной испариной „бесстрашный оппозиционер“. – КГБ?! За мной?! Чепуха! Лукашенко пальцем не тронет патентованного правозащитника без о-о-очень веских оснований. А оснований-то у него и нет! Я ж не лез на ментов с кулаками. Стоял спокойненько в отдалении, давал интервью журналистам. Наверное, тут обычное недоразумение...»

– Лена, отопри. Сейчас разберемся, – собравшись с духом, велел он жене...

* * *

В квартиру Астаховича ломились Василий Павленко и Николай Филиппов. Валерий Симаков остался ждать за рулем, в черной «Волге» с тонированными стеклами. На сей раз старший группы взял на себя роль водителя. Мол, он один знает, куда надо отвезти «пассажира»...

Дверь отворила жирная перепуганная тетка в цветастом халате, на вид лет сорока-пятидесяти.

– Комитет государственной безопасности! – свирепо отчеканил Павленко, тыча в нос тетке раскрытое удостоверение. Филиппов, согласно инструкции Симакова, проделал то же самое.

– Вы, э-э-э-э, товарищи, ошиблись адресом, – проблеял, выходя из спальни, пожилой, опухший с перепоя, вислобрюхий мужик с козлиной бороденкой, облаченный в «семейные» трусы с изображением американского флага. – Я Сергей Михайлович Астахович, известный...

– Глохни, сука! – гаркнул Павленко. – Мы не ошиблись! Именно ты нам и нужен! Одевайся, предатель! Поедем на допрос!

– И-и-и!!! – попыталась закатить истерику Елена Дмитриевна, но Павленко моментально заткнул ей рот ударом кулака, вынул из-за пазухи пистолет и, наведя дуло на Сергея Михайловича, с угрозой повторил: – Одевайся!

Одуревший со страха «непримиримый борец» бросился поспешно натягивать одежду...

Через пять минут белого как мел, сгорбившегося Астаховича на глазах у десятка любопытствующих соседей вывели из подъезда и затолкали в машину. Симаков выжал газ. Зловещая черная «Волга» молнией вылетела со двора...

* * *

Ехали долго, но вовсе не в сторону белорусской «Лубянки», а наоборот – подальше от города. По самому малолюдному из местных шоссе, больше напоминающему проселок. Однако Сергей Михайлович ничего этого не замечал и всю дорогу провел в полуобморочном состоянии. Безумный, животный страх терзал сердце, парализовал волю. Какие бы то ни было мысли в голове видного оппозиционера напрочь отсутствовали. И уж тем более не срывались с уст приличествующие «непримиримому борцу» обличительные речи, хотя рта Астаховичу никто не затыкал. Лжегэбэшники друг с другом тоже не разговаривали, но на свою скованную ужасом жертву периодически посматривали. С нескрываемой издевкой.

– Финиш, – буркнул в конце концов Симаков, затормозив у кромки леса.

Сергея Михайловича бесцеремонно вытряхнули из машины. Сильный удар о землю благотворно подействовал на мозг «правозащитника».

– А?! Что?! Где?! – выйдя-таки из ступора, залопотал он, с недоумением оглядываясь по сторонам.

– Где, где – в Караганде! – глумливо хохотнул Павленко.

– Топай, придурок, – сквозь зубы процедил Филиппов, дулом пистолета подталкивая Астаховича к деревьям. Трясясь в ознобе и судорожно икая, тот послушно побрел в глубь леса.

– Далеко не уводи, – негромко крикнул им вслед Симаков.

Вскоре шагах в двадцати от проезжей части послышался хлопок выстрела. Спустя минуту бегом вернулся запыхавшийся Филиппов.

– Замочил лысого! – радостно отрапортовал убийца. – И немного присыпал хворостом. Все согласно инструкции. А куда теперь мы?!

– В надежное место, – ответил «особо доверенный». – Надо отсидеться, пока шум не утихнет. Кстати, верните-ка мне липовые гэбэшные корочки... Хорошо. Ну, в путь!..

* * *

Через сутки после описанных событий сотрудники КГБ республики Беларусь отыскали в окрестностях Минска труп Астаховича с пулей в затылке и с паспортом в кармане.

У тех людей, чьими фальшивыми документами пользовались посланцы олигарха Борисова, на день убийства оказалось железное алиби. По стечению обстоятельств, они двое суток подряд безвылазно находились на службе и никуда из здания КГБ не отлучались. «Подстава. Причем весьма топорная», – пришли к справедливому заключению белорусские гэбэшники. Их мнение разделили и российские коллеги. С Мстиславским-Либерманом группе Симакова также не подфартило. Нет, факт бесследного исчезновения журналиста, конечно же, зафиксировали. Соответствующие органы начали расследование, но вот незадача!!! «Рупору белорусской оппозиции» попался бракованный автоответчик, который (зараза эдакая) взял да и не сработал, как полагается, в нужный момент. Поэтому запись компрометирующего разговора в деле не фигурирует. Ее попросту не существует в природе. И никогда не существовало! Шумиха в международной прессе, разумеется, поднялась, однако без хоть мало-мальски правдоподобной аргументации истеричные вопли «демократических» СМИ звучат довольно неубедительно. Самим убийцам повезло еще меньше. На заброшенном пустыре в пригородах Минска, рядом с остовом сожженной «Волги» милиция обнаружила два изуродованных до неузнаваемости мужских трупа.

Описывать внешний вид покойных, пожалуй, не стоит. (А то читатели обвинят меня в «чернухе».) Как вы, наверное, догадались – это были Василий Павленко и Николай Филиппов.

Валерий Симаков благополучно вернулся в Москву, но... Впрочем о судьбе «особо доверенного» подонка чуть позже!..

Глава 5

Несколько дней спустя. Г. Москва

В отдельной палате комфортабельной психиатрической клиники «для избранных» бился в корчах пожилой пациент, в недавнем прошлом занимавший высокое положение в обществе. Он был крепко привязан к кровати и, следовательно, не мог кидаться на стены или биться лбом об пол, чего ему очень хотелось. Поэтому пациент выражал свои чувства лишь пронзительными воплями и тщетными попытками разорвать прочные ременные узы.

– А-у-о-о-о!!! – исходя пеной, выл сумасшедший. – Отпусти-и-и-те!! Ну хоть на денек! – понизив голос, больной с надеждой повернул голову к двум постоянно дежурящим в палате санитарам. (Психушка-то не простая, элитная!)

Те никак не отреагировали.

Измученное, осунувшееся лицо пациента налилось темной, дурной кровью.

– Г-а-а-ады!!! – истошно заорал он. – За-мо-чу-у-у!!! Порву ремни и замо-о-чу!!! Обо-и-их!!! А потом доберусь до козла Борисова!!! Вы меня, твари, плохо знаете! А-у-о-о-о!!!

– Придется опять колоть, – гулко пробасил первый санитар.

– Скоро помрет от таких лошадиных доз, – заметил второй.

– А нам по барабану, – хладнокровно парировал первый. – Его уже списали со счетов. Главврач Лизунов ясно сказал: «Едва псих упомянет фамилию Борисова – усыпляйте на фиг. О последствиях не беспокойтесь. Не вашего ума дело!»

– И то верно, – согласился второй, наполняя шприц гремучей смесью из целого ряда сильнодействующих снотворных препаратов...

* * *

«Высокопоставленный псих» являлся не кем иным, как Игорем Степановичем Прокловым. Чиновник сломался после процедуры опознания изуродованного тела дочери. Но не сразу, а в последовавшую за тем ночь. Тогда к на удивление быстро заснувшему Игорю Степановичу пришел во сне дьявол и, гнусно лыбясь, сообщил:

– Светочку растерзал приближенный олигарха Борисова, тот самый, который ликвидировал досаждавшую тебе Ингу Лапшину. Растерзал просто так, удовольствия ради. Сексуальная ориентация у него, понимаешь, нетрадиционная. А чем ты, собственно, недоволен, смертный?! Чего рожу кривишь да губы кусаешь?! Ты же отстаивал в правительстве права секс-меньшинств? Отстаивал! Ну и пожинай плоды! Ведь маньяки – тоже сексуальное меньшинство, со своеобразными вкусами, со специфическими взглядами на половую жизнь... И в соответствии с вашей либеральной логикой они имеют полное право на существование!!!

Дабы не быть голословным, нечистый дух любезно продемонстрировал Проклову подробную видеозапись обоих убийств, кадры доверительных бесед олигарха с маньяком и, издевательски пожелав «счастья-здоровья-успехов», исчез.

Пробудившись в холодном поту, чиновник осмыслил ночной кошмар, внутренним чутьем понял: все виденное сущая правда – и впал в буйство: начал названивать Борисову, материться, угрожать, требовать выдачи злодея...

В итоге в особняк к Проклову приехали дюжие «мальчики», скрутили Игоря Степановича по рукам и ногам и доставили в вышеозначенную элитную психушку.

Произошедшее, конечно же, не стало достоянием общественности. Только в телевизионной сводке новостей промежду прочим сообщили: «В связи с ухудшившимся состоянием здоровья...[19] Проклова, временно исполняющим обязанности назначен такой-то, такой-то». А главврач клиники получил от Борисова строгий наказ – не позволять спятившему чиновнику много болтать и в особенности муссировать его, Борисова, доброе имя. Исполнительный Лизунов незамедлительно отдал подчиненным надлежащие инструкции...

* * *

Острая игла хищно впилась в разбухшую от напряжения вену. Укол делал Первый. Второй в это время навалился стодесятикилограммовой тушей на извивающегося и ругающегося Игоря Степановича.

– У-у-уф! – введя в кровь пациенту «гремучую смесь», облегченно выдохнул санитар. – Слазь с него. Готово.

– С-с-суки-и!!! – прохрипел бывший госдеятель, пожирая своих тюремщиков ненавидящим взглядом. – Чтоб вам пусто было! Чтоб вы... – Проклов изрыгал проклятия минут десять, потом постепенно утих, закрыл глаза.

– С каждой инъекцией сонники действуют слабее и слабее, – раздраженно пробурчал Первый. – Раньше мигом отрубался, а теперь... Да и дрыхнет гораздо меньше. Вот посмотришь, часа через два очухается и новый концерт закатит. Похлеще прежнего! Надо б скотине рот пластырем заклеить или ударом в лобешник оглушить! Возись тут с ним. Надоел, в натуре!

– Ладно тебе. Пусть поспит, – с некоторым оттенком жалости возразил Второй. – Все же человек. Видишь, как мучается? А во сне ему легче будет. Никаких проблем!

Сердобольный санитар ошибался. Сон не приносил Игорю Степановичу успокоения.

Более того – несчастный страдал во сто крат хуже, нежели наяву! Тогда он отчетливо осознавал, что продал душу дьяволу, вспоминая, как в 1990-м досадливо отмахнулся от Ангела-Хранителя, видел в мельчайших деталях отвратительный обряд инициации в масонскую ложу, а также собственные мерзопакостные деяния в последующие годы. Однако вместо раскаяния ощущал лишь глубокое отчаяние и бессильную злобу. (Правда, проснувшись, Проклов мгновенно все забывал.) Под конец сна к нему неизменно являлся гнусный, вонючий демон и всячески измывался над бывшим чиновником. На сей раз нечистый дух притащил с собой на веревке растерзанную, покрытую пятнами тления Светлану, расселся прямо в воздухе и забубнил картаво:

– Ну-с, червь земляной, полюбуйся на дочурку. Классно выглядит! Натуральная фотомодель! Она находится у нас, в теплых, хе-хе, краях!.. А известно ли тебе, недоумку, кто стал первопричиной ее нынешнего положения? Да ты же, ты, охламон! Продав душу, ты в корне переменился и соответственно воспитал стервозную, самовлюбленную сучку. Безнадежно далекую от Бога, думавшую исключительно о тряпках, о побрякушках да об удовольствиях. Она же за всю жизнь не совершила ни одного доброго дела (и не собиралась, кстати). И вот нате, пожалуйста, получите результат. Я в восхищении!!! Гы-гы-гы!!!

Игорь Степанович задыхался в беззвучных рыданиях. По изуродованному лицу дочери катились крупные кровавые слезы. Демон продолжал издеваться...

В это же самое время. Особняк олигарха Борисова

Стоя навытяжку у себя в кабинете, Виктор Семенович получал от Ариэля Ледбитера грандиозную нахлобучку за нерадивость. Бледный до синевы олигарх трясся, потел, замирал от ужаса и страстно мечтал провалиться сквозь землю.

Нет, масонский «генерал» не кричал, не потрясал кулаками, не топал ногами и вообще – практически не проявлял эмоций. Тем не менее, Борисову мало не казалось. Уж он-то хорошо знал, что кроется за будничным, монотонным перечислением его «грехов» и чем таковое может обернуться.

– Акция против президента Лукашенко с треском провалилась, – тусклым голосом говорил Ариэль. – Ты, Виктор, напортачил дальше некуда. Уничтожил две чрезвычайно полезные для нас фигуры, а результат нулевой. Не только белорусские и российские, но даже американские спецслужбы оценивают похищение и убийство Астаховича как бездарно срежиссированный спектакль с вполне определенным заказчиком. Газетчики, конечно, клеймят, обличают, но... серьезные люди им не верят. Подброшенные тобою «улики» шиты белыми нитками. Причем шиты на редкость грубо, неряшливо. В общем, нет подходящего повода придраться по-крупному. Это с Югославией в эпоху Ельцина можно было не церемониться, вешать на нее любые абсурдные обвинения, а потом забрасывать бомбами. Да и то, если б сербы морально не сломались, дождались начала наземной операции... Впрочем, не будем отвлекаться. Короче, Белоруссия не Югославия. У белорусов с русскими военно-политический союз, совместная воинская группировка на западных границах, общая ядерная крыша. Дуриком не сунешься. Надо потихоньку, грамотно отталкивать их друг от друга, провоцировать, компрометировать, ненавязчиво стравливать. А чего добился ты? Дал в руки Лукашенко (и его сторонников в России) отличный козырь. Фактически раскрыл наши методы. Следующая провокация (пускай профессиональная) волей-неволей забуксует. Ведь уже есть прецедент. Непорядок... Идем далее. Журналист Мстиславский бесследно исчез. Ну и что? Где хоть косвенное доказательство «виновности» белорусских гэбэшников? Не трудись отвечать. Таких доказательств нет. Исчез, и все. Может, он по пьяной лавочке в канализацию провалился? Теперь о твоей работе с российским правительством, – господин Ледбитер сделал небольшую паузу, раскуривая потухшую сигару.

– Игорь Проклов подбросил туда идеи о резком увеличении налогообложения Православной Церкви, о недопущении реального преследования скинхедов! – поспешил воспользоваться моментом олигарх, однако, встретившись со жгучим взглядом старого масона, умолк, стушевался.

– Идеи надо не только «подбрасывать», но добиваться претворения их в жизнь, – назидательно молвил Ариэль. – Твой же Игорь, насколько мне известно, находится в дурдоме и на государственную службу больше не вернется.

– Я обязательно прощупаю новые пути! Изыщу возможности влияния!!! – отчаянно возопил Борисов.

– Прощупывай, изыскивай, – равнодушно сказал Ледбитер, поднимаясь с кресла. – А я займусь делами. Не провожай. Сам дойду, – масонский «генерал» повернулся спиной к олигарху и шаркающей походкой покинул кабинет.

Виктор Семенович застыл истуканом, тупо таращась ему вслед. Опомнился он, лишь когда во дворе заурчал мотор отъезжающего автомобиля.

– И-и-и-и-и, – тихонечко заскулил Борисов с дрожью в поджилках, осознавая, что впал в немилость. Из левого глаза известного предпринимателя выкатилась мутная слезинка, кожа покрылась изморосью озноба, колени подогнулись, мясистый нос жалобно зашмыгал. Затем (минут через пять) тоскливый мандраж сменился неистовой истерикой. Виктор Семенович заметался по кабинету, остервенело матерясь, богохульствуя и круша мебель. Бесновался он долго, пока полностью не выдохся. Мокрый от пота олигарх уселся на пол и прохрипел с лютой ненавистью: – Валерка, гнида! Я ж тебе, паршивцу, доверял! Целиком на тебя полагался! Платил щедро! А ты подложил свинью своему благодетелю! Уж не нарочно ли?! Не подкупил ли тебя часом паскудный Левицкий?! Да наверняка подкупил! Специалист подобной квалификации опростоволосился, как последний лох?! Не верю!! Ну, предатель, ты мне сполна заплатишь!!! Будешь визжать, плакать, умолять о смерти!!! Ра-зор-ву-у-у!!!

Кликнув двух телохранителей (Константина Евневичева и Гасана Темирбулатова), Борисов вооружился сотовым телефоном и принялся вызванивать Симакова, рассчитывая заманить бывшего «особо доверенного» в особняк; неожиданно оглушить, скрутить, уволочь в подвал и подвергнуть изощренной пытке, плавно переходящей в жестокую казнь. Однако ни домашний, ни мобильный номера «предателя» не отвечали. Многочисленные послания на пейджер с требованием «срочно перезвонить» тоже не давали никаких результатов.

– Догадался, подлец, о разоблачении! На дно залег! Или даже успел за рубеж смотаться! – провозившись с телефоном не менее полутора часов, проскрипел зубами олигарх и, не находя выхода душившей его злобе, с размаху запустил мобильной трубкой в оконное стекло...

Глава 6

Виктор Семенович глубоко заблуждался. Валерий не снюхивался с Левицким, не подкладывал благодетелю «свинью» (просто обстоятельства так сложились[20] ), не «залегал на дно» и не «сматывался за рубеж». А на звонки и пейджинговые призывы «особо доверенный» не отвечал по достаточно уважительной причине – его больше не было в мире живых. Душа подонка корчилась и верещала в адском пламени, а тело... Но лучше расскажем все по порядку.

Вернувшись из минской командировки, Симаков отрапортовал шефу об успешном выполнении задания, получил недельный отпуск и впервые за много лет вдруг решил отправиться на один из курортов Черноморского побережья России. «Если понадоблюсь Борисову, то мобильник всегда под рукой, – рассудил убийца, покупая билет на самолет. – Имею я, в конце концов, право на полноценный отдых?!» В южный город он прилетел под вечер, без проблем снял комнату в частном секторе, сладко проспал ночь, а наутро отправился прогуляться, но не на пляж. Почему? Да, вы правильно угадали! Маньяк возжелал «разрядки»! Сотрудники милиции на улицах попадались редко. Зато то и дело неторопливо проезжали конные казачьи патрули с нагайками. (По договоренности с местными властями, донские казаки поддерживали общественный порядок в городе.) Синие мундиры, фуражки с красными околышами, крепкие мускулистые фигуры, мужественные обветренные лица, светлые суровые глаза.

...На свою беду, Симаков не обратил на них внимания. Впрочем, не мудрено. На десятой минуте прогулки представитель секс-меньшинств «запал» на потенциальную жертву, очаровательную шестнадцатилетнюю девушку в короткой, выше колен, юбочке и целеустремленно двигался за ней по пятам. «Ишь ты, куколка! – глотая слюни, думал извращенец. – Розовенькая! Стройненькая! Кра-со-ту-ля!!! Ох, не зря я сюда приехал. Едва на охоту вышел – и почти сразу удача!!! Милашка хоть не на иномарке, но, уверен, в сотню раз вкуснее предыдущей! От той стервозы табачищем разило за километр, а эта лапушка и не курит небось. Очень свеженькое личико!!!»

Между тем ничего не подозревающая девушка свернула в парк – запущенный, неухоженный, больше напоминающий лес – и легко зашагала по узкой, присыпанной гравием дорожке. Маньяк воровато осмотрелся. Никого! «Вот подходящий случай!» – возликовал он, в несколько гигантских прыжков настиг «милашку», зажал ладонью рот, затащил в кусты, повалил на землю, расстегнул штаны, уселся верхом на бьющееся в отчаянии хрупкое тело, левой рукой сдавил горло, правой достал из кармана нож, замахнулся и... пронзительно взвизгнул от дикой боли в сломанном локтевом суставе. В следующее мгновение на голову Симакова обрушился мощный удар, и выродок провалился в пучину беспамятства...

* * *

Начальник конного патруля из трех казаков подъесаул Андрей Нелюбин являлся опытнейшим, матерым воином и пользовался у станичников заслуженным уважением. К двадцати восьми годам он успел вдоволь повоевать в Чечне, на Балканах, на беспокойной границе с Абхазией, а командировку в курортный Н-ск воспринимал как вынужденный отпуск (откровенно говоря, изрядно раздражавший энергичного подъесаула). И действительно – делать ему здесь в принципе было нечего. После первого же знакомства с казачьими нагайками наглые, задиристые кавказцы (прежде нещадно терроризировавшие русское население) в спешном порядке покинули город. Криминальные элементы славянского происхождения тоже притихли, предпочитая не связываться с бескомпромиссными, не берущими взяток, скорыми на расправу донцами. На улицах воцарилась благостная тишина.

«И чего я тут забыл?! – каждый раз заступая на дежурство, мысленно ворчал Андрей. – Будто в стране „горячих точек“ не осталось! Не иначе у станичного атамана башка набекрень съехала или решения „батька“ принимал с тяжелейшего бодуна, не соображая, что творит. Елки зеленые! Доконала меня эта тягомотина!!!»

Тем не менее, невзирая на внутреннее недовольство, службу Нелюбин нес исправно и не давал расслабляться ни себе, ни находящимся у него в подчинении молодым казакам – Александру Тимофееву и Григорию Краснову. Эмоции – эмоциями, а дисциплина – дисциплиной! Задание атамана должно выполняться добросовестно, «от и до», пусть даже оно тебе не по нраву.

Сегодня группа Нелюбина патрулировала улицы с шести утра. Где-то до девяти подъесаул чихвостил на все лады «сумасброда-батьку» (не вслух, разумеется), но потом Андрей внезапно отбросил крамольные мысли и насторожился, как хороший сторожевой пес, учуявший злоумышленника. Спустя секунды он понял причину: средних лет мужчина со злым лицом и повадками шакала крался за белокурой юной девушкой, беспечно идущей куда-то по Цветочному бульвару.

«Гадкий тип. На сексуального маньяка смахивает», – подумал Нелюбин и вполголоса обратился к подчиненным:

– Внимание, ребята! Видите того мужика в шикарном костюме? Не нравится он мне. Давайте-ка за ним! Только аккуратно, расстояние не ближе пятидесяти метров!

Казачий разъезд осторожно двинулся за подозрительным субъектом. Минут через пятнадцать блондинка свернула в безлюдный, захламленный парк со старым, еще советским названием «Дружба народов». Очевидно, путь хотела срезать. Мужик немедля ломанулся за ней. «Точно маньяк!» – решил подъесаул, соскакивая с седла, и, оставив Краснова стеречь лошадей, вместе с Тимофеевым побежал спасать глупую девчонку. Подоспели казаки как раз вовремя. Нелюбин перехватил на лету занесенную руку с ножом; молниеносным, заученным едва ли не с пеленок приемом[21] сломал ублюдку локтевой сустав и наглухо вырубил его ударом кулака в основание затылка. Затем он помог подняться на ноги оцепеневшей от ужаса малолетке и тихо, внушительно сказал:

– Значится так. Ты ничего не видела, ничего не знаешь. С козлом мы разберемся самостоятельно. Поняла?!

Девушка испуганно кивнула.

– Я м-могу ид-д-дти? – сильно заикаясь, пролепетала она.

– Ступай себе с Богом! – скупо улыбнулся Андрей. – И впредь будь осторожнее!

Незадачливая блондинка неуверенно вышла из кустов на дорожку, с минуту постояла пошатываясь и, опомнившись, бросилась бежать.

– Чо с этим? – пнув ногой бесчувственное тело, спросил у офицера Тимофеев.

– Ну не в милицию же сдавать! – заледенел глазами подъесаул. – Законодательство нынче аховое! Гуманизм всякий развели, смертную казнь заморозили... Смотреть тошно! Тьфу! – Нелюбин смачно плюнул на траву. – Короче, Саша, дуй к Краснову, – распорядился он. – Нехай отгоняет лошадей в конюшни и возвращается обратно на «уазике». Отвезем погань в укромное местечко, потолкуем по душам, а после поступим с ним по нашим, старинным законам...

* * *

В небольшой пещере с земляным полом было сыро и холодно. На каменных стенах набухли капли влаги. Сквозь входное отверстие вовнутрь проникала широкая полоса дневного света. Негромко потрескивал маленький костерок. Связанного, с заткнутым кляпом ртом Симакова колотил лихорадочный озноб, но не от холода. Пожалуй, впервые в жизни убийца испытывал столь всепоглощающий, животный страх. Ярко-серые, безжалостные глаза стоящего рядом казачьего подъесаула, казалось, выворачивали его наизнанку и недвусмысленно обещали: «Сейчас, мразь, ты получишь по заслугам!» Помимо офицера в пещере находились два молодых казака лет девятнадцати-двадцати. Один рядовой, другой урядник. Рядовой деловито возился с костром. Урядник флегматично поглаживал крепким пальцем рукоять нагайки. Томительно тянулись минуты.

– Угли готовы, старшой! – нарушил, наконец, молчание рядовой казак.

– Возьми, Гриша, нож да хорошенько нагрей, – не оборачиваясь, бросил подъесаул. – А ты, Саша, вытащи кляп, сними с него ботинки, заголи спину и переверни мордой вниз. По-моему, дерьмо жаждет «исповедоваться» перед смертью!.. Итак, приступим! – дождавшись выполнения отданных приказов, сказал он, раскрыл конфискованный у маньяка паспорт и вслух прочел: – «Симаков Валерий Вадимович, тысяча девятьсот шестьдесят восьмого года, уроженец города Тамбова. В настоящее время постоянно проживает в Москве». Я правильно понял?

«Особо доверенный» пробормотал нечто невразумительное.

– Ай-яй-яй! – укоризненно покачал головой офицер. – У гадины в зобу дыханье сперло. Ну-ка, ребята, прочистите ему голосовые связки!

Казаки сноровисто взялись за дело. Тимофеев придавил коленом физиономию Симакова к земле, а Краснов прижег раскаленным добела лезвием болевые точки на пятках и позвоночнике маньяка. Представитель сексуальных меньшинств утробно завыл, задергался, нагадил в штаны. В воздухе завоняло экскрементами и паленой кожей.

– Достаточно! – брезгливо сморщил нос Нелюбин и пихнул Валерия носком сапога. – Теперь, нелюдь, будешь внятно разговаривать?

– Да-а-а-а! – болезненно простонал убийца.

– Отлично. Тогда начнем сразу по существу: сколько человек ты загубил?..

Допрос продолжался около трех часов. К пытке больше прибегать не пришлось. Симаков взахлеб отвечал на любые задаваемые вопросы. Называл имена, фамилии жертв (те, которые помнил). Не нуждаясь в понуканиях, описывал подробности совершенных злодеяний. Подробности оказались столь отвратительны, что даже у сурового, далекого от сентиментальности вояки Нелюбина побелело, вытянулось лицо, а оба молодых казака с трудом сдерживали позывы к рвоте.

– Однако экземплярчик нам попался! – когда откровения маньяка иссякли, осевшим голосом произнес Андрей. – Всякого в жизни повидал, но та-а-акое! В кошмарном сне, блин, не приснится!

Подъесаул умолк, проглотил комок в горле и, совладав с собой, жестко распорядился:

– Заканчиваем, ребята! Выродка давно заждались в Преисподней!

Симакову снова заткнули рот, засунули его в заранее припасенный огромный мешок; наложили туда крупных камней и намертво затянули горловину стальной проволокой.

– У-бу-бу! Убу-у-у!! Убу-у-у-у!!! – надрывался упакованный таким образом извращенец.

– Раз-два-взяли! – хрипло скомандовал Андрей. Казаки отнесли маньяка на вершину скалы, старательно раскачали тяжелый, извивающийся мешок и с размаху швырнули в море...

Глава 7

Покинув резиденцию Борисова, господин Ледбитер велел шоферу ехать к особняку Левицкого, расположенному, кстати, неподалеку. По прошествии получаса он уже восседал важно в кабинете Якова Натановича и с удовольствием поглощал кошерный ужин, запивая еду крохотными глоточками коллекционного вина. Курчавый, рыжеватый олигарх лично прислуживал высокому гостю: с ловкостью профессионального лакея на-резал мелкими кусочками мясо, подливал в бокал ви-но, смахивал салфеткой со стола несуществующие пы– линки...

– Садись, – покончив с трапезой, сытно рыгнул Ариэль, указывая Левицкому на стул.

– Что вы! Что вы! – холуйски залебезил тот. – Слишком большая честь! Лучше постою!

– Молодец! Уважаешь старших, – одобрительно усмехнулся масонский «генерал». – Ладно, Яша, слушай сюда. В принципе, ты неплохо работал последний год, хотя есть определенные недочеты, упущения...

Ледбитер не спеша перечислил, какие именно. Олигарх не возражал, не оправдывался и только часто, угодливо кивал, демонстрируя богатой мимикой сального угреватого лица: «Вы абсолютно правы, хозяин! Виноват! Всенепременно исправлюсь! Спасибо вам за мудрые наставления!!!»

Подобная покладистость пришлась Ариэлю по душе. «Куда приятнее вести дела с братьями по крови, чем с гойями, хоть и ручными, дрессированными, – подумал старый масон. – Они (дрессированные гойи, в смысле), конечно, предали свой народ, осознанно или неосознанно отреклись от Христианства, усердно служат нам, из кожи вон лезут, но... кровь есть кровь![22] И нет на свете уз прочнее. Я, естественно, и раньше это знал, но сегодня получил дополнительное подтверждение. Надо как-то поощрять Яшеньку. В принципе, я догадываюсь как, но пускай сам скажет!»

– Полагаю, ты исправишь допущенные ошибки, – милостиво обратился он к Левицкому. – В кратчайшие сроки, без дополнительных напоминаний. А исправив, получишь достойную награду! Пока же, в качестве аванса... Гм! Говори без утайки: что тебя в данный момент особенно тревожит, мешает в жизни?!

– Витька Борисов! – с ненавистью выпалил олигарх. – Вечно поперек дороги стоит! Дышать спокойно не дает!!! Гни-и-и-да!!!

И без того малоприятная физиономия Якова Натановича перекосилась в гримасе сатанинской злобы. Толстые губы зверски ощерились, открыв два ряда длинных заячьих зубов. Блеклые глаза полыхнули адским пламенем. Покрытые розовым пухом веснушчатые кулаки яростно стиснулись.

– Значит, Борисов? – приподняв левую бровь, с напускным безразличием уточнил Ледбитер.

– Да-а-а-а!!! – истекая ядовитыми слюнями, подтвердил Левицкий.

– Так избавься от засранца, – небрежно уронил масонский «генерал».

Олигарх сначала разинул ошалело рот, спустя секунд двадцать окончательно осмыслил услышанное; пронзительно кудахтнул, подпрыгнул в восторге, бухнулся на колени и порывисто чмокнул сморщенную, узкопалую руку Ариэля.

– Я, натурально, преклоняюсь перед вами! – горячечно прошептал он. – Вы великий, могучий, справедливый!!!

– Не суетись под клиентом! – пошутил господин Ледбитер, отечески потрепал Левицкого по курчавой шевелюре и поднялся с кресла. – Я пойду, Яша. Заберу в гостинице вещи – и на самолет. Проводи до машины...

После отъезда заокеанского хозяина Яков Натанович дал полную волю распиравшим его чувствам: победно хохотал, неуклюже взбрыкивая ногами, танцевал «Семь-сорок» и горланил похабную одесскую песенку об изнасилованной старушке, коей означенное надругательство почему-то весьма понравилось.

Готс, тотс перевертотс – бабушка здорова,

Готс, тотс перевертотс – кушает компот,

Готс, тотс перевертотс – и мечтает снова

Готс, тотс перевертотс – пережить налет!

– разносился по дому назойливый, фальшивый припев. Радость Левицкого объяснялась просто: для него, в отличие от Борисова, масонская тактика «ставить на разных» не являлась тайной за семью печатями. Олигарх понимал: пока в ответ на постоянные жалобы Ледбитер уклончиво обещает «подумать, решить со временем» – трогать Виктора Семеновича нельзя. За самодеятельность рога пообломают! Зато сегодняшние слова: «Так избавься от засранца» – прямое разрешение убить заклятого врага. Выходит, облажался Витька-подлец, проштрафился крупно, списали Борисова со счетов! Ух-ха-ха!!!

Готс, тотс перевертотс – бабушка здорова!..

Наплясавшись до изнеможения и напевшись до хрипоты, Яков Натанович залпом осушил бокал вина, плюхнулся на диван, последний раз гнусно всхихикнул и начал досконально обмозговывать план ликвидации.

На улице погода резко испортилась: свирепо барабанил недавно начавшийся ливень, раскатисто громыхал гром. В темном, сумрачном небе вспыхивали бледно-голубые молнии. Однако в комнате, где устроился Левицкий, было сухо, тепло и уютно. В камине горел огонь, мягко светила хрустальная люстра, настенные часы монотонно отсчитывали секунды. Глаза осчастливленного олигарха садистски щурились, по губам блуждала дьявольская улыбка...

* * *

В тот самый момент, когда Ледбитер дал Левицкому «добро» на устранение Борисова, Виктор Семенович (перебазировавшийся из разгромленного кабинета в гостиную) внезапно вспомнил весну 1990-го года, ночной визит к нему, начинающему кооператору, смрадного демона; процедуру продажи души дьяволу, красочную картину ожидающих его за гробом вечных мук, а также обещание нечистого духа: «После заключения договора ты сразу обо всем забудешь и вспомнишь лишь перед смертью». Голова олигарха закружилась от ужаса, сердце судорожно заколотилось, тело обмякло. Он пошатнулся, упал на карачки и зарыдал навзрыд. Перед мысленным взором Борисова замаячило кошмарное видение геенны огненной; черные, обгорелые, искаженные страданием лица жарящихся там людей, обезумевшие от запредельной боли глаза, распахнутые в жутком, беззвучном вопле рты...

Вместе с тем проданная душа «известного предпринимателя» не чувствовала ни малейшего раскаяния: ни за сделку с сатаной, ни за бесчисленные совершенные в жизни преступления. Виктор Семенович ощущал только панический страх, безграничное отчаяние и еще злобу. Неистовую злобу ко всем и вся!..

Минут через десять рыдания сменились потоком грязной, остервенелой ругани. (Цитировать, извините, не буду. Противно!– И.Д.)

– Ну, чего шумишь? – лениво спросила зашедшая в гостиную супруга Борисова, Валентина Васильевна, холеная, вальяжная сорокачетырехлетняя дама в расшитом жемчугом домашнем халате.

Олигарх медленно поднял мутные, как у бешеной собаки, глаза. Потом встал на ноги и взял со стола увесистую бронзовую пепельницу. Женщина испуганно попятилась, хотела убежать, но не успела. Размашистый удар пришелся точно в висок. Валентина Васильевна рухнула на пол, словно подрубленное дерево.

– Сдохла, профура липкая, – проверив у неподвижной жены пульс, без тени сожаления констатировал Виктор Семенович.

Поздно ночью Евневичев и Темирбулатов тайком закопали труп в подвале особняка...

* * *

В салоне первого класса «Боинга-747» американской авиакомпании было комфортно, тихо и малолюдно. Одного из пассажиров сильно пучило, но добротные кондиционеры быстро и качественно очищали воздух. Кое-кто, включив наушники, смотрел телевизор. На первом экране кривлялись дурацкие персонажи диснеевских мультиков. На втором – окровавленный, оскаленный вампир со смаком вгрызался в человечью шею. Молодая стюардесса с ослепительной, фарфоровой улыбкой на кукольном личике бесшумно скользила в проходе, поднося желающим еду и напитки. Ариэль Ледбитер удобно устроился в мягком кресле, потягивал апельсиновый сок со льдом и предавался приятным размышлениям. Старый масон припоминал подробности смерти колдуна Барченко и одновременно с эгоистическим удовольствием отмечал – сам он недавно обследовался в лучшей клинике Нью-Йорка, и врачи не нашли в организме Ариэля ни единого заболевания! «У вас железное здоровье, сэр, – сказал ему тогда маститый профессор Клод Ландау и добавил с непрекрытой завистью: – Еще лет сто проживете. Как минимум!» Сто лет... Непостижимо долгий срок! И, главное-то, жизнь у Ледбитера не чета простым смертным!!! Он входит в узкий круг посвященных в мировую закулису, незримо властвует над сотнями миллионов людей. В том числе и над богатейшими, могущественными, являющимися, с точки зрения обывателя, вершителями судеб человечества, а в действительности служащими всего-навсего пестрой ширмой для таких, как Ариэль.

«Богатейшие! Могущественные! Вершители! Ха-ха!» – надменно усмехнулся высокопоставленный масон. Несколько часов назад он походя, короткой небрежной фразой обрек на смерть подобного «вершителя». Тонкие губы «посвященного» растянулись в горделивой, торжествующей улыбке: «Не менее ста лет безграничной, тайной власти! Суперкайф!!!»

Господин Ледбитер ошибался насчет сроков. Жить масонскому «генералу» оставалось вовсе не сто лет. И даже не сто дней.

Ровно через пять минут самолет по неизвестной причине взорвался в воздухе и ссыпался горящими обломками в воды Атлантического океана. Власти Соединенных Штатов обвинили в организации катастрофы арабских террористов и незамедлительно предприняли очередную ракетную атаку на Ирак...

Глава 8

Четыре дня спустя. Г. Москва

Ввиду неумолимо надвигающейся смерти (и соответственно грядущих адских мук) Борисов впал в состояние, близкое к умопомешательству. Он уже догадался: убийство произойдет с подачи Ледбитера (причем наверняка при участии Левицкого), и в безумной надежде обмануть судьбу совершенно перестал выходить из особняка. Дни и ночи напролет Виктор Семенович проводил в лишенном окон подвальном помещении с толстыми бетонными стенам. (Между прочим, неподалеку от того места, где охранники зарыли останки убитой им жены.) «По крайней мере, тут снайпер не подстрелит, машину не взорвут!!!» – лихорадочно думал очумелый от страха и бессонницы «известный предприниматель». Более того, поскольку и Ледбитер и Левицкий были евреями, наш олигарх вдруг заделался ярым антисемитом и учинил среди домочадцев тщательнейшую проверку на предмет выявления «замаскированных жидов», руками которых, по мнению Борисова, его могли ликвидировать. В отличие от умников гитлеровской Германии, Виктор Семенович не занимался измерением черепов слуг и охранников, не проверял форму ушных раковин и тому подобное. (В антропологии он ни бельмеса не смыслил.) По выражению недоброй памяти товарища Ленина, олигарх «пошел другим путем», а именно: считая себя незаурядным психологом, устраивал каждому подробный допрос об этнической принадлежности предков, вплоть до седьмого колена. При этом он старательно фиксировал мельчайшие нюансы поведения испытуемого, и стоило кому замешкаться с ответом, проявить страх или неуверенность, как несчастный объявлялся «жидовской мордой», заковывался в наручники, ножные кандалы и запирался в тесной подвальной комнатушке, служившей ранее кладовой для садового инвентаря. По завершении расовой проверки, длившейся четыре дня подряд, Виктор Семенович оставил Константина Евневичева сторожить арестованных и пригласил на инструктаж Гасана Темирбулатова. Последнее время чеченец Гасан пользовался у Борисова особым доверием, и вот почему: «Мусульмане – заклятые враги евреев, – глубокомысленно рассуждал „известный предприниматель“, – эвон как схлестнулись в Палестине. Глотки друг другу рвут!!! Следовательно, чечен не продаст меня пархатым. Не из преданности, нет! Просто из ненависти к тем, кто убивает и преследует его единоверцев!!!»

– Присаживайся, брат, – приветливо предложил Темирбулатову олигарх.

Поджарый, усатый, горбоносый чеченец послушно опустился на табуретку.

Обстановка в подземном убежище господина Борисова была более чем скромной: голые бетонные стены, деревянный топчан (умягченный, правда, подушками и периной), обшарпанный стол да три грубо сколоченных табурета. Массивная железная дверь и лампочка без абажура придавали помещению сходство с тюремной камерой. А сам Виктор Семенович, осунувшийся, небритый, со слезящимися, воспаленными бессонницей глазами, живо напоминал узника ШИЗО...[23]

– Подведем итоги! – нервически подергивая то левой, то правой щекой, глухо сказал он.

– Подведем, – согласился Гасан и заговорил с заметным кавказским акцентом: – Шестерых жидов вы разоблачили. Среди них две горничные, два охранника, ваш личный повар Лебедкин и шофер Вовка. Остались вне подозрений – садовник Петрович, второй шофер Васька да официантка Людмила.

– Ты забыл о Евневичеве! – напомнил олигарх.

– Понимаете ли, хозяин, – замялся Темирбулатов. – Костя, конечно, мой давний товарищ, но... но...

– Выкладывай, не томи! – рявкнул Борисов, вперившись в телохранителя диким, налитым кровью взглядом.

– Хорошо, хозяин! – сокрушенно вздохнул Темирбулатов. – Я тут вспомнил одну вещь... В общем, месяца три назад Евневичев проболтался, что когда получит отпуск – непременно поедет отдохнуть в Израиль. У него там живет бабка по материнской линии. Зовут вроде бы Дора Соломоновна...

– Все ясно! – заскрежетал зубами Виктор Семенович. – Можешь не продолжать! Проморгал я, старый дурень, вражину! От переутомления, наверное. Четвертые сутки почти не сплю. Спасибо, брат! Огромное спасибо! Вовремя предупредил об опасности!!! Я тебя, Гасанчик, озолочу! Клянусь! Но сперва необходимо покончить с агентами сионистов. И с находящимися под арестом, и с хитро вывернутым змеем Евневичевым! О сокрытии трупов не беспокойся. С ними разберемся после. Не велика проблема! Вот только сумеешь ли ты справиться в одиночку?!

– Сумею! – горделиво приосанился чеченец. – Мы, вайнахи, генетические воины! Перережу пархатых, как баранов! Пикнуть не успеют!!!

– Молодец, – похлопал его по плечу олигарх. – Действуй, джигит!

* * *

По распоряжению господина Борисова арестованным «жидам» (среди которых не было, кстати, ни одного еврея) не давали ни есть, ни пить. И в туалет никого не выводили. Скованным бедолагам приходилось испражняться под себя. Из камеры-кладовки тянуло зловонием и доносились горькие стоны, плач, мольбы: «Бо-о-ольно! Руки затекли! Ой, не могу больше!! Костя, у тебя есть сердце? Принеси хоть глоток воды!! За что нас так?! От-пус-ти-и-те!!!» Периодически в этот жалобный, разноголосый хор врезывались хриплые крики сошедшего с ума охранника Геры Серебрякова: «Карамба!!! Тру-ля-ля!!! Ух ты, ах ты, все мы космо-навты!!!»

Евневичев сидел около двери на перевернутом фанерном ящике, придерживал правой рукой поставленный на пол дулом вверх автомат Калашникова и насвистывал незатейливый мотивчик. Страдания заточенных в тесную каморку людей его ничуть не трогали. Двадцативосьмилетний Константин отличался редкостным эгоизмом и бездушием. «Вляпались мудилы конкретно, – вяло думал амбал. – Да хрен с ними. Не я же там в говне купаюсь, от жажды подыхаю! Наше дело маленькое. Приказали стеречь – стерегу. Прикажут замочить – замочу. А виноваты, не виноваты – без разницы. Раз Виктор Семенович платит, стало быть, он и заказывает музыку! Захочет, допустим, кожу с них содрать заживо – пожалуйста! Лишь бы денежки отстегивал!»

Циничные размышления Евневичева прервал подошедший Темирбулатов с автоматом через плечо.

– Велено сейчас же расстрелять арестованных, – тихо сообщил чеченец, приводя оружие в боевую готовность.

– А жмуриков куда? – сняв «калашников» с предохранителя, поинтересовался Константин.

– Оставим пока здесь. Дальше сообразим по ходу, – лениво зевнул Гасан. – Ну, начнем?

– Начнем, – Евневичев щелкнул выключателем, зажигая свет в бывшей кладовой, отпер дверь, широко распахнул, и оба борисовских холуя начали щедро поливать свинцом сбитых в тесную кучу, измученных пленников. Грохот автоматных очередей слился с отчаянными воплями умирающих. Спустя короткий отрезок времени все было кончено. К вони, исходящей из камеры, прибавились запахи пороховой гари и крови.

– Глянь, Костя, – поменяв опустевший рожок на новый, небрежно сказал Темирбулатов. – У Герки Серебрякова цепь золотая. Вырядился, дурак, перед смертью!

– Где цепь?! – оживился жадный Евневичев.

– Да на шее.

– Не-а, не вижу! – внимательно всмотревшись в покойников, разочарованно протянул охранник. – Тебе, наверное, померещилось!

– Ничего подобного, – возразил чеченец. – Есть цепь. Вон поблескивает! У меня глаз орлиный. Недаром в горах вырос. Впрочем – ладно. Закрываем!

– Погодь, погодь! – засуетился обуянный алчностью Константин. – Может, и впрямь... Если ты прав, надо прибрать золотишко! Зачем добру пропадать?! Пойду-ка проверю. Дело-то минутное!

Прислонив к стене автомат, он решительно шагнул в бывшую кладовую, поскальзываясь на окровавленных телах, приблизился к Серебрякову, и в следующую секунду пуля Гасана раскроила ему затылок. Ударившись лбом о ближайшую стену, Евневичев повалился на общую груду мертвецов.

– Жадность фраера сгубила! – хохотнул «горный орел», захлопывая дверь и задвигая тяжелый засов. – Убивать тупиц вроде тебя проще, чем овец пасти!

Продолжая внутренне посмеиваться над недотепой Костей, Гасан деловито направился наверх, в столовую. Там он застал растрепанную, дрожащую, полностью деморализованную недавними событиями официантку Людмилу.

– Куда подевались остальные?! – властно обратился к ней чеченец.

– В-вася в г-гараже. П-пет-трович в с-саду, – заикаясь прошептала женщина.

– Зови их сюда! – скомандовал Темирбулатов. – Хозяин хочет выдать вам премию. За преданность! Давай пошевеливайся. Мне некогда долго ждать!!!

Через десять минут трое «расовопроверенных» собрались в столовой и, повинуясь жесту Гасана, выстроились вдоль стены.

Людмила продолжала трястись в нервном ознобе, в дупелину пьяный Петрович бессмысленно таращил осоловелые глаза, а молоденький, глуповатый шофер Вася, наоборот, светился радостной надеждой.

– Нам большая премия причитается?! – трепеща от волнения, полюбопытствовал он.

– Очен, – усмехнулся в пышные усы «джигит» и длинной очередью от бедра уложил всех наповал...

* * *

Расхаживая взад-вперед по импровизированному бункеру, Борисов с нетерпением дожидался возвращения Темирбулатова.

– Наберу новую охрану исключительно из чеченцев, – бормотал себе под нос олигарх. – Хрен до меня жиды доберутся! Мои орлы свернут пархатых в бараний рог! Устроят им новый Холокост!!! Ух попляшете, суки!!! Ух, попры...

Неожиданно «известный предприниматель» осекся на полуслове. Из стены вышла мертвая, уже тронутая тлением Валентина с запекшейся кровью на виске и поманила мужа перепачканной в земле рукой.

– Сгинь, стерва, изыди!!! – завизжал Виктор Семенович. – Убирайся обратно в ад!!! Я тут в надежном убежище!!! Не достанете!!! Поняла?!!

Покойница отрицательно покачала головой, ехидно рассмеялась и исчезла.

Скрипнула открываемая дверь. Борисов порывисто обернулся, но, узнав Темирбулатова, вздохнул с облегчением.

– Закончил работу, брат?! – искривив губы в подобии улыбки, спросил олигарх.

– Почти, – лаконично ответил чеченец.

– Почему почти?! – негодующе вскричал «известный предприниматель». – Кто остался?!

– Ты!!!

– А-а-а?! – не веря собственным ушам, вылупился Борисов, и тотчас же жесткий ботинок Гасана врезался ему в пах. Виктор Семенович с воем согнулся. Следующий удар – под ребра – повалил олигарха на пол.

– Тебя «заказал» господин Левицкий! – пиная ногами беспомощного, стонущего «хозяина», злорадно приговаривал «горный орел». – За твою поганую шкуру он заплатит миллион долларов наличными! Болван ты, Витя! Редкостный идиот! «Жидов» искоренял, ишак безмозглый! Поверил, будто у Кости Евневичева бабка-еврейка, и приказал его убить! А между тем израильскую бабушку я выдумал! Ха-ха! Евневичев – стопроцентная русская свинья! Я специально оклеветал Костика – единственного, кто мог тебя еще защитить! И последних свидетелей заодно прикончил. В доме остались только мы с тобой. Ты сейчас сдохнешь, а я позвоню Якову Натановичу, доложу об успешном выполнении задания и поеду за баксами!!!

– Но Левицкий – иудей, а ты – правоверный мусульманин! – задыхаясь, выдавил «известный предприниматель». – Как же так?!!

– А вот так! – презрительно фыркнул чеченец. – Деньги не пахнут! Прощай, дебил!

Темирбулатов поднял Борисова с пола, швырнул на топчан, придавил коленом рыхлый живот олигарха и плотно прижал подушку к перекошенному, пепельному лицу. Виктор Семенович умирал долго и трудно: дергал ногами, пытался вывернуться, задушенно хрипел... В общем, ни в какую не желал расставаться с жизнью! Но «джигит» хорошо знал свое дело. В конце концов земная оболочка «известного предпринимателя» неподвижно вытянулась на измятой перине, а бессмертная душа отправилась прямым рейсом в Пекло. Гасан поднялся, убрал подушку, на всякий случай проверил у Борисова пульс, обтерев тряпкой автомат, вложил оружие в ладони мертвеца и, удовлетворенно поцокав языком, покинул бункер.

Выйдя из особняка во двор, чеченец достал мобильный телефон и торопливо набрал номер:

– Груз доставлен, – дождавшись ответного «Алле-е-е», произнес он условную фразу. – Осталось получить расчет... А когда?.. Хорошо, буду через три часа!..

* * *

Один из боевиков Якова Натановича, некий Иннокентий Солнышкин, со снайперской винтовкой в руках терпеливо поджидал «мишень». Позицию он занял на редкость удобную – на крыше заброшенного ветхого строения в ста метрах от К-го шоссе. Отсюда открывался прекрасный сектор обстрела, а указатель «20-й километр» (у которого должна была появиться жертва) сквозь оптический прицел просматривался как на ладони. Солнышкин не знал ни имени того, кого надо убить, ни, тем более, причину. Левицкий попросту показал ему фотографию, отдал приказ на ликвидацию, назвал место, время и пообещал за «работу» двадцать тысяч долларов. Этого оказалось вполне достаточно. Больше всего на свете Иннокентий любил деньги. За них он бы мать родную шлепнул. (Даже за меньшую сумму!) А тут двадцать штук «зелени»! Шутка ли?! И самолюбию убийцы олигарх сумел польстить – перед отправлением на задание собственноручно поднес чашку кофе! «Для бодрости», – улыбчиво пояснил Яков Натанович. «Похоже, я в фаворе! – весело думал Солнышкин. – Коли дальше так пойдет – высоко поднимусь! Может, стану начальником службы безопасности шефа. А зарплата там о-го-го!!!» Иннокентий не знал, что Левицкий подсыпал в кофе медленнодействующий нигерийский яд и что примерно через восемь часов у него внезапно остановится сердце...

«Мишень» подъехала точно в установленный срок, вылезла из машины и паинькой встала возле указателя. Убийца поймал в перекрестье прицела знакомую по фотографии усатую, горбоносую физиономию.

«Наверняка чечен», – мысленно отметил Солнышкин и плавно нажал спусковой крючок...

Эпилог

На другой день в средствах массовой информации появились сообщения о скоропостижной кончине известного российского предпринимателя Виктора Семеновича Борисова. Согласно утверждениям журналистов, смерть наступила в результате кровоизлияния в мозг. (Про одиннадцать трупов в доме и об автомате в руках покойного – ни гу-гу!!!)

Об убийстве на 20-м километре К-го шоссе Гасана Темирбулатова упомянули мельком, списав данное происшествие на мафиозные разборки. А Иннокентий Солнышкин, умерший от «естественных причин» (кстати, так и не получив обещанную мзду), внимания СМИ вовсе не удостоился.

Левицкий праздновал победу. От заклятого врага избавился, «концы зачистил» – не подкопаешься! Кра-со-та!!! Олигарх строил далеко идущие планы на будущее, представлял, как развернется на полную катушку, подомнет Думу и правительство, приручит (а если не получится – уничтожит) Президента, искоренит Православие, разрушит до основания «проклятую Россию»...

Яков Натанович и не подозревал – раковые метастазы (почему-то никак себя внешне не проявлявшие) уже изъели его печень, по прошествии всего пяти недель он «сгорит» как свечка в ужасающих страданиях и составит компанию в озере огненном Барченко, Ледбитеру, Борисову, а также многим-многим другим продавшимся дьяволу глупцам.


Какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою?

Евангелие от Матфея, 16:26

Примечания

1

Конечно, демон действует так не по собственной инициативе и не по указанию адского начальства. А ни о какой «честности», в данном случае, не может быть и речи! Ведь демоны – зло в чистом виде, без примесей. Просто Бог, которому вынужден подчиняться даже властитель тьмы – сатана, постоянно ограничивает свободу действий нечистой силы и всегда предоставляет человеку возможность выбора. А уж дальше каждый волен сам решать – с кем он.

2

Адский, дьявольский.

3

Несомненно, это был Ангел-Хранитель.

4

В эзотерической традиции данный акт символизирует отречение от Христа. Кстати, во время первой чеченской войны русский солдат Евгений Родионов, находясь в плену у чеченцев и невзирая на избиения, издевательства и зверские пытки, наотрез отказался снять крест. Девятнадцатилетний юноша прекрасно понимал, что это означает. В конце концов разъяренные выродки заживо отрезали парню голову. В настоящее время Евгений Родионов причислен Православной Церковью к Лику Святых (см. Новый мученик за Христа воин Евгений. М., 2000).

5

Подобная мерзопакостная церемония действительно происходит при приеме в масонскую ложу Йельского университета США. (См. Юрий Воробьевский, Елена Соболева. Пятый ангел вострубил. М., 2002. С.165.) Между прочим, членом этой самой ложи является бывший президент Соединенных Штатов Джордж Буш-старший (см. там же, с. 24), а также многие другие знаковые фигуры американской политики.

6

Конечно, не сам он понял, а бесы подсказали. От них, кстати, и все сверхъестественные способности колдунов, которые сами по себе никакой силой не обладают и обладать не могут. Правда, за бесовскую «помощь» чародеям приходится жестоко расплачиваться в загробном мире. О том, куда попадают после смерти служители сатаны, см.: Откровение Святого Иоанна Богослова, 21:8; Юрий Воробьевский. Шаг змеи. М., 1999. С. 311.

7

О том, чем в действительности является этот пресловутый штрих-код, см.: ИНН и печать антихриста. М., 2000; Монахиня Нина. Солнце правды. Современный взгляд на Апокалипсис св. Иоанна Богослова. М., 2002. С. 96–97; а также мою повесть «Рукопашник» в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Предъява» (М., 2001) или в сборнике с твердым переплетом под общим названием «Фартовая бригада» (М., 2002).

8

Согласно статистическим данным, в тех воинских частях, где сильно влияние Православной Церкви, дедовщина постепенно исчезает. В результате в армии значительно улучшается моральный климат и соответственно повышается ее боеспособность, что, естественно, приводит в бешенство западных «агентов влияния».

9

На самом деле все неонацистские организации в нашей стране созданы и финансируются богатыми масонами-сионистами. А о подлинном предназначении этих псевдопатриотов уже достаточно ясно сказал олигарх Борисов.

10

А зря!!! Согласно учению Православной Церкви – аборт попросту детоубийство, душегубство! Ведь зародыш наделяется душой с самого момента зачатия и понимает, при аборте, что его убивают. Только сделать ничего не может! Вот результат ультразвукового эксперимента японских ученых: «При приближении инструмента для проведения аборта плод раскрывает рот в беззвучном крике». (Ю. Воробьевский. Падут знамена ада. М., 2002. С. 157.) Тем, кто не верит, рекомендую посмотреть документальную видеокассету «Стук в золотые ворота», которую можно приобрести в редакции «Русский дом».

11

После добровольного обращения за «помощью» к слугам дьявола – колдунам (они же маги, они же экстрасенсы, они же биоэнергетики, они же «народные целители» и т. д. и т. п.) человек навеки губит свою бессмертную душу (да и тело тоже), если, конечно, вовремя не покается. Подробнее см. мою повесть «Бег к смерти» в сборниках с твердым переплетом «Пресс-хата» (М., 2000) и «Пальцы веером» (М., 2001), а также в сборнике повестей с мягким переплетом под общим названием «Отморозки» (М., 2002).

12

От дьявола (квинтэссенции зла) просто глупо ждать какой-либо благодарности за верное служение. Напротив – над собственными слугами нечистый дух измывается с особой изощренностью. Как правило, страдания их начинаются уже здесь, на Земле (см. Юрий Воробьевский. Точка Омега. М., 1999. С. 227–228). У колдунов появляются страшные заболевания – рак, СПИД и т. д., которые сами они не способны у себя распознать (см. Иеромонах Анатолий (Берестов), Алевтина Печерская. «Православные колдуны» – кто они? М., 1998. С. 15, 124).

13

Катетер – специальная эластичная трубочка маленького диаметра, которая вставляется в спинномозговой канал для регулярного введения обезболивающих препаратов (того же лидоксина.) Эта процедура трудоемкая, дорогостоящая и в нашей стране простым смертным не доступна.

14

Лейкемия – рак крови.

15

Вот что пишут по данному поводу специалисты: «...Лысый, сифилитический, картавый, маниакальный, не имеющий ни капли русской крови пигмей, потративший всю свою жизнь на уничтожение России... лежит в самом центре Москвы и символизирует собой бессмертное слияние с народом, кровь которого он пытается пить и после смерти. Мумия Ленина – это энергетический вампир... Почестями, восхвалениями, а более всего посещением усыпальницы с большевистскими мощами, русский народ поддерживает своими жизненными силами бальзамированный труп... Миф о бессмертии Ленина и культивируемая память о нем означают телегонию, т. е. передачу во времени и на расстоянии на весь народ признаков вождя... Но самое главное, что мумия лежит в мавзолее без мозга. Этот последний фактор проявляется в жизни нации, пожалуй, сильнее остальных» (цит. по: Юрий Воробьевский. Шаг змеи. – М., 1999. С. 249). Кроме того – святой преподобный Серафим Саровский (1760–1833) предсказал, что после невероятных невзгод и лишений Россия возродится, когда будут отбиты три масонские нашествия (два уже отражены, третье идет сейчас), прославлен в Лике Святых последний русский царь (Николай II слава Богу уже канонизирован) и преданы земле сатанинские «мощи» (т. е. та самая мумия Ленина) – см. Юрий Воробьевский. Елена Соболева. Пятый ангел вострубил. – М., 2002. С. 325.

16

Обычная масонская тактика. Они испокон веков поддерживают различные рвущиеся к власти антагонистические группировки (и тех и других). Расчет предельно прост – «Кто бы ни победил, кукловодить все равно будем мы!». Так, например, многие слышали о военном перевороте в Чили 11 сентября 1973 г., в результате которого был свергнут и убит президент страны Сальвадор Альенде, а к власти пришел генерал Аугусто Пиночет. Однако мало кому известно, что и Пиночет и Альенде являлись членами одной и той же масонской ложи! Единственно, кому масоны ни в коем случае не станут помогать (наоборот – будут всячески вредить), так это настоящему православно-монархическому движению. (Просьба не путать со лжепатриотами и самозванцами).

17

Вполне закономерные последствия добровольного обращения человека за помощью к служителям дьявола (см. У порога геенны огненной. Издание Сретенского монастыря, 2000. С. 56–58).

18

Недоброй памяти А.Р. Чикатило предпочитал именно таких, поскольку их легче заманить и с ними проще справиться (см. Ю. Антонян, А. Ткаченко. Сексуальные преступления. М., 1993. С. 257).

19

Многоточием обозначена должность чиновника, о которой мы, пожалуй, умолчим.

20

А вернее – Господь не позволил наемникам олигарха качественно выполнить их грязную работу.

21

Казачий рукопашный бой (так называемый «Казачий приклад») – одно из самых страшных боевых искусств мира. Большинство приемов рассчитано либо на физическое уничтожение, либо на серьезное увечье противника, причем техника основана не на реакции, а на рефлексах. Обучают «прикладу», как правило, с раннего детства. Надо отдать должное, казаки используют эту технику лишь в экстремальных ситуациях (в первую очередь на войне), но ни в коем случае не в обычных драках между собой. (Тоже выработанный с детства рефлекс, иначе бы они друг друга давно перебили.)

22

Сионисты (для которых все неевреи – недочеловеки), готовя приход антихриста, делают главную ставку на соплеменников. И недаром! Вот что пишет по данному поводу Ю.Ю. Воробьевский: «Казалось бы, не православный это подход: прислушиваться к биологизму крови. Сказано ведь, что плоть не пользует нимало, дух животворит... Но все же есть кровь, на которую повлияло вполне духовное действие: проклятие. Точнее, самопроклятие народа, возопившего: кровь Его на нас и на детях наших! И такая кровь, которая есть в жилах, может быть, самого прекраснодушного и не склонного к каббалистике человека, рано или поздно „заговорит“... Проклятая кровь поднимает из духовного подполья и связывает крепчайшими узами самых неожиданных людей. Она выводит на арену богоборчества последние людские резервы» (см. Юрий Воробьевский. Падут знамена ада. М., 2002. С. 285–286).

23

Штрафной изолятор в местах лишения свободы.


на главную | Проданные души | настройки

Текст книги загружен, загружаются изображения
Всего проголосовало: 7
Средний рейтинг 4.6 из 5



Оцените эту книгу