История третья

Пограничник

Наступило волшебное время. Каждые два-три дня я отправлялся к «нашему» ручью, где меня ждала она, моя возлюбленная, лучшая женщина в мире, единственная и неповторимая. Как объяснила Ленимирель, она отпросилась пожить с дочерью в одном из своих замков, так что с некоторых пор находилась совсем рядом. Никто из обитателей заставы не знал в лицо Наместницу Ленимирель, так что про нас не болтали слишком много. Просто как-то так стало понятно, что у меня есть любовница из числа ближайших соседей, и на этом все успокоились. Разве что сотник Годдар время от времени спрашивал, намерен ли я жениться. Мне всякий раз приходилось отговариваться. И я, и моя возлюбленная, мы оба знали, что это невозможно. Лорд Дейтемир никогда не даст своей жене развод. Но даже если это и произойдет, нам с Ленимирель не будет места на Радужном Архипелаге. Придется покинуть родину эльфов и отправиться куда-нибудь в земли людей или в незаселенные места. Лишь вдовство давало бы нам какой-то шанс на семейное счастье, но, по обоюдному согласию, ни она, ни я не желали добиваться своего с помощью преступления. Нам оставались только эти короткие тайные встречи, наполненные страстью и нежностью.

Остальной мир жил своей жизнью. Пять раз границу переходили гоблины — трижды сами и дважды вместе с людьми. Я отличился в трех стычках из пяти, так что Годдар выделял меня из числа пограничников и сквозь пальцы смотрел на мои частые отлучки.

Но всему на свете приходит конец.

Как-то раз в трапезную, тяжело дыша, ворвалась Видящая и с порога крикнула:

— Ожидаются гости из столицы!

Я замер, не донеся до губ кубка с вином. Вот и все! Наместник Дейтемир каким-то образом прознал про измену жены. А ведь только вчера в последний раз мы встретились с Ленимирель и с рассвета жили ожиданием завтрашней встречи.

— Что за гости? — Сотник Годдар не заметил моего состояния.

— Видящая лорда-Наместника передала, что в нашу сторону движется большой обоз. — Волшебница перевела дух. — Лорд-Наместник приказал приготовить обозникам торжественную встречу и обеспечить сохранность груза. Лорд-Наместник собирается устроить Большую охоту.

Мне показалось, что я ослышался. Почему лорд Дейтемир тащит из столицы дичь, вместо того чтобы попытать охотничье счастье в здешних местах? У нас водились олени, кабаны, дикие лесные быки, болотные козлы и дикие лошади. Вполне достаточно, чтобы удовлетворить вкус любого охотника. Я уж не говорю про болотную дичь! Что же это за звери, которые не водятся в наших лесах?

— И когда ожидается обоз? — Командира волновали совсем другие мысли.

— Через два дня, — ответила Видящая.

— Хм, — сотник нахмурился, — у нас остается мало времени, для приготовлений. Что ж, мы сделаем все, что можно. Данкор, — обернулся он ко мне, — надеюсь, ты понимаешь, что во время присутствия Наместника запрещаются какие бы то ни было отлучки?

— Да, лорд Годдар, — кивнул я. У меня оставалось два дня. Я успею предупредить Ленимирель о приезде ее мужа. Несколько дней мы как-нибудь потерпим.

Обоз прибыл через два дня, ближе к вечеру. Я, дежуривший в этот день у ворот — сотник Годдар все-таки решил подстраховаться и дал ответственное поручение, чтобы я не улизнул на свидание, — вытаращил глаза, увидев четыре подводы под охраной двух десятков всадников. На каждой подводе стояло по клетке, в которых находились… светлые альфары.

Все четыре подводы не спеша проехали в ворота заставы мимо остолбеневшего меня. Сидевшие в них альфары не обратили на мою персону никакого внимания — они были слишком погружены в себя, чтобы смотреть по сторонам. Лица некоторых показались мне знакомыми. Я напряг память и вспомнил, что видел их во дворце Наместника Кораллового. Но что они тут делают? Неужели это и есть тот самый обоз с обещанной дичью?

Пока я стоял, как громом пораженный, к воротам подскочил сотник Годдар.

— Проезжайте-проезжайте, — заторопился он. — Ставьте их вон туда, под навес! А сами проходите в нижний зал. Там сейчас как раз накрывают столы… У нас почти все готово!

— Годдар, — поинтересовался я, — что это означает? Это что за обоз?

— Тот самый обоз с грузом, — ответил сотник. — Видящая предупреждала…

— Она что-то говорила об охоте…

— Да. Это и есть дичь… А ты не знал?

Я только помотал головой. Сотник похлопал меня по плечу и отошел, продолжая отдавать приказы и распоряжения.

Сам же Наместник Дейтемир Коралловый появился на другой день, прибыл практически в одиночку, если не считать сына, Дейтемира-младшего, и нескольких охранников. Я опять стоял у ворот и поспешил опустить голову, чтобы он меня не узнал, но высокородным лордам было не до незначительных личностей вроде часового у ворот.

Сотник Годдар выскочил навстречу, придержал стремя лошади Наместника.

— У нас все готово, — объявил, когда тот спешился. — Как только получил ваше послание, я сразу отправил одного из воинов в ближайшее поселение, но ответ придет только через два дня.

— Ничего, — промолвил лорд-Наместник. — Не стоит торопиться. Мы успеем и поохотиться, и отдохнуть после охоты. Тем более что совсем близко находится замок, где проводит лето моя жена. Если возникнет задержка, я просто потрачу время на то, чтобы навестить свою леди…

Я скрипнул зубами, изо всех сил стараясь, чтобы никто этого не заметил. Но сама мысль о том, чтобы Наместник обнимал мою возлюбленную, была невыносима. И пусть по закону она была его женой! Мне на это было решительно наплевать. Ленимирель моя, и только моя! Хотя… я знал, что наша любовь обречена на гибель. Но кто мог подумать, что развязка наступит так скоро?

— Что застыл? — Сотник, оказывается, уже дважды окликал меня, но я ничего не замечал. — На тебе лица нет, Данкор!

— Я… э-э… Я не знаю, — голова моя совсем опустилась, — я поражен… Не знаю, что происходит.

— Ты прожил в поместье-столице больше года и ни разу не слышал о Большой охоте? — изумился Годдар. — Чем же ты занимался?

Вот так я узнал о Большой охоте. Лорд-Наместник устраивал ее время от времени. Большая охота могла состояться в разгар зимы, ранней весной или летом — все зависело от наличия необходимого количества «дичи».

Как я уже говорил, прогневить лорда Дейтемира было легче легкого. Слугам стоило не вовремя попасть ему на глаза или ответить на вопрос недостаточно почтительным тоном. Всех, кто вызвал его гнев, ждала подземная темница, построенная еще в те времена, когда рабами эльфов были орки. Там они сидели, иногда на цепи, как животные, пока их не набиралось достаточное количество — как правило, четыре или пять десятков. Тогда слуг отвозили на границу Острова и устраивали Большую охоту, на которой вместо дичи использовали именно светлых альфаров. Кроме них «дичью» считались лесные тролли, гоблины, овражные тролли-хамстеры и прочие живые существа, которые могли встретиться на пути.

— А в наши обязанности входит обеспечить высокородного лорда подходящей «дичью», — закончил свой рассказ сотник.

— Это… это гнусно, — воскликнул я. — И недостойно эльфа!

— Кто ты такой, чтобы осуждать лорда-Наместника? — осадил меня сотник. — Не ты ли сам недавно прибыл сюда как изгнанный? Если бы ты не был эльфом, наверняка оказался бы в обозе. Кстати, как ты думаешь, почему мы постоянно патрулируем окрестности? Только ли потому, что наша обязанность — защищать мирных жителей Острова от набегов гоблинов и людей?

— Неужели мы… — Я боялся договорить.

— Да, гоблины тоже дичь, и мы следили за миграцией, чтобы высокородному лорду не пришлось долго ездить по лесам туда-сюда в поисках их стай! Успокойся, Данкор, и иди-ка спать. Завтра все принимают участие в Большой охоте!

Легко сказать — «успокойся!» Я полночи проворочался на своей койке в казарме, не в силах сомкнуть глаз. Неужели завтра я буду принимать участие в охоте на разумных существ? Это не укладывалось в голове. Подумать только! И такому лорду я клялся служить до конца дней! Что же мне делать? Клятва, данная от чистого сердца, связала меня по рукам и ногам. Моя собственная честь не позволит бросить службу. Только смерть — моя или лорда Дейтемира — позволит нарушить клятву. И пусть Дейтемир-младший сменит отца — ему я не давал клятвы и смогу считать себя свободным. Но на Коралловом Острове мне тогда точно не жить. А примет ли меня какой-нибудь другой Остров? Вдруг у Наместников существует договоренность выдавать беглецов? Не придется ли покинуть Радужный Архипелаг?

Застава проснулась рано-рано. Пока я еще ворочался в постели, поднялись загонщики. Охранники отвезли двуногую «дичь» подальше в лес и выпустили ее там, чтобы альфары успели отбежать на некоторое расстояние.

— Ну скорее ты! — приветствовал меня сотник, когда я показался на пороге казармы. — Бери свой десяток и скачи к болотам. Там поднимешь гоблинов и погонишь их в сторону заставы.

— Почему я? — насупился ваш покорный слуга.

— Потому, что остальные уже заняты, — отрезал Годдар. — И потому, что я знаю твой характер. Пошел! — С этими словами он вручил мне амулет, с помощью которого мы могли связываться с Видящими. Волшебницы выступали координаторами Большой охоты, поскольку среди нас телепатов не было.

Вскочив на коня, подведенного перепуганным альфаром из числа местных слуг, я погнал свой десяток к болотам, спеша отыскать гоблинов. Не прошло и нескольких минут, как мы выехали к реке, которая вытекала из ближайшего болота на Ничейной земле.

В это время ожил амулет Видящей.

«Годдар просил сказать тебе пару слов, — начала волшебница. — Что ты переживаешь?»

«Это подло и гнусно! — ответил я мысленно. — Мы охотимся на разумных существ, как на диких животных!»

«И это мне говорит тот, кто четыре года сражался против других разумных существ!»

«Это не одно и то же! У нас с темноволосыми были равные шансы! Они убили моего друга и могли убить меня! А альфары… они безоружны. Они не смогут даже защитить себя, когда их начнут убивать!»

«Глупый, — даже в мысленном голосе волшебницы проскользнуло ласковое снисхождение, как в речах матери, обращающейся к капризному ребенку, — а кто тебе сказал, что речь идет об убийстве? Большая охота отличается от всех остальных тем, что тут «дичь» не убивают, а ловят. Ее цель — поймать всех, кого накануне выпустили из клеток, и загнать обратно, добавив кое-кого еще… Кстати, подсказать, где ты найдешь гоблинов?»

«Где?» — поинтересовался я после небольшой паузы.

«Следуй точно вдоль течения реки, никуда не сворачивая, и ищи маленький островок, заросший кустарником. Там их поселение. Поднимай всех, кого сможешь, и гони в сторону заставы. Где-то на полпути тебя будут ждать остальные загонщики, сдав им гоблинов, ты можешь быть свободен! В случае чего — вызывай, помогу!»

Связь прервалась. Я с раздражением стиснул амулет в кулаке, прежде чем убрать обратно за пазуху.

Впереди блестела лента реки, свернул туда, собираясь точно следовать всем указаниям волшебницы. Немного поразмыслив, пришел к решению честно выполнять свой долг — просто делать свое дело, ни во что не вмешиваясь и стараясь не выделяться из числа других пограничников.

Гоблины не относятся к племенам, приверженным определенному образу жизни. Они — кочевники и бродяги, нигде долго не задерживаются и даже в городах, где люди смотрят сквозь пальцы на присутствие этих двуногих ящериц, ведут бродячий образ жизни, ночуя вместе с самками и детенышами на голой земле или под забором. Говорят, когда-то у гоблинов были свои города, правители, законы, даже наука и искусство, но все это похоронено во мраке времен и забыто так прочно, что сами эти существа лишь пожимают плечами в ответ на такие заявления. Сейчас они — только охотники и грабители, ворующие все, что плохо лежит, и не брезгующие поедать разумных существ. На стоянках гоблинов находили обугленные черепа людей, альфаров, эльфов и даже троллей и орков — неудивительно, что их ненавидит большинство разумных рас.

Волшебница не подвела — мы заметили гоблина-часового среди высокой травы, хотя обычно эти существа такие мастера прятаться, что можно пройти в двух шагах от затаившегося гоблина-наблюдателя и не учуять его. Но этот замер, не прячась, среди камышин, его оливково-зеленая с кирпичными разводами шкура выделялась далеко. Ветер дул в нашу сторону, и гоблин заметил всадников, когда стало слишком поздно. Было ли это воздействием чар Видящей или просто такой попался часовой, но, обнаружив нас, он сначала застыл, выпучив без того большие глаза, а потом резко засвистел и, швырнув копье, кинулся бежать.

Лето стояло жаркое, речка обмелела, так что на остров мы ворвались галопом, разбрызгивая воду. Гоблины, застигнутые врасплох, успели только похватать оружие, самки переловили детенышей, и обитатели всей гурьбой кинулись бежать с острова. Мы дали им время форсировать противоположную, более глубокую половину реки, после чего неспешной рысью погнали в сторону границы, растянувшись цепью.

Гоблины осознанно стремились под защиту речной долины, где им легко было спрятаться среди прибрежной растительности, но мы не дали им даже приблизиться к берегу. Заметив, что их гонят прямиком в густой лес, гоблины вдруг развернулись, сбились в плотную кучу. Самцы пропустили самок в центр, те закрыли своими телами детенышей, и все дружно рванулись нам навстречу. У большинства из оружия были короткие копья, дубины и пращи, лишь последние представляли для нас какую-то угрозу. Я сообразил это, когда один камень просвистел мимо моего виска, а другой метко ударил по шлему подчиненного, заставив того покачнуться в седле.

В ответ эльфы вскинули луки.

— Не стрелять! — крикнул я, но было поздно. Сразу пять или шесть стрел взвились в воздух, и несколько гоблинов упали, убитые или раненые.

— Не стрелять! — повторил я приказ. — Гнать в лес! Но уцелевшие решили дорого продать жизни. Камни из пращей замелькали в воздухе, заставив нас поднять щиты. Кони вертелись, взвизгивая от боли, когда камни попадали в них. Еще чуть-чуть — и восставшие твари прорвутся к реке.

Укрывшись щитом, я стиснул в кулаке амулет, лихорадочно вспоминая, как надо вызывать Видящую. Обычно волшебницы сами выходили на связь, нам оставалось лишь подчиняться их мысленному голосу, тем более, повторюсь, телепатов на заставе не было.

Но волшебница откликнулась.

«Что случилось?» — услышал я.

«Гоблины нас атакуют, они почти прорвались обратно к реке, — доложил я. — У них пращи. Кое-кто из наших уже легко ранен. Что делать?»

Несколько долгих секунд волшебница молчала, очевидно обдумывая ответ.

«Сделай-ка вот что…»

Подчиняясь ее указаниям, я поднял вверх правую руку, сложил пальцы щепотью и повел ими в воздухе, вычерчивая сложную фигуру. Моя рука налилась тяжестью, я с трудом ворочал ею, да и сам воздух словно уплотнился и стал ледяным. Все же мне удалось довести дело до конца, после чего громко и четко повторил те слова, которые мысленно надиктовала мне волшебница.

Вообще-то мужчины-эльфы — я имею в виду чистокровные эльфы — практически неспособны к магии. Есть так называемые медиумы, обладающие врожденным запасом магических сил — Видящие волшебницы развивают в них дар накапливать магию и используют в своих целях. В моем роду не было даже медиумов, не говоря уже о том, чтобы где-то когда-то в Доме Дармира рождались Видящие, но сейчас я колдовал. Волшебница как бы вселилась в мое тело, это она, а не я применяла сейчас магию.

Но гоблины-то этого не знали. Увидев огненный знак и услышав слова заклинания, они запаниковали и заметались туда-сюда, превратившись в напуганную толпу. Пращи, дубины и копья были забыты. Многие вообще побросали оружие и вопили от ужаса, закрывая лапами морды.

«Готово! — услышал я довольный голос волшебницы. — Теперь гоните их!»

— Вперед! — отдал я приказ, радуясь возможности опять владеть своим телом.

Мы, десять всадников — подтянулись даже раненые, — сомкнули ряды, оттесняя мечущихся созданий от реки и направляя в сторону леса. Но племя сильно рассеялось по побережью, и несколько самок с детенышами все-таки прорвались к зарослям. Я не стал их преследовать из опасения, что потеряю контроль над остальными, и махнул рукой, приказывая своему десятку гнать оставшихся в лес.

Сбившись плотной гурьбой, гоблины бежали, поддерживая друг друга. Иногда какая-нибудь из самок пыталась прорваться и скрыться, но мы легко возвращали их в строй. Все-таки двум-трем удалось зашвырнуть своих детенышей подальше в кусты. Верещащие гоблинята разбегались в разные стороны, но я решил не тратить на них времени. Выживут они или нет — сейчас мне было безразлично. Я мечтал только об одном — как можно скорее сдать племя загонщикам. Мне было противно воевать с самками и детенышами, даже если это — самки гоблинов. И когда одна метнулась прямо под копыта моего коня, прижимая к себе двух малышей, я вздыбил лошадь, позволив ей проскочить прямо между передними ногами коня и затеряться в кустарнике.

Далеко впереди запел рог — где-то там была цепь загонщиков. Я кивнул трубачу, и он выдул из своего рога ответную ноту. Это была наша обычная перекличка.

Еще один рог пропел свою коротенькую песню слева от меня. Его сигнал означал, что там тоже гонят какую-то двуногую дичь. Мой трубач ответил ему, и некоторое время они перекликались, координируя действия.

В чаще леса двигаться пришлось осторожно, чтобы не переломать лошадям ноги. Не привычные к такой спешке — им приходилось все время бежать — гоблины начали выдыхаться. Некоторые даже побросали оружие, потому что им было тяжело его тащить. Другие опирались на копья, как на палки во время ходьбы.

Рог пропел совсем близко, и буквально через пару минут навстречу нам выскочили два лесных тролля. Обычно эти существа живут небольшими семейными группами или поодиночке, и отыскать сразу двоих было удачей. Тролли распугали гоблинов, заставив меня потерять в кустах еще нескольких, но остальных мы собрали в плотную кучу и погнали вперед.

Постепенно шум Большой охоты стал ближе. Чаще звучали рога, несколько раз я слышал лай собак. Гоблины заволновались, переговариваясь на своем языке, их волнение достигло предела, когда бегущие впереди наткнулись на что-то в высокой траве между деревьями.

Отогнав подальше свою «дичь», я взглянул на то, что они обнаружили, — и чуть не свалился с седла.

Это был труп светлого альфара, одетого в одну набедренную повязку. Труп был еще свежий — кровь не успела свернуться. Я сразу определил причину смерти — в альфара выпустили несколько стрел. По крайней мере, две раны оказались смертельными — в грудь и в глаз. Но, судя по обильно натекшей крови, сначала он был просто ранен, и его добивали долго и упорно.

Будь я один, гоблины, воспользовавшись моим замешательством, непременно бы разбежались. Но мой десяток не дремал. Пока командир приходил в себя, рядовые собрали испуганных существ в кучу и погнали прочь, прямиком на звуки сигнальных рогов и собачий лай. Я не спеша последовал за ними, размышляя над увиденным.

Что означала эта бессмысленная жестокость? Может быть, кто-то случайно ранил альфара и потом решил его добить, чтобы он не мучился?… «Ага, — сказал мне внутренний голос, — пятью выстрелами в упор, из которых только два были смертельны». Неужели на заставе еще есть такие же косорукие лучники, как я? Или это «практиковался» в стрельбе кто-то, впервые взявший в руки оружие? Но кем же надо быть, чтобы, не имея опыта в убийстве, обладать такой жестокостью? Я корил себя, что не задержался и не осмотрел поляну повнимательнее — следы скольких эльфов там можно обнаружить? Но в конце концов пришел к выводу, что так оно и лучше. Меньше знаешь — крепче спишь. Будем считать, что выстрелы случайность, а добили альфара из милосердия.

Я опять стиснул амулет в кулаке, думая о Видящей. И она опять откликнулась, но теперь в ее мысленном голосе звучало недовольство:

«Что еще?»

Я в двух словах рассказал о находке.

«Что ты хочешь? Это же охота. Всякое бывает! Ты сам упустил несколько гоблинов, совершил, можно считать, ошибку… Не беспокойся. Если тебя так волнует судьба этого альфара, я потом помолюсь за его душу».

«Спасибо, — поблагодарил я. — А что мне делать теперь? Гоблинов я… э-э… сдал…»

«Откуда я знаю! Если делать нечего, присоединяйся к загонщикам. Посмотришь, как это бывает!»

«Что бывает? Убийства безоружных? У гоблинов были пращи, они оборонялись…»

«И тебе не хочется скрестить с ними оружие?»

«В честном бою — да. Но принимать участие в убийстве? Я, в конце концов, рыцарь!»

«Смотри не скажи этого лорду-Наместнику! Он ведь тоже рыцарь и к тому же твой господин!.. Хватит болтать. У меня много дел».

С этими словами Видящая отключилась. Амулет похолодел, превратившись в простой обломок драгоценного камня.

Я остался один, причем один в прямом смысле слова — я остановил коня, беседуя с волшебницей, и, как ни коротка была беседа, за это время мой десяток ушел вперед, гоня гоблинов в сторону охотников. За деревьями я еще видел силуэты всадников, но почему-то не спешил к ним присоединяться. Вместо этого развернул коня, направляясь к знакомому ручью. Сегодня там меня никто не ждал, но на берегу, в том месте, где я познал любовь и счастье, мне хотелось снова обрести душевный покой.

Надо признать, что любовь к Ленимирель сделала меня слабым. Я четыре года провел на войне и, переступив порог дворца Наместника, горел желанием добиться славы и признания на новом поприще. Может быть, если бы в моей жизни не было этой женщины, я бы сейчас не сидел на пожухлой осенней траве возле холодного ручья, глядя на бегущую воду, а скакал вместе с остальными загонщиками и весело стрелял бы по удирающим гоблинам или спорил, удастся ли мне с первого раза попасть в глаз лесного тролля. Но леди Ленимирель изменила меня… или я с самого начала был такой?

«Ты слишком расклеился, Данкор, — сказал я себе. — Если ты хочешь остаться воином, нужно вернуться на заставу. В конце концов, ты мужчина. И если не хочешь всю жизнь проторчать на одном месте, придется заставить себя смотреть даже на такие жестокие вещи, как убийство невинных. Ибо война с орками может возобновиться в любой год. Тогда придется не только сражаться и убивать, но и мстить — за уничтоженный Мраморный Остров, за своих товарищей… Так что вставай и поехали!»

Полный желания быть твердым до конца, я вскочил на коня и помчался в сторону заставы, прислушиваясь к доносящимся издалека звукам.

Пока я предавался самобичеванию у ручья, Большая охота подошла к концу, но то, что я увидел, заставило меня пожалеть о своем решении. В какой-то момент мне очень захотелось стать дезертиром — удержала только мысль о том, что в таком случае я лишусь чести и самоуважения.

На просторной поляне, на некотором расстоянии от стен заставы, были установлены походные кресла; тлели угли на жаровнях; высокородные лорды упражнялись в стрельбе.

Меня увидели, когда я спешился.

— Данкор! — окликнуло сразу несколько голосов. — Где ты был? Сотник уже хотел тебя искать… Иди сюда!

Я сделал шаг — и увидел мишени.

Почувствовал, как ноги приросли к земле.

Мишени оказались живыми — то есть еще живыми. К деревьям ремнями были прикручены светлый альфар и два гоблина, самец и самка. Всех троих утыкали стрелы, так, что оставалось удивляться, как они еще живы. Светлый альфар явно находился при последнем издыхании. Более живучие от природы, гоблины выглядели чуть-чуть лучше, хотя и им недолго осталось.

— Данкор? — Лорд-Наместник повернулся ко мне. Рядом с ним обнаружились его сын и сотник Годдар.

— Один из лучших моих воинов, — поспешил представить меня сотник. — Трижды отличился во время отражения атак гоблинов и людей. И этих гоблинов доставил именно он.

— Вот как? — Наместник вперил в меня пристальный холодный взгляд. Я не сомневался в том, что он меня узнал, но не опустил глаз. — Что ж, проходи и присоединяйся!

— Нет, — услышал я свой голос. — Я не убийца. Теперь на меня смотрели все — кроме живых мишеней, которым все было безразлично.

— Но ты же был на войне! Ты сражался с темноволосыми…

— Но не с безоружными, — отрезал я. — Тем более не издевался над беззащитными пленниками. Не могу допустить, чтобы кто-то другой поступал подобным образом, роняя свое достоинство.

С этими словами я вытащил кинжал, подошел к привязанным к деревьям пленникам и, стараясь не смотреть им в глаза, прервал их мучения.

— Ты понимаешь, что ты наделал? — нарушил молчание лорд Дейтемир.

— Спас вашу честь, милорд, — промолвил я, вытирая кинжал и убирая его обратно в ножны.

— Что ж, — лорд-Наместник смотрел на меня снизу вверх, — позволь поблагодарить тебя… Данкор.

Однако на сегодня мои испытания не кончились.

Когда мы некоторое время спустя вернулись к заставе, выяснилось, что там нас уже ждут. Это были люди. Небольшой вооруженный отряд остановился под крепостной стеной. Видимо, люди только что прибыли — они только успели спешиться и чуть-чуть ослабить подпруги у лошадей. Три десятка верховых охраняли несколько подвод, на которые были установлены пустые клетки, очень похожие на те, в которых на заставу доставили двуногую «дичь». Заметив нас, люди засуетились. Двое — один постарше, с окладистой рыжей бородой, и второй помоложе — вышли навстречу.

К моему удивлению, сотник Годдар отделился от нашего строя и приблизился к ним, о чем-то заговорив.

Человеческого языка я не знал. Светлые альфары общались на том же языке, что и мы, как и темноволосые, у которых вообще не было собственного наречия. Людей я видел вблизи практически первый раз в жизни — те два случая, когда мне пришлось отражать набеги грабителей, не в счет. Поэтому я внимательно прислушивался и приглядывался к ним. А потом природное любопытство дало о себе знать, потому что я спешился и подошел к людям поближе.

— Смотри и учись, Данкор, — приветствовал мой порыв сотник. — Это — наши компаньоны.

— Разве Наместник имеет дело с людьми? — удивился я. Обычно эльфы, особенно высокородные, не общались с «низшими расами», за исключением тех случаев, когда того требовала высокая политика. Краем уха я слышал, что в некоторых крупных странах имеются торгово-политические представительства, куда посылаются послы для решения спорных вопросов, но чтобы какой-нибудь Наместник напрямую имел дело с людьми?…

— Да, а что тут такого? — удивился Годдар. — Наш Остров торгует с людьми. Это взаимовыгодно… Слушай и учись — вдруг тебе придется однажды покинуть Архипелаг и оказаться среди них!

Моим вниманием завладел молодой человек, который принялся внимательно меня разглядывать. Годдар улучил минуту и что-то ему сказал. Человек коротко кивнул и уставился на меня с явным интересом.

— Родий, — показал он на себя пальцем. — Родий.

— Э-э… Данкор, — представился я.

— Ирматул, — указал человек куда-то вдаль. — Ир-ма-тул.

— Радужный Архипелаг, — подумав, ответил я, показывая на заставу за моей спиной.

Новый знакомый несколько раз кивнул и что-то спросил. Я не понял, покачал головой в знак отрицания.

— Он спросил, какого ты рода, — перевел мне Годдар.

— Не слишком высокого, — ответил я.

Сотник что-то произнес, человек кивнул — мол, понятно. После чего сам сказал несколько слов, указывая на повозки, собравшихся возле них всадников и своего пожилого спутника.

— Он сказал, что занимается торговлей и состоит приказчиком при своем отце, — объяснил сотник. — У них это семейное… Погоди пока. Давай товар! — крикнул он кому-то в задних рядах нашей кавалькады.

Всадники расступились, пропуская вперед колонну из светлых альфаров, гоблинов и троллей. Связанные длинной цепочкой, дрожащие от холода и усталости, многие с синяками и царапинами, они выстроились перед двумя людьми, которые, забыв про эльфов, стали прохаживаться перед ними, внимательно осматривая. Некоторых щупали, цепкими сильными пальцами хватая за плечи, пробуя, насколько крепки мускулы. Других заставляли открыть рот, чтобы посмотреть зубы.

Я стоял, как парализованный. Годдар ходил вместе с людьми, иногда произносил на их языке два-три слова. Не требовалось перевода, чтобы понять, о чем шла речь.

Работорговцы!

Конечно, я не был таким уж наивным мальчиком, как вам может показаться. Я прекрасно знал, что светлые альфары считаются рабами, отдельные лорды даже надевают своим слугам ошейники и периодически устраивают набеги на соседей с целью захвата их невольников. По закону живущие на фермах свободны, но если какой-нибудь альфар переступит порог замка — по своей воле или силой — он становится рабом. Многие знатные эльфы, охотясь на фермеров, увеличивают число своей прислуги. Горо, например, был моим личным рабом, разве что я не мог его продать, ибо у нас после восстания орков исчезли рабские рынки. Но чтобы высокородный лорд, да еще лорд-Наместник, за деньги сбывал светлых альфаров людям! О таком я слышал впервые.

Тем временем два торговца осмотрели весь строй и приступили к торгам. То есть торговались и спорили, иногда бросая взгляды на сидевшего в седле лорда Дейтемира, именно старший человек и сам сотник Годдар, а молодой помощник, представившийся Родием, оказался не у дел. Он подошел ко мне, как к приятелю, посмотрел снизу вверх — я вам уже говорил, что мой рост был моей особой приметой? — и цокнул языком.

— Хорошо, — вдруг сказал он по-эльфийски и добавил несколько слов на своем языке.

Я решительно покачал головой:

— Нет, не хорошо. Торговать разумными существами — это… это мерзко!

— А ты, Данкор, кажется, собираешься учить меня, что хорошо, а что плохо? — раздался за моей спиной вкрадчивый голос лорда-Наместника.

Я обернулся и встретил прямой открытый взгляд.

— Я не собираюсь осуждать вас, милорд, — промолвил я, — тем более что я приносил вам клятву верности. Я готов и дальше вам служить… но только там и тогда, где не будет задета моя честь!

Некоторое время мы смотрели друг на друга. Благодаря своему росту я мог не запрокидывать голову так, как сделал бы любой другой на моем месте, и, очевидно, со стороны это выглядело значительно. Во всяком случае, лорд Дейтемир внезапно хмыкнул, отводя глаза.

— Я подумаю над твоими словами, Данкор, — промолвил он. — Заканчивай здесь, Годдар. Жду тебя с выручкой!

Лорд хлестнул коня и поскакал к заставе. Большая часть всадников отправилась следом.

Я тоже не стал досматривать до конца это представление — передачу из рук в руки денег и то, как рабов загоняли в клетки на повозках. Не попрощавшись с людьми, пешком, ведя коня в поводу, направился на заставу.

Лорд-Наместник не забыл нашего короткого разговора — не прошло и пары недель со дня Большой охоты, как через Видящую мне передали короткий категорический приказ: немедленно явиться в поместье-столицу.

Не представляя, что на сей раз готовит мне судьба, я тем не менее не спорил с нею. Коротко попрощался со своими сослуживцами и сотником Годдаром, в последний раз навестил ручей, на берегу которого мы с Ленимирель любили друг друга, и отправился в столицу.

Первое знакомое лицо, которое я увидел, был сотник, лорд Бормидар. Он шел куда-то по делам, но остановился, заметив меня, и махнул рукой:

— Данкор! Какими судьбами? Я верил, что ты не задержишься в изгнании надолго!

— Я не знаю, зачем меня призвал Наместник, — признался я, спешиваясь. — Мы встретились на границе во время его Большой охоты, и там он меня вспомнил.

— А, — протянул лорд Бормидар, — тогда понятно. Лорд Дейтемир не из тех, кто страдает от кратковременной потери памяти. Советую не расслабляться — тебя скоро потребуют «наверх»!

Он оказался прав. Я не успел возобновить знакомство со своими прежними сослуживцами, как примчался запыхавшийся альфар — меня срочно требовал к себе Наместник.

Тот ждал меня в знакомой библиотеке, но был не один. Вместе с ним находились еще трое — немолодой уже эльф в кожаном доспехе, перетянутом крест-накрест ремнями перевязей, на которых висело оружие, и две Видящие. Одну я знал — это была собственная Видящая Наместников Коралловых, Хозяйка Острова. Другую, помоложе, видел впервые. Она оказалась совсем юной, хотя о силе волшебниц не судят по их возрасту.

— Вот он, — просто сказал Наместник Дейтемир.

Хозяйка Острова встала и подошла ко мне. Я наклонился, чтобы она — как назло, небольшая ростом — могла дотянуться до моего лба тонкой ухоженной рукой. Ее прикосновение было ласковым и легким.

— Ты телепат?

Родиться телепатом считалось нормальным — ведь это означало всего лишь умение слушать чужие мысли. Совсем не то, что родиться медиумом. Видящие утверждали, что владеть магической силой — не просто позор, но нечто, недостойное мужчины, от сыновей-медиумов старались избавиться, едва ли не с младенчества отдавая их в Орден.

— Нет, госпожа, — ответил я. — В моем роду никогда не появлялось ни телепатов, ни медиумов, ни тем более Видящих. Правда, я на заставе мог общаться с нашей Видящей — но только посредством амулета.

— Хорошо, — кивнула волшебница. — А теперь закрой глаза и расслабься.

Я сделал все, как она велела, и встал на колено, чтобы ей было удобнее положить руки мне на лоб. Что она делала со мной, не знаю — как многие, я привык доверять Видящим.

— Что ж, — прозвучал некоторое время спустя ее негромкий голос, — вы правы, мой лорд, этот воин нам подходит. Он прямодушен, честен, но умеет быть твердым и трезво смотрит в лицо опасностям. И в то же время лишен некоторых предрассудков, что тоже может оказаться полезным в нашем деле.

— Слышал, Данкор? — окликнул меня лорд-Наместник. — Ты, кажется, говорил, что готов послужить мне в любом месте, где не будет урона твоей чести?

— Да, милорд. — Я открыл глаза, но остался стоять на одном колене. — Мой род не так богат и не так знатен, как некоторые. По сути дела, моя честь — вот все, что у меня есть. Кроме того, я — единственный сын своего отца и должен вдвойне оберегать честь семьи.

— Понятно, — кивнул Наместник. — Мастер Теор, я предлагаю вам взять этого рыцаря с собой на север. Ты уже распаковал вещи?

— Нет, милорд.

— И не распаковывай. Завтра на север отходит караван — я решил основать в горах, у истоков реки Янтарной, поселение, чтобы добывать золото и кое-какие драгоценные камни. Мастер Теор назначен комендантом. А ты, как один из лучших мечников, станешь его правой рукой и помощником. Тебе все понятно?

Я посмотрел на пожилого эльфа. Судя по простым, явно самодельным доспехам, которые представляли собой что-то вроде кожаной чешуи, и тому, что его при мне назвали мастером, он не был лордом, то есть у него не имелось своего замка, и он, как его предки, всю жизнь служил другим. Вопреки тому, что о нас говорят люди, далеко не каждый эльф — лорд. Есть лорды, есть высокие лорды, есть высокородные, а есть простые эльфы, которые, как правило, служат рыцарями в войсках у лордов. Многие из них владеют каким-либо ремеслами, например, мастер Теор наверняка был отличным кожевником. Встречались мастера-портные, кузнецы, ювелиры, менестрели, целители и даже садоводы. Две трети из них не владели оружием, в то время как для лорда единственной приемлемой профессией была война. Наверняка для мастера Теора стать комендантом далекой северной крепости — был единственный шанс чего-то достичь в жизни, и то, что я, лорд, оказался всего лишь помощником у простого эльфа, должно было унизить меня, но я ничем не выдал своих чувств.

— Располагайте мною, мастер Теор!

— Он превосходный мечник, мастер, — сообщил лорд-Наместник. — Думаю, вашему гарнизону этот воин принесет пользу.

— Осмелюсь поинтересоваться, — голос у нового коменданта был глухой, а не звучный, как опять-таки думают об эльфах люди, — на сколько лет этот юноша отправлен на север?

— До особого распоряжения. — Лорд Дейтемир взглянул на меня в упор: — Тебе понятно, Данкор?

Я поклонился, невольно сделав поклон глубже, чем полагалось, чтобы успеть справиться с нахлынувшими чувствами. «До особого распоряжения», скорее всего, означало «навсегда». А это значит, что я больше никогда не увижу…

— Мне все понятно, милорд, — промолвил я. — Разрешите идти?

— Иди. Но завтра на рассвете с вещами изволь выйти к воротам. Ты очень вовремя приехал. Если бы опоздал хотя бы на день, пришлось бы догонять караван в одиночку!.. А мы с вами, мастер, обсудим кое-какие тонкости…

На негнущихся ногах я покинул библиотеку и побрел прочь.

Через несколько часов мне придется покинуть этот дворец навсегда — в том, что лорд-Наместник не позволит больше своему подданному переступить порог поместья-столицы, я не сомневался. Вряд ли мне будет позволено вернуться на Остров и навестить родителей. Я никогда не увижу отца, мать, сестер… Дайнериль уже должна была кого-нибудь родить Этириру… У меня самого наверняка никогда не будет семьи — ведь мое сердце останется тут, заточенное в одной из комнат Кораллового дворца, вместе с той единственной женщиной, которую я готов любить до конца моих дней. Теперь она забудет обо мне, как и я должен буду выбросить из головы и сердца все воспоминания о Наместнице Ленимирель. Ибо там, на севере, в диком краю, где на первом плане окажется желание выжить, не будет места иным чувствам.

Погруженный в свои мысли, я вернулся в казарму. Мои вещи лежали на постели не распакованными. Слуга-альфар нерешительно топтался рядом, увидев мое недовольное лицо, опустился на колени и забормотал извинения. Я вспомнил, что за невыполнение приказа ему грозит участие в Большой охоте, и жестом отослал его прочь. После чего сбросил вещи на пол и, улегшись прямо в одежде на постель, уставился в потолок.

Вернувшиеся с тренировки бывшие товарищи обрадовались моему появлению и засыпали меня вопросами — где я был, почему и надолго ли вернулся, — но я не стал вступать в разговоры. Зачем налаживать отношения, которые никогда больше не возобновятся?

Ночью мне не спалось. Как обычно перед важными событиями, мучила бессонница. Я лежал на постели, слушая спокойное дыхание спящих воинов, и размышлял о будущем. Мало ли что меня ждет в северных горах! Там, кажется, обитают темные альфары и горные тролли. Если темные альфары хотя бы вполовину такие же, как их родичи светлые альфары, там можно будет нормально жить.

Без толку валяться в постели сил не было. Я уже мечтал о северных горах как о месте, где у меня начнется новая жизнь. Там я стану, хоть и формально, свободен от служения Наместнику Коралловому. И пусть самостоятельно не смогу покинуть северную крепость без того, чтобы считаться дезертиром, все-таки контролировать меня напрямую лорд не сможет. Что ж, прощай, старая жизнь! Здравствуй, жизнь новая!

Я встал и вышел из казармы.

Ночь еще не уступила свои права дню — до рассвета оставалось больше часа. Только через час начнутся сборы в дорогу, но проваляться это время в постели я не мог. Остановившись на пороге, глубоко вдохнул свежий ночной воздух полной грудью.

Едва различимая тень шевельнулась во мраке. Кто-то пробирался в сторону казармы, прячась за деревьями и надворными постройками. Кто-то, явно не желающий быть узнанным.

— Кто здесь? — прошептал я. Проклиная свой высоченный рост, пригнулся и осторожно двинулся на перехват.

— Ох! — Тень отшатнулась, прижала руки к груди и спряталась в тени. — Я… я…

— Ленимирель?

— Данкор!

Гордая леди-Наместница всплеснула руками и бросилась мне на грудь. Обхватила мою шею, прижалась всем телом, вздрагивая и всхлипывая, как потерявшаяся девочка. Я обнял ее, с наслаждением вдохнул запах волос. Мы не виделись две недели, но мне казалось, что миновала целая вечность.

— Данкор, милый Данкор, — шептала она.

— Как ты пришла сюда?

— Я ничего не могла с собой поделать! — Она подняла голову, взглянув мне в глаза. — Когда я услышала, что ты приехал, я ничего, совсем ничего не смогла с собой поделать! Весь день не находила себе места и ночью не смогла сомкнуть глаз. Я должна была тебя увидеть, перед тем… как мы расстанемся навсегда!

Ленимирель всхлипнула и опять спрятала лицо у меня на груди. Я обнял ее, наслаждаясь близостью к самой красивой, самой лучшей, самой любимой женщине мира.

— Скоро я исчезну из твоей жизни, — промолвил я.

— Никогда! — горячо воскликнула она, снова подняла голову и жадно всмотрелась в мое лицо. — Ты никогда не исчезнешь из моей жизни! Пока жива, буду помнить о тебе, потому что ты оставил мне залог твоей любви.

— Что?

Я отстранил Ленимирель, посмотрел ей в глаза. В свое время мне достаточно часто приходилось слушать менестрелей, так что было понятно, что моя возлюбленная имела в виду.

— Да, да. — Ее лицо сияло. — У меня будет ребенок! Твой ребенок! Если бы Дейтемир не увез меня после Большой охоты, ты узнал бы об этом еще на берегу нашего ручья. О Покровители! Я такая счастливая! Мне кажется, я не была так счастлива с тех пор, как вышла замуж. Пусть мы расстанемся, но твой сын…

— Или дочь, — прошептал я.

— Сын! — горячо перебила меня Ленимирель. — Когда я хотела родить девочку, я посоветовалась с нашей Видящей, как мне сделать так, чтобы родился младенец определенного пола. Она кое-что мне рассказала… А сейчас я все делаю наоборот, не так, как говорила она. Значит, должен родиться мальчик! Я обязательно сохраню твоего сына! И всегда буду тебя любить!

— Ленимирель, — только и смог я произнести. Мой мир действительно рушился. Я покидал не просто прежнюю жизнь — я оставлял на Коралловом Острове свою семью. Моя женщина… мой ребенок…

— А как же лорд Дейтемир? — вспомнил я. — Он же…

— Не беспокойся за нас. — Ленимирель ласково провела ладонью по моей щеке, — он ничего не заподозрит. На днях я проведу с ним ночь, и он будет считать, что это — его сын. А даже если что-то и заподозрит, гордость не позволит ему не признать ребенка, тем более если мальчик родится крепким и здоровым. Муж еще будет гордиться… нашим малышом. А я буду смотреть на ребенка и вспоминать тебя.

— А мне не останется ничего, — промолвил я, чувствуя, как сердце опять сжимается в предчувствии боли.

— Я отдала тебе свое сердце. И люблю тебя!

С этими словами женщина поднялась на цыпочки и поцеловала меня. Я не мог не ответить на ее поцелуй. А потом осторожно приподнял любимую и опустился вместе с нею на влажную от росы траву.

Мы расстались через час, с усилием расплетя объятия. Ленимирель поправила сбившуюся сеточку на волосах.

— Ты сделал мне такой подарок, о котором я буду вспоминать всю оставшуюся жизнь, — промолвила она. — Теперь мне намного легче будет перенести разлуку.

— Сбереги моего ребенка, — промолвил я. — И когда он подрастет, расскажи ему обо мне!

— Он будет знать, что у него самый лучший отец в мире! — сказала Ленимирель на прощание. — Он будет… он…

Голос ее прервался. Я догадался, что женщина плачет. Ленимирель никогда не плакала в моем присутствии, и я совершенно не знал, что делать. Но когда попытался снова обнять и прижать ее к себе, она высвободилась из моих объятий и смахнула с ресниц слезу.

— Не надо, — прошептала срывающимся голосом. — Мне пора… Прощай!

Любимая выскользнула из моих рук и убежала, оставив меня одного. Проводив ее взглядом, я вернулся в казарму, взял мешок с вещами и направился к конюшням.

Полчаса спустя мастер Теор, ваш покорный слуга и еще десятка три эльфов покидали поместье-столицу. Рассвет только вступал в свои права, небо было серо-голубым, на востоке за деревьями розовела заря. Большая часть замков еще спала, лишь слуги-альфары суетились, да кое-где поднялись рачительные хозяйки — проверить, все ли в порядке. Я подозревал, что леди Ленимирель тоже не сомкнула глаз и сейчас бродит по сонному замку, делая вид, что поглощена делами, а сама чутко прислушивается к малейшему шороху, надеясь уловить топот копыт наших коней.

— Что не так? — окликнул Теор.

— Все в порядке, мастер, — отозвался я.

— Да нет! — фыркнул он. — За последние полчаса ты обернулся назад уже восемь раз! Что-то забыл? Смотри, парень, в северных горах будет не до лишних воспоминаний! Там идет постоянная война. И если ты надеешься когда-нибудь вернуться, тебе стоит уже сейчас задуматься о том, как ты будешь выживать!

— А вы были в северных горах? — проявил я любопытство.

— Да, недолго, — кивнул мастер Теор. — В одной из разведывательных экспедиций лорда-Наместника. Я добровольно вызвался остаться там, потому что здесь у меня в моем возрасте нет шансов чего-то добиться. А там… там новые возможности… Можно сказать, что это — совершенно другой мир!

— В старом мире я оставил самое дорогое для меня существо, — пробормотал я. — Даже двух самых дорогих существ.

— А я, — в разговор внезапно вступила наша Видящая, — я еще ничего не успела. Только-только покинула Обитель, и меня отправили на север. Первый раз куда-то еду! Скажите, — она обернулась к мастеру Теору, — а там, на севере, очень страшно?

Ее юное миловидное лицо побледнело, исказилось от волнения, и наш командир улыбнулся:

— Не настолько страшно, как может показаться на первый взгляд, госпожа. Там, правда, зимой бывает очень холодно и практически нет деревьев, но в остальном… Там вполне сносно можно жить! Конечно, если не распускаться…

Не прибавив более ни слова и предоставив нам самим додумывать, что хотел сказать этими словами, мастер Теор пришпорил коня и вырвался в голову нашей небольшой колонны.

Так началась моя новая жизнь. Правда, тогда казалось, что впереди больше ничего не будет. Как же я ошибался! Впрочем, всему свое время. В те дни я был слишком подавлен расставанием с любимой женщиной, слишком поражен известием о том, что оставляю своего нерожденного ребенка, чтобы думать о чем-то еще.

Два дня наш небольшой отряд — десять всадников-эльфов и двадцать пехотинцев (в горах от лошадей мало толку), а также шесть подвод, на которых альфары-слуги везли припасы и оружие, — шел по Коралловому Острову. Потом, перейдя границу, мы вступили на Янтарный Остров, второй из восточной группы Островов Радужного Архипелага, и через несколько дней миновали его.

Наша первая ночевка за пределами Архипелага (разоренный орками Мраморный Остров остался дальше на востоке, а западнее был Обсидиановый) вышла напряженной. Мы остановились недалеко от какой-то крепости, давно заброшенной и покинутой обитателями. Видящая некоторое время скользила взглядом по руинам, потом подняла посох и нацелила его на них.

— Странно, — промолвила она пару минут спустя, — эти места покинуты без видимой причины! Жителей не убили, они однажды просто собрали свои вещи и ушли!

— Наверняка они бежали от надвигающейся войны, — пожал плечами мастер Теор, не отрывая взгляда от пламени костра.

— Бежали? И даже не попытались защитить свой дом? — недоуменно воскликнула волшебница. — Но ведь это…

— Не все родятся воинами, госпожа, — спокойно перебил мастер Теор и кивнул мне: — Иди-ка сюда, Данкор. Посмотрим, что ты за мечник!

С этими словами он встал, поднял с земли два своих меча. Я удивленно пожал плечами. Мы путешествовали вместе уже девять дней, но за это время мастер еще ни разу не вспомнил обо мне, не показал, что как-то выделяет из толпы.

Мы отошли на несколько шагов от костра. Он — с двумя мечами, я — со своим полутораручным мечом.

— И только-то? — Мастер Теор бросил взгляд на мое оружие. — Возьми защиту для левой руки!

Я пожал плечами и достал из-за пояса кинжал. До сих пор мне вполне хватало одного меча. Ну разве что в бою я использовал щит, да и то больше прикрывал им лошадь, чем себя.

— Приступим, — произнес мастер Теор и атаковал так быстро, что я еле успел поднять меч.

Два его клинка двигались легко и быстро, он порхал, как бабочка, и наносил быстрые, точные удары, которые в настоящем бою могли бы стоить мне жизни. Несмотря на небольшой рост и по сравнению со мной относительно хрупкое сложение, он скоро заставил меня вспотеть от напряжения. Я чувствовал, что могу проиграть, и так бы оно случилось, если бы у меня не было кое-какого опыта боев с двумя-тремя противниками одновременно. Только те противники не действовали так быстро и легко. Мечи мастера то летали независимо друг от друга, то дополняли друг друга, действуя как единое целое. Я отступал, кружил, подпрыгивал — и мало-помалу проигрывал бой.

— Достаточно. — Мастер Теор внезапно опустил оружие. Его отнюдь не широкая грудь вздымалась мерно и сильно, — У тебя есть все задатки отличного воина, Данкор, но есть и недостатки. Если бы мы бились всерьез, мне ничего бы не стоило трижды ранить тебя, причем дважды — смертельно. А знаешь почему?

— Вы одинаково хорошо действуете обеими руками, — сказал я. — А я — только правой.

— Молодец, но это еще не все. Дело в твоем росте. Тебе больше подходят боковые удары, а ты почему-то предпочитаешь все время бить сверху вниз.

— Привычка конного боя, — пожал я плечами. — С коня так и бьются.

— Вот именно! А в горах тебе придется отучаться сражаться на коне. Там лошадь иногда становится помехой. Горские племена — а там живут не только тролли и темные альфары, но и кое-кто из людей — вообще не признают конного строя. Их лошади больше используются для перевозки тяжестей. Садятся, чтобы воевать, на них крайне редко. Так что, пока ты будешь замахиваться, какой-нибудь проворный альфар поднырнет под твой меч и ударит тебя в ногу или в живот. По счастью, у нас есть немного времени. Мы будем заниматься каждый вечер. И надеюсь, ты успеешь что-нибудь усвоить.

— Надеюсь, — кивнул я.

— Тогда — в позицию, парень! — жестко промолвил новоявленный учитель, поднимая оба клинка.

— Почему вы уделяете мне внимание? — поинтересовался я через некоторое время, когда мы остановились передохнуть.

Мастер Теор пожал плечами.

— Просто мне хочется, чтобы ты выжил, Данкор, — промолвил он после паузы.

— Но мы в пути не первый день. Почему вы только сейчас взялись за мое обучение?

— Скажем так — я присматривался к тебе. — Командир смерил меня долгим взглядом снизу вверх. — Тебя навязали мне в самый последний момент, причем сразу рекомендовали сделать своей правой рукой и помощником. То есть взвалить на тебя кучу обязанностей, от которых будет трудно сбежать. Просьба взять тебя на север была высказана тоном приказа, а приказы, как известно, не обсуждаются. Да и тебе тоже не дали времени на размышления. Все это говорило только об одном — от тебя хотели избавиться. Причем избавиться так, чтобы это выглядело как можно естественнее. Зная Наместника Дейтемира, могу предположить, что он изо всех сил старается сохранить лицо. Что такого ты натворил, парень?

«Соблазнил его жену и сделал ей ребенка!» — это была правда, но ее никто не должен был знать. Этого не знал даже сам обманутый муж, и нечего было об этом распространяться посторонним. Поэтому вслух я сказал кое-что другое:

— Я не знаю.

— А я догадываюсь, — ошарашил мастер Теор. — Ты сделал что-то такое, что идет вразрез с понятиями о чести…

— Скорее, это лорд-Наместник сделал кое-что, чего я не могу принять, — возразил я. — Мой род недостаточно богат и знатен, у меня нет ничего, кроме фамильной чести. Кроме того, я — единственный сын у отца и…

— Все понятно. — Командир отсалютовал мечом. — Ты еще скажи, что однажды сделал Наместнику замечание относительно того, что он поступает бесчестно!

— Да так, собственно, и было, — пожал я плечами. — На Большой охоте!

— Ого! — только и сказал мастер Теор, и больше мы к этому разговору не возвращались.

Но каждый вечер, стоило остановиться на привал, он отзывал меня в сторонку и час-полтора в обязательном порядке посвящал моему обучению. Под его строгим придирчивым взглядом я осваивал новые приемы и без конца, до онемения мышц, повторял старые. Каждую свободную минуту мне предлагалось посвящать тренировкам и учиться одинаково владеть обеими руками.

Сначала на наши ежедневные упражнения остальные всадники посматривали искоса, но потом кое-кто начал исподтишка повторять подсмотренные у нас приемы; десять дней спустя, когда мы наконец вступили в предгорья, тренировался весь отряд. Не скажу, что мастера Теора обрадовало такое количество учеников, но возражать против того, что мы начали пробовать его науку друг на друге, он не стал.

Мы, эльфы, жители равнин. Поэтому вставшие впереди предгорья нас неприятно поразили. Уж слишком они отличались от привычных лесов и полей и слишком напоминали любимые места ненавистных орков. Пещеры и вырытые в горных склонах норы — вот самое лучшее для них место обитания. Но никак не для нас. Самая сладкая музыка для эльфа — шелест листвы.

Здесь же лесов практически не было — так, отдельные могучие кедры, мрачные ели и корявые березы. Рощицы за три дня пути мы встретили всего дважды, а самой распространенной растительностью были заросли колючих кустарников, усыпанных синими и красными терпкими на вкус ягодами. Видящая попробовала некоторые из них и сообщила, что из ягод можно готовить отличные настойки, помогающие от расстройства желудка и способствующие усилению аппетита.

Здесь нечего было думать следовать по прямой, и мастер Теор повел нас вдоль берега реки, которая за века проточила в горах целую долину. Это были верховья знаменитой Янтарной реки, одной из самых больших и полноводных рек Радужного Архипелага. Она пересекала три Острова — Янтарный, наш родной Коралловый и, пройдя через незаселенные участки в середине Архипелага, напоследок «задевала» Топазовый, один из трех западных Островов. Почти все более мелкие реки Архипелага либо были ее притоками, либо впадали в другую большую реку — Паран-Ту, которая потом уходила в Паннорию.

В предгорьях характер нашего движения изменился. Теперь мы почти все время шли пешком, ведя лошадей на поводу, за исключением Видящей, поскольку ни у кого не поднялся язык заставить волшебницу идти своими ногами. На лошадей мы частично навьючили припасы с подвод, таким образом разгрузив их. На каждом повороте мастер Теор пускал вперед разведчиков, приспособив для этого даже альфаров-возниц. Мы то и дело останавливались, дожидаясь, пока из-за камней появится фигура ушедшего вперед дозорного и махнет нам рукой — мол, путь свободен, можно двигаться дальше.

— Здесь уже можно встретить горцев, — говорил мастер Теор. — Недалеко пролегают их караванные и пастушьи тропы. Основные занятия этих племен — скотоводство и торговля, так что в основном это мирные народы, но очень гордые. Если их разозлить, они нам долго не дадут покоя.

Но первыми нас встретили не горцы, а горные тролли.

Есть несколько основных видов троллей — более мелкие и мирные лесные, болотные, ростом чуть выше человека, покрытые бородавчатой слизистой кожей, уродливые, но трусливые, любящие нападать исподтишка, овражные хамстеры, карлики с мерзким характером и, наконец, горные тролли, ростом намного выше человека, серо-зеленые, с чешуей на плечах. Живут эти существа кланами в пещерах и слывут самыми опасными из всех троллей. Они могут вызывать обвалы, туманы, сход снежных лавин. Но опаснее всего горные тролли считались тем, что их небольшие отряды бродили по горам в поисках добычи.

В тот день такой добычей стали мы.

То есть стали бы, если бы не наша Видящая.

Она ехала чуть впереди, немного обогнав нас, плетущихся пешком по горной тропе. Скалолазы из нас никудышные — все-таки выросли на равнинах, — и поэтому мы старались выбирать более гладкие склоны и сейчас двигались вдоль берега реки, выискивая тропу пошире.

Внезапно наша волшебница тихо охнула и схватилась за голову. В другое время мы бы не обратили на это внимания, но Видящая вдруг покачнулась в седле и прошептала:

— Не понимаю…

— Что? — Мастер Теор бросил коня и подошел к ее лошади. — Что вы сказали, госпожа?

— Я не понимаю, что происходит, — протянула она, озираясь по сторонам. — Мне кажется или горы шевелятся?

Мы встали, озираясь по сторонам. Впереди, там, куда ушли разведчики, скалы действительно казались какими-то не такими. Мне почудилось, что прежде у них не было таких острых граней, похожих на огромные зубы.

— Горы не шевелятся, госпожа. — Мастер Теор оглянулся вокруг. — Вам показалось!

— Может быть… Но… смотрите!

Волшебница показала куда-то вперед и вверх. Мы проследили взглядом за ее рукой — там, на склоне, виднелась хрупкая фигурка одного из наших альфаров. Он махал руками, желая, чтобы его заметили.

— Как он туда забрался? — подумал вслух мастер Теор. Свистом он подозвал коня, вскочил в седло и…

— Нет! Нет! Назад! — вдруг закричала волшебница. — Это иллюзия! Смотрите!

Она взмахнула руками, что-то негромко произнесла — и фигурка альфара пропала. Вместо него на скале возник…

— Горный тролль, — выдохнул командир, осаживая коня. — Сомкнуть ряды! К бою!

Быстро спешившись, Видящая снова взмахнула руками, пристукнула посохом о землю — и иллюзия рассеялась. Три тролля обнаружились там, куда мы направлялись — под покровом тумана они таскали камни, спеша перегородить нам дорогу. Еще четверо застыли на склонах, приготовившись напасть на нас со спины.

Поняв, что их хитрость разгадана, тролли взревели и все вчетвером атаковали наш обоз — трое «строителей» и тот самый, которого мы заметили первым, остались на месте. «Первый» взревел, взмахнув дубиной, сделанной из кости какого-то крупного зверя.

— Луки! — крикнул мастер Теор.

Из пехотинцев половина были лучниками, и десяток стрел тут же взвился в воздух, ища мишени. Боевая эльфийская стрела пробивает орочий доспех, если, конечно, это не особо мощный доспех «хаук», сделанный из шкуры дракона, снятой вместе с чешуей. Но в упор, с близкого расстояния, эльфийские лучники смертоносны… Если их противники не тролли…

Нет, эти существа не носили доспехов, но их шкура от природы была настолько прочна, что стрелы застревали в ней, не доставая до внутренних органов. Все десять стрел вонзились в тела бегущих к нам троллей, но ни один из них не остановился. Лучники успели выпустить еще по паре стрел, прежде чем эта четверка достигла нас.

У копейщиков дела пошли лучше — из шести брошенных копий два не просто достигли цели, но воткнулись в животы бегущим тварям, замедлив их продвижение настолько, что компания достигла нашего обоза не одновременно, а порознь. Один из добежавших размахнулся костяной дубиной, но в это время еще два копья и один меч вонзились ему в живот.

Другой бы тут же скончался на месте от жутких ран, но тролли невероятно живучи. Несмотря на то что меч оставил на его животе глубокую борозду, а одно из копий, сломавшись, застряло в ране, он словно ничего не заметил. Дубина с треском опустилась на голову одного из эльфов, сминая шлем вместе с черепом.

Все это я увидел краем глаза — второму троллю приспичило выбрать противником именно меня. Не знаю почему. Может быть, из-за моего пресловутого роста? Как бы то ни было, на меня надвинулась огромная серо-зеленая масса, на которой из одежды было только нечто вроде коротенькой юбочки.

«Ты не учитываешь свой рост, — вспомнились слова мастера Теора. — Тебе больше подходят боковые удары, а ты почему-то предпочитаешь бить сверху вниз».

Сейчас не дубина, а каменный топор опускался на мою голову именно сверху вниз, и я, вспомнив недавние уроки, поднырнул под опускающееся лезвие. Тролль был выше меня — меня! — на полторы головы, так что этот маневр дался легко. Ударив снизу вбок, я вонзил свой меч ему в живот над «юбочкой» и успел провернуть в ране, расширяя ее, прежде чем удар швырнул меня наземь.

Кожа у тролля довольно плотная, не вдруг пробьешь, а потому я держал меч двумя руками. И, падая, не выпустил оружия, так что лезвие расширило рану и из разреза показались серо-сизые внутренности.

Ударившись о камни, я вскочил, по-прежнему сжимая меч в руках. Тролль, заревев, двинулся на меня, размахивая своим топором так, что я никак не мог подобраться к нему на расстояние удара. Ярость твари была так велика, что я стал отступать, время от времени делая обманные выпады. Противник шел следом за мной, и от каждого его резкого Движения края раны чуть-чуть расходились. Сизые кишки вовсю лезли наружу. Еще чуть-чуть — они поволочатся по камням, а тролль то ли не чувствовал боли, то ли не обращал на нее внимания. Мне ничего не оставалось, только увести его за собой как можно дальше от обоза.

Краем глаза я заметил, что наши дела не так уж и плохи. Разбившись на группы, эльфы атаковали трех троллей, из которых двое уже были ранены. Мастер Теор как раз в тот миг, когда я отвлекся, белкой вскочил на подводу и, держа в каждой руке по клинку, запрыгнул на спину одного из великанов. Задержался на плечах всего на миг, потом резко вонзил оба меча ему в спину чуть выше лопаток, проткнув до самых легких.

Отчаянный вой смертельно раненного существа слился с истошным визгом Видящей. Волшебница не принимала участия в схватке, но сейчас она, стоя на коленях, отчаянно кричала, схватившись за голову. Думая, что ей грозит опасность, я, не помня себя, рванулся к ней. Мое движение было таким быстрым, что «ведомый» мною тролль резко повернулся и, поскользнувшись на своих собственных кишках, рухнул на камни. От удара рана разошлась еще больше, тролль наконец-то заметил, что с ним происходит, и завыл, двумя руками пытаясь запихнуть внутренности обратно в живот.

Я же бросился к волшебнице, схватил ее за плечи:

— Что, госпожа? Что случилось? Вы ранены?

— Не-э-эт! Нет, — простонала она, вырываясь из моих рук. — Он… колдует… Как больно!

Я поднял голову, озираясь. Взгляд сам собой натолкнулся на тролля, которого мы заметили первым. Тот стоял, сжав кулаки и вроде бы не обращая внимания на то, что внизу гибнут его воины. Вся его фигура излучала… я не маг и никогда им не буду, потому и не могу описать, что я почувствовал, глядя на него. Но внезапно земля под ногами чуть заметно дрогнула. И склоны гор пришли в движение — десятки, сотни камней, увлекая за собой все больше и больше валунов, покатились вниз, прямиком на нас.

— Камнепад!

— Вы должны остановить его, госпожа, — сказал я.

— Как? — Она снизу вверх посмотрела на меня больными глазами.

— Не знаю как, — отрезал я. — Но вы должны. Иначе мы все погибнем!

— Но я не… — Волшебница осеклась, прочтя что-то в моих глазах, и тихо потянула к себе посох.

Время растянулось, стало вязким, как древесный клей. Я знал это чувство — хоть и редко, оно посещало меня в бою на Мраморном Острове, когда, кажется, видишь и слышишь все сразу. Захлебывающийся кровью тролль, отчаянным усилием воли пытающийся встать на ноги… Его напарник, отбивающийся сразу от шестерых копейщиков и мечников… Мастер Теор, закрывающий собой раненого эльфа — каменный топор тролля опускается на скрещенные клинки, и металл жалобно звенит… «Мой» тролль, кое-как вставший на ноги, волоча за собой кишки, бредет ко мне, держа каменный топор вымазанными в крови и слизи руками… Четвертый тролль, привалившийся спиной к подводе под напором наших мечников — у его ног лежит раненый альфар… И катящиеся камни… И волшебница, скороговоркой начитывающая заклинание.

Надо было дать Видящей хотя бы несколько минут покоя, и я встал перед раненым троллем, держа оружие в двух руках. Потом бросился ему наперерез, обманным движением направляя меч снизу вверх.

Тролль поддался на мою уловку — видимо, он никогда не имел дела с мечами — мой клинок распорол ему бедро, оставил глубокую косую царапину. Для человека, эльфа или орка бой был бы окончен — враг должен был истечь кровью за считаные минуты, — но живучесть троллей вошла в поговорку. Мне понадобились еще несколько выпадов и две новые раны, прежде чем мой противник почувствовал себя неуютно. Иссеченные ноги с трудом держали его могучее тело, внутренности волочились по земле, но он еще стоял, покачиваясь, и прилагал огромные усилия для того, чтобы не упасть.

А за моей спиной грохотал, нарастая, камнепад. Я уже слышал грохот сталкивающихся друг с другом камней, земля ощутимо дрожала под моими ногами…

Отвлекшись от истекающего кровью тролля, я обернулся через плечо и замер, пораженный невиданным зрелищем.

Камни действительно летели вниз, но останавливались, достигнув некоей невидимой преграды. В нескольких шагах от подвод и окруживших их эльфов они словно налетали на какую-то стену и задерживались у ее подножия, постепенно насыпая настоящий каменный вал. Чуть присев, держа посох наперевес, Видящая замерла на месте и зажмурилась. Губы ее непрерывно двигались, бормоча заклинание. Лицо покраснело от напряжения, по щекам бежали слезы, но она держалась.

Прошла, казалось, целая вечность, прежде чем поток камней иссяк. Подняв голову, я не увидел тролля на прежнем месте. Когда он исчез, осталось загадкой. Ушли и трое его соплеменников, которые трудились над возведением преграды поперек долины.

— Молодцы. — К нам, прихрамывая и морщась от боли, подошел мастер Теор. Один меч его был сломан, командир кривил губы, словно боялся заплакать. — Чья была идея?

— Его. — Видящая пошевелилась и вытерла рукавом вспотевший лоб, указывая на меня.

— Но самое главное сделали все-таки вы, госпожа, — промолвил я.

— Молодец. — Мастер Теор посмотрел на меня в упор. — Кажется, я в тебе не ошибся. Но дел еще много! Тролли могут вернуться, а потому надо как можно скорее убираться отсюда… Слушай мою команду! — легко повысил он голос. — Раненых и убитых подобрать, сложить отдельно… Госпожа, — обратился он к волшебнице, — вы сможете помочь нашим воинам?

— Мне знакомо искусство исцеления, — кивнула та, — но я отдала так много сил… Мне нужно хоть чуть-чуть передохнуть…

— Нам надо спешить, — сухо промолвил мастер. — Отдохнете на привале… если он будет!

В одном отношении нам повезло — тролли не стали преследовать. То ли их предводитель боялся новых потерь, то ли смутило появление мощной магии, которая сумела перебить его колдовство, а может быть, он просто прощупывал нас и решил, что этот отряд ему не по зубам и проще оставить пришельцев в покое. Так волки, для разминки погнав зверя и найдя его достаточно сильным и выносливым, оставляют добычу в покое и отправляются на поиски более легкой жертвы. Впрочем, если бы они знали, как тяжело далась нам победа, они бы наверняка рискнули и предприняли вторую попытку.

Из трех десятков воинов одиннадцать оказались убиты или ранены. Правда, Видящая надеялась поставить всех раненых на ноги, так что наши потери обещали быть не такими уж великими. Гораздо больше беспокоило то, что из десяти ехавших с нами альфаров двое разведчиков погибли или были схвачены троллями, а из оставшихся слуг только половина могла исполнять свои обязанности. Более легкие и хрупкие, а также, естественно, не обученные искусству боя, светлые альфары сильно пострадали. У одного была сломана нога, у другого — проломлена грудная клетка, третий лишился руки и потерял так много крови, что молодая волшебница всерьез стала опасаться — он не выживет.

— Я ничего, совсем ничего не могу сделать, — плакала она на привале, подойдя к костру. — Тут нужно очень много сил и особые заклинания, а я почти все отдала другим раненым… И я не смогу вырастить ему новую руку, это невозможно!

— Про руку я согласен, госпожа, — кивнул мастер Теор. У него на коленях лежал сломанный меч, и это, кажется, причиняло нашему командиру гораздо больше боли, чем любые физические страдания, — тут ничего не поделаешь, но в остальном… Вы должны попробовать сделать так, чтобы он дотянул до крепости. Там ему помогут.

— Правда? — с детским восторгом воскликнула Видящая. — Помогут?

— Должны помочь.

— Я попытаюсь что-нибудь предпринять! — тут же воскликнула она, вскакивая. — Только… а скоро мы приедем в крепость?

— Послезавтра, если ничего не случится.

Последний день пути выдался самым тяжелым, ибо ночью в верховьях прошел сильный ливень. Узкая речка вздулась от воды, вышла из берегов. А сама низина, по которой мы шли, сузилась настолько, что места оставалось только для одной подводы. Идеальные условия для засады. Масла в огонь подливали мелкая изморось, зарядившая с полудня, и заявление мастера Теора о том, что такая погода — наверняка дело рук горных троллей.

— Главное — не отходить далеко от воды, — убеждал он. — Над реками у них нет власти, так что завести нас в тупик тролли не должны. Но все равно будьте настороже! Мне эта погода не нравится.

Мелкий противный дождь не нравился никому, даже волшебнице, которая, как выяснилось, совсем не умела влиять на погоду. В этом она меня слегка разочаровала — я как-то был уверен во всемогуществе Видящих.

Дождь не прекращался до ночи. К тому моменту, как остановились на привал, он вымочил все вокруг, так что мы не сумели найти подходящего сушняка для костра. И волшебница почти ничем не могла помочь — она весь день занималась ранеными, поддерживала угасающую жизнь в умирающем альфаре и так выдохлась, что еле-еле сумела «высушить» на нас промокшую одежду. На то, чтобы разжечь сырые дрова с помощью магии, не осталось сил.

Последняя ночевка в походе запомнилась мне странными звуками, время от времени доносившимися издалека. Эхо искажало завывания, так что даже мастер Теор не мог сказать, что за зверь их издает.

— В горах кроме троллей и драконов водится много разных тварей, — уклончиво сообщил он. — Большинство опасны для нас, но есть и вполне безобидные существа. Так орать может кто угодно, кроме каменного червя. Этот всегда нападает молча, — «успокоил» нас мастер.

Видящая, сгорбившись под накидкой из лошадиной попоны, медленно сползла с подводы и подняла посох.

— Я попробую что-нибудь сделать, — промолвила эльфийка и ушла в темноту, освещая дорогу загоревшимся в навершии посоха огоньком.

— Иди за нею, — распорядился мастер Теор, кивнув в мою сторону. — Ты достаточно силен и крепок, чтобы дотащить волшебницу на руках, госпожа вот-вот упадет от усталости. Но она должна замкнуть круг защиты… если я угадал, Видящая собирается сделать именно это. Кроме того, в любом случае не стоит оставлять ее там одну!

Обнажив меч, я пошел по пятам за волшебницей. Устало ссутулившись и то и дело спотыкаясь, она брела по камням, обходя лагерь по кругу. Я подобрался поближе, стараясь держаться с внутренней стороны, чтобы и меня завершенное заклятие не посчитало чужаком, и внимательно следил за молодой женщиной, чтобы успеть подхватить ее, если она ослабеет и не сумеет идти самостоятельно. Несколько раз она покачнулась и едва не упала, но, почувствовав мою руку на локте, сумела как-то выпрямиться и самостоятельно продолжить путь.

Волшебница упала, пройдя больше половины пути. Я успел подхватить ее на руки прежде, чем Видящая рухнула на камни.

— Мой посох, — прошептала она, — возьми его… и иди… я постараюсь закончить…

Пришлось подхватить и ее посох, сунуть его под мышку. Я пошел по камням, стараясь ступать как можно осторожнее. Склонив голову мне на плечо, эльфийка что-то тихо шептала, продолжая накладывать заклинание защиты, и замолчала, теряя сознание, как раз в тот миг, когда я завершил круг. На земле осталась тоненькая мерцающая дорожка, похожая на просыпанную муку. Я уложил обессилевшую Видящую на лошадиную попону и закутал потеплее, использовав свое собственное одеяло.

По ночам в горах довольно холодно. Не имея возможности развести нормальный костер, мы до рассвета сидели, прижавшись друг к другу, урывками подремывали и слушали странные вопли, доносившиеся с гор. Неведомые твари орали с перерывами всю ночь, но близко никто из них подойти не смог.

Утро для нас — перед рассветом я не выдержал и крепко Уснул — началось с криков и плача. Выспавшись и во сне восстановив силы, Видящая перво-наперво поспешила к раненым, там ее настигла печальная новость — тяжелораненый альфар ночью умер. Прижавшись к мастеру Теору, волшебница рыдала взахлеб.

— Он умер… умер, — повторяла она. — А я не сумела… я его не спасла… На что я гожусь?

— Не реви, девочка. — Отбросив обычный почтительный тон, каким все эльфы обращаются к волшебницам, мастер Теор гладил ее по голове. — Зато ты спасла нас всех. Лучше помолись за него перед Покровителями.

Видящая несколько раз всхлипнула, как обычная девчонка, и выпрямилась.

— Помолюсь, — пообещала она неизвестно кому. — И попрошу прощения за то, что не смогла спасти эту жизнь!

Я внимательно смотрел на нашу волшебницу. Она была одной из немногих, кто искренне считал, что и альфары — наши слуги и рабы — заслуживают уважительного отношения. Для себя я решил, что буду заботиться о ней как о еще одной своей сестре.

Несколько минут спустя мы тронулись в путь. Несмотря на печальное начало дня, настроение у всех было приподнятое — цель нашего долгого путешествия оказалась совсем близка. Мастер Теор снизошел до того, что на первом же повороте сам поехал в дозор.

Мы обнаружили его через несколько минут. Не отъехавший далеко командир смотрел на открывшуюся впереди долину.

По сравнению с ущельем она действительно была широка. Один ее склон, противоположный, оказался намного круче нашего. На нем почти не было растительности, кроме чудом закрепившихся кустов. Зато наш, ближний склон мог похвастаться даже несколькими кедрами, а на небольших террасах росла трава. В излучине реки, на скале, стояла небольшая крепость, у подножия которой было достаточно места для того, чтобы с комфортом расположиться на ночлег всему нашему отряду то есть поставить палатки и пустить пастись лошадей.

— Дошли, — негромко промолвил мастер Теор. — Наша крепость. А вон там дальше — поселение темных альфаров.

Я пригляделся, но ничего не увидел.

— Это на том конце долины, — объяснил мастер.

Нас заметили издалека. Обоз еще не успел въехать в долину, а на сторожевой вышке уже задымился сигнальный огонь. Когда мы преодолели полпути, ворота крепости распахнулись, и небольшой отряд конников числом пять или шесть всадников выехал нам навстречу.

— Мастер Теор! — воскликнул передний, осаживая коня прямо перед командиром. — Какая удача! Наконец-то вы вернулись!

— Хвала Покровителям! Слава Покровителям! — послышались голоса среди его сопровождающих. — Это мастер Теор с подкреплением…

— А что у вас случилось? — От приятной расслабленности нашего командира не осталось и следа.

— Бунт, — коротко ответил эльф и, поскольку мастер Теор вопросительно молчал, стал рассказывать, отрывисто бросая фразы: — Вскоре после того, как вы уехали, они как-то узнали, что нас осталось мало. Стали вести себя вызывающе, огрызались. Потом отказались выйти на работу. Нам пришлось применить силу, но нас было слишком мало. Да еще эти их боевые кирки… В общем, если бы не ливень, который наполнил реку водой, они бы давно взяли крепость штурмом, и без того… в подвалах иногда слышны какие-то шорохи. Думаем, они роют подземный ход.

Рассказывал эльф все это на ходу, сопровождая мастера Теора по узкой, едва-едва проехать двум всадникам, крутой тропе, ведущей к крепости, и я, не видя его лица, чувствовал, как мрачнеет командир.

— Да, вовремя мы явились, — промолвил он и обернулся на меня через плечо: — Готовь воинов, Данкор. Отдых отменяется! Сначала мы должны навести тут порядок! Госпожа, нам потребуется ваша помощь!

— Да, конечно, — кивнула волшебница, — только раненых устрою…

— Раненых? — забеспокоился встретивший нас эльф. — Среди вас есть раненые?

— Мы столкнулись с горными троллями, — коротко бросил командир.

Четверть часа спустя наш отряд, пополнившийся остававшимися в крепости рыцарями, спустился по узкой тропе и направился к противоположному склону долины. Я ехал рядом с мастером Теором, за мной по пятам двигалась Видящая, и это для нас двоих рассказывал командир:

— Там, впереди, селение темных альфаров. Оно тут не единственное — разведка донесла, что в горах, за перевалом, есть еще парочка селений, а также выходы нор подземников. Те два селения мы собираемся взять под контроль чуть позже, что до цвергов, то с ними договориться проще простого — достаточно перекрыть поставки продовольствия, и они наши. Нам сначала удалось как-то объяснить этим тупоголовым гномам, кто здесь хозяин, но, видимо, они недостаточно хорошо все поняли, раз решились на бунт.

— Мы должны его подавить?

— Да. Сделаем вот что. Я беру пехотинцев и отправляюсь к шахтам, а ты с конниками поедешь в селение. Там наверняка остались женщины и дети. С тобой отправится мастер Дойр, — командир кивнул туда, где маячил встречавший нас эльф, — он до тебя был моим первым помощником, так что заодно познакомишься со своим коллегой. Ты здесь новичок, пока слушайся его. Госпожа, — это уже относилось к Видящей, — вас я прошу ехать со мной. И постарайтесь как можно точнее выполнять мои приказы.

Молодая волшебница кивнула, но ничего не сказала.

Двумя колоннами мы пересекли горную речку — пехотинцы шагали по камням, тут и там торчащим из воды, а всадники форсировали ее вброд — и разделились. Мастер Теор повел своих воинов к шахтам, а мастер Дойр заставил нас карабкаться вверх по склону, направляясь в сторону прилепившихся к горе домишек, сложенных из плотно пригнанных друг к другу камней.

Селение жило своей жизнью — двери многих домов были открыты, низкорослые женщины, одетые в грубые рубахи и меховые безрукавки, копошились на небольших огородиках и во дворах, ребятня бегала туда-сюда. Заметили ас первыми, конечно, дети помладше, которые не помогали матерям по хозяйству. С громкими криками они устремились к домам.

— Самое главное — не дать им забиться в жилища, — сказал мне мастер Дойр. — Изнутри эти хибары крупнее, чем кажутся, и у каждого дома есть подземный ход в скалу. Если мы кого-то упустим, потом нипочем не достать. А лезть в подземелья… Хей! Хей! — громко крикнул он, вставая на стременах и выхватывая меч. — Ату их!

Все следовавшие за ним конники закричали и поскакали к селению, в котором уже началась суета. Женщины бросали дела и хватали детей, спеша укрыться в хижинах. Но всадники двигались быстрее. Склонив копья к земле, они оттесняли альфарок от домов, заставляли бежать в другую сторону, вниз по склону.

— За мной! — скомандовал и я, поскакав к другой половине селения.

Нам, неопытным новичкам, не повезло. Мы сумели изловить только нескольких ребятишек, да и то потому, что они, любопытные, как все дети, не послушались матерей и решили сперва посмотреть, что происходит. Сразу четверых подхватили мои рыцари, забросили себе в седла. Дети отбивались и вопили на разные голоса.

— А, проклятье! — воскликнул один эльф, сражаясь с орущим мальчишкой. — Кусается!

— Заверни его в плащ, — распорядился я. — Главное — не причинить ему лишнего вреда. Тогда…

Я не договорил. Откуда-то из-за низкого каменного загона, где, очевидно, был устроен огород, выскочила пожилая альфара с растрепанными седыми волосами. Заверещав что-то на своем языке, она кинулась на державшего малыша эльфа с рогатиной и, прежде чем всадник успел среагировать, изо всех сил ткнула рогатиной коня!

Раненый конь взвизгнул, взвился на дыбы и сбросил эльфа вместе с орущим что есть сил ребенком. Альфара, победно закричав, кинулась добивать упавшего.

— Ах, ты!

Я направил своего коня наперерез, метнул кинжал и попал ей в руку. Альфара выронила рогатину, схватилась за рану. Мой конь вздыбился. Упавший эльф вскочил, бросился ко мне, так и не выпустив ребенка. Я подхватил маленького альфара, освободив таким образом воину руки, и тот быстро, выхватив меч, ударил им женщину.

— Ты что? — крикнул я. — Она же…

Камень, просвистевший возле моей головы, заставил умолкнуть. Укрываясь за углами хижин, в домах и за низкими каменными оградами, альфары обстреливали нас камнями. Отовсюду раздавались гневные визгливые крики. Даже не зная языка, я понимал, что нам желают отнюдь не счастья и процветания.

Хорошо, что мы все были в кольчугах и шлемах — иначе среди нас появились бы раненые. Укрывшись щитами, мои воины стали отвечать нападающим. Конечно, стрелять из луков они не могли, натянуть лук означало открыться для града летящих камней, но все же бойцы подняли копья и пошли в атаку. Некоторые нарочно посадили впереди себя визжащих альфарят.

Постепенно наш визит в горное поселение превращался в настоящее побоище. Альфары кидались камнями, бросались на всадников с охотничьими рогатинами, а эльфы отвечали копьями, мечами, стрелами. Спешившись, некоторые пытались разбить двери, за которыми укрывались женщины и дети. Громко командовал мастер Дойр, размахивая мечом. Поперек его седла висела, болтая ногами и отчаянно крича, девушка-альфара.

— Хватаем, кого можем! — командовал он. — Данкор?

— Что происходит? — подскакал я. — Это война с мирным населением…

— Любой из этих «мирных» альфаров с радостью воткнет вам нож в спину, — отрезал мастер. — Мы на войне! Или ты убьешь — или тебя убьют!.. Эй! Гоните всех вон из селения! Хватит!

Около полутора десятков женщин и девушек и почти три десятка детей наши воины сбили в кучу и погнали прочь под градом камней и летящих нам вдогонку проклятий.

Меня догнала отчаянно рыдающая альфара, которая, не обращая внимания на то, что творится вокруг, все прыгала возле моего коня, пытаясь выхватить ребенка. Недолго думая, я сунул ей малыша, и один из эльфов тупым концом копья тут же загнал ее к остальным.

— Данкор! — окликнул меня мастер Дойр. — Скачи к мастеру Теору и передай, что мы захватили столько женщин, сколько смогли. Пусть начинает!

Взятые в плен альфары со жмущимися к ним испуганными детьми сгрудились на камнях на берегу реки. Их подогнали к самой воде, и я потом понял, почему это было сделано — гномы совершенно не умели плавать и боялись зайти в воду. Даже ради спасения жизни они бы не прыгнули в холодные воды Янтарной — если только не хотели покончить с собой нам назло.

Со стороны селения больше не раздавалось криков и проклятий, но из группы пленных неслись стоны и восклицания. «Это война!» — сказал я себе и, чтобы не размякнуть, бросил взгляд на своих воинов. Несколько эльфов получили ссадины от метко брошенных камней. Ранены рогатинами были и некоторые лошади. Что ж, в конце концов, мое дело — выполнять приказы…

Пришпорив коня, я поскакал к шахтам, входы в которые располагались чуть в стороне от селения.

Там события были в самом разгаре. Мастер Теор и пехотинцы, разбившись на небольшие группы, осадили все выходы, перегородив их щитами и камнями. Командир обнаружился возле самого верхнего входа. Держа наготове меч и Щит, взятый взамен второго сломанного меча, он напряженно всматривался в темноту подземного хода. Спешившись, я подошел ближе. В глубине мелькали огни, виднелись чьи-то тени. Тут же, прислонившись к камням и прикрыв глаза, стояла Видящая.

— Ты из селения? — не оборачиваясь, бросил мастер Теор. — Как там?

— Взяли в плен женщин и детей, — промолвил я. — Мастер, неужели мы будем воевать с детьми и женщинами?

— Конечно, это же идет вразрез с твоей честью, — фыркнул тот. — Но у нас есть приказ. Если ты откажешься выполнять еще и его, тебе придется навсегда остаться в этих горах. Наместник просто не сможет засунуть тебя дальше. Разве что посадить на корабль и пустить в открытое море!

Я прикусил язык. В конце концов, я всего-навсего ссыльный, единственный не-доброволец среди всех. А мастер Теор уже обратился к Видящей:

— Что там, госпожа?

— Они хотят уйти, — прошептала волшебница. — Я чувствую — что-то происходит.

— Скачи к заложникам и привези ребенка поголосистее, — распорядился мастер Теор, кивнув мне. — Можно девчонку. И живо сюда! Да не бойся! Не стану я кромсать младенца на куски!

— Только пообещайте, что не будете убивать всех альфаров, не попытавшись договориться! — промолвил я.

— Клянусь кровью Покровителей, мы собираемся начать переговоры!

Я бросился к своему коню. За моей спиной мастер Теор что-то прокричал в глубь пещеры на языке гномов.

Мастер Дойр, разъезжающий вдоль кучки пленных туда-сюда, встрепенулся, увидев меня:

— Ну что?

— Мастер Теор собирается начать переговоры, — коротко объяснил я, направляясь к пленным. Те шарахнулись от меня и едва не зашли в воду. Тогда, рывком обнажив меч, ткнул им в сторону той молодой альфары, которой только что вернул ребенка. Она вцепилась в малыша, стиснув его так, что тот даже не пытался кричать.

— Ты!

Остальные шарахнулись прочь, а женщина застыла, во все глаза глядя на дрожащий у ее груди кончик меча. Пользуясь оцепенением, я за локоть вытащил ее из толпы и, обхватив за талию, поднял на спину коня вместе с прильнувшим к ней малышом. За те несколько секунд, которые мы стояли рядом, я понял, что выше ее ровно в два раза. Мой далеко не маленький рост и здесь сыграл свою роль.

— Ты вовремя, — приветствовал меня мастер Теор, помогая снять с седла альфару. — А зачем притащил мамашу?

Я ответил командиру мрачным взглядом исподлобья. Пусть думает что хочет, а я буду делать так, как сочту нужным.

По знаку мастера Теора два пехотинца шагнули вперед и оторвали мать от ребенка. Альфара закричала, бросила в мою сторону умоляющий взгляд, и я уже сделал шаг вперед, но твердая рука Видящей остановила меня:

— Не мешай!

Я остался стоять, сжимая кулаки и слушая, как кричит что-то в глубь пещеры мастер Теор, держа на вытянутых руках истошно орущего малыша и стараясь перекричать его. Он говорил на языке темных альфаров, которого я не понимал, но догадаться о смысле сказанных слов не составило труда. Командир объяснял, что у нас в руках женщины и дети, так что мужчинам предстоит хорошенько подумать, стоит ли бунтовать.

Некоторое время только горное эхо металось по пещере, а потом при свете далеких факелов показалась одинокая фигура и что-то прокричала в ответ.

— Они отказываются, — прошептала возле меня Видящая.

— Что? — встрепенулся я. — Как это?

— Не хотят принять наши условия.

— Госпожа, вы понимаете их язык?

— Я читаю мысли, которые они озвучивают, — просто объяснила волшебница. — Гномы полны решимости умереть и готовы пожертвовать ради свободы даже своими близкими.

Видимо, перевод был правильным, потому что альфара вдруг заплакала в руках удерживающих ее пехотинцев и крикнула что-то своему соплеменнику. Тот ответил буквально одним словом.

— Он попрощался с нею, — объяснила Видящая.

— Постойте, госпожа, — я дотронулся до ее локтя, — но что же это означает?

— А то, что мы можем перебить всех их детей и женщин, — вместо нее ответил мастер Теор, — но они все равно оттуда не выйдут. Эти фанатики опустятся на нижние уровни пещер, обрушат за собой своды и останутся умирать там от голода и жажды.

— Глупо, — согласилась волшебница.

— Они сражаются за свою свободу, — возразил я. — Умереть свободным лучше, чем жить на коленях!

— Сразу видно, Данкор, что ты еще не видел настоящей жизни, — усмехнулся мастер Теор, — потому не понимаешь, что именно жизнь дороже и свободы, и самой чести. Пусть дадут тебе Покровители никогда не оказаться перед выбором, который сейчас, не задумываясь, ты сделал за гномов!

— Вы хотите спасти им жизнь? — догадался я.

— Да, иначе весь поход становится бессмысленной тратой времени и сил. И воины, погибшие на пути сюда, погибли глупо и бездарно.

Я вспомнил альфара, который умер от потери крови, других наших убитых и раненых, посмотрел на перекошенное страхом и страданием лицо пленницы, которая не сводила жадного взгляда со своего ребенка, потом перевел глаза на Видящую и понял, что она думает точно так же.

— Госпожа, — я наклонился к ее уху, — вы можете повторить тот трюк с горами?

— Какой трюк?

— Тот самый, который проделали в ущелье, когда на нас напали тролли? Помните, там был камнепад, а вы остановили его?

— Я не знаю. — Лицо волшебницы вытянулось. — Там была враждебная магия, а я просто старалась перебить одно заклинание другим…

— А вы постарайтесь что-нибудь придумать, — попросил я. — Все, что можете!

Несколько секунд она думала, потом кивнула и отодвинула посох, прислонив его к камням.

— Я попробую.

— Только постарайтесь, чтобы удар был направлен в глубину пещеры, как можно дальше, — посоветовал я. — Настолько, насколько хватит вашей силы!

— Что ты собираешься сделать? — окликнул меня мастер еор.

— Попытаюсь выманить гномов с помощью магии, если не получится одолеть их силой, — пожал я плечами.

— Хорошая идея! И как я сам до этого не додумался? Госпожа. — Быстро шагнув к волшебнице, командир прошептал ей на ухо несколько слов.

Юное лицо Видящей посветлело, она улыбнулась, кивнула и прижалась к камням, коснувшись их ладонями и лбом.

На несколько секунд все замерли. Казалось, время остановилось. Я слышал лишь собственное хриплое дыхание да стук сердца.

А потом в глубине горы, там, где виднелись огоньки и подсвеченные ими силуэты, вдруг появилась и стала разрастаться золотая волна света. Поток горячего воздуха вырвался из недр пещеры и принес с собой гулкий вздох огромного существа. Послышались изумленные и испуганные возгласы забившихся в пещеру темных альфаров. Я сам едва сдержал крик, когда увидел, что в золотом сиянии медленно разворачиваются кольца огромной змеи. Ее голова была размером с меня, а в разинутой пасти легко мог поместиться гном.

Испуганные крики стали еще громче, когда Видящая резко оторвалась от камня, встала в проходе, раскинула руки и громким голосом начала зачитывать заклинание. Кое-кто из пехотинцев схватился за оружие, готовясь отразить атаку змеи.

— Это иллюзия, — шепотом принялся уговаривать воинов мастер Теор, — просто иллюзия! Сохраняйте спокойствие!

Недра горы дрогнули, и темные альфары не выдержали — побросав оружие, они скопом ринулись к выходу.

Их было десятка три — низкорослые, бледные от постоянного пребывания в темноте, коренастые, многие с длинными бородами и висящими до груди усами, одетые в выделанную кожу и грубую ткань. У некоторых в руках еще дрожали кирки — не только основное орудие их производства, но и мощное оружие, сравнимое с клевцом. И все же большинство уже побросало свои инструменты. Подбежав, гномы повалились перед нами на колени — то есть перед Видящей и мастером Теором, которые стояли впереди, — и хором что-то залопотали.

Я не понимал ни слова из их языка, но командир спокойно выслушал и кивнул, произнеся несколько слов.

Короткие переговоры завершились тем, что вперед протолкался один из темных альфаров, чьи волосы были такими белыми, что даже его бледное лицо по сравнению с ними казалось смуглым. На его запястьях блестели простые латунные браслеты, а широкий пояс украшали медные бляшки. Запрокинув голову, он быстро заговорил с мастером Теором.

Спор был недолгим. Изборожденное морщинами лицо гнома помрачнело, он произнес несколько коротких фраз и склонил перед эльфом голову. Мастер Теор улыбнулся и кивнул Видящей:

— Снимайте заклинание, госпожа. Помрачневшие альфары, толкаясь локтями и не глядя по сторонам, под конвоем пехотинцев потопали к выходу. К одному из них прижималась всхлипывающая пленница. Мастер Теор поравнялся с нами и подмигнул:

— Чья была идея использовать магию?

— Ну, — опустил я голову, — я подумал, что…

— Что бы ты ни думал, знай, что я горжусь тем, что не ошибся в тебе, — промолвил командир. — Темные альфары не владеют магией. Кроме целительства и кое-каких тайных знаний, которые они используют в работе с поделочными камнями, им не знакомо никакое волшебство. Они поражены нашим могуществом. Страх помог там, где не справились мечи. Можешь себя поздравить — твоя первая победа была бескровной!

Побежденные гномы топтались у входа в пещеру. Кирки, молоты и лопаты неровной грудой валялись у их ног. Окруженные пехотинцами, они жались друг к другу и одновременно сделали шаг назад, когда в сопровождении Видящей к ним подошел мастер Теор.

Командир заговорил, указывая то на волшебницу, то на окруживших ее эльфов. Пока говорил, два пехотинца принесли большой сундук, один из тех, какие я видел на подводе. По знаку мастера Теора его открыли. Он оказался доверху заполнен ошейниками. Мастер по одному доставал их и передавал волшебнице для активизации, после чего воины принялись надевать их на мрачных, насупившихся альфаров. Заодно новых рабов Наместника Дейтемира пересчитали — их оказалось тридцать восемь. Еще около десятка мужчин в данный момент находились вне поселения, они должны были получить эти «украшения» немного позже.

— Это особые ошейники послушания и контроля, — объяснил нам мастер Теор между делом. — Видящие заготовили их специально для темных альфаров. Они будут удерживать гномов от бунта — в случае неповиновения встроенное заклинание сделает за нас свою работу.

Я молчал, глядя на происходящее сверху вниз. Но когда вслед за мужчинами дошла очередь и до той молодой пленницы с ребенком и ее вытолкнули вперед, чтобы надеть ошейник, решительно остановил руку мастера Теора:

— Не надо!

— Что это с тобой, Данкор?

— Не стоит всех стричь под одну гребенку, — объяснил я. — Я уверен, что это — лишнее!

— Их женщины тоже могут быть опасны, — попробовал урезонить меня мастер.

— И все равно, я настаиваю!

— Ну, под твою ответственность, — кивнул мастер Теор, убирая ошейник.

Альфара на протяжении всего разговора, не понимая языка, но догадываясь о смысле спора, переводила взгляд с меня на моего командира и обратно. И когда мастер мрачно кивнул, показывая, что она может быть свободна, ее глаза внезапно наполнились слезами. Прокричав что-то на своем языке, она крепче прижала к себе ребенка и бросилась прочь.

— Она… э-э… выругалась, — перевела Видящая. — В ее сознании царит хаос.

Внезапно что-то произошло. Не являясь жителем гор, я не почувствовал ничего особенного, но альфары заволновались, шарахнулись вниз по склону и едва не сбили нас с ног. Они были так взволнованы, что перестали обращать на нас внимание. В толпе послышались крики. Гномы отступали вниз по склону, к реке, и переговаривались. Кто-то отчаянно закричал, пытаясь дозваться до поселения. Его крики подхватили.

— Каменный червь, — перевел их вопли мастер Теор. — Госпожа невольно разбудила его своей магией и вызвала на поверхность. Всем отступить! — крикнул он. — Оружие к бою!.. Кстати, — это он уже добавил для меня, — шкура каменного червя достаточно прочна и может служить отличным материалом для доспеха — на нее удобно нашивать металлические пластины… Бить его нужно исключительно в пасть. Других уязвимых мест нет.

Волшебница, перехватив посох, водила им из стороны в сторону и что-то шептала одними губами.

— Вон там! — крикнула она, указывая на каменистый склон чуть выше отверстия пещеры.

В толпе альфаров послышались крики. Какой-то гном рванулся вперед, но его удержали товарищи, повиснув на локтях. Он заорал во все горло, брызжа слюной, но тут же упал на колени, завыв от боли — ошейник сдавил шею. Срабатывало заклинание подчинения.

Мне понадобилось нескольких секунд, чтобы понять, что происходит. Молодая альфара с ребенком на руках, явно потеряв голову от переживаний, бежала вверх по склону… как раз в ту сторону, где уже вспучивалась земля и осыпались камни, толкаемые изнутри рвущимся на поверхность каменным червем.

Сорвав с плеча перевязь с мечом, я рывком обнажил оружие и бросился следом за нею в тот самый миг, когда земля и камни полетели во все стороны и уродливая остроконечная голова вырвалась на поверхность в поисках добычи.

Женщина была в нескольких шагах от чудища. По инерции пробежав еще чуть-чуть, она рухнула на колени и завопила во все горло, крепче прижимая к себе ребенка, который вторил матери заливистым плачем.

Похожая на конус голова каменного червя слепо повернулась туда-сюда и безошибочно нацелилась на женщину, которая от страха не могла пошевелиться. Пульсируя, тело кольцо за кольцом стало появляться на поверхности. Голова поднималась все выше, нацеливаясь для удара. На острие конуса появилась и стала увеличиваться воронковидная пасть, усеянная коническими зубами.

Все это я рассмотрел, пока бежал вверх по склону. Мои длинные ноги сослужили отличную службу и помогли добраться до червя и его жертвы как раз вовремя, чтобы размахнуться и со всей силой всадить меч в только что разверзшуюся пасть.

Мне показалось, что клинок нырнул в мягкую вонючую бездну, не встретив особенного сопротивления. С разгону я всадил лезвие до рукояти и на всякий случай провернул несколько раз, прежде чем выдернуть, отступая назад. За моей спиной вскрикнула альфара, я оттолкнул женщину:

— Пошла вниз! Ну же!

А сам приготовился ко второму удару.

Но его не последовало. Червь вдруг задрожал и разинул пасть так широко, словно пытался вывернуться наизнанку. Какая-то слизь потекла между его зубов на камни. Несколько раз дернув головой, он пополз назад, пытаясь уйти в дыру, но на полпути внезапно обмяк и рухнул на камни.

Как парализованный, я стоял над трупом чудовища. Схватка закончилась слишком быстро, я не успел прийти в себя. Как во сне, увидел мастера Теора, который подошел вместе с еще двумя пехотинцами. Они немного потыкали копьями неподвижную тушу, а потом совместными усилиями перевернули на бок.

Мастер Теор склонился над чудовищем, заглядывая ему в пасть, и едва ли не полез руками исследовать ее на ощупь. А потом выпрямился и, подойдя, похлопал меня по плечу:

— Отличная работа, Данкор! Я все больше убеждаюсь, что не ошибся в тебе! С одного удара разрубить головной ганглий! Надо быть либо очень удачливым, либо… хм… обладать такими длинными руками.

— И полутораручным мечом, — промолвил я, во все глаза глядя на чудовище.

— Двуручный меч тебе подойдет больше, — думая о своем, промолвил мастер Теор. — Я закажу тебе такой. Думаю, если снять шкуру с этой твари, ее можно продать за хорошие деньги!

Он за локоть развернул меня, подтолкнул вниз по склону. Я сделал шаг — и буквально уперся в молодую альфару. Она стояла на том же месте и не сводила с меня глаз. Наши взгляды встретились, потом женщина внезапно протянула мне ребенка.

Понимая, что может значить для матери этот жест, я подхватил малыша одной рукой и зашагал вниз по склону, направляясь к реке, чтобы смыть с меча слизь, оставленную каменным червем. Альфара бежала рядом, ее сородичи и остальные эльфы провожали меня внимательными взглядами, от такого пристального внимания герой, только что зарубивший монстра, чувствовал себя неуютно.

Я еще сидел на камнях у самой реки, положив меч на колени и глядя на бегущую воду, когда ко мне подошел мастер Дойр.

— Ну что, Данкор, — воин положил руку мне на плечо, — поздравляю с боевым крещением. Надеюсь, что эти горы смогут стать для тебя домом!

— Родным домом они для меня никогда не станут, — покачал я головой, глядя на темнеющую на скале крепость.

— Помяни мое слово, — мастер Дойр криво усмехнулся, — постепенно ты привыкнешь. Рано или поздно, но так бывает со всеми!

Я с сомнением кивнул. Тогда я еще не знал, насколько он был прав.