Грин-и-Пини.

Штаб авиабазы Никсон.

Полковник Фруту Туо, командир военного аэрофлота Буга-Бука, 45-летний австрало-меланезийский метис, был чем-то похож на гиппопотама: крупный, толстый, но очень подвижный дядька с неиссякаемым чувством юмора. Но этот веселый нрав никак не отменял постоянной готовности полковника Туо к быстрым, четким и безжалостным действиям (что, впрочем, характерно и для гиппопотамов). Штаб-квартиру в Никсоне полковник устроил в обычном квадратном домике на ножках, даже без таблички.

— Ну, блин? – произнес он, пожимая руки Гуд и Леману, едва они перетупил порог.

— Что, блин, сэр? – невозмутимо спросил Леман.

— Промазали, блин, по Лондону, блин, вот что, блин!

— Мы туда не целились, — напомнила ему Гуд, — мы целились ближе к центру южной, наиболее широкой, части острова Британия.

— Между Ковентри и Оксфордом, — уточнил Леман.

— Но вы, блин, и туда, блин, попали только один раз, блин, — заметил Фруту Туо.

— Да, блин, сэр, — Леман кивнул, — В область между Ковентри и Оксфордом мы попали только один раз, но еще два снаряда легли в полста км севернее и западнее Ковентри, поэтому, я настаиваю, что удачных попаданий было три. Четвертый снаряд слишком сильно отклонился на запад и попал в ненаселенную часть Кембрийских гор, но этот выстрел я тоже считаю удачным, поскольку там истоки реки Северн, крупнейшей на острове. Она снабжает водой не только Уэльс, но и Бирмингем и Ливерпуль. Уровень радиоактивного загрязнения объективно неопасен, но психологически уже достигнут эффект паники из-за мнимой угрозы лучевого поражения от водопроводной воды.

— Ты, блин, Вулф, блин, куда блин, не попадешь, блин все блин удачно. Блин!

— Да, блин, сэр!

Фруту Туо недовольно фыркнул, потом взял с полки бутылку самопального виски и плеснул в пластиковые кофейные чашки на глаз по полста грамм.

— Ладно, блин, за нашу победу!

— За нашу победу! – откликнулась Хйор Гуд.

— Банзай! – добавил Вулф Леман, — ...Уф! Чудное пойло выходит из наших бананов!

— Чудное, — просипела Хйор, — Но крепкое, черт...

— То-то, блин! — произнес полковник, вытирая губы ладонью, — А скажите, мы сильно засрали Британию, или так себе? И давайте подробно о наших ракетах и о советском бомбардировщике, а то министр крабовой поллюции отделался фразой «это просто».

— Министр чего? – переспросила исландка.

— Полковник Занг Пэвис, — пояснил Туо, — получил от Форо Отоко, нашего президента,

новую должность: «Minister of chemical radiation and biological pollution». В переписке допускается сокращение: «Minister of CRAB pollution». Занг это сам придумал. Ну, ты прикинь: кто из вероятных противников будет воспринимать всерьез такую контору?

— Хорошая идея, — оценила она.

— Да, — Туо кивнул, — так что у нас с этой техникой, популярно, в общих чертах?

— В общих чертах... — Вулф Леман потер лоб, собираясь с мыслями, — Все началось с дурацкого пари. Капитан-лейтенант фон Грюн и унтер-офицер Хотео на спор сделали летающую тарелку. Ну, вроде как в голливудских фильмах про инопланетян.

— Реальную летающую тарелку? – искренне удивился полковник.

— Да. Но, они, конечно, сжульничали. Сняли с поплавкового мото-дельтаплана штатное треугольное крыло, и на его место залепили крыло в виде перевернутой тарелки. Еще, добавили с боков элераторы. Это такие короткие управляемые крылья. Без них тарелка летала очень хреново, а с этим дополнением получился хороший дельтаплан. Вернее, «дискайт», как они назвали. Ведь крыло «диск», а не «дельта». Вообще, исторически, дисковых летающих штук делалось много, еще с первой половины прошлого века, но удачные модели можно пересчитать по пальцам.

— Хм-хм, — произнес Фруту Туо, — И этот советский «EKIP», один из самых удачных?

Капитан Леман отрицательно покрутил головой.

— Никак нет, сэр. Проект технически провалился, но в целях идеологии, про советские летающие тарелки распускала слухи и советские спецслужбы, и спецслужбы NATO. Общий интерес: те получали деньги на развитие машины, а эти на защиту от нее. Ну, разумеется, осадок остался, и когда министр-полковник Занг Пэвис увидел фон Грюна, летящего на «дискайте», то закричал «ЭКИП»! Ну, как Архимед кричал «Эврика!». А потом, отсняли ролик, отправили доку Кави Айви, и она обработала это в 3D по всем законам социальной психологии. Зверский тарелочный супер-бомбер. Будь у СССР на Афганской войне такая штука, моджахеды драпали бы до самых Гималаев.

— С этим ясно, — констатировал полковник, — а что с межконтинентальными ракетами?

— С какими ракетами? — спросила Хйор Гуд, — с теми, которые шли в прямой TV-эфир c атолла Эпоон к телезрителям Бостона, или с теми, которые прилетели в Британию?

— Уже интересно... — Туо потер подбородок, — Ну, сначала про те, потом про эти.

Исландка кивнула и спокойно сообщила:

— С первыми четырьмя все банально. Квен фон Грюн и Вевак Фаа летели на задание по ликвидации мега-яхта «Сильфида» в районе Мидуэй – Уэйк, и по дороге сбросили над атоллом Эпоон с большой высоты по две осветительные ракеты — «авиа-люстры».

— Толково, — оценил полковник, — А те четыре ракеты, что прилетели в Британию?

— Те ракеты, — ответила она, — взлетали с траулера в полярной зоне Норвежского моря, примерно в двух тысячах км севернее Лондона. Это игрушки, которые отработаны на полигоне Банаба. Мы выбрали для отправки снарядов время сильной магнитной бури, поэтому, аэрокосмическая разведка США не могла увидеть эти объекты, пока они не улетели достаточно далеко от северного магнитного полюса, около которого помехи радарам наиболее сильны из-за эффекта закрутки солнечного ветра. Это понятно.

— Да, — Туо кивнул, — и янки увидел наши снаряды только на последнем участке пути, а подумали: это хвост нисходящей ветки баллистической параболы, восходящая ветка которой, как они узнали от короля Эненкио, шла от атолла Эпоон. Так?

— Да, — исландка кивнула.

— Очень хорошо, — сказал он, — а что представляла собой боевая часть этих игрушек?

— Пуд настурана, — ответила она.

— Настуран... — произнес полковник, — что, просто, пуд урановой руды?

— Именно так, — подтвердила она, — Урановая руда спекается в керамику с плотностью почти как у свинца, и высокой радиоактивностью. Такая керамика содержит всю цепь продуктов радиоактивного распада урана, включая и короткоживущие изотопы.

Полковник покивал головой в знак полного понимания.

— Попросту говоря, получается радиоактивный метеорит, верно?

— Да, — снова подтвердила исландка.

— Красивый болид, — Леман взмахнул руками, — падение получилось фотогеничным.

— Это я смотрел по TV, — проворчал Фруту Туо, — а что с боевым, блин, эффектом?

— Эффект, прежде всего, социально-психологический, — ответила Гуд, — то, что одна из наших игрушек угодила в скопление автомобилей на развязке шоссе A-38 – простая случайность. И автомобилей там было немного, но пресса раздула.

— Социально-психологический эффект хорош, — полковник сделал паузу, — очень хорош. Журналисты говорят: такого количества жертв паники в этой стране не было со времен Второй мировой войны. А что, если нам для военных целей понадобиться физический эффект? Может ли такая игрушка стать оружием, реально разрушающим объекты?

Исландка сделала ладони лодочками и резко, с хлопком, соединила их.

— Для физического эффекта нужен заряд с цепной реакцией. Классическая А-бомба.

— И, — самокритично добавил Леман, — надо поработать над точностью прицеливания.

— Решено, — Фруту Туо ударил пальцем по крышке стола, — Работаем по обоим этим направлениям. Я поддержу Занга Пэвиса, и президент согласится. Теперь о тонких моментах. Что, блин, за Флот Свободной Лапландии, про который король залепил на прямом эфире с Йотуном Йотсоном?

— STICS решает свои задачи, — ответила Хйор Гуд.

— Special Troops Islander Cost Security? – уточнил полковник, и поинтересовался, — что исландская спецслужба хочет выгадать на мифическом флоте лапландских ультра?

— Нам, — ответила она, – необходимо инфо-прикрытие для жестких силовых действий, сопровождающих раздел квот на морские ресурсы Арктики.

— Тресковые и палтусовые войны? – предположил он.

— В море, – сказал Хйор, — кроме рыбы, есть еще дно, а под дном — нефть, газ, руда...

— Ясно, — полковник поднял вверх ладони, — нет вопросов. И, мы можем договориться о наращивании фактуры на эту легенду. Злые лапландцы атакуют, кого надо, в центре Тихого океана. А Исландия за это примет наших студентов на стажировку. Как идея?

— По-моему, хорошо, — ответила исландка, — я сегодня же доложу нашему штабу.

Буга-букский полковник обаятельно улыбнулся, включил кофеварку, и спросил:

— А в чем был смысл появления этой английской девчонки на крыше? Тоже какой-то социально-психологический прием для создания паники, я угадал?

— В общем, так, — подтвердила Хйор, — Эта девчонка сама появилась. Такой случайный персонаж, не предусмотренный планом, но удачно попавший в тему. Йотун – профи, а доктор Кави Айви, которая тоже была в студии, тем более, профи. Они разыграли эту случайную карту, и создали дополнительный вектор психологического прессинга.

— Вот, блин, как? Значит, эта Чиа Илкли на самом деле такая чокнутая?

— Она не чокнутая, — возразила Хйор, — просто, она эмо.

— Хей-хей! – полковник пощелкал пальцами, — про эмо мы говорили до этого.

— Да. Агрендская модель названа «Emo» в честь молодежного движения «emo». Кто-то решил, что это может стать брэндом. А Чиа Илкли — эмо из этого движения. Или, если выражаться в стиле Кави Айви, то из субкультуры эмо.

— Вроде хиппи? – спросил Леман.

— Нет. Вулф, совсем иначе. Эмо – это от слова «эмоциональность». Такое безрассудное самовыражение, полная открытость навстречу миру, и в то же время, ранимость, очень глубокое переживание обид и несправедливости. Отсюда романтизация смерти, мотив суицида в разговорах и поведении... Хотя, до настоящего суицида доходит редко. Это, скорее, игра... Но игра, не менее серьезная, чем любая другая культура.

— Ну, блин, ты завернула... — озадаченно проворчал Фруту Туо.