Глава 15

Пол находит меня сидящей с поджатыми ногами на диване. Он удивленно смотрит на мои распухшие глаза и мертвенно-бледные щеки. Такое чувство, что мы виделись несколько лет назад, а не сегодня утром.

— Где ты был? — с болью говорю я.

— Ты в порядке? — Пол опускается на стул и сбрасывает туфли под кофейный столик, а потом потирает напряженный лоб. Он не ждет моего ответа и продолжает: — Ты не поверишь, какой у меня сегодня был денек…

— Я звонила и звонила…

— Да, я видел. Прости, родная. У меня не было ни минуты. Кто бы мог подумать, что это Джерри! Я уже охрип от всех этих интервью, что дал за сегодняшний день. Они пытались убить гонца…

— Где ты был?!

— Перестань кричать! Я был в офисе. Вынужден был выслушивать замечания Раифа; он в панике, боится, что это может плохо отразиться на CPTV, на нем лично, он даже не вникает…

— Пол, к нам приходила полиция! — Его руки замерли над бровями, поэтому я не могу рассмотреть его лица. — Они искали тебя. Они хотели узнать, где ты был в понедельник ночью.

Его рука падает на ручку стула, и он отводит глаза.

— И что ты им сказала?

Я крепко прижимаю к животу диванную подушку, как бы защищаясь.

— Они были здесь по поводу убийства, Пол! Здесь, в этом доме, сидели на этом диване, задавали вопросы…

— Ах, Кейт, ты драматизируешь, успокойся.

Он опускает руку вниз, пытаясь переварить то, что я сказала.

— Успокойся? Женщина, которую ты знал, была убита!

— Спасибо за напоминание! Как будто это можно забыть!

От злости и паники я почти перехожу на крик.

— Пол, что произошло в понедельник?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты знаешь, что я имею в виду!

— Вообще-то нет, я на самом деле не понимаю, о чем ты.

— Не хочешь рассказать, где ты был и что делал?!

— Я уже рассказал тебе. — Он сердится и ерзает на стуле. — Если ты не веришь мне, это твои проблемы. Я слишком занят, чтобы спорить снова и снова.

— Все не так просто, Пол. Я скажу тебе, что сделала сегодня вечером. Я сказала полиции, что ты был здесь. Что ты был дома со мной — со своей женой! Потому что я не знаю, где ты был. Вот что я сделала!

Он выглядит испуганным и широко открывает глаза от удивления.

— Зачем ты это сделала?

— Я вынуждена была! Я не знала, что и думать, я пыталась помочь!

Пол приподнимается со стула.

— Я знаю, в понедельник что-то произошло. Ах, Пол, просто скажи мне…

Он взрывается.

— Ты думаешь, это я убил ее?! — Никогда раньше я не видела в нем столько злобы. — Почему? Говори же! — Он разъяренно делает шаг ко мне. — Преступление на почве страсти, да? Я убил ее, потому что завел с ней роман, так? Я заигрался, и все вышло из-под контроля…

— Не знаю, это ты мне скажи!

— Мелоди мертва, Кейт. Женщина, с которой я работал, умерла ужасной смертью, — голос его дрожит, — и ты думаешь, это сделал я?

— Она похожа на Элоиду…

— Элоиду? — Он делает шаг назад и смеется. В самом деле смеется. — Так вот в чем дело. Это все твоя паранойя и ревность к моей бывшей. Это длится уже десять лет! — Он хватается руками за голову. — Значит, у меня была интрижка с Мелоди, потому что она похожа на Элоиду, а потом я убил ее? А потом я подстроил все так, будто это совершил Джерри? Господи, Кейт, это бред! Они ни капли не похожи! Ты думаешь, я бы не заметил?

Он произносит это медленно, четко проговаривая каждое слово, — на случай, если я слишком глупа, чтобы проследить его мысль.

Я поднимаюсь и с такой силой хватаюсь за камин, что ломаю ноготь. Нет, Пол! Но я не могу объяснить ему это так, чтобы он понял. Он не разбирается в людях. Он просто смотрит, а не наблюдает. К слову, он чрезвычайно невнимательный. Он никогда не замечает, что я подстриглась, а один раз ему потребовалось два дня, чтобы заметить, что я перекрасилась в блондинку; он думает, что Натали Портман — это Вайнона Райдер; он не умеет определять возраст…

— Ты даже не относишься к этому серьезно!

— А зачем? Ты бредишь.

— Ради тебя я соврала! Я лжесвидетельствовала ради тебя!

— Нас. Ты лжесвидетельствовала ради нас! Скажи, что мне теперь делать? Опровергать тебя? Думать о последствиях, если ты изменишь свои показания?

Я подхожу к нему, я хочу взять его за руку. Я умоляю, действительно умоляю:

— Пол, я люблю тебя, очень сильно люблю. Я всегда с тобой. Ты можешь мне все рассказать, все, и я поддержу и помогу тебе. Но, пожалуйста, расскажи мне правду.

— Я это уже сделал!

Что-то пронеслось в моей голове, когда он отказался признаться.

— Я не верю тебе. — Я поворачиваюсь, иду в кухню и возвращаюсь с доказательством, влажным и прилипшим к моей коже. — У меня твой шарф, Пол. Ты не мог найти его, потому что Ава затащила его к себе. Он был весь в крови, Пол! Чьей крови?

Я держу шарф за один конец. Сейчас на шерсти осталось лишь слабое коричневое пятно. Кровь сложно отстирать. В конце концов она отстирается, но она глубоко въелась в шерсть. Мой муж издает странные звуки, словно слишком много слов хотят вырваться у него одновременно. Он качает головой.

— Что за…

— Это ведь ее кровь, правда?

Он смотрит на меня с таким выражением лица, которого я никогда раньше у него не видела.

— Я не надевал этот шарф.

— Ради бога, Пол!

Я поднимаю вязкую шерстяную массу и размахиваю ею, как плакатом на гонках.

Он пытается произнести ту же фразу еще раз, словно только начинает привыкать к ней. Сейчас он еще более жалок.

— Я не надевал этот шарф.

— А я не идиотка, — сквозь зубы говорю я. — Я знаю, что ты искал что-то в доме и не смог найти. Его, не так ли? Скажи мне правду! Ты искал его всю прошлую неделю, но Ава забрала его до тебя, еще утром!

— Ох, Кейт… — Его голос затихает.

Я жду и слышу, как бешено стучит мое сердце. На его щеках какая-то непривычная бледность. Мой красавец муженек вдруг выглядит старше, а его челюсть просто отвисла. Вот оно разоблачение, наконец-то! Воздух накаляется от ожидания правды.

— Ты носишь этот шарф чаще, чем я.

Мне требуется время, чтобы осознать его слова. Потом я начинаю кричать и швыряю в Пола мокрый шарф, а он направляется к двери.

— Кейт, что ты наделала?

— Не перекручивай!

Я хватаю диванные подушки и запускаю ими в него.

— О боже…

Он, как рыба, открывает и закрывает рот, но не произносит ни слова.

— Скажи правду!

Он стоит в дверном проеме и наблюдает за мной.

— Кажется, ты уже знаешь правду.

Я слышу, как открывается, а потом закрывается входная дверь. Он уходит. Я реву еще громче, понимая, что соседи уже всполошились, что наверху спят ни в чем не повинные дети. Липкие ворсинки пашмины пристали к моим рукам. Я наклоняюсь над кофейным столиком, поднимаю шарф и с силой разрываю его. Я даже пускаю в ход зубы, перегрызая мягкую, пахнущую свежестью шерсть. Нитки остаются у меня на языке и щекочут горло. Вина, ярость, страх и нахлынувшая ревность придают мне силы. Пять минут спустя новый поток слез заставляет меня опуститься на ковер в гостиной. Я закончила вечер так же, как и начала, — одна.