Глава 14. (День пятый)
Еще со вчерашнего вечера Летковские Кварталы так и кишели самыми разными слухами. Говорили о каре за смерть невинного проповедника. О том, что в Службу проникли вердугские шпионы. О том, что в Старых Мануфактурах появился глиняный пророк, способный исцелять и убивать прикосновением. Кто-то описывал это существо как огромное, желто-бурое и следящее липким илом. Другие спорили – мол, глиняный пророк: обожженный красноватый и шершавый, как кирпич. Но все сходились в одном – именно он покровительствует объявившемуся в районе дерзкому бандиту Росомахе. Но чтобы не говорили и не выслушивали обитатели Летковских Переулков, все они особо тщательно закрывали двери на ночь, а из тайных схронов и сундуков доставали дедовские мечи и кинжалы.
Мастер Нортиль дома себе так и не нажил, зато неплохо обустроился прямо под стальным полом своей сцены. Конечно, удобств там никаких не имелось, да и в полный рост разогнуться мог разве что карлик. Но с бутылочкой не слишком кислого вина всего этого можно было не замечать.
Той ночью кто-то долго барабанил по подмосткам, но мастер Нортиль даже и не подумал ползти под сценой, открывать небольшую дверку у ступеней. Сон от подобной прогулки все равно крепче не станет, а так хоть сладковатая полудрема сохранится. Долбить продолжали энергично и зло. И старик тем более решил не идти – ничего хорошего ждать от подобного злонамеренного упорства не приходилось.
До самого утра в его голове отдавался ночной грохот. Но выбравшись, наконец, из своей конуры, мастер Нортиль возблагодарил судьбу, наградившую его изрядной долей лени, несговорчивым нравом и скрипом в коленях и пояснице – подвешенному над сценой человеку повезло гораздо меньше. Две ноги его были пронзены штырями разборных кулис, и тело болталось окровавленной головой вниз, чуть покачиваясь на утреннем ветерке. Вязкая черная лужа под мертвецом расползлась на полсцены. Народ уже начал собираться на Летке. Кое-кто останавливался поглядеть на покойника.
– Хорошо, – подумал старик, отхлебнув из початой с рассвета бутыли. К чему относилось это «хорошо»: к собственному везению и благоразумию, или же к удачному рекламному ходу неизвестных убийц – мастер Нортиль вряд ли смог бы сказать.
Потом наступило безразличие. Он сидел на своем табурете, подставив ладонь медякам. Еще теплым от чужих рук. Все-таки пожелавших выступить набралось предостаточно – раза в два больше обычного. Одни обходили загустевшую лужу крови, делая вид, что ничего не случилось, другие указывали на нее, крича, что дальше так не может продолжаться, и нужно что-то делать. Тень летающей лодки принесла контролера. Тут же, как из-под земли, появилась стража рынка – сняли тело. Мастер Нортиль коротко мотал головой на все вопросы: «Видел ли? Слышал ли»? Кое-кто из публики недобро косился на представителей власти. Другие как будто считали их должной частью декорации наряду с окровавленным трупом. Контролер, достал из вскрытого горла мертвеца пару мелких монеток, что-то пробормотал себе под нос, – и ушел поспешно. Тело убрали. Позвали местного дурачка смыть кровь. Нортиль кинул бедолаге три огонька. Один из местных клоунов-шалопаев сделал вид, что не заметил неумело управляющегося с ведром и тряпкой увальня – налетел, перекувырнулся, встал с нахмуренной физиономией, а потом гонял по всей сцене пинками. Старик очнулся было, чтобы прек ратить это безобразие, но затейник и сам унялся.
* * *
У свадебных браслетов была своя большая витрина. Ювелир все расхваливал товар, находя у каждого изделия особые достоинства: «Вот золото червонное пробуждающее страсть, желтое – привлекает богатство, белое – символизирует чистоту и нерушимость брачного союза. Голубое, гномье золото, посмотрите госпожа, сейчас на пике популярности. Говорят, таким браслетом можно перетереть стальной прут». Примерно также этому дряблому бледному человечку удавалось отыскать нужные слова для браслетов широких и узких, толстых и тонких, простых, испещренных орнаментом, выполненных в виде змей, ящерок и рыб. Госпожа Ирди кивала понимающе, и Келмару казалось, что глаза будущей тещи блестят поярче всех драгоценных металлов.
– Ну, ничего, – подумал Келмар Перенгаль: – Найду у кого одолжить деньги на эти побрякушки, как нашел на яства, прислужников и музыкантов. В воздушном порту п олно деляг, так и рвущихся удружить младшему надзирателю. Дайте только добраться до вашей худосочной дочурки, ее домов, складов и магазинов.
– По-моему, вот этот моей душечке как раз к лицу, – старая ведьма указала на искусно сработанный браслет из желтых, голубых и белых капель: – Что скажите, Келмар?
Перенгаль изобразил задумчивость знатока, давая ювелиру возможность заломить цену. «Ничего себе»! – гнев и досаду Келмара, разбавила лишь сладковатая радость ожидаемого отмщения.
– Очень мило. На самом деле. Не вычурно и со вкусом, – в голосе чиновника оставалась только сладость.
Дверь лавки хлопнула, и Келмар обернулся. Пожаловавшие к ювелиру типчики никак не могли вызвать доверия. «Должно быть, мастер Велимток, делает свои побрякушки из ворованного металла», – Перенгаль успел уже представить, как припрет ювелира к стенке и собьет цену на дорогущий браслет, но типчики тут же опровергли его предположе ния. Жутковатого вида верзила вытащил откуда-то самодельную железную палицу и мгновенно превратил нос охранника в кровавое месиво. Другой, в непонятного цвета куртке и шапочке сиганул на прилавок. Золото и стекло брызнули из-под его башмака. Оборванец сходу зарядил пяткой в лицо второго наемника и бросился на него сверху, вогнав поднимающуюся руку с разрушителем в торчащие стеклянные осколки.
Тот, что поменьше еще возился, гулко колотя головой охранника, зато верзила уже был свободен. Казалось, он задумался, похлопывая окровавленным оружием по широкой грязной ладони. Наконец, его взгляд упал на госпожу Ирди. Одной рукой оторвав старую ведьму от пола, грабитель тут же размозжил о стену череп старухи. Обмякшее тело повисло, как тряпичная кукла. Не ослабляя хватки, здоровяк провел головой женщины по стене, оставив на сером бетоне дугу крови и мозгов. Взглянув на свое творение со стороны, добавил еще пару красных пятен сверху и только тогда отбросил тело.
– Гегир Росомаха, – прогудел он: – Передай им, что это сделал Гегир Росомаха. Им никогда меня не взять. Ты понял?! – стальной обрезок прошелся по щеке Келмара, разорвав кожу и мышцы. Холодный животный ужас заставил чиновника сползти на пол и заскулить. Сейчас его убьют. Он не мог ничего сделать, и ждал. Даже когда шар огня пронесся над его головой, поджарив ювелира, а грабители смели с прилавков драгоценности и скрылись. И потом, когда в лавку ворвались люди с разрушителями, за ними маги в темных мантиях, и один выругавшись пнул ногой труп охранника.
* * *
Еще с ночи на Летке вывесили восьмерых рыночных торговцев. А за утренние часы было ограблено тоже ровно восемь лавок. И, если у ювелира и оружейника бандиты неплохо поживились. То в магазинах никчемных старьевщиков и рыбников лишь пустили кровь продавцам и покупателям. Стража и черномундирные так и кишели в районе, но напасть на след преступников не удалось. Про этих грабителей, вообще, говорили странное. Мол, исчезают они на ровном месте. А предводитель их Гегир Росомаха, тот в одно время в разных местах появляется. И потому ни за что Службе не изловить его.
* * *
Специалист проснулся поздно, от жары и речной вони. Кое-как крытая тростником глинобитная халупа, в которой он провел ночь, была завалена перегнившим тряпьем и пустыми раковинами «ушек». Так что, едва расплющив веки, Овер поспешил покинуть временное убежище. Настроение им владело замечательное. Шепчущая чернота ушла и казалась лишь нелепым наваждением. Теперь специалист не решился бы с уверенностью утверждать, что его еще совсем недавно преследовало это странное наваждение. Лишь приходящая с особо яркими воспоминаниями холодная оторопь намекала на темную тайну кровавого портала гергема.
Перспективы виделись исключительно ясными и радостными, так что специалист не замечал тревоги на лицах редких прохожих. По ра зваливающемуся, заросшему травой переулку он добрался до мощеной многоугольной площади перед мостом. Обычно в этом месте торговали с лотков всякой низкосортной мелочевкой, но сейчас местные перекупщики, похоже, были заняты выяснением отношений. Овер прошел мимо ожесточенно спорящих группок, не обращая внимания на выкрики: «…А мы у них потребуем!.. И пусть только попробуют»!
Большой Мост оказался непривычно безлюдным. Специалист прошел лишь пол пролета и остановился разглядывая ярко-голубое свечение впереди.
– А ну, пошел отсюда! Нечего! Нечего! – тщедушный усатый стражник чуть ли не подбежал к Оверу и грозно мотанул по воздуху копьем. Специалист открыл было рот, чтобы спросить, в чем дело. Но лицо вояки исказила столь яростная гримаса, что Овер поспешил ретироваться. Перекрыли Большой Мост! Такого он себе и представить не мог. Но ничего, есть ведь еще лодки в гавани и через нармротские катакомбы на тот берег, наверняка перебраться можно. «Тож е мне забор»! – усмехнулся специалист, глянув через плечо на удаляющуюся магическую стену: «Дождусь ночи и организую в нем небольшую калитку»! Не озаботившись дальнейшей разработкой этого сомнительного плана, Овер свернул в первую попавшуюся улочку. Непредвиденные трудности не повлияли на его настроение. Овер Мегри решил просто побродить по Летковским Переулкам. Потом перекусить в дешевой корчме – благо старик Тарон оставил в одном из кармашков сумки немного меди и серебра. И, может, скоротать время в каком-нибудь балагане.
* * *
Идея похода на Службу родилась как будто сама. По всей Летке публика скандировала: «Пойдем! Заявим! Потребуем»! Помимо очевидного прошения: «Немедленно избавить район от ужасного бандита Росомахи»! – звучали требования крайне разнообразные. Из них: устроить публичное покаяние черномундирных и всем контролерам принести присягу на верность глиняному пророку – были еще не самыми странными.
«Так пойдемте же и заявим черномундирным о своих нуждах и правах»! – высокий жилистый мужик с холодной яростью в черных глазах уже битый час распинался с подмостков мастера Нортиля. И, что самое странное, старик все никак не решался затребовать с него платы. Обыкновенно безразличный ко всем местным склокам харивянин на этот раз проникся и даже решил: «Непременно пойду и постою за свои права. Сколько можно терпеть»! И только безумные крики из толпы о всяких покаяниях и поклонениях студили пыл старика. Впрочем, ненадолго.
Депутация выдвинулась с Летки еще в полуденных часах. Почти триста человек спорящих и скандирующих пошли по проспекту Верности. Очень скоро контролеры на шрадах закружили над ними.
– А слыхали, чтобы демон черномундирному спину подставил, тот ему сперва задницу подставляет! – выкрикнул какой-то остряк. Толпа разразилась смешками и почему-то проклятиями. Кто-то попытался запустить в патрульного камень, но попал по своему и з первых рядов.
Вскоре появилась стража. Сомкнутые ряды щитов мелькали в боковых улицах или пятились перед улюлюкающей толпой. Те из летковцев, что отставали или выпадали из общей массы, сворачивая переулки, неминуемо попадали в цепкие руки старших знаменщиков. После пары тройки вопросов и такого же количества звонких оплеух отправлялись домой. Особо рьяным доставалось еще и под дых.
* * *
Аверон все пытался удержать стремительно ускользающую радость. Еще вечером, когда последняя жежера пропищала полученные от своей демоносестренки сведения: «Ньжжямди мертв»! – абсолютный контролер всячески старался уверить себя в том, что это правда. Ну не может выжить обычный оперативник, пусть и с дипломом мага, в схватке с двумя демонами и пепельным человеком! Или все-таки может? Время шло, тела Нжамди не обнаруживалось, и Аверон все меньше верил трескотне жежеры: «Так и предать: Ньжжямди мертв». Уверенности не добавляло и молчание уз демон ов, посланных за головой подозрительного контролера. Первое время Аверон еще успокаивал себя мыслями о том, что с добытыми из глубинных шахт тварями никогда нельзя быть уверенным в узах. Конечно, после сражения с Нжамди ненадежная кабала демонов могла попросту разрушиться. Да и выжить в схватке с пепельным человеком даже уничтожив это чудище, было почти невозможно. Но если в деле, и вправду, замешан гергем, что тогда?
Утром агонизирующую радость чуть оживил секретарь. Оказывается уже полгода на одежду арестантов наносят особый алхимический состав, видный только летающим демонам и прочим подобным тварям. Светящийся лиловым номер должен делать беглецов приметными для патрульных шрадов. Правда, Оверу Мегри первому удалось соскочить с крючка Службы, и в общей неразберихе с жезлами и звездами, про слежку за секретными отметками просто позабыли. «Но теперь это упущение всенепременно будет устранено», – заявил розовощекий здоровяк Кепронди. «Такому в пору бочки и мешки в порту перетаскивать, а не бумажки из кабинета в кабинет», – подумал Аверон и распорядился:
– Брать исключительно живым.
В общем, абсолютный контролер надеялся, что все повернулось к лучшему. И намеревался сберечь эти надежды. Когда Аверону доложили о депутации, он уже почти сказал: «Вызовите Ардженди», – но в последний момент опомнился и сумел выговорить: «Все нормально. Сейчас к ним выйду». На мгновение разозлился на себя, но потом подумал: «А почему бы и нет? И народ доволен останется, и с ситуаций в этих трущобах разберусь хоть как-то».
* * *
Жгучие воспоминания вспыхивали в сознании Феса, наполняя его ненавистью. Этот человек должен умереть. Он связался с демонами и запятнал их злом всю страну. Он, абсолютный контролер Аверон, источник зла. И искоренение тьмы нужно начинать именно с него. Сейчас, когда Возрожденная Гвардия, смешавшаяся с одурманенной Стражем толпой, проникла во вну тренний двор огромного здания из стали и стекла, Фес понял, что все получится. И устыдился неверия Раждана*censored*зи. От выступивших с Летки трех сотен до пирамиды Службы добралось от силы человек сорок, остальных отсеяли на многочисленных кордонах стражников и черномундирных. Из этих сорока – семнадцать преданных делу Света. Страж обещал сохранить двадцать. Но и семнадцати вполне хватит. А еще у Феса был кинжал, спрятанный на боку под рубахой. Хоть всех обыскали и изъяли все до последней булавки, но Свет милостив к своим последователям и беспощаден к врагам.
И вот он! Фес сразу же узнал появившегося перед депутацией человека, хоть никогда прежде не видел. Белоснежные одежды, стать полная темной гордыни и большая кишащая хитроумными замыслами голова в скудном обрамлении седеющих волос. Жалкие торгаши мору так и онемели от восторга, или от страха. Лишь какой-то старикан пискнул: «Мы требуем избавить нас от вероломства кровавого разбойника Росомахи».
– Вы могли не утруждать себя дорогой, добрые люди. Восстановить справедливость – священный долг Службы, – отвечал абсолютный контролер.
СЕЙЧАС! Далекое, переданное по цепочке своих, касание Стража осветило ненависть священным огнем. Фес заметил проступившую на лицах его людей решимость. Каждый из них знал, что делать, и возрожденная Гвардия рванула как по команде. Каких-то жалких двадцать ат до врага. Но уже через несколько наполнивших иголками легкие мгновений скрытый в центре строя Раждан*censored*зи увидел: трое на левом фланге вспыхнули, как сухая трава. Один упал товарищам под ноги. Другой успел уйти в сторону, повалился на усыпанную розоватым гравием землю и начал кататься, пытаясь сбить пламя. Третий заметался и заорал, как недостойный мору. Раненый в бедро арбалетной стрелкой Сунмар Крыса споткнулся и проехался лицом по острым камешкам. Вот Апериг из Солнечных Стрелков сходу упал на корточки, засадив голыми локтями в гравий. Не замедляя бега, Фес прыгнул ему на спину. Еще шаг на сложенные широкие ладони Мраюра Кобры. Раждан-Фес, с силой подброшенный вверх, чуть заметался в воздухе, но все-таки попал на плечо Сваренного Живьем Праима. Успел еще подумать, почему одни из его товарищей удостоились имен павших героев, а другие так и остались с бандитскими кличками. Мгновение, и вот уже он перевалился через балюстраду и занес кинжал. Фес ударил сильно и быстро, целя в бледную шею Аверона.
Раждан*censored*зи еще успел заметить, как что-то мелкое со слившимися в единое серое мельтешение крыльями бросилось навстречу его клинку, потом сабля телохранителя рубанула по виску, а другая по руке.
* * *
Кинжал с насаженной на узкое обоюдоострое лезвие жежерой все-таки впился абсолютному контролеру в ключицу. Аверон сделал еще один шаг назад, привалился к стене и зажал рану рукой. Когда он, наконец, овладел своими мыслями и чувствами, побоище во дворе уже закончилось. Воздух наполняла вонь паленой плоти. «Убить их всех! Сжечь мерзкие трущобы»! – взвыла злость. Но взглянув в наполненные неподдельной тревогой глаза поднявшегося на террасу старшего контролера Шердени, Аверон приказал просто: «Оцепить пятый округ и Старые Мануфактуры. Никого не впускать и не выпускать». Убить, если что, успеется.
«Страж зрит в душах и говорит с заблудшими»… – открывшийся в свете покушения смысл этих строк прошелся холодком по коже абсолютного контролера.