Глава 23

«Да ты трусишь, парень! — сказал мне ехидный внутренний голос. — Боишься опять оказаться на улице».

«Я ничего не боюсь!»

И я пошел навстречу своей судьбе.

В данном случае это означало отправиться в кабинет профа и сказать ему правду. Я так и сделал:

— Я должен сказать кое-что важное.

Проф оторвался от компьютера и воззрился на меня:

— Я тебя слушаю.

— Я не могу войти в Контакт, совсем. Ни с Мышем, ни с Гераклом, ни с кем.

Проф посмотрел на меня внимательно:

— Ты думаешь, я вышвырну тебя на улицу?

— Я не знаю.

— Ты считаешь меня таким негодяем? — Он помолчал. — Шкуру бы с тебя спустить за такие слова, так ты и без того бродишь как привидение. Ты — мой сын, понятно? И ничто не может этого изменить!

Говорить я не мог. Почему я такой дурак? Проф подошел ко мне, обнял и держал все время, пока я справлялся со слезами, которые упорно пытались выкатиться из моих глаз.

Храбрый Парень и Геракл никак не могли понять, что со мной происходит, и все время ластились, каждый на свой манер. На многочисленные письма от Ларисы я ответил, что был очень болен, выздоравливаю, но из дома пока не выхожу. Синьор Соргоно долго извинялся передо мной за то, что настучал на меня профу, когда обнаружил дыру в своей системе безопасности. Я только пожал плечами: хорошо, что профу, а не ББ. Если я проходил мимо кухни, меня пытались накормить чем-нибудь вкусным. Рафаэль сменил гнев на милость и дал мне немного поводить элемобиль. Несмотря на все эти знаки внимания, я продолжал бродить как привидение. «Это еще не конец света», — убеждал я себя каждый день и каждый день вновь и вновь пытался услышать тот восхитительный шум, который сопровождал меня с самого рождения.

— Ты бы что-нибудь взорвал или взломал, — заявил как-то проф за завтраком.

Он хотел сказать что-то еще, но осекся. Наверное, представил себе, что я могу натворить.

Проф хочет убедиться в том, что я ему поверил. Надо и в самом деле сделать что-нибудь такое, нехорошее. Но ничего не приходило в голову.

В конце концов, я утащил из гаража клин и рычаг, снял решетку, вышиб раму подвального окна и пролез в свою лабораторию: давно здесь не был. Чуть не застрял, как Винни-Пух в дверях у кролика. Ничего интересного не придумал, только вылил себе на колени пробирку с соляной кислотой. Джинсы пришлось выбросить немедленно. К себе в комнату я пробирался в набедренной повязке, как папуас, и в темноте. Опыт, полученный во время военных игр, пригодился: меня никто не заметил. А ожог на ноге все равно остался, так что украденная у профа мазь пригодилась. Еще и Габриелла ворчала, что на мне все горит, и я опять одет, как беспризорник. Горит — это она правильно заметила, и обугливается.

На следующий день, когда я опять пролезал сквозь узкое окно, меня засекли и за ноги вытащили обратно. Да еще и шлепнули по ходу дела. Узнаю кто — убью! Профа там не было. А все остальные не имеют права. Марио и Антонио валили друг на друга. Испугались! Отомщу обоим.

И окно заделали. Так нечестно! Как же я что-нибудь взорву? Или проф считает, что это уже взлом и с него хватит?

Увлеченный своими бедами, я все же ухитрился не забыть про чужие. Мыш совсем одряхлел, и теперь я постоянно носил его с собой. А спал он на моей подушке. Однажды ночью Мыш разбудил меня, ткнувшись носом в лицо, и я понял, что он умирает.

Храбрый Парень лежал у меня на коленях, я гладил его мягкую шерстку и вспоминал все, что нас с ним связывало. И вдруг услышал:

«Ты не прав, Умник, было не так. Глупый ты мышонок!»

Мыш вытолкнул меня из своего сознания и через минуту перестал дышать. Он столько раз спасал наши жизни, а на прощание сделал мне самый дорогой подарок, который мне вообще можно сделать. Шум вернулся, пока еще слабый и неуверенный, но перепутать его ни с чем невозможно. Я прикоснулся к сознанию Геракла и предложил ему прийти попрощаться. Геракл пришел, он тоже был опечален.

Целую неделю я провел в своей комнате, никого не желая видеть. Проф оставил меня в покое, спасибо ему за это. Наконец я расправил плечи, выдохнул и решил, что надо жить дальше.

Первым делом я сообщил профу, что дар Контакта ко мне вернулся. Проф поздравил меня, но мне показалось, что он не был особенно рад. Хочет, чтобы я остался обыкновенным мальчишкой? Может быть. Понять мое горе способен только тот, кто терял зрение или слух. С профессором такого не случалось.

Обрадованный, что я наконец-то стал немного похож на себя прежнего, проф устроил мне медосмотр («не ворчи, это последний после болезни») и заявил, что мне необходим морской курорт — на месяц, не меньше.

— На Липари сейчас зима, — заметил я.

— Ха, поедем на Джильо, в нашем распоряжении целая планета, ты не забыл?

— Ну-у, не целая, но того, что есть, мне хватит. А можно взять с собой Геракла?

— Если он сам захочет, — ответил проф.

Геракл поинтересовался только, есть ли на Джильо кошки.

«А где же вас нет!»

«Тогда можно», — согласился рыжий.