на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 26

Похоже, Елене было совсем плохо. Людмила села рядом с женщиной и некоторое время наблюдала за ней. Та, казалось, совсем не интересовалась тем, что происходит вокруг.

– Саша, может, вызовем «Скорую»?

Васькина тихонько застонала, открыла глаза и еле слышно сказала:

– Не надо. На кухне в ящичке возле плиты таблетки в голубой коробочке. Принесите, пожалуйста.

Люда побежала на кухню. Нашла пузырек, налила воды и помчалась обратно. Елена дрожащими руками вынула пару капсул, сунула в рот и торопливо запила их.

– Спасибо, – прошептала она еле слышно и откинулась на спинку кресла.

Некоторое время в комнате стояла тишина. Люда терпеливо ждала, пока женщина придет в себя. Саша молча смотрел в окно. Прошло минут двадцать, прежде чем Елена пошевелилась и обвела комнату вполне осмысленным взглядом. Затем Васькина увидела Людмилу и скривилась, словно от зубной боли.

– А где Игорек? – жалобно спросила она. Не услышав ответа, тихонько заплакала и прошептала, всхлипывая: – Я подумала: вдруг мне приснился дурной сон. Но, получается, это правда. Или все же… Скажите мне, не молчите!

– Игоря больше нет, – негромко сказала Люда.

– Не может быть… Сын не мог от меня уйти. Он знал, что я умру без него.

– Почему вы оставили его одного? – спросил Саша. – Вы должны были сидеть возле его кровати и ни на минуту не смыкать глаз. После первой попытки самоубийства, как правило, бывает вторая, а следом и третья, если не оказана должная психологическая помощь.

– Мне показалось, мы поняли друг друга, – тяжело вздохнула женщина. – Я очень просила Игоря опомниться и подумать обо мне. Он пообещал, что ничего не предпримет, не посоветовавшись со мной.

– Лена, вы опять думали о себе, – устало произнесла Люда. – А должны были позаботиться о нем. О нем, понимаете?

– А обо мне кто подумает? – вдруг закричала Васькина. – Я осталась одна! Совсем одна на белом свете! А вы читаете мне нотации!

Людмила вздохнула и взяла ее за руку.

– Оставим этот разговор и побеседуем о другом. Как давно ваш сын начал проявлять признаки беспокойства?

– Не понимаю, о чем вы. Игорек всегда был спокойным, рассудительным мальчиком.

– Но вы сами говорили – с ним что-то творилось. То он сидит с отсутствующим видом, то куда-то убегает и приходит умиротворенный.

– У каждого из нас бывают перепады настроения, – проворчала Елена.

– Но ведь это были не просто перепады. Иначе с чего вдруг вы задумались о сумасшествии?

Елена недоуменно посмотрела на Людмилу. А та напомнила ей:

– Вы говорили о юристе, который мог быть вашим предком.

– И что с того? – пожала плечами Васькина. – Игорек был в полном порядке. Такой, как обычно. Да, нервный немного, да, порой раздражительный. Но, по большому счету, ничего особенного.

– Понятно, – опять вздохнула Люда. – А как давно вы стали замечать за ним раздражительность и нервозность?

– Не знаю. – Женщина судорожно махнула рукой. – У меня вообще плохо с ощущением времени. Иногда кажется, что событие было давно, а оказывается – буквально вчера.

Она широко зевнула и закрыла глаза.

– У вас есть снотворное? – поинтересовалась Люда.

– А зачем вам?

– Не нам. Как следует выспаться нужно вам.

– Не хочу спать, – замотала головой Елена. – Я должна быть рядом с Игорьком.

– Сегодня это невозможно.

– Но я хочу! – Васькина вновь заплакала. – Он мой сын, я должна быть рядом!

Люда встала и пошла на кухню. Там открыла ящик с лекарствами и принялась изучать упаковки. Наконец нашла нужную и направилась обратно.

– Сколько вы обычно принимаете? – поинтересовалась, вертя в руках блистер.

Мать Игоря приоткрыла глаза:

– Две штуки.

Женщина взяла упаковку в руки, дрожащими пальцами вытащила капсулы и вдруг нахмурилась, глядя на блистер:

– Странно, я была уверена, что еще не использовала эту пачку.

Бросив коробочку на столик, она запила лекарство остатками воды, не заметив, что гости переглянулись.

– Ты думаешь о том же, о чем и я? – тихо спросила Люда, придвигаясь ближе к Саше.

– Видимо, Игорь спланировал самоубийство, – кивнул тот. – Поэтому мать и не проснулась, когда все произошло.

– Но тогда выходит, что он знал о визите девушки в белом?

– Получается, так.

– И не только знал, а заранее с ней договорился? – Людмила очумело потрясла головой. – Бред какой-то! Разве так бывает?

– Не знаю. Я уже ничему не удивляюсь.

Елена снова принялась зевать, долго и протяжно.

– Давайте я провожу вас в вашу комнату, – предложила Люда и взяла женщину за локоть.

Та, не сопротивляясь, позволила отвести себя в спальню и уложить в кровать.

Когда девушка вернулась, Саша с задумчивым видом стоял в самом центре комнаты Игоря и поглядывал по сторонам.

– Ты чего? – удивилась Люда.

– Сам не знаю, – пожал он плечами. – Мне кажется, Игорь не мог так поступить с Еленой.

– Как так?

– Просто уйти без объяснений и прощальных слов.

– Ты говоришь о предсмертной записке?

– Хотя бы о ней.

– Так, может, парень ее оставил. Вопрос: где?

И они, не сговариваясь, принялись обшаривать комнату. Осмотрели тумбочку, стол, залезли под матрас, перерыли в ящике белье.

– Неужели и правда ушел без объяснений? – нахмурилась Люда, остановившись передохнуть.

– Такое тоже бывает, – слегка запыхавшись, ответил Саша.

– Где еще может быть записка?

– Обычно такие письма кладут на видное место. Видимо, следует признать, что Игорь решил не утруждать себя условностями.

– А там что? – Люда ткнула пальцем в кипу журналов.

– Литература по программированию, – откликнулся Александр.

– Ты их просмотрел?

– Зачем? Вряд ли бы самоубийца стал запихивать записку в журналы.

– И все равно нужно проверить, – решительно сказала Людмила и с трудом оторвала пачку от полки.

Она сначала старательно трясла каждый журнал в надежде, что оттуда что-нибудь вывалится, затем пролистывала постранично, но кипа таяла на глазах, а ничего необычного не попадалось.

– Перестань заниматься ерундой, – сказал Саша. – И так понятно, что здесь ничего нет.

– Осталось совсем немного, уж закончу, – отозвалась Люда. Подняла очередной журнал, встряхнула его и замерла, глядя, как на пол, вывалившись из него, планирует тоненькая тетрадка.

– Что это? – прошептала она, набрасываясь на добычу.

Александр изумленно хлопал глазами.

– «Дневник…» – прочитала девушка и растерянно посмотрела на любимого.

– Чей дневник? – пробормотал тот.

– Игоря, наверное.

Людмила торопливо открыла тетрадь, жадно впилась глазами в мелкие ровные строчки и начала читать вслух:

«Сегодня самое начало апреля. Мне всегда казалось, что жизнь не имеет никакого смысла. Особенно моя. Дом, работа, дом, мама – вот и все, что у меня есть. Кто-то скажет, что я обладаю очень многим и не мне жаловаться на судьбу. Но ведь я не виноват, что глубоко несчастен. Умом я все понимаю, а вот сердцу приказать не могу. По ночам оно болит, требуя чего-то нового, неизведанного, а я не знаю, как ему помочь. Мозг же рисует небывалые картины, от которых замирает дыхание. Но утро, увы, не приносит ничего, кроме разочарования.

Так было не всегда. Это происходит со мной около пяти лет. А до того я был вполне благополучным парнем. Ходил с мамой за руку и радовался ощущению полнейшего счастья. Но уже пять лет разрываюсь от непонятных мне чувств. Что со мной происходит? Чего я хочу? До сих пор у меня не было ответа на этот вопрос.

Но совсем недавно мне в руки попалась книга про Маугли. Что меня дернуло ее перечитать? Не знаю. Но она открыла мне глаза. Так же, как и я, Маугли озадачился вопросом: почему так болит сердце и стонет душа? И мудрый Каа ответил ему: ты стал взрослым, дружок. А потом Маугли увидел девушку и понял, что это любовь.

Да, я хочу любить! По-настоящему, всем сердцем, всей душой! Так, чтобы сердце болело от счастья, а не от тоски, и душа переворачивалась вверх дном. Но где ее найти, любовь?

Вчера я долго сидел в Интернете, пытаясь найти ответ на свой вопрос, и был очень разочарован. Оказывается, все не так просто, многим людям целую жизнь не удается изведать это чувство. Грустно. Очень грустно. Неужели мне предстоит повторить их судьбу? Я не хочу. Не хочу! Я хочу любить и быть любимым.

Так я думал вчера. А сегодня моя жизнь изменилась. Изменилась навсегда, окончательно и бесповоротно. Я встретил ее, мою Анечку. Она стояла возле моста и задумчиво смотрела в темную холодную воду. Я бы никогда не решился заговорить с ней и просто прошел бы мимо, но Аня сама меня окликнула. Сама! Как я ей за это благодарен… Едва взглянув на нее, я понял – вот она, моя судьба. Маленькая, почти бестелесная, с большими пронзительными глазами. Девушка смотрела на меня, а я тонул в их бездонном просторе.

В тот день мы ни о чем не говорили. Просто стояли у парапета и молча смотрели на воду. А потом Аня ушла.

Позже я бродил по темным улицам и впервые в жизни не хотел идти домой. Зачем? Там все так обыденно, так привычно. Мне же хотелось раздолья, свободы, независимости от окружающих меня обстоятельств… Если бы меня спросили, готов ли я все бросить и пойти за ней, моей любимой, то, без сомнения, оторвался бы от земли и покинул этот бренный мир.

Конечно, я вернулся домой. А куда мне еще идти? Больше меня нигде не ждут. Мама долго выспрашивала, где я был, но не добилась сколько-нибудь определенного ответа. После, когда мы сели пить чай, я попытался узнать у нее, как она отнесется к тому, что… ну, если у меня появится девушка. Реакция меня удивила. Нет, я, конечно, не ждал, что она обрадуется этому обстоятельству, но и такого бурного гнева тоже не предвидел. Мамуля сказала, что предпочтет увидеть меня мертвым, чем в объятиях чужой женщины. Странно… Мне всегда казалось, что мамы более терпимы в этом вопросе.

Всю ночь я думал о нашем разговоре. Если честно, моя душа рвется на части. Я не хочу огорчать маму, но жить, как прежде, уже не смогу. Я умру без моей Анечки. Да и как можно жить без воздуха? Нужно будет что-то придумать. А может, мама смирится и все-таки позволит мне жить самостоятельно?

…Целую неделю я ходил к мосту в надежде встретить Анну. Но она появилась только сегодня. Радости моей не было предела! Какое счастье просто смотреть на нее, вдыхать тот же воздух, которым дышит она. И наслаждаться видом ее растрепанных волос. И смотреть, как она смешно морщит носик, натыкаясь на мой восхищенный взгляд. Это моя женщина. Моя! И я никому ее не отдам.

Сегодня мы тоже почти не разговаривали. Нам было достаточно смотреть друг на друга и время от времени улыбаться, чувствуя, что наши сердца бьются в унисон.

…Две недели. Две долгих-долгих недели! Мама поглядывает на меня с подозрением и тревогой. Еще немного, и потащит меня к врачу, думая, что у меня возникли проблемы со здоровьем. Да, у меня есть проблемы. Но вовсе не потому, что я подхватил грипп или еще какую-нибудь болячку. У меня рвется сердце. Рвется на части. И каждая из частичек ноет, саднит, буквально кричит от боли и отчаяния. Аня больше не приходит к нашему мосту. Я не знаю, что с ней случилось, но чувствую – ей плохо. Не иначе какие-то важные обстоятельства заставляют ее избегать встреч со мной. Мне тоже плохо. Еще несколько дней, и мое сердце окончательно разорвется от горя и бессилия.

…Если бы у меня были крылья, я бы в тот же миг взлетел в небеса, чтобы больше никогда не спускаться. Она пришла! Она снова со мной! Какое счастье! Какое блаженство! Какое восхитительное, ни с чем не сравнимое чувство!

Моя Анечка выглядит еще более неземной и хрупкой, но она со мной. Самое главное, что снова со мной.

Сегодня я ее поцеловал. Просто не мог удержаться. Думал, девушка оскорбится и уйдет, но она ответила мне – тоже поцеловала меня, и мне показалось, что я попал в рай. Неужели и на земле бывает такое блаженство? Я спросил, где Аня пропадала, и услышал в ответ: готовилась к встрече. К нашей встрече. Я хотел было спросить, как она отнесется к тому, чтобы больше никогда не расставаться, но не решился. Сначала нужно поговорить с мамой.

…Я нахожусь в смятении. Совершенно не знаю, что мне делать. Мама абсолютно ясно сказала, что не потерпит возле меня никаких женщин. И напомнила, что я должен быть благодарен ей за годы, потраченные ею на меня. Сказала, что я просто не имею права перечеркнуть тот мир, который мы построили. «А как же семья, дети?» – спросил я. Но мама даже не захотела разговаривать со мной на эту тему. В последней фразе, которую она бросила, прозвучал упрек в предательстве. В том смысле, что я буду предателем, если променяю ее на постороннюю женщину.

Я долго думал об этом, лежа в постели. Все пытался осмыслить, действительно ли я окажусь иудой, если подарю часть моей любви Анечке, но так ничего и не придумал. Похоже, я так и не смогу решить для себя этот вопрос».


Люда взяла в руки последнюю страницу.

– Смотри, тут сегодняшняя дата, – ткнула она пальцем в аккуратно написанные цифры.

– Дочитывай скорее! – поторопил ее Саша. – Кажется, мы сейчас точно узнаем, что произошло.

– Ну, будем надеяться. Ладно, слушай…


«Мама не сдает своих позиций. Анечка смотрит на меня с укором и надеждой одновременно. Девушка явно хочет о чем-то мне сказать, но не решается. Я боюсь, что она собирается сообщить о нашем разрыве. Конечно, зачем я ей такой нужен? У меня ничего нет, кроме моей любви, но и ту я не в состоянии ей подарить. Если Аня скажет, что между нами все кончено, я покончу с собой. В тот же миг.

Не сказала. Я пришел домой в самом мрачном состоянии духа. Не лучше ли сразу со всем покончить, не дожидаясь, пока наступит печальный финал? Вот именно, почему бы и нет? Самое верное средство – вскрыть вены. Это быстро и почти безболезненно. Самое главное, чтобы никто не помешал.

…Я неудачник! Неудачник! Уйти из жизни и то не смог! Оказывается, резать нужно было не там. Кто же знал, что все не так просто?

Сегодня у меня были люди из полиции. И убеждали меня не сдаваться. Мол, за свою любовь нужно бороться. А что, если и в самом деле попробовать? Уйти на тот свет я всегда успею.

…Чувствую себя подлецом. Как у меня вообще рука поднялась подсыпать маме в чай снотворное? Но у меня нет другого выхода. Я должен увидеть Аню. Только бы она оказалась на нашем месте… Я должен обо всем с ней поговорить именно сегодня, иначе другого шанса у меня может не быть.

…Я счастлив! Счастлив! И пусть все завистники мира сдохнут от зависти – сегодня я наконец-то буду со своей Анечкой.

Я предложил ей свою любовь, и она ответила согласием. Оказывается, Аня долго ждала, когда же я открою ей свои чувства, и уже решила, что я ее не люблю. А быть для меня обузой не хотела. Анечка сказала, что пришла на мост в последний раз – сообщить, что мы не можем быть вместе. Хорошо, что я заговорил первым! Наверное, это судьба. Маме придется смириться с моим выбором. Я мужчина и имею право на собственное мнение!

Сегодня вечером, когда стемнеет, моя любимая придет ко мне. Мне нужно всего лишь открыть окно и – шагнуть в вечность. Тогда мы больше никогда не расстанемся. Я уже считаю минуты до этого счастливейшего момента. Хорошо, что мама все еще спит – не хотелось бы, чтобы она помешала моим замыслам. Все-таки ее мнение для меня по-прежнему важно, и я боюсь, что не найду в себе силы порвать с прошлым, если мама встанет у меня на пути. Осталось недолго. Солнце уже садится за горизонт, а значит, совсем скоро я окунусь в вечное счастье…»


Людмила закрыла дневник и замолчала. Александр мрачно смотрел в окно. Говорить ни о чем не хотелось. Потрясенные только что прочитанным, оба обдумывали трагичную судьбу Игоря Васькина и просидели так довольно долго. На улицу опустилась тишина. Наступила ночь. Даже машины угомонились, устроившись на ночевку на своих привычных местах.

– Они оба сумасшедшие, – наконец подала голос Люда. – Видимо, в их семье и правда кто-то был с приветом.

– А Игорь-то здесь при чем? – удивился Саша. – По-моему, во всем виновата Елена. Чокнутая эгоистичная мамаша третировала бедного парня, забивала сыну голову разной ерундой.

– Любой нормальный мужик обязательно вырвался бы на свободу, – не согласилась Людмила. – Сколько ему было? Двадцать пять? А он в первый раз поцеловал девушку!

– Не каждый имеет силы сопротивляться такому напору.

– Я бы подобных чрезмерно любящих мамочек… – Девушка в исступлении стукнула по столу кулаком. – И сами толком не живут, и детям не дают. Как представлю, сколько вокруг поломанных судеб вот из-за таких недалеких особ… Пошли отсюда!

– А как же Елена?

– А что Елена? Тетка спит. Мы не нанимались ее караулить. И вообще, мне противно находиться рядом с ней. Пусть сама выпутывается из этой ситуации.

Она быстро прошла в коридор, надела туфли и решительно покинула квартиру, прикрыв за собой дверь.

– Парня жалко, – вздыхал Саша, едва поспевая за любимой.

– Жалко, – подтвердила Люда.

– Зря мы оставили дневник. Надо было бы его опубликовать, чтобы другим неповадно было.

– Дневник! – вдруг воскликнула она и остановилась посреди лестничной площадки. – Дневник!

– Ты хочешь вернуться? – тут же спросил Саша.

– Да нет. Просто у меня возникла идея.

– Какая?

– Кажется, я знаю, за что мы можем зацепиться.

– Ну-ну, поделись своими мыслями.

– Игорь очень похож на Леву Федотова, так?

– Да, сходство есть.

– Игорь, как и Лева, тоже вел дневник.

– И что?

– Это не может быть простым совпадением. Здесь есть нечто большее, чем случайность. Мы не просто так наткнулись на снимок юноши, который описал будущее. И его сходство с Игорем тоже не случайно.

– Понятно, ты хочешь сказать, что мы должны прочесть дневники Федотова.

– Да! Именно так! И чем быстрее, тем лучше. В них может быть ответ на все наши вопросы. – Девушка покопалась в сумочке, ища ключи от машины.

– Хорошо, завтра с утра примемся за чтение. Екатерина Евгеньевна сказала, что текст дневников есть в Интернете.

– Зачем же ждать до завтра? – сверкая глазами, заявила Люда. – У нас вся ночь впереди, не будем терять время!

Она решительно села за руль, и автомобиль, взвизгнув колесами, помчался по ночному городу.


Глава 25 | Мистическая Москва. Тайна дома на набережной | Глава 27