Междуглавие 10.

Тяжелые цепи содрогнулись, сдерживая внезапный резкий рывок века назад закованного в них пленника. Капля влившейся силы пробудила затуманенное сознание утратившего себя, казалось бы, навсегда, но все же, не покоренного. Ссохшиеся потрескавшиеся губы сомкнулись, расплываясь с треском кожи в улыбке. Все-таки он жив, он жив, выдержал, не исчез в небытие мироздания, его сознание не развеялось с годами беспамятства, его душу не сломили. И о нем вспоминают, вновь созидая с его именем и даруя частичку, пусть и мизерную, но силы животворящей, каждою своей каплей, дающей шанс на избавление и возвращение со своими братьями и сестрами.

Тяжелые веки с дрожью приподнялись, открывая побелевшие глаза, вновь увидевшие свою темницу, нисколько не изменившуюся за прошедшую вечность заточения. Но вот цепи, хоть на них и наложено божественное заклятье, уже не те, и со скрипом усталости противятся немощному, но усилию.

Скоро, скоро о нем вспомнят еще больше тех, кто своим сиянием наделяет богов силой и низвергает их же.

Скоро, скоро цепи проржавеют, и спадут оковы.