Глава XII

На балу у Китти

Роза надела на праздник свое старое светло-голубое шелковое платье, несколько освеженное облаком тонкого кружева, и тихонько вздохнула с сожалением, оглядывая себя в зеркале. Радостная улыбка вернулась к ней, когда она приколола к груди букет незабудок, присланный ей Чарли через одного старого немца-садовника. Итак, Принц приглашен сопровождать ее – часть желаний исполнялась. Все это время Чарли благоразумно не возвращался к состоявшемуся между ними разговору, не пытался давать новых клятв и обещаний, вообще держал себя, как образцовый джентльмен. Розе нравилось его теперешнее состояние, тем более что, стараясь исправиться и загладить свою вину, он был задумчив, молчалив, исполнен чувства собственного достоинства – все вместе делало его неотразимым.

Тетя Клара не могла поехать на бал, потому что за пару часов до выезда нанесла на лицо модный крем, чтобы освежить лицо, – и вдруг покрылась ужасной сыпью. Конечно, после этого ей осталось коротать время в одиночестве да любоваться роскошным бархатным платьем, разложенным на постели.

К величайшему удовольствию Розы, сопровождать ее на бал вызвалась тетя Джесси. Мать четверых мальчишек в светлосером платье, с убором из дорогого кружева на все еще роскошных волосах выглядела, по словам Арчи «прелестной гвоздикой». Арчи гордился матерью и был предан ей, как возлюбленный.

– Ты намерен ухаживать за мной, пока не вернется Фиби? – сказала она смеясь, когда он принес букет пунцовых роз, чтобы оживить ее скромный наряд.

Не было матери счастливее миссис Джесси, когда она сидела рядом с миссис Джейн. Последняя соблаговолила явиться на вечер в строгом черном платье, с пунцовыми астрами в прическе, и наблюдала за пестрым весельем с непроницаемым лицом. Обе женщины следили глазами за своими сыновьями с материнской гордостью – и не без оснований: мало кто из присутствующих мог похвастаться такими замечательными детьми. У каждой были свои представления о воспитании, и вот годы терпеливых трудов принесли свои первые плоды: их сыновья обещали стать честными людьми, на радость и утешение добрых матерей.

Миссис Джесси смотрела на трех своих старших сыновей с любовью и одобрением. Высокий, статный Арчи был довольно сдержанным юношей, но в каждом его движении ощущалось сердечное внимание и уважение к людям, что редко встречается в нынешних молодых людях и служит верным доказательством хорошего воспитания. «Кадеты», как называли себя Уилл и Джорджи, тоже блистали здесь во всем великолепии, но при этом испытывали жесточайшие мучения от узких сапог и стоячих воротников. Жаловаться они могли только друг другу, перебрасываясь словами между танцами, когда можно было стоять неподвижно, вытянув головы из накрахмаленных удавок, которые подпирали уши и докрасна растирали лица. Быстро истекали минуты отдыха, и два спартанца вновь бросались танцевать, перенося свои муки с непринужденными улыбками.

Парочка сыновей миссис Джейн являла собой настолько странный контраст, что даже суровая мать не могла удержаться от улыбки, глядя на них.

Стив был неотразим, хоть сейчас под венец: элегантный костюм, безукоризненно белая рубашка, безупречные перчатки. Его переполняли гордость и счастье; в танцах он мог выразить всю глубину своих чувств и с упоением кружил свою партнершу в вихре вальса.

Китти, похожая на счастливую маленькую цыганочку, не сдерживала своих чувств. Ее ровная смуглая кожа эффектно оттенялась ультрамодным ярко-красным туалетом, а черные волосы отчаянно завивались в мелкие кудри. Главным ее достоинством была молодость, и девушка очень гордилась тем, что в свои девятнадцать лет уже трижды получала предложения руки и сердца.

Китти и Стив, проносясь по залу, вызывали теплые улыбки даже на лицах чопорных холостяков и угрюмых старых дев. Что может быть прекрасней счастливых жениха и невесты, особенно таких молодых и веселых!

Второй сын миссис Джейн, Мэк, со спущенными на нос очками, снисходительно смотрел на счастливого Франта: так старый ньюфаундленд наблюдает за прыжками щенка терьера. Стив, проходя мимо, шепотом давал брату короткие наставления. Мэк терпеливо выслушивал их и забывал через минуту. Он стоял у стены, засунув руки в карманы, оживленная толпа вызывала в нем желание философствовать. Иногда он улыбался про себя собственным странным фантазиям, иногда хмурился, услышав неприятный разговор, иногда с удовольствием провожал глазами чье-то милое личико.

– Надеюсь, эта девушка понимает, какое сокровище попало ей в руки. Но вряд ли она в состоянии вполне оценить его, – тем временем миссис Джейн в лорнет рассматривала пролетающую мимо Китти.

– Перестань, Джейн, конечно, она оценит его! Стив прекрасно воспитан, нельзя не почувствовать это. Она так молода, и может многому у него научиться, – мягко ответила миссис Джесси, вспомнив то время, когда она танцевала со своим Джемом, будучи только что помолвлена.

– Что ж, я исполнила свой долг по отношению к сыновьям, и исполнила добросовестно. Иначе их отец наверняка избаловал бы их, он не имеет ни малейшего понятия о том, как воспитывать детей, – слово «добросовестно» тетя Джейн произнесла с особенным ударением.

– Мне часто хотелось иметь твою твердость, Джейн, но все-таки мои методы мне нравятся больше. Что касается моих мальчиков, то бесконечная любовь и терпение дали, кажется, хорошие результаты, – и миссис Джесси поднесла к лицу букет, подаренный ей сыном. Любовь и терпение украшали светлую душу этой женщины, так же как прекрасные розы – ее скромный наряд.

– Я не отрицаю, что у тебя все получилось, Джесси, но ты воспитывала их одна – никто не хватал тебя за руки и не мешал в этом. Если бы Мэк ушел в море, как твой Джем, я бы обращалась с детьми мягче. Мужчины так слабы и близоруки. Они совершенно не заботятся о будущем, пока в настоящем все хорошо, – миссис Джейн упускала из виду, как часто сама бывала недальновидной.

– О да! Мы, матери, любим распланировать будущее наших детей чуть ли не с рождения и очень огорчаемся, если они ломают наши планы. Кому как не мне это знать, хотя, конечно, жаловаться не на что. Я поняла, что наш долг – воспитать детей хорошими людьми, дать им наилучшее образование, а затем отпустить на свободу. Они должны сами достроить то, что мы в них закладывали, – глаза миссис Джесси следили за Арчи, который танцевал с Розой, даже не подозревая, какие воздушные замки он разрушил, когда влюбился в Фиби.

– Совершенно с тобой согласна! Я не щадила сил, чтобы внушить моим мальчикам хорошие манеры, и теперь спокойна за них. Девять раз мне пришлось высечь Стива, чтобы излечить его от лжи. А сколько раз Мэк оставался без обеда, когда забывал вымыть руки! Мне удалось научить сыновей послушанию, и теперь остается лишь радоваться этому, – заключила «железная мать», гордо обмахиваясь веером, таким же большим и неудобным, как пучок розог.

Миссис Джесси мягко согласилась, однако не могла не улыбнуться про себя. Грехи, которые мать выбивала из сыновей с раннего детства, в итоге причудливо перемешались в них: отпетый враль Стив стал аккуратным до педантичности, а неряха Мэк превратился в известного правдолюбца. Правда, такие противоречия часто встречаются в самых добропорядочных семьях, и родителям остается лишь надеяться, что их труды не пропадут напрасно.

– Как бы они не уморили до смерти нашу бедную девочку! Всем хочется потанцевать с ней, даже твоему серьезному Мэку, – сказала миссис Джесси несколько минут спустя, увидев, что Арчи передал Розу своему двоюродному брату. Мэк пустился с ней в вальс с торжествующим видом, вызывая зависть у других желающих.

– Роза очень добра к нему, и ее влияние прекрасно. У Мэка такой возраст, что мнение молодой девушки ему гораздо важнее, чем мнение старухи. Правда, он и со мной всегда очень почтителен, вот кто утешит меня в старости. Он из тех мужчин, что никогда не женятся, предпочитая семье уединенную жизнь и книги, – миссис Джейн вспомнила, как часто ее сын рассуждал, что философы не должны жениться. В качестве примера он приводил Платона, холостяка, достигшего совершенной мудрости. Что касается мужа тети Джейн, то он в тайне от жены сочувствовал неудачному браку Сократа^[53], хотя никогда бы открыто не признался в этом.

– Ну, я не знаю. С тех пор как Арчи поразил всех своей внезапной любовью, я готова ко всему, и тебе советую настроиться так же. Я не удивлюсь, если Мэк сделает что-нибудь в том же роде, хотя, признаюсь, сейчас нет никаких поводов предположить такое, – смеясь, ответила миссис Джесси.

– Ты уж мне поверь, от него сюрпризов можно не ожидать, его судьба решена. А как печально видеть благовоспитанную девушку, которая бросается на шею смазливому повесе. Я не называю имен, но ты меня понимаешь, – миссис Джейн покачала головой, как будто указывала на такую девушку.

– Меня это очень беспокоит, так же как и Алека. Хотя, возможно, это будет спасением для одной стороны и счастьем для другой. Некоторые женщины находят удовольствие в том, чтобы отдавать больше, чем получать, – сказала миссис Джесси, в сотый раз удивляясь про себя, как это старший Мэк умудрился жениться на женщине с таким жестким характером.

– Вот увидишь, тут счастья не будет! Меня никто не переубедит в том, что жена не может исправить того, что сделано матерью. Розе придется совершить титанический труд, чтобы перевоспитать любимчика Клары, – угрюмо ответила тетя Джейн, энергично размахивая веером. Разговор тетушек был прерван хозяйкой дома, которая подошла поболтать с ними о «милой молодежи».

В этот вечер и Роза, и Мэк были очень веселы, они начали перебрасываться шутками, как только начали танец:

– Мэк! Ариадна только что призналась мне, что она невеста Фун Си! Представляете, как в один прекрасный день она станет хозяйничать в Кантоне и заказывать к обеду крыс и щенят, варить суп из птичьих гнезд? – шепнула ему Роза, не в силах держать при себе эту новость.

– Клянусь Конфуцием! Разве это не блестящая перспектива? – Мэк разразился хохотом, к крайнему удивлению других танцующих, которые не могли понять, чем так смешон китайский мудрец. – Зачем детям позволяют так рано жениться и выходить замуж? Посмотрите на щеки Ариадны и на платье Китти – можно подумать, что у них краснуха, – в глазах Мэка плясали веселые огоньки.

– Лучше бы вы последовали их примеру, свадьбы нынче в моде. Я слышала, как миссис Ван говорила старой миссис Джой, что нынешний год – год свадеб. Вдруг вы тоже заразитесь этой болезнью, – ответила Роза, подбирая юбки, потому что, несмотря на усердные тренировки, Мэк своими длинными ногами все еще путался в них.

– Ничего страшного, говорят, это не смертельное заболевание. Но я постараюсь быть осторожным, потому что мне некогда болеть. А каковы симптомы? – Мэк всегда старался соединять приятное с полезным, и был готов поглощать знания прямо во время вальса.

– Если вы сумеете исправить положение, я вам их опишу, – засмеялась Роза, указывая своему кавалеру на то, что они кружатся навстречу танцующим и стали натыкаться на другие пары. Мэк, совершенно не смущаясь, снова поймал ритм и начал двигаться в обратную сторону.

– Ну, какие же? Расскажите, – попросил он, улучив минуту, когда Роза в танце остановилась напротив него.

– Вы встречаете молодую девушку. Она кажется вам особенно привлекательной – действительно ли она привлекательна или нет, не имеет никакого значения. Вы начинаете думать о ней, мечтаете о ней и вообще становитесь сентиментальным и сумасбродным… – излагать симптомы самой таинственной из всех существующих болезней оказалось непросто.

– Нет, это все мне не нравится. Может, нужно запасаться противоядием? Если в нынешнем году любовь витает в воздухе, я ею точно заражусь, а это для меня фатально, – Мэк был в прекрасном расположении духа и с удовольствием веселил Розу. По намекам дяди Алека он догадался, что у нее есть на душе какие-то горести.

– Я надеюсь, что вы заразитесь и тогда станете еще смешнее, чем сейчас.

– А у вас найдется время, чтобы ухаживать за мной, как прежде? Или у вас и без меня забот по горло?

– Даже не знаю. На самом деле мне довольно возни с Арчи, Стивом и Чарли. Так что вы уж лучше болейте в легкой форме, тогда особый уход не понадобится.

– Отлично. Так с чего мне начать? Просветите мое невежество и укажите нужное направление, прошу вас!

– Значит так. Вам следует как можно чаще бывать в обществе, учиться быть любезным, а не сидеть в углу, разглядывая людей, словно марионеток, которые пляшут перед вами ради вашей забавы. Я слышала, что миссис Ван говорила однажды, что совместные занятия творят чудеса. Кому, как не ей, разбираться в этом: она выдала замуж двух дочерей и недавно сосватала третью за самого обворожительного в мире молодого человека!

– Ну ничего себе! Лечение, выходит, хуже болезни. Совместные занятия! Может быть, в этот самый момент моя жизнь находится в смертельной опасности! – Мэк деликатно обнял ее за талию, чтобы присоединиться к общему вальсу.

– Не отвлекайтесь, лучше следите за тактом. На нас смотрит Чарли, и я хочу, чтобы он, глядя, как вы танцуете, умер от зависти. Отлично! Вы прекрасно ведете. Мне так нравится вальсировать, но редко удается натанцеваться всласть, разве только с братьями, – Роза одобрительно улыбалась Мэку: его сильные руки твердо вели ее между кружащихся пар, а ноги ни разу не сбились с такта.

– О, я значительно увеличил доходы мебельных компаний, посвятив этому занятию все свои силы! Пока учился танцевать, разбил пару спинок у стульев и отломал подлокотник у старого кресла. Я нарочно выбирал себе неповоротливых партнеров, на случай если придется танцевать с полными леди, – и Мэк кивнул головой в сторону Ариадны, которая колыхалась в танце с мистером Токио. Его желтая физиономия сияла, а узкие глазки не видели никого вокруг, кроме своей внушительных размеров невесты.

Роза долго не могла успокоиться от смеха, вообразив, как Мэк пытается танцевать со старым креслом, а когда отсмеялась, сказала ему с укором:

– Вот Фун – китаец, а может пристыдить вас: он не задавал дурацких вопросов, а просто влюбился, как человек с сердцем. Я не сомневаюсь, что Ариадна будет с ним счастлива.

– Выберите мне подходящее божество, а я попробую ему поклоняться. Что еще мне сделать, чтобы исправить свой характер? – Мэк ловко посадил свою даму на стул и усердно обмахивал ее веером, как его учили.

– Может, выберете Эмму? – поинтересовалась Роза, она всегда была не прочь посмеяться, а в этот раз не могла удержаться от искушения подразнить Мэка.

– Ни за что! Сегодня вечером один взгляд на нее вызывает у меня оскомину. Я ничего не понимаю в женских туалетах, может, она и прелестно одета, но, по-моему, она похожа на арлекина, – Мэк с содроганием повернулся к Эмме спиной: дисгармония в любых проявлениях оскорбляла его чувство прекрасного.

– Да, пожалуй, немножко смахивает. Это сочетание шоколадного, ярко-зеленого и розового цветов просто ужасно, хотя многие находят в нем «шик», по ее собственному любимому выражению. Но вы свою жену будете одевать, как спартанскую матрону во времена Ликурга^[54], – прибавила Роза, очень довольная его мнением о наряде Эммы.

– Сначала я попробую обзавестись женой, а потом уж решу. В одном я уверен точно: она никогда не будет одеваться, как греческие танцовщицы времен Перикла^[55], – Мэк с большим неодобрением глядел на молодую леди, которая умудрилась испортить свою прекрасную фигуру слишком открытым платьем.

– Ну, раз вам не нравятся мои кандидатуры, не стану больше никого предлагать. Лучше сами оглянитесь вокруг и выберите себе подходящий объект. Право, Мэк, вот вам мой рецепт: побольше веселья, поменьше ученья. Вы состаритесь раньше времени, если будете столько времени корпеть над книгами.

– Ни за что не поверю, что в этой комнате найдется юноша веселее меня, хотя я и не веду себя как пляшущий дервиш. Но вы, пожалуй, правы насчет книг. Существует много разных видов зависимости, и библиотека влечет меня, как трактир пьяницу. Я должен дать обещание закупорить единственную бутылку, которая соблазняет меня, – мою чернильницу.

– Я научу вас, как избавиться от зависимости. Нужно прекратить занятия и засесть за написание романа. Изложите в нем все свои мудрые взгляды, и понемногу в голове освободится место, чтобы начать новую жизнь. Напишите! Мне так хотелось бы прочесть его! – новая идея воодушевила Розу, а в том, что Мэк сумеет ее осуществить, девушка нисколько не сомневалась.

– Сначала надо пожить, а потом писать. Как я могу написать роман, когда не знаю, что такое роман? – Мэк трезво судил о себе, понимая, что до сих пор очень мало знал о жизни.

– Ну, так узнайте! Для этого нужно просто влюбиться в кого-нибудь. Последуйте моему совету и станьте современным Диогеном, пусть у вас вместо фонаря будут очки, только ищите не честного человека, а идеальную женщину^[56]. Я надеюсь, что вам это удастся.

– Я не ищу совершенства, но мне хотелось бы встретить по-настоящему хорошую женщину, насколько это возможно в наше время. А если вы ищете честного человека, то я, в свою очередь, желаю успеха вам, – Мэк подал веер с такой искренней симпатией, что на щеках девушки невольно вспыхнул румянец, и она ответила вполголоса:

– Если бы я искала в мужчине только честность, то моим избранником стали бы вы.

Затем она удалилась танцевать с Чарли, который ждал своей очереди, а Мэк пошел бродить но комнатам, сильно сомневаясь, что в этой давке можно отыскать будущую жену. Он всматривался в юные девичьи лица, и ни одно из них ему не нравилось.

Перед самым ужином несколько молодых девушек сошлись в уборной, чтобы привести в порядок свои туалеты. Все они были хорошо знакомы друг с другом и без умолку болтали, поправляя перед зеркалом прически, пока прислуга проворно пришивала им оборванные юбки. Как водится, каждая задала подружкам один и тот же вопрос: «Как я сегодня выгляжу?» и получила одинаково восторженный ответ: «Ты прелесть, дорогая моя!»

Китти спросила у Розы, которая помогала ей привести в порядок сильно растрепавшиеся кудри:

– Кстати, молодой Рэндал сгорает от желания познакомиться с тобой. Представить вас после ужина?

– Нет, благодарю, – ответила Роза очень решительно.

– Ладно, но я не понимаю, почему ты не хочешь, – сказала Китти с неудовольствием, но без удивления.

– А мне кажется, что понимаешь, иначе бы представила меня сразу, когда он попросил. Ты редко соблюдаешь церемонии, так почему на этот раз решила сделать исключение?

– Я хотела сначала спросить у тебя, ты ведь у нас особенная, вдруг возьмешь и откажешься знакомиться. Не могла же я поставить себя в такое положение, – с запинкой ответила Китти, уже сожалея о том, что задала вопрос.

«Особенная» Роза имела все основания не любить этого человека. У него была репутация распущенного негодяя, который к тому же частенько увлекал на скользкую дорожку и других молодых людей.

– Не хочу показаться грубой, дорогая, но вынуждена решительно отказаться. Я не могу иметь ничего общего с такими людьми, хотя и встречаю их здесь, – сказала Роза, вспомнив откровения Чарли в новогоднюю ночь и чувствуя глубокую антипатию к человеку, который весьма дурно влиял на кузена.

– Что я могла поделать! Старый мистер Рэндал и папа большие друзья. Когда я заикнулась об этом, мой брат Альф и слышать не хотел о том, чтобы не пригласить этого дрянного господина, – воскликнула Китти с досадой.

– Тем не менее Альф запрещает тебе кататься с ним верхом или на коньках. Он-то знает лучше нас, что этот господин не достоин приличного общества.

– Будь моя воля, я бы выгнала его завтра же, но я должна соблюдать приличия у себя дома. Он приехал сюда с матерью и не посмеет у нас вести себя, как в своей холостой компании.

– Не стоило ей привозить его, пока он не исправится. Конечно, это не мое дело, но родители не должны поступать так безрассудно: сначала распускают своих детей и доводят этим до погибели, а потом надеются, что девушки примут их, как порядочных людей.

Хотя Роза проговорила все это шепотом, но так сердито, что Ариадна, обернувшись к подругам с пудреницей в руке, спросила:

– О Боже, Роза! Кто дошел до погибели?

– Она такая оригиналка! Но в этом случае я не могу осуждать ее, хотя это ставит меня в крайне затруднительное положение, – Китти пыталась успокоиться при помощи нюхательной соли.

– Кроме нас здесь никого нет, вы услышали наш разговор, и я хочу спросить у вас: считаете ли вы молодого Рэндала подходящим для знакомства человеком? – обратилась Роза к Ариадне и Эмме. Она не считала возможным выражать свои взгляды, если они стесняли ее подруг.

– О, конечно, нет! Он просто отвратителен! Папа говорит, что он и Горхэм – самые беспутные люди, каких он только знает, и способны испортить весь свет. Я так рада, что у меня нет братьев! – и Ариадна принялась деловито пудрить свои красные руки, совершенно не заботясь о том, что будет оставлять белые следы на чужих костюмах.

Эмма оправила свое пестрое платье и изрекла с видом умудренной женщины:

– Ты меня, конечно, извини, Роза, но, по-моему, быть такой щепетильной просто невоспитанно. Мы должны делать вид, что ничего не знаем об их кутежах и тому подобных вещах. Со всеми молодыми людьми нужно обращаться одинаково, а не быть брезгливой ханжой.

– Но мы же знаем об их кутежах! Если на них не действует наше молчание и любезность, значит, нужно попробовать что-то другое. Во всяком случае, нельзя поощрять их гадкие выходки. Незачем бранить их или читать нотации, достаточно не водить с ними знакомства, тогда они задумаются. Кому захочется быть изгоем в приличном обществе? Дядя Алек запретил мне знакомиться с этим человеком, и я не буду, – запальчиво говорила Роза, позабыв, что не собиралась выдавать приятельницам истинную причину своего предубеждения против «этого человека».

– Ну и на здоровье. А я с ним знакома, с ним всегда весело, и он пригласил меня на танец после ужина. Он танцует ничуть не хуже вашего кузена Чарли, и многие считают его не менее обворожительным, – возразила Эмма, надменно тряхнув головой. До сих пор Прекрасный Принц не обращал на нее никакого внимания, и это задевало ее самолюбие.

Несмотря на неловкость, Роза не удержалась от улыбки. Очень уж точно Мэк сравнил Эмму с арлекином, – а теперь она так сильно покраснела от досады, что добавила ярко-земляничный оттенок к своему и без того пестрому клоунскому наряду.

– Пусть каждый судит по себе. А я последую совету тети Джесси и постараюсь сохранить чистоту своего окружения. Тетя считает, что всякая женщина может распространять вокруг себя доброе влияние, если захочет. А я очень хочу этого и докажу, что не горда и не брезглива. Я готова к знакомству с любым достойным человеком, пусть даже он будет беден или ничем не примечателен.

На этом она закончила свое торжественное заявление, и четыре девицы отправились вниз по лестнице, переливаясь всеми цветами радуги. Слова Розы запали в душу Китти; Ариадна тоже полностью разделяла ее мнение; а Эмма, отправившись танцевать с Рэндалом, все время ощущала, что ее окружение «не вполне чисто». Итак, Розе удалось распространить вокруг себя доброе влияние, хотя она об этом никогда не узнала.

Чарли не отходил от нее во время ужина, и она была очень довольна. Он пил только кофе и мотал головой в ответ на приглашения молодого Вана перейти в другую комнату, где то и дело хлопали пробки от бутылок, раздавался звон бокалов и громкие мужские голоса.

«Как он старается!» – с нежностью думала Роза. Ей хотелось как-нибудь поощрить самоотречение кузена. Выходя из столовой вслед за тетками, которые уже собирались домой, она обернулась к Чарли и сказала:

– Если бы я не обещала дяде вернуться домой до полуночи, то осталась бы танцевать с вами после ужина. Сегодня вы заслуживаете награды!

– Тысячу раз благодарю вас! Но я уеду вместе с вами, – признательно ответил Чарли, поняв ее взгляд и слова.

– В самом деле? – обрадовалась Роза.

– В самом деле. Я буду ждать вас в холле.

И Чарли подумал, что тот ангел с картины Фра Анджелико и вполовину не так светел и прекрасен, как эта девушка, окутанная светло-голубым кружевом. Она легко сбегала по лестнице, как будто поднималась на крыльях.

Но когда Роза вышла в холл, Чарли там не было. Мэк предложил кузине помощь в поисках Принца, пока тетя Джейн ищет свою пропавшую калошу.

– Скажите, что я готова, но он пусть остается, если не хочет ехать с нами, – Роза не требовала от раскаявшегося грешника слишком многого.

– Если он ушел туда, где попойка, я все равно вытащу его оттуда! – пробормотал про себя Мэк, направляясь к маленькой комнате, где обычно собирались мужчины, чтобы несколько «освежиться».

Дверь была приотворена, и Чарли, по-видимому, только что вошел, потому что Мэк услышал знакомые голоса:

– Милости просим, Принц! Вы как раз вовремя! Давайте выпьем за здоровье Стива!

– Нет, я пришел, чтобы проститься с вами, Ван. Желаю вам хорошо повеселиться, а у меня есть дело, и я должен уехать.

– Пустое, выпейте один бокал и скорее возвращайтесь к нам, когда проводите своих дам. Тогда уж мы повеселимся на славу! – и молодой хозяин достал из ведерка со льдом новую бутылку вина.

– Из Чарли святоши не выйдет, как он ни старайся! – рассмеялся один из юных джентльменов. Он положил ноги на соседний стул, давая им отдых после танцев.

– А что, нынче модно держаться за женскую юбку, Принц? – прибавил другой остряк.

– Почему бы вам самому не отправиться пораньше в постель, Барроу, не то язык доведет вас до беды, – Чарли сознавал, что нужно последовать собственному совету, но мешкал, нервно натягивая перчатки, между тем как бокалы наполнялись вином.

– Ну, наконец-то ты приходишь в себя! – воскликнул хозяин дома.

Повинуясь приказанию молодого Вана, Стив через стол передал бокал с вином для Чарли. В этот вечер у Франта было столько волнений, и он совсем позабыл, что следует удерживать Чарли от его слабости, а не потакать ей.

Прежде чем Чарли коснулся бокала, в комнату ворвался Мэк и безапелляционно заявил:

– Поторапливайся, Чарли, тебя Роза ждет!

– Я готов. Прощайте, друзья! – Чарли поспешно вышел. Произнесенное имя имело на него такое сильное влияние, что остановило, когда юноша готов был нарушить данное самому себе обещание.

– Иди сюда, Солон^[57], хлебни из круговой чаши и продекламируй нам свадебную песнь на чистейшем греческом. Держи! – Стив хотел было передать бокал, но Мэк выбил его из рук младшего брата с таким ожесточением, что тот уставился на старшего с разинутым ртом. Бессмысленное выражение на лице Стива еще сильнее подстегнуло Мэка. Обернувшись к Вану, он тихо прошипел, одарив присутствующих таким взглядом, что один из них моментально убрал ноги со стула:

– Прошу извинить меня, Ван, за учиненный беспорядок, но я не мог видеть, как мой родной брат подбивает другого человека на дурное дело, да еще и сам превращается в животное. Я уверен, что никто из вас не хотел специально навредить Чарли, но зачем вы уговаривали его участвовать в попойке?

– Что вы на меня набросились? Я ничего не сделал. Обязанность хозяина – угощать гостей в своем доме, разве не так? – Ван со штопором в руке добродушно глядел на Мэка.

– Нельзя настаивать, когда гость отказывается пить, тем более вы знаете, как это ему вредно. Для вас это просто бокал вина, а для Чарли – гибель. Если бы Стив понимал, что он делает, то скорее отрубил бы себе правую руку, чем предложил Принцу вина.

– То есть ты хочешь сказать, что я пьян? – Стив взъерошился, как индейский петух. Он уже устыдился своего поступка, но не переносил, когда Мэк читал ему нотации, особенно при посторонних.

– Ты перевозбужден, но, думаю, не от шампанского, иначе я вообще не стал бы говорить с тобой, – негодование бурлило в Мэке, как молодое вино; больше всего его возмущало, что все эти люди считали себя друзьями Стива и Чарли. – Послушайте, господа, я не должен был выражаться так резко, но, право же, не мог удержаться, когда услышал ваши речи и увидел действия Стива. А что касается Принца, то я скажу вам прямо: дальше так продолжаться не может. Он пытается справиться с собой, а тот, кто вводит его в соблазн, поступает низко и скверно. Потерять уважение к самому себе – гнусно, я уж не говорю, что можно вовсе лишиться смысла существования. Не нужно передавать ему мои слова, попробуйте вместо того, чтобы топить человека, подать ему руку помощи. Пусть никто из вас не сможет упрекнуть себя в том, что вы погубили человека физически и нравственно.

Крестовый поход Мэка увенчался успехом благодаря тому, что слушатели были трезвыми и порядочными людьми, поэтому выслушали его речь в молчании, без смеха и шиканья. Первоначальное изумление сменилось раскаянием и уважением к оратору. Твердые принципы всегда производят впечатление, особенно если сердца слушателей еще не испорчены. Когда Мэк сделал паузу, чтобы перевести дух, Ван плотно закупорил бутылку пробкой и бросил штопор на стол.

– Да, разделал ты нас, старина! Что ж, заявляю при всех: я постараюсь помочь Чарли. Он отличный товарищ, один из лучших моих друзей. Я сделаю все что смогу, чтобы он не уподобился бедняге Рэндалу, – и молодой Ван первым протянул руку Мэку.

– Вы можете взамен рассчитывать на любую помощь с моей стороны, Ван.

Тишину в комнате прервал одобрительный шепот. Все пожимали Мэку руку в знак того, что его энергичная речь вызвала всеобщее сочувствие. Взбудораженный оратор, впервые выступавший в роли общественного обличителя, попрощался со всеми и пошел к двери. Взявшись за ручку, он обернулся:

– Мне жаль, что я так разгорячился. Когда я уйду, вы можете смеяться надо мной, сколько угодно. Я отличная мишень для насмешек, а Стив – первоклассный стрелок по мишеням.

Проговорив эти слова, Мэк исчез так же внезапно, как и появился. Он корил себя за вспышку гнева, утешаясь мыслью, что, может быть, оказал этим помощь Чарли. Вернувшись к матери, он уже совсем успокоился и с улыбкой думал про себя: «Неплохое начало романа: я присматриваю за женихами, вместо того чтобы искать себе невесту. Жаль, что всего этого нельзя рассказать Розе, – вот уж кто посмеялся бы надо мной».