Глава 5
Ринхорт, не слушая моих возражений, оставил наших обреченных коней в рыжем мху. От понимания, что этим мы избавляемся от следов, легче не стало.
Мы остановились в перелеске у ближайшего тракта. Огибая пораженный лес, дорога соединяла два крупных селения двух графств, и оказалась вполне оживленной. На подводы селян, запряженные волами, Ринхорт не обращал внимания. Но, когда в пределах видимости появилась кавалькада из пяти рыцарей со свитой, железный дарэйли, наблюдавший из-за кустов, нацелил палец в перчатке на лощеного вороного под одним из всадников, потом на второго, и поманил, как собак.
Кони, вытянув морды, послушно свернули с тракта. Оба рыцаря натянули поводья, пытаясь остановить скакунов. Те взвились, опрокидывая всадников и, уже ничем не сдерживаемые, помчались к лесу. Раздались крики, звуки рожка, оруженосцы кинулись поднимать упавших.
Вороные (любимая масть черного рыцаря, как я убедился) пронеслись далеко в стороне от нас, миновали подлесок и углубились в ядовитую чащу. К моему удивлению, рыцари не стали их преследовать и, убедившись, что на зов рожка четвероногие предатели не реагируют, поторопились убраться. Оруженосцы уступили пострадавшим своих лошадей и бежали рядом, держась за стремя.
— Вот что значит страх людей перед Гнилой Плешью, — удовлетворенно сказал Ринхорт.
— Но ведь коней они могли поймать.
— Не догнали бы. А мне не хотелось более активных действий во избежание слухов, которые непременно достигнут ушей Гончаров.
— А слух о странном поведении животных не настигнет?
— Вряд ли жрецы обратят на это внимание: с тракта иногда сходят и люди, и кони. Жертвы слышат "лунный зов". Надо же мху чем-то питаться, вот он и манит добычу, но обычно это случается в полнолуние. Тогда тут никто не ходит.
— А ты как приманил?
— А самому подумать?
Услышав фырканье и металлическое побрякивание позади, я оглянулся: кони, так же странно вытянув морды, приближались к нам.
— Ты их тянешь за железную узду! — догадался я.
Рыцарь кивнул, улыбаясь:
— И еще они всегда подкованы. Конокрадство — моя маленькая страсть.
Я оценил роскошную сбрую, седла и попоны. Шелковый синий плащ, свернутый и перекинутый через седло, был расшит гербами графства Лишер, бывшего вассала Ионта. Седого графа я хорошо помнил, как и все, что касалось моего детства, но ограбленный рыцарь был, скорее, его сыном.
— А большая страсть у тебя есть? — прищурился я на железного дарэйли.
— Пока только мечта. Светлая мечта темного демона о большой и чистой любви, — подмигнул он, расхохотавшись над моей брезгливой физиономией.