Глава 7

Долли поставила перед Донной яйцо-пашот на тосте.

— Проглоти-ка это, любимая, а я приготовлю тебе все на день. Донна отпила глоток чая «Седой граф» и улыбнулась.

— Ты и твои завтраки, Долли, это чудо.

Домработница щедро положила еды и себе в тарелку — пузырящуюся и шкворчащую яичницу с беконом.

— Моя мать всегда говорила, что завтрак — самая важная еда в течение дня. И она права. А теперь съешь все это.

Донна уставилась на свою тарелку с аппетитной бело-желтой массой и кусочком коричневого тоста и вздохнула. С каждым днем она все меньше и меньше удовольствия получала от еды.

— Интересно, а что ест на завтрак Джорджио? — вдруг спросила она.

Долли фыркнула с набитым ртом.

— Намного больше, чем ты, дорогая. Мой старикан говорил, что в тюрьме их кормили до отвала. Каша, яйца, тосты, мармелад. Галлоны чая или кофе, фруктовый сок. И всего помногу.

Донна мгновенно просветлела.

— Правда? А у меня создалось такое впечатление, что еда у них не очень хороша…

Долли прожевала большой кусок бекона и покачала головой.

— Они питаются нормально. Ну а ты давай ешь все это.

Донна приступила к еде. Долли попросила у Господа прощения за свою ложь о тюремной еде: «…но я сказала так ради Донны, девочка просто тает на глазах».

Пронзительный звонок настенного телефона на кухне прервал их беседу. Донна встала из-за стола и подняла трубку.

— Алло?

— Это ты, Дон-Дон?

— Джорджио! Ты где?

— Успокойся, любимая. Я все еще в тюрьме. Тюремный капеллан позволил мне позвонить тебе. Я немного пал духом. Скучаю по тебе, любимая.

Когда голос его затих, Донна почувствовала, что сердце у нее разрывается от любви к этому человеку: он попросил у кого-то разрешения позвонить ей лишь потому, что соскучился по ней!

— Так приятно слышать твой голос, Джорджио. — Голос Донны прозвучал чуть хрипловато из-за переполнявших ее эмоций. — Я тоже скучаю по тебе, любовь моя. Правда! И с каждым днем все больше. Не могу поверить, что я говорю с тобой.

Джорджио тяжело вздохнул.

— Послушай, Донна, сделай милость, дай на секунду трубку Долли, ладно?

— Конечно. Долли, иди поговори, это Джорджио!

Долли с потрясенным видом взяла трубку.

— Привет, Джорджио! — Голос у нее был непривычно высоким: она не верила своим ушам.

— Слушай меня, Долли, и внимательно. Кое-кто может прислать кое-кого навестить Донну, и это будет не дружеский визит. Ни слова не говори сейчас, а просто сообщи при случае Большому Пэдди, что я сказал тебе. Скажи ему, что Левис из кожи вон лезет, чтобы достать меня.

Долли побледнела.

— Я все сделаю, дружище. Вот Донна опять хочет взять трубку. Она просто рассыпается на части, лишь бы поговорить с тобой.

— Спасибо, Долли…

— Джорджио, все в порядке? — снова вступила в разговор Донна.

Он в ответ рассмеялся в трубку.

— Я попытался воспользоваться снисхождением капеллана, объяснил ему, как я подавлен, заявил, что хочу покончить с собой. И он устроил мне этот звонок.

— Не говори о самоубийстве, Джорджио, — тоненьким голосом пролепетала Донна. — Особенно после того, что случилось с Уилсоном.

На другом конце провода резко замолчали, и Донна страстно пожелала взять назад эти последние несколько слов.

— Значит, ты знаешь о нем?

Донна молча кивнула, совсем забыв, что он не может видеть ее.

— Я соскучился по тебе, Дон-Дон. Я люблю тебя, дорогая. Ты — моя жизнь, не забывай об этом. Ты — вся моя жизнь!

— А ты — моя жизнь, Джорджио. И всегда был ею… Я ездила с Маэв к твоему адвокату, у него уже готова апелляция. Так что попытайся не волноваться, хорошо?

— Хорошо, Донна, любовь моя. Слушай, мне надо идти, а то капеллан возвращается в офис за мной. Приезжай скорее навестить меня и привези с собой Большого Пэдди. Я был бы рад повидаться с ним. Ладно? Ты мне обещаешь, что привезешь Большого Пэдди?

Донна смахнула пальцами с глаз слезы.

— Я привезу его, Джорджио. Не переживай!

— Умная девочка! Мне надо бежать. Я люблю тебя, дорогая.

— Я тоже люблю тебя… — Не успела она закончить фразу, как линия отключилась.

Долли обняла бурно расплакавшуюся Донну.

— Ну давай, Донна! Соберись, любимая! Я приготовлю нам еще по чашечке, а?

Она проводила Донну до стула и усадила ее. Затем убрала со стола тарелку со взбитыми яйцами и поставила в раковину. Потом налила Донне чашку свежего чая. Все это время у нее в голове с лихорадочной быстротой проносились мысли: «Кто-то охотится за Джорджио. Если быть точным, то это Дональд Левис. Его имя раньше никогда не всплывало — ни во время суда, ни после… Так что же это сейчас за переполох? Надо как можно быстрее сказать Стефану…»

Долли слышала о Левисе. Она не знала его лично, но ей было известно имя Дональда Левиса, как и всякому лондонцу. Он слыл отъявленнейшим негодяем. Говорили, что он контролирует Ист-Энд Лондона, равно как и Вест-Энд, а между делом держит в руках еще и юг, и север города.

«Левис — это уже плохие новости. И этот Левис гоняется за нашим Джорджио?.. — Неожиданно сердце Долли будто что-то тяжело сдавило. Джорджио попал в большую беду!».

Пэдди Доновон сидел со своими приятелями в строительной бытовке и пил чай. Было пять минут десятого — для перерыва на чай еще рановато. Мужчины расселись на скамейках вокруг стола; одни читали «Сан», другие — «Спорт» или в крайнем случае «Индепендент». Сам Пэдди внимательно слушал маленького Мильтона Хардкасля, который излагал обстоятельства драки, случившейся в предыдущую пятницу в публичном доме «Дин Свифт» в своей версии:

— Господи, Пэдди, мужик тот — ну просто верзила! Руки у него с такими мускулами что бычий бок! Я увидел, как первый приближается ко мне, и ударил его… — Он поднял руку, чтобы продемонстрировать всем свой кулак. — Потом я пнул его башмаком в пах. Бог мне свидетель, от моего удара у него яйца едва не взлетели к затылку!

Пэдди усмехнулся в ответ на эту неприкрытую ложь.

— Ты, правда, это сделал? А кто был этот Геракл, с кем ты дрался? У него есть имя или нет, в конце-то концов? — Пэдди подмигнул Делу Бою Брайанту, пока говорил это, и от смеха едва не подавился чаем.

Мильтон грустно покачал головой.

— Нет, мне так и не довелось узнать, кто он был. Полицейские приехали туда раньше «скорой помощи», а меня уже не оказалось поблизости, чтобы я мог что-либо разнюхать.

Пэдди изобразил само уважение.

— О, я уверен, что ты правильно поступил, Мильтон. Эти шельмецы распяли бы тебя, если бы ты попался им в руки.

— Они обязательно сделали бы это, Пэдди, тут и думать нечего.

Мильтон снова покачал головой и отхлебнул чаю, глубоко задумавшись. Он по-настоящему верил в свое записное вранье, хотя и присутствовал на месте событий лишь в первые пять минут драки, да еще по окончании ее. Мильтон Хардкасль был шутом строительного участка. В одной из его наиболее живописных историй рассказывалось о том, как он ездил на Фолклендские острова в качестве наемника. Разумеется, ирландского наемника. Мужчины принимали его таким, как есть, и он забавлял их, оживлял многие скучные обеденные перерывы, равно как и передышки на чай. Одно говорило безоговорочно в пользу Мильтона — он был настоящим демоном в работе, знал о строительстве абсолютно все и мог бы стать прорабом, если бы не его репутация шута горохового. Как и большинство лгунов, Мильтон никогда не верил в собственные достижения, хотя мог бы добиться всего, о чем только мог пожелать.

Зазвонил мобильный телефон Пэдди, и он непринужденно вынул тот из кармана рубашки. Смущение, которое он поначалу испытывал перед строителями, когда пользовался при них мобильным телефоном, давно прошло.

— Алло! Пэдди Доновон слушает…

Он действительно лишь некоторое время слушал, время от времени произнося вполголоса бранные слова, а строители не сводили с него глаз, прислушиваясь к его тихим ругательствам.

— …Господи Иисусе Христе!.. Черт побери!.. А ты уверена? Он еще какое-то время держал трубку возле уха, а потом, отключив телефон, быстро убрал его.

— Все в порядке, Пэдди? — Голос Мильтона озвучил мысли каждого.

— Да, все в порядке… Послушайте, вы сможете управиться на участке без меня? Я должен ненадолго отъехать кое-куда.

Мужчины дружно кивнули.

— А что стряслось, Пэдди? Ты выглядишь отвратительно. — Голос Дела Боя звучал встревоженно.

Пэдди махнул ему рукой.

— Мне надо срочно повидаться с миссис Брунос. Слушайте, если она, как обычно, заедет сюда, попросите ее подождать и найдите меня. А если она прибудет в мое отсутствие, позвоните мне на мобильный. Это важно, весьма важно! Мне очень нужно поговорить с ней, понятно? Дел Бой, иди в главный офис и садись на телефон. Если она позвонит, скажи ей, чтобы была на месте до моего приезда… Или лучше скажи, чтобы быстро приехала сюда! Заставь ее приехать сюда. А потом сообщи мне. Звони по этому поводу только мне или Стефану.

— Хорошо, Пэдди. А ты сам будь на стреме.

Пэдди чуть ли не бегом выскочил из бытовки и помчался по участку к своей машине.

— Интересно, что там происходит? — изумленно спросил Томми Гиббонс.

Мильтон с рассудительным видом кивнул несколько раз головой:

— Я знаю, но не могу сказать.

Дел Бой, всерьез обеспокоенный явным замешательством Пэдди, язвительно заметил:

— Почему бы тебе не пойти и не потрепаться на другом участке, Мильтон? По-моему, нам достаточно твоих кривляний на сегодня.

Мильтон молча допил свой чай, поглядывая на всех с видом человека, которому известная некая тайна. Но, к счастью для него, никто его ни о чем не спросил.

Донна приехала к поставщикам для строительных участков в Боу. Она пыталась изо всех сил решить проблему с товарными кредитами. Когда Донна выяснила, что остаток денег на ее совместном с Джорджио счете и составлял, собственно, все их средства, она постаралась вложить как можно больше капитала в новое строительство. После того как она заплатила более семи тысяч фунтов поставщику, тот сообщил ей: пока она не выплатит еще десять тысяч в ближайшие несколько дней, все их кредиты будут закрыты.

Донна быстро все поняла. В этом сценарии не содержалось ничего нового. Похоже, Джорджио был должен всем — направо, налево, да еще и посредине. Стефан объяснил, что сейчас в экономике спад и большинство крупных строительных фирм испытывают острую нехватку денег. Некоторым компаниям даже приходилось оставлять дома наполовину недостроенными с расчетом закончить строительство позже, когда снова вступит в игру потребность в строительстве. Донна тоже законсервировала два участка с домами, выстроенными чуть выше нулевого цикла, и либо уволила рабочих, либо перевела их на другие участки. Теперь Донне представляло встретиться с мистером Фрэнсисом Пембертоном и убедить его дать ей еще кредит, чтобы завершить строительство некоторых домов. Иначе она вообще ничего ему не смогла бы заплатить.

Подъехав к конторе строительных поставщиков, она положила голову на руль и несколько секунд смаковала в себе воспоминание о голосе Джорджио: «Он мне позвонил. Я говорила с ним. Эти несколько слов означают для меня целый мир».

Еще раньше Донна отключила телефон в машине: ее уже мутило от беспрестанных звонков, раздававшихся, пока она ехала. Ей нужно было всего несколько часов покоя, чтобы подумать о Джорджио и его словах.

Наконец, выбравшись из машины, она аккуратно разгладила складки на своих замшевых брюках, привела в порядок волосы и лишь потом углубилась во двор Фрэнсиса Пембертона. Она прошла мимо главного склада и завернула за угол, направляясь к небольшому офису, расположенному позади склада.

Фрэнсис Пембертон курил большую кубинскую сигару, запах сигарного дыма пронизывал всю атмосферу вокруг него. Донна постучала в дверь и, широко улыбаясь, вошла внутрь.

— Привет, дорогая! Ну и что я могу для вас сделать? — Фрэнсису Пембертону было сорок восемь лет; высокий, симпатичный мужчина с постоянной улыбкой на губах, но никогда не улыбающимися глазами. Он носил сшитые на заказ костюмы, ботинки фирмы «Фримен, Гарди и Уиллис» и белые махровые носки. Голова его казалась крупной, черты лица были чуть тяжеловатыми; кудрявые волосы, черные с проседью, придавали законченность его выразительной внешности.

— Доброе утро, мистер Пембертон. Надеюсь, я не доставляю вам неудобств своим приходом?

Фрэнсис Пембертон громко расхохотался.

— Моей старушке не помешало бы взять несколько уроков у вас, дорогая. Она отдала бы зеницу ока, не говоря уже о правой руке, за ваш голосок. Не имеет значения, как я одеваю ее, ведь, как только она разинет свою громадную пасть, сразу видно: вот типичная кокни. И все же это моя старушка, и мне волей-неволей приходится глотать это, не так ли?

Донна нервно улыбнулась сидевшему перед нею человеку. Фрэнсис Пембертон с каждым говорил о своей семье так, словно собеседник был его близким другом или родственником. Для него в этой области не существовало запретных тем, ничего настолько шокирующего, чтобы это предпочтительнее было бы удерживать при себе. Если что-то взбредало ему в голову, оно тут же извергалось у него изо рта. Внешне он был прост как медный грош.

Донна уселась напротив него и снова улыбнулась:

— Я здесь потому…

Фрэнсис поднял руку в останавливающем жесте:

— О, я знаю, почему вы здесь, дорогая. Хотите, чтобы я продлил вам кредит. Но я ведь третьего дня говорил: ни в коем случае! У вас больше шансов пригласить принцессу Ди на чай, чем получить от меня для вашего старика хотя бы пенс.

Донна опустила глаза и глубоко вздохнула.

— А я думала, что вы — бизнесмен, мистер Пембертон. У меня складывалось такое впечатление, что вы глубоко понимаете все, связанное с торговлей строительными материалами. Если я не завершу работы на своих участках, то не смогу заплатить вам ни пенса, — простите, что пользуюсь вашим же выражением. То есть на самом деле могу оставить вас ни с чем. Не заверши я строительство этих домов — и, боюсь, весь мой бизнес закончится на их стенах. Видите ли, я просмотрела старые счета и убедилась, что мой муж сотрудничал с вашей фирмой много лет. А почему сейчас вы упрямитесь? Вы же всегда, если можно так выразиться, давали ему деньги вперед!

Фрэнсис глубоко затянулся своей невероятно большой сигарой и выдохнул гадкий дым через стол прямо в лицо Донне.

— Вы попали в точку, дорогуша. Я имел дела с вашим мужем, Джорджио. А теперь понимаю: вы — милая маленькая леди и все такое, но, в конце концов, вы же птичка, женщина, а женщины не занимаются строительными участками.

— Эта женщина — занимается! — Голос Донны прозвучал резко и отрывисто.

Фрэнсис Пембертон откровенно расхохотался над ее дерзостью.

— В действительности, — продолжала она, — с помощью Пэдди Доновона я веду эти участки почти так же хорошо, как это делал Джорджио. Я регулярно вижусь с мужем, и он по-прежнему принимает большое участие в бизнесе. Подчеркиваю во всех своих делах! Вот уж не думала, что вы такой человек, который будет молоть всякую сексуальную чепуху, мистер Пембертон. Вы всегда казались мне человеком разумным.

— О, правда? — чуть смутившись, переспросил Пембертон.

— Да, правда. Знаю, у вас хорошая репутация в этих краях. И буду с вами вполне откровенной. Мне не нужно будет больше платить ни по каким счетам целых три месяца — семь тысяч, которые я только что заплатила, служат для вас гарантией этого. Я тут заезжала к братьям Мерфи, и они предложили мне — мне, а не моему мужу! — двадцать тысяч фунтов кредита. Я не собираюсь терять бизнес мужа, мистер Пембертон. Скорее буду трудиться по двадцать четыре часа в сутки, если это понадобится для того, чтобы все шло как нужно. Если вы ничем не обрадуете меня, поеду к этим Мерфи. Но вот подумала, что будет справедливо, если я точно дам вам знать, в каком вы положении. Я больше склоняюсь заплатить этим Мерфи, если они поставят мне материалы. И боюсь, что потом вам придется подождать.

Фрэнсис Пембертон посмотрел на Донну новыми глазами.

— Вы мне угрожаете?

Она энергично покачала головой.

— Я не угрожаю вам, мистер Пембертон. Просто отчетливо и кратко излагаю свое дело. Либо вы продлеваете мой кредит, либо я иду в другое место. Мне кажется, это деловой подход. Я не заинтересована закрывать ни один из своих объектов. Если удастся завершить строительство на главном участке в Илфорде, у меня чистого дохода получится сто тысяч фунтов. И это после того, как я заплачу всем и рассчитаюсь за все. Я закончу эти дома, мистер Пембертон. Это — обещание, как говорит мой муж.

Пембертон положил сигару в большую пепельницу из резного стекла. Переплел пальцы рук и положил руки на стол. Лицо его сделалось замкнутым, глаза прищурились. Донна почувствовала, что сердце у нее под блузкой бьется, как военный барабан. Она надеялась, что не зашла слишком далеко. На самом деле братья Мерфи просто со смехом выставили ее из своего офиса, ибо оба этих человека были врагами Джорджио с незапамятных времен. Но она надеялась, что об этом Пембертону неизвестно.

Фрэнсис снова улыбнулся с нарочитой любезностью.

— Значит, Саймус Мерфи предложил вам двадцать кусков, да?

Донна кивнула, во рту у нее пересохло.

— А вы уверены, что это именно двадцать кусков, милочка?

— Да, я уверена. Речь шла о двадцати тысячах. Хоть я и женщина, но умею считать, мистер Пембертон.

Он тихонько присвистнул.

— А я думал, что они с Джорджио не ладят.

Донна сглотнула большой ком, застрявший в горле.

— Да, они не ладят. Но это бизнес, мистер Пембертон. Я уверена, что и вы ведете дела с людьми, которые вам не нравятся, и так происходит почти все время. Однако их деньги от этого не теряют своей ценности.

— Это правда. Верная точка зрения! Но я знаю, что Саймус предпочел бы видеть Джорджио в водосточной канаве. Прежде чем шевельнуть ногой, чтобы помочь ему, Саймус скорее приготовится пнуть его под зад, чтобы тот быстрее провалился.

— Пожалуйста, не говорите со мной так грубо, мистер Пембертон. Это меня обижает. Я сюда пришла как партнер по бизнесу, а не как барменша. И оценю, если вы удостоите меня толикой своего уважения, хоть и не дадите денег.

Фрэнсис взял из пепельницы сигару, снова зажег ее золотой зажигалкой «Данхилл» и принялся яростно раскуривать, чтобы она быстрее разгорелась.

— Ну ладно, в таком случае, вы получите требуемое.

— Что именно, мистер Пембертон?

— Деньги. Для начала. А через несколько месяцев, когда вы рассчитаетесь со мной, поговорим об уважении.

— Я рассчитаюсь, об этом не беспокойтесь.

И тут Фрэнсис по-настоящему, совершенно искренне улыбнулся.

— А вы мужественная маленькая леди. Я надеюсь, Джорджио воздает вам должное, дорогая.

Донна прикрыла глаза от счастья.

— Воздает, мистер Пембертон, будьте уверены. — Она пожала протянутую руку и, еще раз кивнув на прощание, вышла из офиса.

Оказавшись на улице, Донна полной грудью вдохнула свежий воздух. Она была довольна собой. Даже очень довольна: «Я постепенно распутываю весь этот беспорядок, который оставил мне Джорджио…»

Прошло немало времени, прежде чем Донна разобралась в делах мужа и поняла, что он на самом деле оставил ей полнейший хаос. И независимо от того, какими вопросами ей сейчас приходилось заниматься, суть была ясна: его строительный бизнес являл собой настоящую путаницу… Процесс разбирательства в делах займет все ее последующие дни. Бизнес будет процветать, когда Джорджио вернется домой! Она обещала это себе днем и ночью.

Донна села в машину и решила не включать телефон: «Мне надо сосредоточиться. Ведь один только Господь знает, сколько всего мне нужно обдумать».

Она отъехала от конторы Пембертона, не заметив, как темно-синий «Ягуар» тронулся вслед за ней.

И преследовал ее до строительного участка.

Дэви Джексон крутился ужом на сковородке. Он жевал ноготь большого пальца, вгрызаясь в него так, словно месяц голодал.

— Господи! Скажи, ради Христа, ты расслабишься когда-нибудь? Может, она поехала за покупками, — небрежно бросила ему Кэрол.

Дэви остановил взгляд на жене и мрачно покачал головой:

— Мы имеем дело с Левисом, а не с проклятым Боем Уондером. Если Левис собирается устроить ей небольшой сюрприз, есть шанс, что она вставит ключи в замок зажигания и тут же взорвется, взлетит на воздух вместе с машиной!

Кэрол про себя отвергла подобную мысль и энергично возразила мужу:

— Подумай, Дэви. Меньше всего ему нужно, чтобы Донна погибла. Если бы он этого хотел, она давно была бы покойницей. Он просто хочет запугать старину Джорджио, заставить его разинуть рот. Поэтому Левис скорее всего постарается каким-нибудь образом запугать ее, а уж в следующий раз прямо пригрозит Джорджио, что прикончит его жену. Так что кончай волноваться.

Дэви молча уставился из окна на автомобильную площадку. Лицо его осталось непроницаемым. Кэрол принялась разминать мужу плечи, пытаясь снять напряжение.

— Я думаю, ей нужно сказать правду. Бедная телка трудится и думает, что старик ее чист как снег. А вдруг она забредет, скажем, в задний кабинет — что тогда? Что мы будем делать? И вдобавок соображалка у нее работает лучше, чем считал ты или думал Джорджио. Посмотри, как она разобралась со строительными участками! Со временем до нее все дойдет, и тогда Джорджио нужно будет держаться начеку. Люди такого типа бывают очень мстительны, старина.

— Да перестань ты, Кэрол, черта ради! Ты мне морочишь голову.

Кэрол обиженно пожала плечами.

— Послушай меня, приятель, я не хочу больше вляпываться в это дерьмо. И придерживаюсь своего мнения, нравится оно окружающим или нет. Я знаю женскую логику, Дэви, и лучше понимаю Донну, чем ты. За последние двадцать лет она никогда серьезно ни о чем не беспокоилась: все годы ее прикрывал собой Джорджио. Но она же тихий омут, наша Донна. А в тихом омуте черти водятся, помяни мое слово…

Дэви слушал пронзительный голос жены и мысленно признавал, что ее слова — чистая правда.

Кто бы мог подумать, что Донна Брунос сделает так много на обоих направлениях бизнеса? Конечно, в строительстве ей помогает Большой Пэдди, но даже и без него, у Дэви определенно сложилось такое ощущение, Донна выкарабкалась бы наверх. «Тихий омут» — это подходящее выражение для Донны Брунос. Она всегда была «маленькой женой», а теперь она стала неформальной главой семьи. Она носится, как демон, присматривая за делами мужа. Все восхищаются ею, все отступают перед ней — и к симпатии постепенно добавляется уважение. Потому что, и это факт, всем она нравится…

С этим ничего нельзя было поделать. Дэви и сам признавался, что она нравилась ему на самом деле даже больше, чем должна была бы нравиться. Он неоднократно грезил о том, чтобы оказаться с ней в постели. Именно так она воздействовала на мужчин. Такая спокойная, такая холодная — как сказочная Снегурочка. И в то же время она умудрялась нравиться и женщинам. Кэрол — так та просто любила ее, что само по себе было шоком. Кэрол от чистого сердца ненавидела всех женщин. И теперь Дэви задавал себе вопрос: любила ли ее Кэрол или просто восхищалась ею? Тут есть разница.

— …Я думаю, она ведет себя как святая с тех пор, как засадили ее Джорджио. Не могу удержаться от того, чтобы не признать: она в некоторых отношениях весьма уязвимая и в то же время твердая, как кремень. Я надеюсь, что это греческое дерьмо ценит ее. Правда, надеюсь.

— Он ценит ее, Кэрол. Ее все ценят… — Дэви сразу понял, что сболтнул лишнего, ибо почувствовал, как температура в офисе резко упала ниже нуля.

— Я надеялась, что ты ценишь меня, Дэви Джексон.

Дэви схватил жену за руку.

— Конечно, Кэрол! — пылко ответил он. — Больше, чем ты порой можешь себе представить.

Кэрол от души улыбнулась ему, и Дэви вздохнул с облегчением. Меньше всего он хотел сегодня пикироваться с Кэрол. Любая ссора с Кэрол превращалась в побоище. Она не умела спорить — только драться.

— А вот и она! — весело и с облегчением воскликнула Кэрол.

Дэви встал с места и тоже испустил долгий вздох облегчения.

Донна, проходя по двору, внимательно рассматривала машины: пять «Мерседесов», один из них спортивный, два «БМВ»… И еще один «Роллс-Ройс Корниш». Машины сияли и при слабом свете солнца.

Она вприпрыжку влетела в офис:

— Я заставила Пембертона продлить кредит! — После чего она искоса взглянула на двух стоявших перед ней людей. — Все в порядке?

— Конечно, в порядке, — усмехнулась Кэрол. — Ты просто застала нас за руганью.

— Так, может, мне выйти, а потом снова вернуться? — пошутила Донна.

— Нет! — засмеялась Кэрол. — Просто садись сюда, а я приготовлю всем нам по чашке чая…

Она исчезла в крошечной кухоньке, а Дэви присел на краешек стола, глядя, как Донна снимает жакет.

— Как ты уломала Пембертона?

Донна покачала головой:

— Ну и тип! По нему тюрьма плачет. Но я говорила с ним прямо и логично, как выразилась бы твоя Кэрол. Вообще-то он сдался довольно быстро. Я сказала, что братья Мерфи предложили мне кредит.

— И он поверил этому?!

Донна ухмыльнулась.

— Не сразу. Однако принял игру. Я сказала, что если он не даст мне закончить дома, то не сможет получить ни единого пенса, пусть хоть его банк закроется. Это прозвучало как довольно разумный экономический довод.

— А что-нибудь еще сегодня случилось?

Донна присела за стол.

— Например?

— Ну, не знаю… Что-нибудь необычное… — пожал плечами Дэви.

— Нет. — Донна покачала головой. — А кто-нибудь звонил сюда до моего прихода? У меня в машине телефон был отключен. Терпеть не могу отвечать на звонки во время вождения.

— Только Большой Пэдди. Я как раз сейчас еду к нему в мастерскую. Вернусь выпить чаю через пару минут…

Дэви вышел из офиса и зашагал по двору к гаражам, по ходу набирая номер телефона Пэдди. Хотел сказать ему, что Донна в безопасности и что она на автомобильной стоянке.

Кэрол внесла чашки с чаем в офис и поставила одну из них перед Донной.

— Что за день, а? Скажу тебе, Донна, дорогая, я буду рада, когда он закончится.

Донна пила чай и не отвечала ей.

Левис смотрел игру «Пятнадцать к одному» в комнате отдыха, и, как всегда в его присутствии, в помещении стояла такая тишина, что можно было бы услышать звук от упавшей иголки. Все знали: это единственная передача по телевизору, которую любит смотреть Левис, ну и разве что еще одну — «Выдающийся ум». Он отвечал на большинство вопросов довольно легко, и чувство удовлетворения при каждом правильном ответе приятно обволакивало его всего.

Он мельком взглянул на то место, откуда Джорджио наблюдал за ним, и с усмешкой проговорил:

— Какие ужасные новости о Фрэнке Уайте, не правда ли? Застрелен с младенцем-сыном на руках. Какой же безжалостный ублюдок! Естественно, тот, кто стрелял, а не Фрэнки. Беда Фрэнки в том, что он считал себя крепким человеком… — Левис в притворном отвращении покачал головой. — Однако при чем тут ребенок? Когда катится мир? И все же хорошо, что хоть его жены там не было, они ведь прикончили бы и ее вместе со всеми остальными. Вот какой злой мир там, снаружи, Джорджио! Абсолютно порочный! А кстати, как поживает твоя маленькая женушка?

Джорджио прикусил губу и посмотрел на Левиса таким взглядом, каким мышь следит за змеей: обеспокоенно и с нервным уважением.

— В чем дело, Джорджио? Проглотил язык? Отвечай мистеру Левису! — Поднявший голос Дерек Марчант был одним из незначительных ставленников, одной из шестерок Левиса, и жаждал возвыситься. Травля Бруноса, на его взгляд, могла ему в этом помочь. Все знали, что у Левиса зуб на этого грека.

Джорджио перевел взгляд на Дерека, и тот почувствовал всю силу гнева Джорджио. Холодок страха пробежал у Марчанта по спине.

— Что ты сказал? — Джорджио встал.

Марчант оказался в трудном положении: «Если я сейчас сдамся, — подумал он, — Левис перестанет доверять мне». Левис держался только за тех людей, которые могли постоять за себя, а значит, и за него тоже. Но один взгляд на Бруноса показал Дереку, что совершена роковая ошибка. Он огляделся по сторонам и заметил, что остальные люди Левиса настроены выжидательно и не тронутся с места, пока он, Дерек, не сделает следующего шага. Марчант пожал плечами, пытаясь напустить на себя беззаботный вид:

— Ты же слышал, черт тебя раздери!

Джорджио подошел вплотную к Марчанту и уставился тому в лицо. Атмосфера накалилась. Мужчины бросили играть в карты. Они тихо переговаривались, наблюдая за Джорджио, нависшим над Марчантом.

— Ты пытался сказать, что я просто долбанный подонок, да? Именно это ты хотел сказать, Дерек? Ты хочешь подраться со мной, погань ты этакая? Тогда вставай, и я с тобой сцеплюсь. Давай, не сиди там… Вставай! — К концу фразы Джорджио уже не говорил, а рычал.

Потом, стащив Марчанта со стула, он одним ударом свалил его на пол, схватил упавшего за волосы мертвой хваткой и ударил лицом о металлический подлокотник стула. Джорджио пять раз повторил эту экзекуцию, давая выход накопившейся энергии и при этом разбрызгивая вокруг струившуюся с лица Дерека кровь. После чего отпустил волосы последнего и проследил, как тело Марчанта мешком свалилось на пол. Обернувшись, он обвел взглядом всех, кто находился в комнате.

— Еще кто-нибудь хочет получить? Давайте! Я сегодня в настроении. Ну, кто желает схлопотать?

Никто не произнес ни слова. А Левис встревоженно следил за ним. Джорджио отвел назад ногу и пнул Марчанта в пах — и так несколько раз. Решив, что с Марчанта достаточно, он снова огляделся вокруг.

— Я сегодня что-то легко раздражаюсь. Лучше вам зарубить это себе на носу. — Джорджио выпрямил спину, расправил плечи и быстрым шагом вышел вон из комнаты.

Левис схватил за руки двоих из своих людей, двинувшихся было вслед за Бруносом.

— Оставьте его в покое. Это было именно то, что мне нужно. То, что нужно, понимаете? Бруноса надо посадить под колпак. Я хочу, чтобы он выпустил лишний пар.

Прибавив звука, он продолжил просмотр по телевизору передачи «Пятнадцать к одному». Никто не обратил внимания на Марчанта, когда тот с трудом поднялся на ноги и медленно побрел прочь из комнаты.

Долли готовила пирог, и сигарета угрожающе раскачивалась у нее во рту как обычно. (Джорджио любил шутить на эту тему: дескать, пепел сигарет улучшает рецептуру ее блюд.)

Она поставила на стол большую миску и положила ложку, чтобы выбросить окурок. Только Долли собралась снова взять миску, как услышала шум подъезжающей машины на дорожке. Она резко повернулась к молодому человеку, который сидел с ней рядом у стола, и бесцеремонно вытолкала того в заднюю дверь.

Донна подъехала к дому. Она взяла сумку, вылезла из машины, привела в действие центральный замок и подождала, пока мигнут лампы внутри машины. Раздался тихий щелчок: это машина автоматически закрылась.

Через парадную дверь она вошла в большую прихожую, миновала ее и оказалась в кухне.

Долли встретила ее улыбкой.

— Привет, дорогая! А я готовлю для нас вкусный пирог с корицей. Гуляш уже готов, его надо только разогреть. Сейчас поставлю кастрюлю в духовку. Кофе на плите. Может, ты пойдешь примешь душ, пока я все тут закончу?

Донна поставила чайник, достала две дешевые кружки из шкафчика и отпускающим жестом взмахнула рукой:

— Мне нужна лишь чашка крепкого чая, Долли. А ты составишь мне компанию?

Долли опять поставила миску и ложку на стол, подошла к Донне и взяла две китайские кружки у той из рук.

— Иди прими душ, — повторила она с нажимом, — а я приготовлю тебе чашку чая.

Донна на какой-то миг почувствовала раздражение, но быстро подавила его. Она отобрала кружки у Долли и твердо сказала:

— Нет, спасибо. Я пока не хочу принимать душ. Хочу приготовить себе чай.

Она заметила обиженное выражение на лице пожилой женщины, сразу смягчилась и нежно произнесла:

— Я не намереваюсь быть грубой, но иногда ты обращаешься со мной как с ребенком: «Иди туда, сделай то, иди сделай это». Скажу честно, иногда это меня немного утомляет.

Долли на несколько секунд прикусила губу.

— Прости меня, Донна, милая. Я просто пытаюсь помочь…

Донна прижала пожилую женщину к себе, вдыхая смешанный запах сигарет и продуктов, который вечно окутывал Долли.

— Я это знаю! Но давай серьезно, Долли: и Джорджио так же вел себя. Я никогда раньше не задумывалась над тем, почему вы обращаетесь со мной так, словно мне пятнадцать лет. А ведь мне уже скоро будет сорок! Даже Дэви и Кэрол позволяют себе давить на меня: потребовали, чтобы я сегодня поехала домой прямо с автомобильной стоянки… Я всего лишь хочу сказать, Долли, что в состоянии сама приготовить себе чашку чая. Пойми это, Христа ради!

Долли была ошеломлена. Она никогда раньше не слышала, чтобы Донна так говорила. Ни разу за все те долгие годы, что Долли проработала у Бруносов. Она почувствовала, что вот-вот расплачется, и резко отвернулась. А потом, чтобы скрыть слезы, приступила снова к взбиванию теста для пирога.

Донна плотно зажмурила глаза — настолько этот разговор ее взволновал.

— Прости, Долли, ты этого не заслужила.

Домработница подняла плечи и ответила:

— Нет, заслужила. Ты права: обращаюсь с тобой именно я как с ребенком. Ты для меня все равно что кровное дитя, Донна. Ничего не хочу этим сказать, кроме того, что мне нравится присматривать за тобой. Бог знает, но, возможно, я бы работала бы здесь и бесплатно… Я люблю тебя, девочка! И всегда любила.

Донна подошла к женщине и обхватила руками ее обширную талию.

— А мне нравится, когда за мной присматривают. В основном нравится. Просто сегодня я старая ворчунья. Ты простишь меня, Долли?

Долли громко фыркнула и вздохнула.

— Конечно, прощу. Ну так готовить чай или нет? У меня горло сухое, как помет канюка!

— О, Долли, сильно сказано!

Долли от души рассмеялась:

— Мой старикан отец часто говорил, что у него вкус во рту такой, как бандажа у турецкого борца. Вот это и вправду сильно сказано! — Теперь у нее голос окреп, как у прежней Долли.

Донна захихикала и принялась заваривать чай. Она чувствовала, что одержала небольшую победу. Донна от всего сердца любила Долли, но с недавних пор та стала обращаться с ней так, словно она сделана из тонкого фарфора: «Хотя раньше меня это как-то не задевало, не так ли?»

Джорджио всегда принимал за нее решения, начиная с того, какую машину ей купить, и заканчивая тем, какими цветами украсить дом. Он даже настоял на том, чтобы самому составлять меню и лично заказывать вина, когда они приглашали людей на обед. На протяжении многих лет она подчинялась его образу жизни и соглашалась с его планами, особенно когда Джорджио устраивал праздники, придумывал маршруты путешествий, заказывал места в отелях и билеты на самолет, не советуясь с ней. Он даже говорил ей, как подстричь волосы! Она подавляла в себе чувство протеста, но теперь оно вырвалось на поверхность. У Донны появилось отчетливое ощущение, что она вылезает из кокона… Она осталась довольна собственной метафорой: «Донна Брунос, жена Джорджио Бруноса, короля тестостерона и лучшего из мужчин Эссекса, постепенно превращается в полноправную личность. А теперь перейдем к другим новостям…» — Донна рассмеялась своим мыслям.

Долли загадочно улыбнулась ей:

— Небось пенни отдала за них?

Донна поставила все те же дешевые кружки на стол и улыбнулась в ответ:

— Они не стоят и пенни. Иди пить чай.

Долли зажгла очередную сигарету и присела к столу. Сняла тапочки и пошевелила пальцами ног.

— Знаешь, ты права, Донна, насчет того, о чем говоришь. Я понимаю, что обращаюсь с тобой, как с ребенком, но ты так действуешь на людей. Заставляешь их возиться с тобой.

Дым от сигареты заставил Донну зажмуриться, и на какую-то долю секунды она увидела Долли глазами других: крупная, ширококостная активная женщина с плохо подогнанными зубными протезами и химической завивкой, короткие пухлые пальцы и обломанные ногти, морщинистое лицо — скуластое, толстощекое, жир перекатывается под безукоризненно чистым фартуком… Донна почувствовала прилив нежности к ней.

— Ну, не надо слишком уж меня опекать Долли. Отныне мы с тобой будем на равном положении в доме, ладно?

Долли кивнула и глубоко затянулась сигаретой:

— Ладно.

Она отпила чаю и поморщилась, поскольку в нем не было сахара. Добавила три ложки с верхом и улыбнулась от мысли, что в этот самый момент трое мужчин прячутся в подвале и на улице. «Мы с тобой равны, Донна, любимая, — подумала она. — Но что касается обязанности опекать тебя, то кто-то же должен это делать! Твой старичок поручил мне оберегать тебя так, как если бы ты была самим дьяволом».

Обе женщины продолжали дружелюбно болтать, в то время как Пэдди Доновон и его ставленники со всех углов просматривали подходы к дому: «Когда эти ничтожества — люди Левиса — нанесут удар, мы будем к этому готовы».