Глава пятая

Когда они подъезжали к Корибину, сердце Крессиды по-прежнему гулко стучало, а когда она заметила у дома машину В.Дж., тревога усилилась. Она завела машину в гараж и сидела, тупо уставившись на голую стену, пока Гил приканчивал пакет чипсов. В воздухе витал запах слегка прогорклого масла. Кресси замутило, зато мальчик радовался небывалой воле.

– Купаться, – наконец объявила мать, когда он смял пакет и подал ей. Она старалась сохранить спокойствие и улыбнулась сыну, хотя у самой тревожно сжималось сердце. – Купаться, – повторила она, открыв дверцу машины; сын ткнулся в нее лицом. – Умываться, затем сказка, затем…

– Кровать. – Мальчик скорчил гримасу.

Пальцы Крессиды дрожали так, что она едва сумела вставить ключ в замочную скважину. Затем постояла, как обычно в последнее время, когда, скованная страхом, входила в собственный дом. Иногда ей казалось, что она ощущает запах страха – ее собственного и Гила. Страх был разлит в коридоре. Сын тоже его чувствовал – Крессида видела, как вяло и неуверенно двигался мальчик, когда поблизости находился Вэл. Сообщалась ли сыну тревога матери или он сам проникался беспокойством из окружающей атмосферы? Гил ни разу не присутствовал при их драках, не видел, как бьет ее муж, но тем не менее сторонился отца.

Крессида взяла сына за руку и повела в дом. В.Дж. был в холле и разговаривал по телефону. Он прикрыл микрофон рукой и бросил:

– Это ненадолго.

У Кресси отлегло от сердца; ослабев от облегчения, она почувствовала, что снова может дышать. Но руку сына так и не выпустила, повела на кухню дать молока. Они поднялись по лестнице, а В.Дж. остался у телефона. Из услышанного Крессида поняла одно: муж то ли что-то покупал, то ли продавал. Пока Гил плескался в ванной, она на цыпочках вышла на лестничную площадку и прислушалась.

– Это просто смехотворно… стоит больше трех… – говорил В.Дж.

Трех сотен? Тысяч? Миллионов? Земля? Дом? Боже, только бы не дом,, взмолилась Кресси.

– …я настаиваю, пакет оценивается намного выше… – Послышался злой смешок, Крессида поежилась. – Пять за пакет, Робертсон…

Кресси зажала рот, чтобы не вскрикнуть, поняв теперь, с кем и о чем разговаривает муж – с Муром-Робертсоном, одним из держателей акций отеля «Атлантис». Вэл тоже имел эти акции. Насколько знала Крессида, это была последняя стоящая собственность мужа, хотя понятия не имела, сколько у него акций и во что они оцениваются. Вэл никогда не обсуждал с женой деловые вопросы, но она догадывалась, что он мечтает стать основным держателем акций: закрыть заведение, расчистить место для застройки и сорвать большой куш.

– В четверг? Тогда в пятницу! Ликвид? Отлично! – торжествующе воскликнул он.

Крессида помертвела. Покупает? Но на что? Значит, что-то продал. Она схватилась за голову. Землю? Дом? Нет, без ее согласия не имеет права. Муж положил трубку, и она тихонько возвратилась в ванную.

Через, полчаса она укрыла сонного Гила одеялом. К этому времени Кресси сама валилась с ног от усталости и мечтала об одном: как следует отмокнуть в ванне и пораньше лечь спать. Судя по всему, она приняла важное решение. В какой-то момент в ее душу будто вонзилось стальное острие, и стало ясно до боли: их браку пришел конец, пора начинать заботиться о себе.

Крессида понятия не имела, то ли ее взвинтил О'Дауд, то ли все произошло, когда она догадалась о планах Вэла. Но она не могла не верить собственным глазам. И своим страхам за Гила. Момент истины настал не тогда, когда при входе в собственный дом ее сковал ужас, а когда при виде небрежной улыбки мужа наступило унизительное облегчение. В тот момент она была готова продать свою душу, только бы ему угодить. Или – свой дом…

В какой момент она от безответной уступчивости скатилась еще ниже и начала стелиться ковриком у него под ногами? Когда приняла роль жертвы? Перестала видеть, в какой опасности Гил? Из-за боязни нищеты она отвернулась от возможности любви. От отвращения к самой себе Кресси закрыла глаза. Мир полон матерей-одиночек, которые прекрасно справляются со своими обязанностями, растят и оберегают детей. А она убедила себя, что физический недостаток Гила делает их ситуацию отличной от всех остальных. Отличной – да, но не безысходной, как думала она. Это объяснил ей Джон Спейн. И Фрэнк. Милый, добрый, замечательный Фрэнк. Он казался таким взрослым.

Она постоянно думала о нем, и он тоже говорил, что все время думает о ней. Но Кресси не собиралась взваливать новую тяжесть на и без того перегруженные плечи этого мужчины. Она наблюдала за Рекальдо с тех самых пор, как он появился в Пэссидж-Саут, и до нее доходили многочисленные слухи. Его называли Загадочным, иногда Испанцем. Мужчиной с прошлым. Судили-рядили, почему он оставил работу в столице и похоронил себя в безвестном прибрежном поселке. Но затем заправляющая на почте миссис Райан выяснила, что у него шунт в сердце, и все успокоилось. Бывало, в те первые дни, когда Кресси и Гил выгуливали на скалах Финнегана, он тоже вышагивал там или сидел на камне и что-то заносил в маленькую записную книжку. Как-то однажды он появился с нелепым щенком, и с тех пор они хотя бы раз в неделю гуляли вместе, обычно в дружелюбном молчании. Что бы ни побудило Фрэнка приобрести Баркера, Кресси не помышляла о любви, даже не думала, что способна на такое чувство. Она была замужем и, несмотря на плохие отношения с Вэлом, серьезно относилась к своему семейному положению. Однако девять месяцев назад, в канун Нового года, внезапно, против всех ожиданий, они с Фрэнком непостижимо и оглушительно влюбились друг в друга.

Фрэнк играл на контрабасе с джазовым трио, которое иногда выступало в пабе Хасси. Приближалась полночь, в небольшом зале организовали дискотеку, гости принялись танцевать. Вэл уже успел изрядно набраться и приставал к двум немкам – настаивал, чтобы обе танцевали с ним одновременно. На жену он весь вечер не обращал внимания. Крессиде это все изрядно надоело, и она, стараясь не замечать кривляний мужа, оперлась локтями о стойку и мрачно тянула из бокала вино. В этот момент в людном зале к ней подошел Фрэнк.

– Хотите что-нибудь выпить? – Вопрос ее огорошил.

– Думаю, что до конца жизни не захочу ничего пить, – огрызнулась она. – А впрочем, спасибо, у меня уже есть.

Фрэнк взглянул на полупустой бокал у ее локтя, в котором пузырилась красная шипучка.

– Что за пойло? – Он кивнул бармену: – Два «Мерфи», Майкл.

Пока разливали напиток, они не говорили, почти не замечали друг друга. Но Крессида ощущала соседство Рекальдо и едва справлялась с желанием придвинуться к нему поближе.

– Попробуйте вот это, миссис Суини, – предложил Фрэнк, пододвинул ей бокал и поднял свой. – С Новым годом!

– Никогда не пробовала, – ответила Кресси, осторожно сделала глоток и в первый раз в упор посмотрела на него. – Вкусно, – удивленно оценила она. Фрэнк рассмеялся. – Ваше здоровье!

– Ваше здоровье! – Он снова чокнулся с ней.

А Кресси чуть не расплакалась: муж уговаривал одну из немок раздеться. Сгорая от стыда, она отвернулась. И в этот миг впервые поняла, что ее брак полетел в тартарары.

– С вами все в порядке, миссис Суини? – спросил Рекальдо.

– Крессида. – Она робко протянула руку. – Спасибо за угощение. – И сделала еще глоток.

В ответ он наклонил голову и коснулся ее ладони кончиками длинных изящных пальцев.

– Фрэнк.

– Я знаю. – Кресси слабо улыбнулась. – Но мне больше нравится Рекальдо. Музыкальнее. – Она тут же почувствовала себя глупо. Даже ей самой слова показались жеманными; хуже того – пренебрежительными. Это и был тот самый момент. Фрэнк протянул руку и нарисовал белой пеной усы на ее верхней губе, а затем облизал палец. Она вгляделась в его синие глаза.

– Извините, – пробормотал он, – не понимаю, что на меня нашло.

Крессида опустила взгляд и заметила, что его рука на стойке всего в дюйме от ее руки. Не сознавая, что делает, она склонилась и коснулась руки щекой. Одна из скрепляющих прическу черепаховых гребенок выпала, и на какое-то мгновение Фрэнк дотронулся до ее окаймленного серебром края.

– Тигриный волос, – пробормотал он, а затем, словно ошпаренный, отнял руку. Впоследствии Крессида не могла с точностью сказать, не придумала ли она весь этот эпизод.

– Мне надо домой, – сказала она и спрыгнула с табурета. – Обещала няне вернуться до часу. – Накинув на плечи пальто, Кресси бросилась через наполненный людьми зал в холодную ночь.

Вскоре после ее ухода в баре разгорелась шумная ссора. Вэла выставили за дверь. Домой его привезли на рассвете Джер О'Дауд и Эванджелин Уолтер. Все трое сели и продолжали пить. И еще оставались у них, когда утром Крессида и Гил спустились позавтракать. Крессида готовила, а Эванджелин в это время излагала мужчинам свою точку зрения на жен как таковых. Несколько раз она заметила «как трогательно». Вэла все это чрезвычайно забавляло.

Крессида переоделась в черный свитер и джинсы, зачесала назад волосы и закрепила за ушами черепаховыми гребенками. Похлопала себя по щекам, чтобы вызвать легкий румянец, немного подкрасила губы, сделала глубокий вдох и спустилась по лестнице. Она твердо приказала себе не ежиться от страха, идти с гордо поднятой головой и не поддаваться мимолетному обаянию мужа. О'Дауд невольно дал ей оружие, и она намеревалась этим воспользоваться. Однако с каждым шагом ноги становились все тяжелее.

Суини оказался на кухне, он смотрел в окно, держа в одной руке бутылку, в другой стакан.

– Хочешь перекусить? – спросила Крессида.

– А что у тебя есть?

– Шпик и яйца.

– Шпик? Мы превратились в аборигенов. А как насчет старого доброго бекона? – Он игриво потрепал ее по подбородку. – Сейчас достану бутылку божоле.

Они впервые за долгое время сидели вместе. Вэл старался быть любезным, но явно нервничал и никак не мог сосредоточиться на разговоре. По его поведению Кресси догадалась, что муж не прочь ее задобрить, – зачем-то ему это было нужно.

– Мне Нужны деньги на хозяйство, – заявила она и неимоверно удивилась, когда Вэл достал кошелек и отсчитал двести фунтов. Кресси сунула комок ассигнаций в задний карман джинсов. – Спасибо. – И еще больше изумилась, когда он пообещал в конце недели перевести деньги на ее счет. Муж оттолкнул тарелку и наполнил стакан.

– Я получил предложение – квартира в Лондоне, – мимоходом заметил он. – Пора выбираться из этой Богом забытой дыры и возвращаться к делам.

Крессида застыла. Они коснулись слишком знакомой темы, и она прекрасно знала, что последует дальше. Сейчас он начнет ее запугивать и подбивать продать Корибин. Будет добиваться своего, и может, ей станет так невыносимо, что она сдастся. В эту игру на истощение они играли много лет, но в последние месяцы она превратилась в настоящий кошмар. «Господи, – про себя взмолилась Кресси, – хоть бы он ушел. Исчез из нашей жизни и оставил нас в покое».

Но Вэл принялся обхаживать жену.

– Выше нос, Кресс, тебе понравится квартира. В районе Виктория, это в самом центре. Четыре спальни. Одну, правда, придется использовать в качестве офиса, пока не подыщу что-нибудь получше.

По спине Крессиды пробежали мурашки. А он опасен, пог думала она, переведя дыхание. Ни перед чем не остановится, чтобы добиться своего.

– Поезжай, – спокойно сказала она. – А мы остаемся здесь. Гил и я.

– А на что собираешься жить? – жестко спросил он. Лопнувшие сосудики горели на его скулах красными, расползшимися до крыльев носа пятнами. А когда-то был таким красивым, печально вспомнила Кресси. И резко бросила:

– Отправляйся в Лондон один. Я тебе не нужна. Нам следует развестись.

– Развестись? Не смешив Ты мне и так слишком дорого обошлась. К черту развод! Я не собираюсь тратить жизнь на то, чтобы содержать вас двоих да в придачу ту квартиру!

– Я не желаю… – начала Крессида, нов этот момент в дверях неожиданно возник Гил. В одной руке он сжимал потрепанного плюшевого мишку, в другой – пустой стакан.

– Господи, только не это! – сквозь зубы процедил Суини и щедро плеснул себе виски. – Ребенок должен находиться в постели.

– Я видел д-д-даму, папа! – произнес мальчик.

Крессида в страхе посмотрела на сына. Обычно он не мог вымолвить ни слова, а в этот вечер говорил вполне отчетливо. И она пожалела, что учила его разговаривать. Оберегая Гила обняла за плечи.

– Пойдем, дорогой, снова ляжешь в кроватку, – сказала она и поднялась.

– О чем это он? – насторожился Вэл.

– Так, ни о чем.

– Я видел д-д-даму, – повторил Гил. – Д-д-даму, – перекатывал он слово во рту. – Д-д-даму. – От удовольствия ребенок рассмеялся.

– Что твой сын делал на борту у этого старого извращенца?

– А твоя дочь и эта стерва Уолтер у тебя на борту? – выкрикнула Крессида.

– Что ты сказала?

– Сказала, что… – Ее голос дрогнул. – Сказала, что у тебя на борту была девушка.

– И что из того?

– Мистер О'Дауд сообщил, что это…

– Ах, мистер О'Дауд? Ну и что же сообщил тебе этот долбаный мистер О'Дауд?

– Да ему ничего и не пришлось говорить, – успокоившись, продолжала Крессида. – У меня, слава Богу, есть глаза. Надо признать, твои гены очень сильны.

В. Дж. неожиданно прыгнул через комнату и нанес ей удар сбоку. Перепуганный Гил захныкал. Вэл оттолкнул его в сторону, мальчик поскользнулся на плитках пола и с глухим стуком ударился локтем о кафель. Крессида подхватила сына на руки и бросилась к двери, однако муж ее опередил.

– А ну-ка стоять! Что ты там плела о моих генах? Эта идиотка… – он задохнулся на слове, – не имеет ко мне никакого отношения! Алкиона Уолтер – вот как ее величают! О'Дауд тебе не сказал? Уолтер! Повторить по буквам?

– Яхта…

– Да, ее купила эта стерва, а никакой не мистер хренов О'Дауд! И назвала именем своей ненормальной дочери. А вот слушок специально для тебя. Удивляюсь, что твой приятель Спейн тебе не признался.

– Джон Спейн?

– Ты что, не в курсе? Он просто липнет к ней. И к тебе тоже.

Крессида считала, что ее уже не способны удивить никакие идиотские домыслы, порожденные его извращенным умом, но то, что она услышала дальше, повергло ее в ужас.

– Знаешь, что сказала Эванджелин Уолтер, когда увидела твоего сына в лодке этого старого козла? Если в социальных службах узнают, что ты оставляешь мальчика с таким извращенцем, его у тебя заберут! Власти терпеть не могут подобных вещей. Особенно если решат, что этот старый козел – твой любовник. – Идея как будто понравилась Вэлу, и он придвинулся ближе к жене. – Стоит только позвонить, и все устроится. Вот я и позвоню, если ты мне не дашь разрешения на продажу.

– Тебе никто не поверит! – выкрикнула Крессида и подумала: еще как поверят.

– Какое это имеет значение? Я скажу, а там поглядим. Не забывай, она очень умная женщина.

Небрежным жестом мерзавец выхватил у нее из кармана джинсов комок купюр – тех самых, что сам дал несколько минут назад, а когда разгибался, с силой шлепнул по спине. В полуобморочном состоянии от страха и боли Крессида подтолкнула сына к двери:

– Беги, Гил. Поднимайся наверх и ложись в кровать. Суини вздернул жену на ноги и прижал к стене.

– Не смей меня бить! – взвизгнула Кресси. – Не надо! Я все подпишу.

– А куда ты денешься? – Суини помахал деньгами перед ее лицом. – Что сделаешь без бабок? Будешь торчать здесь до моего возвращения! И не вздумай дурить! Иначе лишишься сына и, разумеется, дома. – Он размахнулся и ударил кулаком ей в глаз. Крессида упала.

А когда пришла в себя, его уже не было. Она подбежала к окну и стала следить за тем, как катер несется по реке.

– Гил, – выдохнула она сквозь плач. – Гил, маленький, все в порядке.

Но мальчика нигде не было. Крессида бросилась в холл, затем вверх по лестнице.

– Гил! Гил! Господи, Гил!

Сына она нашла под кроватью. Свернувшись клубочком, он сосал палец. На лбу кровоточила ссадина.

– Гил, милый, вылезай, – жалобно попросила Кресси, но мальчик в страхе забился еще глубже. Потребовалось полчаса, прежде чем она убедила сына выбраться из-под кровати, и он оказался в ее объятиях. Крессида промыла его царапины, дала обезболивающее и принялась укачивать. Когда ребенок уснул у нее на руках, она осторожно уложила его в постель и укрыла пуховым одеялом.

Затем она вернулась в свою спальню и взглянула в окно. Катера нигде не было. Видимо, Вэл переправился на другую сторону. Уж не к дому ли Эванджелин Уолтер? Если она купила яхту – зачем, зачем? – может быть, она же получила предложение купить дом? В былые времена, когда они вроде бы дружили, Эванджелин попросила Крессиду, если они надумают продавать дом, сначала предложить ей. Похоже, муж поехал сообщить, что сделка может состояться. Или нет? Все слишком перепуталось. Крессиду словно парализовало, и она потеряла способность рассуждать логически. С какой стати он оставил ее одну? Неужели не догадывается, что она может забрать Гила и сбежать? Или считает, что она для этого слишком напугана? Слишком глупа? У мальчика сильно распухла рука, его требовалось показать врачу.

Почти бегом, спотыкаясь, Крессида бросилась к телефону и набрала номер Рекальдо.

– Будь дома, Фрэнк! Только будь дома! – взмолилась она. Через семь звонков включился автоответчик, но несчастная не оставила сообщения.

Крессида вернулась в спальню сына и как можно осторожнее взяла его на руки. Ушибленная рука горела, когда мать коснулась ее пальцем, мальчик захныкал во сне. Крессида взяла в холле сумочку и вышла к «рейнджроверу». Она уже была на середине подъездной дорожки,, когда ей пришло в голову, что побег не выход. Вэл все равно разрушит репутацию Джона Спейна. Но если остаться, спятивший муж может снова наброситься на Гила. Рисковать сыном она не могла. Значит, следовало предупредить Джона.

Потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до другой стороны устья, однако Спейна дома не оказалось. Решив, что старик может быть в лодке, Крессида сбежала по дорожке к кромке воды, однако ничего не увидела. Между ней и бухтой расстилалась длинная отмель и загораживала вид на низовья реки. Крессида посмотрела на часы – половина десятого. Она знала, что Джон обычно отправлялся на ловлю, едва рассветет, поэтому к десяти был уже в постели. Значит, он где-то неподалеку. Она вернулась к машине и принялась ждать. Прошло пятнадцать минут. Гил крепко спал. Включив мотор, Крессида дала задний ход и вскоре оказалась на месте, где можно было развернуться. Она решила проехать полмили, рассчитывая с высоты холма осмотреть окрестности.

Она заметила лодку Спейна, едва вылезла из машины. Лодка была привязана у старого эллинга. Крессида забралась на капот и, распрямившись, увидела и самого Спейна. Он шел по саду Эванджелин Уолтер и что-то нес в руках.