ДОБРЯК КОПИЛКИН, СОБИРАТЕЛЬ МЕЛОЧИ
На углу Мошка остановилась, сдернула башмаки и бросилась дальше. Камни мостовой больно ранили ноги, но делали это бесшумно. Топот сзади приблизился было, но затих, когда преследователи свернули не на ту улицу.
Девочка знала лишь один способ найти дом Прыгуш: добраться до городской стены и идти вдоль нее, пока не увидит знакомые места. Она бежала, и взгляд ловил отдельные картины.
Истощенные мужчины и женщины, скованные одной цепью, чинят городскую стену. Тот самый «исправительный труд», о котором говорила Кляча. Двое подростков присели рядом с распростертым телом и вытирают темную жидкость с его карманных часов. Грязный переулок, и шевелящаяся толпа рвет друг у друга чахлые вязанки хвороста.
Стоило Мошке стряхнуть липкие взгляды, как она вляпывалась в новую паутину внимательных глаз. Снова сзади гремел топот. То ли УЙЕАААА и АЙООО, то ли другие. Разницы никакой.
Вот! Она узнала узкое жилище Прыгуш. Дверь была приоткрыта, оттуда осторожно выглядывала госпожа Прыгуша с узлом на спине. Рядом нетерпеливо переминался молодой человек с потайным фонарем, греющий свободную руку под мышкой.
— Малыш вот-вот покажется? — напряженно спросила повитуха.
Звуки подсказывали Мошке, что преследователи дышат ей в спину.
— Госпожа Прыгуша! — крикнула она.
Фигуры в дверях застыли. Госпожа Прыгуша испуганно бросилась в дом, утаскивая молодого человека за собой. Мошка с ужасом поняла, что перед ней маячит перспектива остаться на улице.
Она припустила со всех ног, раздирая пятки о мостовую. Дверь еще не закрылась, она успеет нырнуть между ног молодого человека…
У нее бы получилось, но молодой человек в дверях развернулся и озадаченно уставился во тьму. Влетев в пятно света из его фонаря, Мошка разглядела, как мрачно вытягивается тощее рябое лицо. Ей показалось, что она видит в каждом распахнутом глазу свое отражение с гусем под мышкой.
— От’ди! — крикнула она. Так короче, чем «отойди с дороги», но, к сожалению, молодой человек не понял этого слова и остался на месте. Поэтому Мошка не скользнула мимо. Она со всей силы воткнулась головой ему в живот.
Тот крякнул, какая-то железка шмякнулась на землю. Фонарь упал рядом, и улица погрузилась во тьму. Мошка обошла паренька и ввалилась в дверь. Сарацин вихрем перьев вырвался у нее из рук. Снаружи раздался невнятный шум. Будто люди врезались друг в друга и очень этому удивлялись. Кто-то у порога нервно толкал Мошкины колени дверью. Она втянула ноги в дом, и дверь захлопнулась. В кромешной темени раздался лязг засовов.
Чиркнуло огниво. Из мрака выступил длинный нос и брови Сумбура Прыгуши. Едва глаза привыкли к тусклому сиянию, Мошка разглядела в его дрожащей руке лампадку. Он подул на нее, и свет стал ярче. Стала видна госпожа Прыгуша с портняжными ножницами, готовая раскроить и порезать любого врага.
— Кто здесь? — Госпожа Прыгуша искренне удивилась, увидев двенадцатилетнюю девочку. — Сумбур, а где молодой человек? Неужели…
— Где Сарацин? — В комнате, представшей взору Мошки, отчаянно не хватало гуся. — Он внутрь не попал?
Тут праздник риторических вопросов окончился. Сигналом послужил яростный гвалт из-за запертой двери. Там били людей, рвали одежду, хлопали крыльями и очень знакомо гоготали.
— Он снаружи! Мой гусь на улице! Открывайте дверь!
— Сумбур, открывай, там этот бедолага, будущий отец…
Сумбур Прыгуша, однако, вцепился в верхний засов, равно сопротивляясь и жене, оттаскивающей его от двери, и Мошке, взбирающейся прямо по нему.
Лишь когда шум драки умолк, топот затих вдали и на улицу опустилась тишина, Сумбур отпустил засов. Мошка с повитухой открыли запоры и распахнули дверь. Им тут же отвесил пощечину порыв ледяного воздуха.
Узкая темная улица была пуста. В двух ярдах от двери застыла одинокая фигура. Ее можно было различить исключительно благодаря белому сиянию перьев. Очертаниями фигура явно напоминала гуся, но у Мошки заныл живот, когда ей показалось, что у птицы нет головы.
Тут призрак встряхнулся, раздался печальный звон. Нет, гусь не лишился головы. Она застряла в разломанном фонаре.
Мошка опустилась перед Сарацином на колени и освободила его от останков фонаря. На пропажу нового шлема гусь не обратил внимания. Он безмятежно пережевывал обрывок одежды.
— А где молодой человек? — Госпожа Прыгуша тревожно озиралась. — Должно быть, попал в беду. Его жена рожает, он прибежал за мной с другого конца города. Куда он мог деться?
Мошка вытащила бурую тряпку из клюва Сарацина. Она до боли напоминала плащ будущего отца.
«Сарацин, ты же его не съел?»
Мошка спрятала тряпку в кулак и нервно глянула на Прыгуш — вдруг они заметили ее движение. В этот миг выглянула луна. Повитуха наконец рассмотрела Мошкино лицо.
— Ты! Это ты!
Все инстинкты Мошки сжались в кулак. Когда люди, узнав тебя, кричат, это означает стражу, скандал или захлопнутую дверь. Сейчас ее больше всего пугал последний вариант.
Мошка, подхватив гуся, со всех ног рванула в дом. Прыгуши озадаченно расступились. Под грохот, треск и перезвон она исчезла в недрах узкой комнаты. Последним аккордом этой мелодии был лязг железа.
Повитуха с мужем осторожно прошли через павшую армию столовых приборов, сбитый стул и россыпь картошки туда, где лежала опрокинутая ванна, похожая на черепаший панцирь. Из-под ванны торчал краешек платья и ленточка чепчика. Наверху сидел здоровенный гусь. Он гордо разглядывал бардак, словно генерал — поле боя.
— Не выгоняйте меня! — железным голосом крикнула ванна. — Я не хочу на улицу! Не подходите! Вам меня не заставить!
Сумбур все же подошел, присел на корточки, попытался сдвинуть панцирь, печально вздохнул и отступил.
— Зайчонка, я не способен вышвырнуть ребенка из дома, — торжественно провозгласил он.
— Правильно, Сумбур, достойные слова, — с тихой гордостью ответила жена.
— Ты не поняла. Я физически не способен. Я бы с удовольствием ее вышвырнул, но стоит мне взяться за ванну — и гусь клюет меня в ухо, а девчонка норовит отхватить пальцы кусачками для сахара.
— Ох, Сумбур! Мы не можем ее выгнать, ты что, не узнал ее? Девочка, которая случайно осталась на улице после заката! Она вернулась! Я же говорила, они нас не забыли! Просто не получилось оставить деньги в уговоренном месте. Бедняжка рисковала, возвращалась в ночной город, лишь бы сдержать обещание, а ты хочешь ее выгнать? Какая неблагодарность. Я сама с ней поговорю. Будь сладок, последи у дверей, не вернется ли будущий отец.
Мошка, лежащая во тьме под перевернутой ванной, ощутила тяжесть в животе. Предстоящий разговор не обещал ничего хорошего.
— Вроде бы у нас оставалось… да, вот. — Шаги, хруст юбок. Госпожа Прыгуша села рядом с ванной. — Глянь, у нас тут пирог из крапивы и ежевики.
Острый носик Мошки уловил влажный, сладкий запах еды. Она понимала, что ее прикармливают, как дикого щенка, но сопротивляться соблазну не могла. Она приподняла ванну и увидела тонкую старческую руку госпожи Прыгуши с каким-то комком плесени. Но пахло едой. И на вкус оказалось вполне съедобно.
— Так-то лучше. — Снова зашуршали юбки. Повитуха легла щекой на пол и заглянула под ванну, Мошка увидела край ее лица. — Это же ты помогала нам с сыном Трепачки?
Пирог приклеился к зубам, так что Мошка кивнула. Поняв, что повитуха не видит ее в темноте, она повторила этот жест ванной, то есть покачала ее вверх-вниз.
— И как? Принесла? — В голосе повитухи явственно звучало отчаяние.
«Что принесла? А. Награду. Мы им обещали денег».
Мошка всухомятку проглотила пирог, потом поводила ванной вправо-влево, будто качая головой. Лицо повитухи исчезло из виду. Снова зашуршала одежда. Женщина села на пол. Повисла тишина, как в морге.
У Мошки скрутило живот. Прыгушам нечем заплатить десятину Ключникам в ночь святого Пустобреха.
— Я предупреждал, она вернется без денег, — с унылым самодовольством пробурчал муж повитухи. — И снова попросит помощи. Ворвется в дом, говорил я, и этот ее гусь будет жрать нашу мебель.
Раздался тихий скрежет, будто крепкий клюв жует ножку стула.
— Сумбур, ты такой умный. — В голосе повитухи не было сарказма, только намек на дрожь. Вновь повисло молчание. — Все равно мы не выгоним ее. Девочка, вылезай, не бойся.
Мошка осторожно приподняла ванну.
— Так-то лучше. Ничего страшного, правда?
Увидев повитуху с тонкой улыбкой и непоколебимой решимостью на лице, Мошка прикусила губу.
— Видишь, тут нет головорезов и других проблем. Успокойся.
— Ахм-м. — Сделав это таинственное заявление, Сумбур Прыгуша склонил голову над неким предметом, зажатым в руке, и медленно отошел от двери. — Зайчонка? — В дрожащем свете свечей сверкнул нож с кожаной рукоятью. — Нашел у входа, — объяснил Сумбур.
— Тот человек, будущий отец! — объявила Мошка. — Он уронил вместе с фонарем, когда я врезалась в него. Я слышала лязг о камни.
— Я тоже. — Повитуха дрожащей рукой взяла нож. — Он… все время держал руку под мышкой, будто пальцы замерзли. Одно дело носить нож на поясе, для самозащиты. Но прятать его в руке — это другое. Значит, не было никакой роженицы. А была засада на улице, чтобы завладеть моими вещами и продать их.
Зайчонка Прыгуша нервно хихикнула.
— Вроде бы и нечему удивляться, а я каждый раз удивляюсь. — Она вздрогнула. — Надо бы выпить джина. Что скажете?
С ласкающим слух звуком засовы встали на место. Стукнулись чашки, забулькала бутыль. И наконец прозвучал долгожданный страшный вопрос:
— Что у тебя приключилось?
— Такое дело, госпожа Прыгуша. Мы придумали блестящий план, как расставим ловушку на похитителей Лучезары Марлеборн, как поймаем их тепленькими и получим награду от ее отца. Только ловушка не сработала. Лучезару сумели похитить. И теперь денег нет, зато нас ненавидит весь дневной город, а Лучезару держат где-то в ночном городе, и я должна…
Такую историю красиво не расскажешь. Особенно когда тебя трясет.
Повитуха приняла эти вести с изрядным достоинством. С видом королевы и решительностью ветерана она слушала Мошку и прихлебывала джин. Исчез потерянный, замученный вид, появившийся при виде ножа. Ему на смену пришла яркая улыбка, слишком живая, даже слегка безумная.
Отвечая на вопросы, Мошка незаметно поведала всю тягостную историю, как она впервые встретила похитителей, как писала таинственные записки на аукционе Ростовщиков, как шла в Побор, как в сумерках Клент встречался со Скеллоу, как он придумал ловушку, а та не сработала, и что она сама пережила, очутившись в ночном городе. Конечно, она пропустила моменты, когда они с Клентом нарушали закон. И промолчала о том, как стояла над телом Полбеды. При воспоминаниях о спокойном голосе, посоветовавшем никому не рассказывать об их встрече, у нее до сих пор чесалась шея. Зато она поведала, как похитители требуют за Лучезару драгоценный камень и как сэр Фельдролл боится, что невесту все равно не вернут.
— Что творится, — сказала госпожа Прыгуша, когда Мошка замолчала. — Пресвятые Почтенные, бедняжка Лучезара!
Повитуха прикрыла рот рукой. Вскоре задумчивость сменилась решительностью.
— Допускать такое нельзя. Не вижу другого выхода. Сообщим о ситуации… им. Они быстро найдут похитителей…
Именно такой реакции боялась Мошка.
— Ни в коем случае! Прошу вас, госпожа Прыгуша, мы не можем обращаться к Ключникам!
Доброе, спокойное лицо повитухи неуловимо изменилось. В нем проклюнулась бледная уклончивость.
— Пойми ты, Ключники прекрасно справляются с такими делами, — устало сказала она. — И недолюбливают тех, кто скрывает важную информацию. Если всплывет, что мы знали и не донесли…
— Госпожа Прыгуша, если всплывет хоть что-то, мы все попадем как гусь в ощип! Есть мнение, что Ключники стоят за этим заговором! Скеллоу приехал на аукцион Ростовщиков с увесистым кошелем. У таких проходимцев не бывает больших денег. Может, их дал Бренд Эплтон? Не похоже. Учтем, что отъезд Скеллоу из Побора не отметили в бумагах. Вы предположили, что стража банально прикарманила пошлину. А вдруг его прикрыли Ключники?
— Допускаю… — нерешительно ответила повитуха.
Слова Мошки упали на благодатную почву.
— Предположим, что за похищением не стоят Ключники, — продолжала Мошка. — Мы сообщим им, как добыть драгоценный камень, что дороже телеги жемчуга, а заодно и самую видную наследницу Побора. Ее отец заплатит и выкуп, и награду, но нам они не достанутся. А Ключники наверняка решат избавиться от нас, чтобы никто не узнал, кто получил выкуп. Госпожа Прыгуша, если мы сообщим Ключникам, как ни обернись дальше это дело, плыть нам по течению Длиннопера.
На лице повитухи боролись противоречивые чувства. Мошка предположила, что Ключники платят за ценные сведения.
— Увы, дорогуша, боюсь, ты права. — Госпожа Прыгуша прикусила губу. — Но что нам делать? — Посмотрев на Мошку, она ласково вздохнула и принялась вытирать платком грязные щеки девочки. — Давай сегодня выбросим эти заботы из головы. Пока мы ничего не можем решить. Вы с гусем останетесь тут… — Повитуха глубоко вздохнула и покачала головой. — Ладно, вместе что-нибудь придумаем.
«Вместе» прозвучало музыкой для Мошкиных ушей. «Вместе» — это сила. Братство. Чем нас больше, тем безопаснее. Об этом не переставая говорили Полбеды, Кляча и Жердь. Их братство просуществовало примерно час.
«Это Ночной Побор. Тут любой союз — это яичная скорлупа. Госпожа Прыгуша — добрая женщина, пока ее доброту не сожрали страх, отчаяние, усталость души. Тут каждый сам по себе, сказала Кляча. Ну и редька с ней», — подумала Мошка.
— Госпожа Прыгуша? — позвала девочка. Когда повитуха придвинулась к ней, девочка перешла на шепот. — Есть ниточка надежды. Пусть не канат, но больше ни вам, ни мне, ни мистеру Кленту, ни дочери мэра положиться не на что. Лучезара Марлеборн где-то в ночном городе, и я знаю имена тех, кто ее похитил. За их головы и ее спасение назначена награда. Ее хватит, чтобы вы оплатили десятину, а мы — пошлину за выход из города. Завтра в Ночной Побор прибудут друзья Лучезары. Они спасут ее, если будут знать, где искать. Вот почему я появилась тут первой. Мне нужна ваша помощь, вам — моя, а Лучезаре — наша. Чтобы найти Лучезару Марлеборн, у нас есть время до ночи святого Пустобреха.