Глава шестая

«Жребий брошен», - услышала Моргана хриплый шепот своих охранников, но не ответила. Положив ладонь на побелевшие пальцы Бронуин, она успокаивающе сжала их, и девушка в ответ робко улыбнулась. Несмотря на внешнее спокойствие, в душе Морганы бушевала буря. Все ее силы уходили на то, чтобы казаться невозмутимой, в то время как почти панический страх бешено гнал кровь по венам, словно реку в половодье. Трудно было ждать с показным терпением, когда внутри все кипело, но скоро… очень скоро… придет ее черед.

Моргана нервно теребила алое парчовое платье, найденное в монастырской кладовой, - дар ее собственной бабушки полувековой давности. Наверняка дама, в честь которой нарекли Моргану, хотела, чтобы из шитого золотом платья сделали покрывало на алтарь, но платье и плащ из тончайшей изумрудно-зеленой шерсти, подбитый золотистым атласом, убрали в кедровый сундук и забыли про них.

Старинная одежда прекрасно сидела на Моргане и, как она чувствовала, подчеркивала ее принадлежность к древнему роду и властность, которую она должна демонстрировать, играя свою роль в плане Ранульфа. Безусловно, платье и плащ гораздо уместнее ветхой грязноватой рубахи и облегающих штанов, в которых она красовалась всю дорогу.

Далеко внизу искрилось море, сверкал белоснежный замок Гриффин, и армия Линдси готовилась к новой атаке. Руки Морганы сжимали поводья. Если бы Ранульф был рядом с ней, она бы не чувствовала себя такой одинокой. Мир без него казался пустым. Хоть она не желала видеть его своим мужем, было что-то успокаивающее в его огромном росте и силе, в том, как решительно он брал на себя ответственность.

Когти страха терзали ее. Его план был так дерзок, так опасен! Прадедушка Морганы по отцовской линии расширил и перестроил маленькую крепость, придав замку Гриффин его настоящие очертания и размеры. То были опасные времена, и ее предок, будучи в некотором роде зодчим и инженером, изрешетил замок тайными комнатами, лестницами и ходами, ведущими Бог весть куда. В старой части замка как раз и была спрятана кладовая, к которой вел тоннель с подводной решеткой - Моргана узнала об этом потайном ходе от отца.

Ранульф ушел задолго до восхода солнца, намереваясь отыскать эту решетку и незамеченным пробраться в замок. Все зависело от его успеха, на который Моргана мало надеялась. Может, решетка заржавела и не откроется, а может, ее никогда и не было, этой решетки.

Ей оставалось лишь ждать и отгонять тревожные мысли. Однако Моргане это плохо удавалось. Она думала только о муже.

- Он так давно ушел! - тихо воскликнула она. - Это не могло занять столько времени!

- Напрасно волнуетесь, миледи, в таких делах времени не рассчитаешь, - пытался ее успокоить стоящий рядом солдат.

Моргана молитвенно сложила руки, но так крепко стиснула их, что побелели суставы. Она торжественно поклялась Ранульфу неукоснительно следовать его плану, что бы ни случилось. И по ее настоянию он обещал дать сигнал, чтобы успокоить ее в случае успеха его опасного плана. Ее родовой штандарт должен был появиться в восточной башне. Однако назначенный час давно прошел, солнце поднималось все выше в ослепительном небе, а никакого сигнала не было.

Она напряженно вглядывалась в озеро, блестевшее, как отполированное зеркало. Ничто не тревожило его серебристую поверхность. Ни волн, ни ряби. Она видела, как Линдси скачет к замку, как покорно следуют за ним три монаха, а зубцы восточной башни все еще пусты.

Пока она ждала, борясь с мучительной болью, внешне спокойная, залитая солнцем сцена перед ней вдруг вытеснялась другой. Тусклой, зеленой, мрачной. Она увидела металлическую решетку, покрытую ржавчиной, большие загорелые мужские ладони, охватившие прутья. Тщетно. Под ее взглядом отчаянная хватка ослабла, пальцы разжались.

Моргане показалось, что весь воздух покинул ее легкие, когда странная картина потемнела и исчезла. Снова на фоне неба и искрящегося моря показался силуэт замка Гриффин. Солнечный свет заливал ее, но грудь стала коченеть, как будто налитая свинцом. Моргана не удивилась происшедшему - значит, она тоже помечена роком, значит, она унаследовала от бабки опасный дар ясновидения, вызванный к жизни остротой момента.

Ее сердце словно раскололось в груди. План провалился… и Ранульф погиб.

Моргана хотела, чтобы Десмонд остался с ее маленьким отрядом, но он исчез по какому-то таинственному заданию за час до рассвета. Ее душа разрывалась между страхом за тех, кто находился под ее защитой, и непонятными, но мучительными чувствами к Ранульфу. Она снова овдовела, не успев даже стать женой. Он заплатил жизнью за попытку перехитрить Линдси и спасти ее замок, и виновата в этом только она. Если бы не ее побег, он никогда бы не оказался в Уэльсе всего лишь с горсткой своих людей.

Слишком поздно стала она сожалеть о своих необдуманных словах, сказанных в полумраке церкви. Он ушел на смерть со звоном этих слов в ушах, считая ее мегерой. Ему не довелось узнать, какая она на самом деле. И она не узнала его.

Одновременно с чувством вины к ней пришло и чувство потери, в котором она, наконец, призналась самой себе. Впрочем, несмотря на кошмарную паутину страха, она держала голову высоко, намереваясь в точности выполнить инструкции Ранульфа. А пока ей оставалось лишь наблюдать за разворачивающейся перед нею драмой.

Три монаха проскакали через ряды солдат Линдси с приказом о сдаче замка, скрепленным ее печатью. Опустился мост, и одинокий всадник выехал им навстречу. Линдси, не собираясь рисковать своей шкурой, занял позицию в отдалении на холме рядом со своими рыцарями.

Посланец взял свиток и вернулся в замок. Моргана ждала с дико бьющимся сердцем.

Не прошло и пяти минут, как тот же всадник появился снова и направился к грозным рядам вражеской армии. По знаку Линдси десять всадников окружили посланца. Он скакал неловко, как будто не привык к седлу, и, когда кавалькада приблизилась, единственное слово слетело с губ Бронуин:

- Дэффид!

Моргана увидела, что девушка права, и рассердилась. Ей не верилось, что смотритель замка подверг ее юного менестреля такому риску. Дэффид - музыкант, а не воин, и слишком юн, ему еще не исполнилось и шестнадцати. Затем ее охватило чувство благодарности к смелому юноше, вызвавшемуся на такое дело. Как только всадники поднялись на утес, она приветствовала своего менестреля теплой улыбкой - он ее вполне заслужил.

- Я вижу, - сказала она, поворачиваясь к людям Линдси, - что понадобилось десять английских лакеев вашего лорда для сопровождения одного уэльского музыканта, еще не вышедшего из юношеского возраста. Интересно, сколько бы их понадобилось для настоящего воина?

Английские солдаты опешили, все, кроме дородного сержанта.

- Вы ошибаетесь, миледи, принимая нас за стражу этого мальчика. Мы - почетный эскорт для вас, нам выпала честь проводить вас к замку.

Дэффид спешился и опустился на колено в пыль. Его темные глаза с поволокой сверкали - отчаяние, вызванное решением о сдаче замка, сменилось восторгом перед дерзостью госпожи.

- Я приветствую вас от имени сэра Диллиса, миледи, и передаю вам, что он не сдаст замок, пока не услышит приказа о сдаче из ваших собственных уст.

Моргана гордо вскинула голову.

- Мы отправляемся в замок.

Они тронулись в путь. Моргана ободряюще улыбнулась Бронуин и мысленно произнесла молитву: Иисусе, даруй нам силу для свершения задуманного! Впоследствии она не могла вспомнить детали своего пути вниз с утеса и по прибрежной дороге. Как будто в одно мгновение она была на утесе с Бронуин, Дэффидом и объединенным эскортом, а в следующее - уже скакала по подъемному мосту в дом своего детства. Крепкие деревянные доски грохотали под железными подковами, и толстые цепи натянулись под тяжестью коней и вооруженных всадников. С обеих сторон сверкала вода, наполнявшая крепостной ров.

Руки Морганы стали влажными от пота. Сможет ли она пройти этот путь до конца? Когда они достигли решетки, выехал сэр Диллис, кастелян. Сняв шляпу и обнажив сверкающую лысину, он спешился и опустился перед ней на колено.

- Ах, леди Моргана, в сколь прискорбных обстоятельствах довелось нам встретиться!

- Вы защищали замок так хорошо, как это было возможно в данных обстоятельствах. Поднимитесь, сэр Диллис, и проводите нас внутрь, чтобы мы могли закончить это печальное дело.

Она оглянулась на двойную цепь всадников и пеших солдат.

- Как видите, я привела большую компанию.

Под звон колоколов монастыря святого Тристана кавалькада въехала под поднятую решетку. Сэр Диллис и Моргана скакали впереди, Бронуин и Дэффид не отставали от них. За крепостной стеной оказался спуск в открытое пространство, а за ним в двадцати ярдах пологий подъем вел ко второй решетке во внутренней стене замка. Казалось, первые четыре всадника направлялись именно к ней, однако, преодолев внешнюю башню, они резко свернули: сэр Диллис и Моргана - налево, Бронуин и Дэффид - направо, на узкие уступы, которые тут же были перекрыты за их спинами деревянными решетками. Следовавшим позади пришлось спускаться вниз. Им просто больше некуда было деться.

С грохотом опустилась решетка внутренней башни, перекрывая путь в замок, раздались крики и проклятия, началась давка, воины падали в глубокую траншею между склонами. Моргана поняла, что какая-то новая сила давит снаружи на людей Линдси. В то же время слева раздался шипящий звук, переросший в рев, и на осаждающих обрушилась стена мутной воды.

Мощный бурлящий поток быстро поглощал вздыбленных лошадей вместе со всадниками. Напор его был таков, что никто не мог устоять. Конское ржанье перекрывало хриплые крики солдат, которых тяжелые доспехи тащили на дно.

Моргане с трудом удавалось сдерживать испуганную лошадь. За их спинами раздавалось бряцание оружия и предсмертные хрипы животных. Вслед за сэром Диллисом Моргана осторожно вела лошадь по уступу, на который выплескивалась вода, осознавая нависшую над ними опасность: подкованные копыта легко могли соскользнуть с ненадежной опоры и они кувырком полетели бы в поток. А вдруг защитникам замка не удастся вовремя закрыть морские ворота? Моргана мельком взглянула на воду. Сколько еще им придется пробираться по этому уступу?

Тем временем Бронуин и Дэффид пробились в противоположном направлении, и Моргане оставалось лишь спрашивать себя, доберутся ли они все до места назначения. Целый час шли они до дальней стены замка и вряд ли заметили бы тайный вход, если бы не узкий деревянный мостик, соединивший берега бурлящего потока. К счастью, уровень воды больше не поднимался.

Снова сэр Диллис отправился первым испытать прочность самодельного моста и лишь, затем позволил Моргане следовать за ним. Только удостоверившись, что мостик выдержит их тяжесть, он помахал, чтобы она проезжала вперед, а сам остался на уступе охранять тыл. Он знал, что, по меньшей мере, два всадника пробились сквозь деревянную решетку и ринулись за ними в погоню, вот-вот они должны были показаться из-за угла стены. Моргана была уже на середине моста, когда появились их преследователи, и кастелян крикнул, чтобы она продолжала двигаться вперед. Огромная каменная секция стены за мостом повернулась, открывая темную зияющую брешь с проблесками солнечного света вдали.

Когда лошадь преодолела мостик, Моргана оглянулась. Меч сэра Диллиса мелькнул длинной дугой, и ближайший рыцарь натянул поводья, поворачивая своего коня назад. Роковая ошибка. Он врезался в приятеля, оба коня поскользнулись и упали, исчезнув под быстрыми водами.

Миновав темную брешь в стене, Моргана не сразу привыкла к яркому свету. Чьи-то руки тянулись к поводу ее лошади, какие-то фигуры двигались мимо нее, чтобы помочь сэру Диллису. Она так расслабилась от облегчения, что чуть не упала, но пара мускулистых рук подхватила ее и выдернула из седла.

Сильные руки надежно держали ее, крепко прижимая лицом к широкой груди, кто-то нес ее, как новорожденное дитя, на яркий свет внутреннего двора. Спаситель поставил ее на землю, и только сейчас она осознала, кто это.

Не веря глазам своим, Моргана тупо смотрела на него.

- Милорд Ранульф!

Он был без доспехов, и она подумала, не призрак ли это, сотворенный ее душевными муками. Последние двадцать четыре часа были такими странными, что она не удивилась бы, увидев и призрака. Но нет: он был крепкий и теплый, и очень живой. Она побледнела, не в силах вымолвить ни слова, затем прошептала онемевшими губами:

- Но… я думала, что вы мертвы! Изумление и внезапный вихрь чувств не позволили ей продолжить. Она была так уверена в его гибели, что могла лишь таращиться на него и трясти головой.

Он молча смотрел на нее и видел только ошеломленное выражение милых глаз и бледность. Неправильно истолковав их, Ранульф распалился гневом. Он рисковал жизнями своих людей за ее пропащее дело - и вместо слов благодарности услышал лишь заикание и разочарованные возгласы, что он, видите ли, еще жив. Эту бессердечную красотку не проймешь ничем. Его лицо превратилось в суровую маску циника.

- Примите мои извинения, сударыня, за причиненные вам боль и страдания. Я понимаю, что обманул ваши надежды на второе вдовство, но не отчаивайтесь. Сражение не закончилось, и, может быть, ваши молитвы еще будут услышаны. Впрочем, я и впрямь чуть не погиб в озере, когда пытался открыть решетку.

Моргана глубоко вздохнула. Значит, ее видение было вещим, показав ей Ранульфа в страшной опасности. Не заметив ее реакции, он отвернулся и начал отдавать приказы:

- Замок в безопасности. Выловите тела из внутреннего рва и снимите с них доспехи и оружие. Не смейте брать личные вещи. Любому, уличенному в мародерстве, отрубят руку. Собрав трупы, погрузите их на телеги и вывезите в поле к северу от мыса.

- Да, сэр Ранульф.

Все поспешили выполнять приказ.

Моргану разгневала его суровость - живым угрожает карой, а мертвых не собирается хоронить.

- Какое вы имеете право отдавать такие приказы? И неужели вы откажете мертвецам в христианском погребении?

Ранульф резко повернулся и распахнул куртку на загорелой груди:

- Вот оно, мое право, миледи! А вам не мешало бы помнить о супружеских клятвах, которыми мы обменялись в церкви!

Зияющая рана слева под ребрами была заткнута тряпками, пропитанными кровью.

Испуганный вздох Морганы утонул в свирепом громе его голоса:

- Что касается мертвых, если мы оставим их там, где они пали, пойдет мор, а многие среди наших людей ранены или слишком устали, чтобы хоронить тех, кто, не раздумывая, собирался убить их по приказу Линдси. И более того, я хочу сразу прояснить ситуацию: мы не можем держать в замке пленников, чтобы у врага не было здесь своих людей.

Ранульф окликнул первого попавшегося солдата.

- Проводите леди Моргану в замок и проследите, чтобы она там оставалась. Силой, если потребуется.

Он развернулся и пошел прочь, заговорив по пути с воинами. Моргана понимала, что решения Ранульфа разумны, и что она должна перед ним извиниться. Не будь она так взволнована событиями этого тяжелого дня, она бы не выпалила такой чуши. Моргана умоляюще протянула руки:

- Сэр Ранульф, подождите!

Он остановился и оглянулся через плечо, окинув ее испепеляющим взглядом.

- Сударыня, я занят обороной. Вам лучше укрыться в замке и заняться домашними делами… Военные дела оставьте мужчинам.

Моргана покраснела от смущения, поскольку собравшиеся на дворе люди слышали каждое слово. Ранульф сердито пошел прочь. Она заскрежетала зубами и последовала в замок.

Звуки лютни наполняли освещенный факелами зал, смягчая души сражавшихся и победивших в сражении. В двух огромных очагах развели огонь, прогонявший сырость из толстых каменных стен. Каждый очаг был достаточно велик, чтобы целиком зажарить в нем быка. Настроение у всех было праздничное.

Враг разбит наголову, почти половина его войска уничтожена, а из защитников замка Гриффин не погиб никто. Изобилие эля и хорошей еды усиливало веселье. Жареная телятина и говядина, рыба в винном соусе, пироги с луком и репой и знаменитая смесь крутых яиц, лука и сметаны, приправленная чесноком, диким бадьяном и перцем.

За нижними столами мужчины и женщины увлеченно и почти не разговаривая ели прямо с деревянных подносов и с больших ломтей хлеба, но главный стол был уставлен золотой и серебряной посудой. Сэр Диллис, получивший лишь незначительные царапины, в ознаменование своих боевых заслуг сидел рядом с Ранульфом на почетном месте.

Арвил, сенешаль, сделал знак слугам внести следующую перемену: нашпигованного молодого гуся и жареного лебедя. Сенешаль замка был человек веселый, сердечный и простого рода, в отличие от большинства людей его положения в поместьях английских аристократов, но он выполнял свою роль с таким умением, что Моргане мог бы позавидовать любой герцог. Сэр Диллис принял добавку хрустящего гуся и продолжил беседу с Ранульфом, вспоминая подробности победного сражения:

- Да, милорд, ну и удивили вы армию Линдси своей хитроумной западней… да, признаться, и меня тоже.

Ранульф кивнул и жестом приказал пажу принести кружки со свежим элем и наполнить кубки вином. Кастелян упивался воспоминаниями. Новый господин, богато разодетый - атласный дублет, такой же синий, как его глаза, поверх тонкой рубашки из белого шелка, тяжелая золотая цепь, сияющая в свете факелов, - выглядел настоящим лордом.

Моргана изредка взглядывала на него из-под опущенных ресниц. Мужчина, который так неистово целовал ее в церкви святого Тристана, не имел ничего общего с человеком, возвышающимся над столом. Первый смотрел на нее со страстью, этот, с тем же лицом и фигурой, был холоден и тверд, как гранит. За весь вечер Ранульф не сказал ей ни единого слова. Он действительно полагал, что Моргана желала ему смерти, а она была слишком горда и разгневана, чтобы разубеждать его.

Ранульф тоже гневался - его ярость кипела уже много часов. Он достаточно хорош, чтобы спасать эту спесивицу от головорезов и алчных поклонников. Достаточно хорош, чтобы, рискуя жизнью, нырять в темные воды озера и пробираться в замок потайным ходом. А вот в мужья ей он не годится - не достаточно хорош. Только железная воля позволяла ему скрывать, что Моргана полностью завладела его мыслями. Время от времени они случайно касались друг друга - и тут же отдергивали руки, как будто обжегшись. Но он не мог не слышать ее голоса, не чувствовать ее аромата: от нее пахло цветами, пряностями… женственностью. Ее близость была для него самой изощренной пыткой.

Ранульф вполуха слушал сэра Диллиса и изредка механически отвечал. Время от времени сэр Диллис проводил рукой по лысой голове, как бы удостоверяясь, что она все еще на месте.

- Да, сэр Ранульф, я-то сперва подумал, что вы хотите безопасно доставить леди Моргану в замок и поджидать подхода союзников. Когда ваше войско ударило в тыл осаждающим, загоняя их в ров и загораживая отход, я не мог поверить своим глазам. Шестьдесят человек! А я считал, что их всего шестеро!

Десмонд поставил на стол свою кружку.

- Мудрый военачальник всегда оставляет резерв. Прежде чем мы покинули королевский дворец, сэр Ранульф приказал своим людям вооружиться и незамедлительно следовать за нашим отрядом. Они отставали от нас всего лишь на один дневной переход.

- Ах, представляю себе изумление Линдси!

- Да, - тихо ответил Ранульф. - Его ждет еще один неприятный сюрприз - вскоре он увидит нас у стен своего замка. Но сначала надо все уладить здесь. Он не сразу соберет силы на новую атаку, и, когда он меньше всего будет ожидать…

Беседа продолжалась в подобном духе весь последний час. Слуги подавали все новые и новые блюда, но хозяева замка, устроившие этот праздник, сидели как каменные истуканы, обращаясь друг к другу, только когда этого нельзя было избежать. Ранульф испытывал сильнейшую боль от своей раны, но военная закалка приучила его игнорировать физические страдания. Да и крепкий эль помогал.

Сидевшая рядом Моргана выглядела изысканно, как и подобает истинной леди. Платье с высокой талией из янтарного шелка, ожерелье из топазов. Никто бы не признал в ней усталого парнишку, подскакавшего накануне к воротам монастыря. Даже Ранульф, пытавшийся казаться сдержанным, не решился бы отрицать, несмотря на раздражение, что она обольстительна. Проклятье!

Моргана почти не могла есть. Гнев обжигал нутро, оскорбленная гордость костью торчала в горле. Она ожидала, что ее люди отнесутся к Ранульфу недоверчиво, но он с ходу завоевал их уважение. Если говорить честно, они были от него в восхищении. И это терзало ее. Она собиралась поставить его на место, показать ему, кто тут хозяин, но теперь столкновение явно откладывалось. Невозможно было сделать это сразу после сражения и на глазах всех обитателей замка.

Затмевая увешанный знаменами огромный зал, перед ее глазами появились измученные солдаты и освобожденные защитники замка, а также Ранульф, резко отдающий приказы Оуэну, капитану ее стражи. Именно в тот момент ей показалось, будто власть над замком с силой вырывают из ее рук. Это несправедливо. Ее воспитывали не по-девичьи, растили как наследника-сына, с рождения приучая мудро править людьми. А теперь, только потому, что она женщина, явился какой-то чужак и все у нее отнимает. Несправедливо! Несправедливо!

Прошло столько часов, а унижение саднило, как свежая рана. И, даже осознав разумность приказов Ранульфа, Моргана не могла смириться. Она набрала воздуха в легкие и повернулась к леди Уинифред, пухленькой доброй жене кастеляна. Вежливая фраза замерла на ее губах. Леди Уинифред мирно дремала над своим бокалом. Моргана глубоко вздохнула. Неужели этот вечер никогда не кончится?

Обрывки разговоров доносились до нее, перекрывая нежные звуки песни Дэффида. Время от времени менестрель бросал пронизывающие взгляды в сторону главного стола. И когда он смотрел на Моргану, его взгляд смягчался: это ей пел он о рыцарских подвигах и вечной любви, и каждая нота, извлеченная из его лютни, была посланием его сердца. Сегодня, после того как юноша стал свидетелем ее отваги и силы духа, его преданность переросла в нечто большее.

Госпожа его грез даже не подозревала о его едва скрываемых чувствах. У нее была более серьезная проблема: собственный муж. Ранульф подчеркнуто игнорировал ее, и наблюдатели уже зашептались. Он с готовностью беседовал с Десмондом, Оуэном и сэром Диллисом. Он произнес множество тостов за их храбрость и казался таким же крепким и здоровым, как остальные. Но в последние минуты он все чаще умолкал… хмурил брови… и Моргана призадумалась над этим. Видимо, давала о себе знать его рана. Прекрасная возможность проявить подобающую супруге озабоченность и разумный предлог покинуть пир.

- Вы страдаете от раны, милорд. Я пойду в свою комнату, приготовлю вам напиток из трав и принесу сюда.

Она стала подниматься, но он крепко схватил ее за руку чуть выше локтя и заставил сесть, затем наклонился, чтобы остальные не могли его услышать:

- Можете злиться и дуться, сколько вашей душе угодно, но вы останетесь и сыграете свою роль радушной хозяйки до конца.

- Неужели нельзя обойтись без дикарских выходок? - огрызнулась Моргана. - Если хотите, чтобы я осталась в зале, могли бы попросить об этом поучтивее.

- Конечно, - тихо возразил он. - И вы бы проявили уважение к моим желаниям и подчинились бы моим просьбам, как и прежде. Сегодня вечером вам придется терпеть мое общество до тех пор, пока я не позволю вам уйти.

- Я не подозревала, милорд, что вам так приятна моя компания. В вашем поведении на это и намека не было.

- Я нахожу не больше удовольствия в вашем обществе, чем вы - в моем. Но вы будете подыгрывать мне и притворяться, что мы живем в ладу. Как я смогу управлять этим замком, если не в состоянии добиться приличного поведения от собственной жены!

Ранульф отпустил ее руку, считая, что все улажено. Моргана выдавила ледяную улыбку, противоречащую ее разгоряченному состоянию.

- Вы заблуждаетесь, сэр Ранульф, и мне придется растолковать вам, что этим замком управляю я, а мною не будет управлять никто!

Не успел он ответить, как она вскочила, столь поспешно, что даже опрокинула стул. Дэффид только-только отпустил струны лютни, и грохот обитого медью дерева явственно прозвучал в тишине и привлек изумленные взоры гостей, по крайней мере, тех, что еще не совершенно захмелели, к разгневанному сэру Ранульфу и его резво удаляющейся супруге. Что касается Морганы, она даже не оглянулась и быстро направилась к лестнице, ведущей в ее покои, зная, что супруг не подвергнет себя унижению и не погонится за ней.

Ранульф смотрел ей вслед с дикой яростью, смешанной с отчаянием. Черт ее побери, эту уэльскую ведьму! Что бы он ни делал, что бы ни говорил, она принимает все как оскорбление. Похоже, придется искать другие способы завоевать ее и добиться приличествующего жене повиновения.

Десмонд также возмущенно следил за драматичным уходом Морганы.

- Господь свидетель, - проворчал он, - вы сегодня сотню раз рисковали жизнью, чтобы спасти ее земли, а она не снисходит даже до простой любезности. Эдуард сыграл с вами злую шутку, несмотря на все богатства этой дамы. Он приковал вас к мятежной упрямой злючке, а ведь вы могли бы выбирать из дюжины придворных красавиц.

Обуреваемый яростью и почти непреодолимым желанием стиснуть посильнее шею упрямой жены, Ранульф осознал всю безнадежность своего положения. Он не хотел выбирать из дюжины придворных красавиц. Он хотел только ее, Моргану, презиравшую его.

Эта мысль ошеломила Ранульфа. Он с трудом подавил желание подняться в ее комнату и осуществить свои супружеские права. Закон, церковь и сила на его стороне. Соблазнительная мысль. Такая соблазнительная, что его охватил жар, и кровь закипела. Но он понимал, что выиграет одно сражение и проиграет всю войну.

Хоть этот брак и заключен против их воли, нет смысла жить в вечной вражде. Может, он просто неправильно взялся за дело? Может, существует более легкий способ укротить строптивую, однако такую обольстительную жену?… Вчера вечером в монастырской церкви его поцелуи волновали ее. Этого нельзя отрицать. Она молила его остаться, и он мог перебросить ее через плечо, вынести за монастырские стены и овладеть ею в прохладной красоте лунной ночи.

Неожиданно его мрачное настроение сменилось оптимизмом: нежные слова могут растопить лед между мужчиной и женщиной. Учитывая страстную натуру Морганы, он еще сможет все поправить. Все знают, что женщиной управляет сердце, а не разум. Надо поухаживать за своевольной супругой и быстренько наладить с ней добрые отношения. Забыв об усталости и пульсирующей боли в ране, он резко встал, чуть не расплескав вино из своего кубка. Опасные огоньки танцевали в глубине его глаз, рот решительно сжался.

- Я желаю вам спокойной ночи, господа. Мне давно пора отправляться в постель… к моей новобрачной.

Моргана занимала опочивальню, традиционно принадлежавшую лорду и леди замка. Это была роскошная комната двадцати футов в ширину и около пятидесяти в длину, с высокими арочными окнами по двум стенам. Пламя ярко горело в огромном камине, освещая кровать под бархатным балдахином, стол, стулья и большой резной буфет, занимающий целую стену.

Это были личные покои Морганы. Здесь она могла расслабиться и отдохнуть от своих обязанностей владелицы замка Гриффин. Плетеные соломенные подстилки были покрыты прекрасным ковром, гобелены на стенах поглощали холод и сырость. Новая, обитая бархатом скамья под окном, два стула с высокими спинками, несколько сундуков со старым вином и низенький стол из Франции для помад и притираний дополняли убранство. Моргана приказала отнести вещи Ранульфа в комнату напротив, поменьше и тоже красиво обставленную, когда-то ее собственную.

Моргана поцеловала Бронуин, последовавшую за ней из зала, и отослала ее спать, но Элва, старая няня, отказывалась уходить.

- Сэр Ранульф очень сердит, миледи, - произнесла она высоким напевным голосом. - Я побуду с вами немного.

- В этом нет необходимости. Я не боюсь его, - ответила Моргана и обнаружила, что солгала. - Он не причинит мне вреда, - добавила она и поняла, что это правда.

Чувства, которые вызывал в ней новый муж, были весьма противоречивы. Она знала, что физической опасности нет, однако каким-то непонятным образом он угрожал ее душевному покою.

Элва все не уходила, не желая оставлять свою подопечную на милость сердитого супруга.

- Пчелу ловят медом, а не уксусом. Говорят, что настой листьев розмарина и ромашки, добавленный в вино, смягчает нрав свирепого мужа и внушает любовь.

- Настроение сэра Ранульфа меня совершенно не волнует, и я не испытываю никакого желания завоевывать его любовь!

Нянюшка с трудом спрятала улыбку, услышав пылкую тираду Морганы. Если мужчина безразличен, женщина так не гневается. Похоже, размолвка хозяина и хозяйки - всего лишь ссора влюбленных. Значит, подумала она, розмарин и ромашка будут кстати - помогут быстрому примирению.

Когда няня ушла, Моргана уселась на маленькую табуретку, обитую бархатом, и откинула с лица тяжелую массу волос. Несмотря ни на что, хорошо оказаться дома, в собственной комнате. Все здесь навевало воспоминания: резной сундук с ее приданым, роскошный фламандский гобелен, железные подсвечники, во времена ее детства украшавшие главный зал, массивная родительская кровать, в которой она появилась на свет. Да, чудесно вернуться домой.

Ловкими пальцами она начала заплетать шелковистые локоны в толстую косу. Дверь спальни снова открылась. Думая, что Элва что-то забыла, Моргана продолжала плести косу и вдруг услышала, как железный засов скользнул на место.

Моргана вскочила, забыв о волосах, и они разлетелись, окутав ее сверкающим облаком. Спиной к запертой двери стоял Ранульф, и она поняла, что момент противостояния наступил. Несмотря на темные тени под усталыми глазами, он выглядел сильным и энергичным. Опасным.

- У нас осталось незаконченное дело, не так ли?

Он снял дублет и рубашку, обнажив свежую повязку, несколько сильных ушибов и прекрасную мускулистую грудь. Теперь Моргана пожалела, что так беспечно отпустила своих дам. Ну почему она не попросила Бронуин провести ночь в ее комнате?!

Она надменно выпрямилась.

- Это моя опочивальня, милорд. Слуги приготовили вам комнату напротив… вы, вероятно, просто ошиблись дверью.

Ранульф, мигом растеряв все свои благие намерения, решительно подошел к ней. Неужели она открывает свой прелестный ротик только для того, чтобы его укусить?

- Сударыня, в будущем постарайтесь сдерживать вспышки вашего раздражения и вести себя подобающим образом.

Его слова только подлили масла в огонь.

- Я не позволю обращаться со мной как с пустым местом! Я - хозяйка этого замка и привыкла распоряжаться здесь единолично! Я не позволю унизить меня до роли бесправной супруги!

Глаза Ранульфа засверкали.

- Я тоже не собираюсь мириться с ролью бесправного мужа. Если я не стану полноправным хозяином замка, если не получу всей подобающей мне власти, пострадает дисциплина и начнется смута. И мы, как спелые яблоки, упадем в руки врага.

Его железная логика подействовала на разгоряченную Моргану как ушат ледяной воды. Она понимала, что Ранульф прав, но это не делало ситуацию более приятной.

Он увидел, как изменилось выражение ее лица, и улыбнулся.

- Я предлагаю вполне разумный выход из положения. Давайте перестанем спорить, кто тут хозяин, а вспомним лучше о том, что мы муж и жена и наконец-то оказались наедине.

Его голос, низкий и трепещущий, возбудил в ней воспоминания о его прикосновениях. Она подошла к окну и отвернулась, не подумав, что мягкий свет обнажает ее тело под тонкой сорочкой. Гнев Ранульфа утих. Он вдруг вспомнил, что пришел сюда ухаживать, а не браниться. Каждое ее движение было грациозным, ветер облепил ее фигуру тонкой тканью. В нем проснулось желание, но он ждал, лаская взглядом ее тело.

Раздражение Морганы тоже исчезало в ночной тишине. Лунный свет падал на стены замка и покрывал узором беспокойное море. Они пережили вместе опасный день, и без Ранульфа, без его мудрого плана и отваги, замок был бы сдан. Конечно, они должны заключить перемирие. Не поворачивая головы, она заговорила:

- Хорошо. Завтра мы вместе примем вассальную присягу. Но вы должны понять, что мои люди искони преданы моему роду, а значит, мне. Я не могу требовать от них такой же преданности вам, чужому им человеку.

Сильные руки сжали ее плечи, и она вздрогнула, испуганная чуть не до потери сознания. Она не слышала, как он подошел, и удивилась, что мужчина таких размеров и силы может двигаться столь бесшумно. Придя в себя, она продолжала смотреть на ночной пейзаж.

Почему- то, когда он был так близко, ее мозг переставал работать. Она теряла дар речи и способность соображать. Зато бурно реагировала как женщина, в этом не было никаких сомнений. Ей было трудно сдержаться, чтобы не выдать своего волнения, а его руки обжигали ее через тонкую ткань.

Он возбуждал ее своей близостью до дрожи, грудь напрягалась, из какой-то точки в животе поднималась жаркая волна, поглощающая все тело. Вдруг она услышала его голос, но смысл сказанного не доходил до нее. Ранульф повернул Моргану к себе лицом, и ее глаза расширились и потемнели.

- Это важнейший шаг в построении нашего союза, - промолвил он тихонько ей в ухо. - Вы должны задавать тон, не требовать, а исподволь воздействовать на своих людей, и тогда я стану их господином не только на бумаге.

- И как же, вы полагаете, я смогу сделать это?

У Морганы перехватило дыхание, ее щеки горели.

- Примером. Вы должны показать им, что принимаете меня. Как вашего соратника. Как вашего мужа.

Его пальцы сжались, сильные пальцы, расслабляющие ее напряжение.

Невозможно было не понять, что он имеет в виду. Моргана не могла смотреть ему в глаза. Она отвернулась. Ранульф прижал ее сильнее. Его большая ладонь соскользнула с ее плеча и легла на изгиб талии. Моргана была не в состоянии пошевелиться, не могла дышать. Не Ранульфа она боялась теперь, а себя. Если простое его прикосновение делало ее такой беспомощной, то что же будет дальше? Не потеряет ли она чувство собственного достоинства, подчинившись во всем его воле?

Ранульф улыбнулся и, проведя пальцем по ее щеке, нашел чувствительную точку около уха. Его улыбка странно подействовала на нее. Он коснулся губами ее виска.

- Пойдемте в постель, Моргана. Пора нам получше узнать друг друга, как полагается супругам.

Его дыхание касалось ее лица, легко щекотало кожу, и она ухватилась за соломинку.

- Но… ваша… ваша рана, милорд.

- Простая царапина, - ответил он, опуская голову, пока его рот не оказался рядом с ее губами.

- Может быть, я перевяжу вас? У меня есть бальзам собственного приготовления, который заживит вашу рану. - Моргана начала соображать быстрее. - Бальзам и… и несколько дней отдыха, вот что вам необходимо. Я… я не хотела бы, чтобы вы расхворались.

Улыбка Ранульфа превратилась в гримасу.

- Вас больше устраивает моя внезапная гибель, это я уже понял. Вы думаете, я забыл о вашем бегстве из Лондона, которое вы предпочли супружеской постели? Но я помню и то, как вы дрожали в моих объятиях прошлой ночью, как ваши губы смягчились и открылись моим поцелуям.

Его рука поднялась с ее талии и крепко обхватила грудь. Моргана задрожала и глубоко вдохнула воздух.

- Пора оставить прошлое прошлому, дорогая, и жить настоящим.

Он был так близко, что она слышала стук его сердца, лишь смутно ощущая холодный камень стены за спиной. Все исчезло, кроме тревожащего присутствия Ранульфа и его еще более тревожащих слов.

Он еще ниже наклонил голову.

- Нам обоим некуда бежать от нашей судьбы, жена. Пора встретиться с ней. Здесь. Сейчас.

Шершавые пальцы Ранульфа погладили ее щеку и замерли. Его прикосновение чаровало неожиданной нежностью. Их дыхание участилось. Когда он заговорил, его голос был тих и как будто проникал в самую глубину ее тела.

- Пора, Моргана, пора скрепить наши устные и письменные клятвы.

Он видел румянец, окрасивший ее щеки, и чувствовал легкий трепет, охвативший ее тело. Он знал, что она не так безразлична, как притворяется. Желание с новой силой вспыхнуло в нем. Он жадно впился губами в ее губы, заглушая ее протест поцелуями, его руки ласкали ее грудь. С каждым его прикосновением ее дыхание становилось все более частым и прерывистым. Ее аромат и тепло ее тела пьянили его, и он забыл обо всем, кроме своего желания.

Он поднял ее и понес к кровати с роскошным балдахином, остановившись лишь на мгновение, чтобы задуть высокую свечу. Синий дымок поднялся от фитиля, наполнив воздух едким ароматом. Теперь только лунный свет и огонь камина окрашивали их тела серебром и золотом.

Сладкая истома охватила Моргану. Так долго она была одинока и рассчитывала лишь на себя… Но сейчас, впервые за много лет, она могла опереться на кого-то другого, предоставить другому право быть сильным. Хотя бы на время. Ее рука обвила его шею, погрузилась в его волосы, и она закрыла глаза, исследуя, запоминая.

Без слов он положил ее на кровать, быстро снял остатки одежды. Перина прогнулась под его тяжестью, и он потянулся к ней. Только мерцание пламени в камине, ощущаемое даже сквозь прикрытые веки. Глубокая тишина. Мужчина и женщина. Его губы, теплые и мягкие, коснулись ее виска, оставили обжигающий след на шее. Ее дыхание смешалось с его дыханием, время остановилось.

Она почувствовала, как он поднял ее сорочку на бедра, замер и глубоко вздохнул. Она разрывалась между желанием остаться самой собой и стремлением слиться с ним. Ей не пришлось принимать решение. Теплые губы Ранульфа стали ласкать ее грудь, его ладонь скользнула между ее бедрами. Ее собственные желания, его ласки разжигали ее страсть, захлестывали ее. Теперь она так же желала слиться с ним, как и он - с ней. Теперь ее руки потянулись к нему, ее пальцы погрузились в его волосы, ее руки страстно исследовали его сильное, покрытое шрамами тело воина. Ей показалось, что сердце вот-вот выскочит из ее груди. Она подняла бедра ему навстречу и, когда он вошел в нее, вскрикнула от удовольствия, побеждая и сдаваясь.

Его любовные ласки были неистовыми и откровенными, отвечая чему-то первобытному и неукрощенному в ней самой, - словно фонтан света забился внутри ее и распадался искрами в ее закрытых глазах. Она прижала его крепче, желая продлить мгновение. И когда он изогнулся и хрипло выкрикнул ее имя, время закружилось вихрем цвета и чувства, оставив ее бессильной и задыхающейся в его объятиях.

Гораздо позже, когда он спал, по-хозяйски распластав на ее теле руку и ногу, она бодрствовала, не в силах отвести глаз от тлеющих углей в камине. Кончиками пальцев она гладила его кожу, наслаждаясь ощущением силы его мускулистой шеи, плеч и рук. Какие чувства испытал он? Ощутил ли тот же восторг растворения, оказавшегося прекраснее всего, что она знала или ожидала?

Ее тело было удовлетворено. Ласки Ранульфа возбудили ее так, как никогда не удавалось расчетливым прикосновениям Робина, который превращал все в игру, демонстрацию своей любовной ловкости, доказывал, что может взволновать ее против ее воли, думая о другой. Это страшно оскорбляло Моргану. Со временем эмоциональные шрамы огрубели, и она научилась брать, что могла, и давать так же мало, как и он.

Но Ранульф ласкал ее, хотел ее. Любовь Ранульфа была честной, без уловок, всепоглощающей. И в какой-то мере пугающей. Она ввергала Моргану в водоворот чувств, из которого было трудно выбраться. Ее мысли пугались, и тело таяло от его близости, его нежности… в такие мгновения он мог бы убедить ее, что ночь - день, а снег выпадает в летнюю жару. Она могла потерять свое «я», подчиниться его воле, целям, желаниям. У нее не было защиты от этого чувства. И от него. И если он узнает об этом, в его руки попадет мощное оружие. У нее оставался единственный путь спасения. Он не должен об этом узнать никогда.