Глава 21. Поход к лешему, илио том, что такое лесная жуть

Генератор синхонизационного поля погрузили в багажник недорогого внедорожника, что принадлежал Манкину. Шнур был длинный, и потому без проблем дотянули его до прикуривателя, подключив через специальный переходник. Сорок ватт, которые прибор получал из сети автомобиля — это не так уж много, но если тянуть нить силы достаточно долго, то можно накопить порядочный заряд.

Я посмотрел на нелепо выглядящего в дорогом костюме и зеленом бронежилете чиновника. Тот нервно вцепился в руль и глядел прямо перед собой.

— Ты хоть знаешь куда ехать?

— Примерно.

— Что значит, примерно?

— Точных координат нет. Есть только не очень чёткие указания.

Манкин расстегнул молнию на папке и протянул мне помятый листок, сложенный вчетверо. Я принял его и развернул. Это походило на детскую шараду или на каракули пирата из книжек Стивенсона.

— Что там? — спросила Александра, зажатая на заднем сидении между двух бойцов.

Девушку выручало только то, что она была достаточно худенькой и сама много места не занимала.

Я начал читать вслух.

— От излучины большой воды, где сосны растут, где снега ложатся раньше, где два потока пересекаются в своем беге, по черному пути надлежит идти на закат, покуда не встретится мёртвая тропа воздушных слов. От неё на Полярную звезду.

— Бред, — произнесла Александра.

— Бред, не бред, сейчас узнаем.

Я достал телефон и набрал номер. Ответ не заставил ждать.

— Я весь во внимании, — послышался голос моего домового.

Древний дух уже давно освоился с современными технологиями, став активным жителем социальных сетей и всевозможных форумов, особенно тех, что касались домоводства и приятных мелочей жизни. Он постоянно выписывал из сети житейские премудрости, проверяя их на практике. То полку затейливую из подручных материалов сделает, то старую вещь под новую нужду приспособит.

— Дел Семён, я тебе сфотаю и через сообщение отправлю один документ. Ты глянь на него своим мудрым взглядом, может поймёшь.

— Ну так давай, не мешкай.

Я сделал снимок и отослал домовому. Несколько минут спустя снова позвонил.

— Ну что?

— Енто сложно сказать. Я меж своих клич пустил, разумею, через часок — другой прояснится сия оказия.

— Ну что там? — снова спросила Белкина, вытаскивая через силу из своего рюкзачка, что стоял между ботинок, маленькую бутылочку с водой. — Да подвинься ты, — буркнула она на Карасёва, который и так сидел почти боком.

Бронежилеты и оружие резко уменьшили пространство для манёвра внутри салона автомобиля. Я оглядел с переднего сиденья свою команду, а потом повернулся к Манкину.

— Слушай, тебе же наверняка на некие представительские расходы денежку дали? Ну не может быть так, что тебя отправили с такой сложной миссией с голой задницей, — выдал я, сам офигевший от такой своей наглости.

Чувство постоянной опасности притупляет страх и придаёт борзости, а жути я повидал много за последнее время. Это раньше бы я застенчиво молчал, совсем как этот госдеятель, который робко глянул на меня, а потом согласился. К тому же ощущение силы пьянило. Оно было как легкий наркотик или хороший коньяк. Тут уж кому какое сравнение нравится. Я скручивал в трубочку лютых тварей, от которых у обычного человека инсульт случится, потоками силы срывал двери с петель и гнул стальные трубы. Убивал одним лишь усилием воли. Казалось, что я мог всё.

— Дали.

— Вот жмот, а говорил, что нет денег. Тогда второй вопрос. Ты жить хочешь?

Чиновник вытаращил глаза.

— А хорошо жить хочешь?

Чиновник что-то хотел ответить, но я это ему не дал сделать.

— Тогда гони к туристическому супермаркету.

— Зачем?

— Ты собираешься в лесу под ёлочкой ночевать в обнимку с трухлявым пнём и мокрыми ёжиками?

Бойцы на заднем сиденье коротко хохотнули.

— Нет, — неуверенно потянул Манкин.

— Ну тогда гони.

Путь занял от силы десять минут. Взяв у насупившегося чиновника деньги, я отправил Иваненко за продуктами, а сам вместе с Белкиной пошел за походным оборудованием. Карасёв остался на охране казенного имущества и оружия своего товарища.

Всё нужное нашлось сразу. Выносили в три ходки, загружая вещи в багажник, и прицепляя их на крышу внедорожника к направляющим рамкам обычной бельевой веревкой. Манкин тихо бурчал, что поцарапаем машину, но я сунул ему в руки несколько больших купюр со словами, что это гремлины поработали, они же и деньги стырили. Вы видели бы его выражение лица.

К тому времени позвонил дед Семён. Я включил громкую связь, чтоб слышали все.

— Значить, что такое на закат и на Полярну звезду, и дурню понятно. Енто стороны света. Излучина та неведомая — скорее мост оживленной дороги через реку, нежели что-то другое. От седого сразу виднеется черный путь. Енто та же дорога асфальтная. По снегам могу сказать, что дано положение того пути около города.

— Северный объезд, да, точно! — чуть ли не прокричала Белкина, резко подавшись вперёд.

— А что такое мёртвые слова? — спросил я у домового.

— Не ведаю.

— Спасибо, дед, — ответил я ему, а потом произнёс для всех присутствующих: — На месте разберётся. Поехали.

Ехать пришлось долго. Пока из города выскреблись, пока до нужной магистрали доехали, пока к мосту подрулили, а там ещё напасть, хрен где развернёшься. В общем, часа полтора ушло. Бойцы все спали, Белкина сидела и медитировала с воткнутыми наушниками, я ковырялся в телефоне.

Когда двинулись вдоль трассы на запад, я всех растолкал. Начали глядеть в оба. Ну, кроме Александы, конечно. Покатились не быстро, километров тридцать в час, внимательно осматривая округу. В какой-то момент Карасёв меня тихонько окликнул и показал на большую кучу бревен, которые на деле оказались старыми, почти сгнившими телеграфными столбами. Мы остановились и вышли. Это и в самом деле походило на мёртвую тропу воздушных слов.

— Ну что, рискнём? — нарочито бодро спросил я.

Белкина пожала плечами.

— Этот путь ничем не хуже других.

— А как же моя машина? — засуетился Манкин.

— Да закрой ты её на сигналке. Никто не тронет. Это трасса, а не плохой район города. Здесь либо промчатся не заметив, либо подумают, что в кусты пошли по нужде.

— А вдруг.

— Хочешь, оставайся. Мы сами пойдём. Пособираем грибы и вернёмся. Скажем, подарок от Лешего.

Он поколебался малость, а потом начал доставать вещи.

Мы тоже экипировались, распихав всё по объемным рюкзакам. Даже спальники приторочили. Но прошли по лесу не долго. Смысла нет. Нет ни чётких указаний пути, ни встречающих делегаций, а осенняя ночь уже приближалась. Хорошо, что обошлось без дождя.

Отойдя от трассы чуть больше двух километров мы разбили лагерь. Я с Иваненко развернул большую туристическую палатку. В отличие от армейских, эта сворачивалась очень компактно и весила не много, хотя тащить пришлось по очереди. Палатка была трехместная, даже трехкомнатная. С трех сторон от большого общего помещения примыкали спальные места. Одно отдали Александре, а остальные для мужиков. Туда покидали пенистые коврики и спальники. Решили дежурить по двое. Бойцы вдвоем в одну смену, я с Манкиным в другую.

Пока раскладывали, Карасев натаскал сухих веток. Запалили костер. На воткнутые палки с перекладинками положили шампуры с мясом. Казалось бы много всего лишнего набрали, но выручало чародейство. Еще на сборах показали, как облегчать ношу. Обычный телекинез. Тянешь одну нить силы тянешь к спецкрепежам, которые пришиваются к рюкзаку и представляют собой по сути полые алюминиевые кольца размером с баранку, а вторая отталкивается от грунта, перераспределяя часть нагрузки от мага. Энергии такая штука тянет много, но зато позволяет загрузить с десяток лишних килограмм на человека. Я так всех облегчил, не зря же по дороге заряжался как аккумулятор.

Генератор силы мы тоже взяли, как и маленький японский бензоагрегат на киловатт. Их тащили на лямках по двое. Я так и рассчитывал, что посидим на месте денька три, а потом тронемся обратно, если никого не встретим.

Стемнело. Я раскидал в радиусе двадцати метров несколько светлячков, зажег в палатке кемпинговые фонари. Но всё же центром лагеря стал жаркий костёр, который со времён седой древности являлся сердцем жилых мест. Он играл нашими тенями на стволах сосен и ронял искры в бесконечное небо. Те, радостно рвались на свободу под треск горящих веток и уходили вверх, желая притвориться звёздами. Вторая пария мяса уже подходило к стадии готовности, разливая по поляне дивный аромат, рождающий первобытные инстинкты. Именно в такие моменты наши доисторические предки придумывали страшные и красивые сказки, пели песни.

Свою нотку привносил тихо тарахтящий генератор, на удивление гармонично вплетаясь в ночную тьму.

— Кто-то идёт, — тихо сказала Белкина.

— Человек?

— Похоже, но есть ещё что-то в нём.

— Далеко?

— Триста метров отсюда.

Она качнула головой в лес.

— Что не так?

— Я его давно веду. Он сначала топал вдоль трассы, примерно в полкилометре от неё, а потом свернул к нам. Но я не почувствовала его появление на дальних подступах. Я в такой глуши чую людей далеко, тех же мимо проезжающих по дороге. А он, словно, из ниоткуда возник. Хотя могла просто проворонить его вхождение в радиус.

Я подал знак солдатам, а сам подготовил заклинание фокусного импульса и заготовку щита, оставалось только пустить в них силу. Бойцы, придерживая пальцами предохранители, чтоб они не клацнули на весь лес, перевели их на автоматический огонь. Достала пистолет Белкина. Патроны давно загнали в каналы ствола, хоть это и не проложено, но тут каждая доля секунды может стать решающей. Испуганный Манкин заозирался по сторонам.

Наконец гостя заметили. На поляну почти бесшумно вышел в невысокий старик с белой щетиной на морщинистом лице. Одет он был в старые штаны, резиновые сапоги и серое пальто, в каком ходили еще в СССР. В руках небольшая сумка.

— Здорова, мужики, — заговорил старик немного шепелявым голосом. — Мне бы к огоньку присесть, я заблудился чуток. Машину где-то поставил на просеке, а где не помню. Замерз совсем, а тут глянул, костер горит, а еще гирлянда разбросана по округе.

Я вздохнул с облегчением. Солдаты, поставили автоматы на предохранитель. Только Белкина замерла как статуя, а потом стала водить головой из стороны в сторону как при трансе, словно стараясь услышать что-то потаённое.

— Садись, отец, — произнес я, указав рукой на свободное место.

Иваненко отошел в сторону и стал всматривался в лес. Сейчас была его очередь произвести контрольный обход вокруг нашей стоянке.

— А вы чой-та с оружием? Учения чтоль? — поинтересовался дед.

— Да, отец, учения.

— А ну и правильно. А я вон чуток с собой захватил. Будете пить? Оно то к мясу само то будет.

— Нет, отец. Служба, — ответил я, привстав с надувного поджопника.

Старик кивнул головой.

В следующий миг меня отшвырнуло в лес. Взвизгнула Александра, заорал, а потом замолчал Манкин. Когда я поднял голову с палой хвои, то увидел как оседает на землю Карасёв.

А старик нагнулся над судорожно дёргающимся чиновником. Пальцы на его вытянутых руках были скрючены. От них падали вниз белые искры, впитываясь в тело Манкина как снежинки в лужу. Я хотел ударить старика импульсом, но меня снова приложило о ствол дерева. В голове потемнело. Собранная мной сила стала утекать, как песок сквозь пальцы.

Застрочил и сразу заглох автомат Иваненко, не причинив страшному гостю никакого вреда.

Я всё же собрался и саданул силой по старику. Тот уже протянул руку над Белкиной, но импульс заставил его вскричать и направиться ко мне. Движенья деда были резкими. Я едва успевал следить за ним.

Старик подскочил совсем близко. Вокруг него загорелось бледное сияние. Тело перестало слушаться, как парализованное. А потом он схватил меня за горло.

— Чародей, ты так глуп, так наивен.

Я хотел его послать подальше, но мог не шевельнуться.

— Чародей, ты будешь прекрасен в своей агонии. Смотри же.

Он приподнял меня над землёй и с силой насадил на обломанную с конца ветку сосны как на штырь. Боль прошла через тело от раненого плеча. Только чудом я не потерял сознание и не умер от болевого шока. А потом боль куда-то ушла. В голове стало ясно и чисто, словно не я истекал кровью, как нанизанная на иголку бабочка.

— Тот слаб. Он лишь закуска. Ты и эта женщина станут пиршеством, я выпью ваши жизни, я впитаю вашу силу. А пока смотри.

Старик плавно отскочил обратно к костру. Он вынул из огня ветку и сунул тлеющим концом в лицо Манкина. Дикий крик разнёсся по поляне, сменившись хриплым плачем. Старик захохотал, а потом припал к бедолаге. Поляну снова огласил дикий крик, вперемешку с хлюпающим звуком. Когда это чудовище подскочила ко мне снова, то в его окровавленных руках был человеческий глаз.

— На, на, смотри.

Он тыкал этим глазом мне в лицо, непрерывно хохоча.

— Это только начало.

Я глядел на него, а сам потянулся своей сутью к генератору, что был подключен к по-прежнему тарахтящей электростанции. Ниточка силы потекла ко мне. Это мало, но лучше чем ничего. Ведь, природное волшебство я не чувствовал, словно его выжгли.

Тем временем старик снова убежал к костру, но жертвой себе избрал Белкину. Он не бил её. Он так же тыкал ей в лицо вырванным глазом, темные отпечатки на коже её. Видимо он слегка ослабил над ней невидимую хватку, так как девушка вяло пыталась отбиться от чудовищного зрелища и сдавлено зарыдала.

Я ждал. Я тихонько копил то немногое, что мог сейчас. Тварь сначала давила магию, а потом, видимо, слишком увлеклась и снизило натиск. Пришлось, скрипя зубами, глядеть, как этот маньяк воткнул три шампура с руку Карасёву. У парализованного солдата затряслись губы. А потом старик разорвал одежду на Белкиной и оставил ползать по поляне нагишом, пару раз пнув под рёбра.

Очередным шагом своего зверства безумец нагнулся к Манкину, одним движением вспоров живот. Потроха он раскидал в разные стороны, словно собака вырытую землю, а следом выдернул сердце. Красный комок он ткнул в лицо плачущей Александре.

Я ждал и копил. Я хотел ударить его наверняка.

Маньяк не человечески сильной рукой поднял за волосы над землёй Белкину и так подошел ко мне.

— Я знаю, что ты задумал. Это забавно, — возбуждённо орал он, брызгая слюной. — Ты даже проткнутый и раздавленный приоткрытой кромкой пытаешься сражаться. Это забавно. Но тебе ничего не поможет. Ни один человек со мной не справится. Ты подаришь мне лишь пир своей боли. Всевидящая будет смотреть на твою смерть. Она не в силах зажмуриться, не в силах отвернуться. Она будет ощущать каждый миг твоих мук. А потом будет месть. Я отомщу ему. Отомщу. Ты понял, отомщу. Но сначала я выпью досуха вашу силу и вашу суть.

Он уперся ладонью в мою грудь и надавил, проталкивая дальше по сучку, заставляя глядеть на это Александру. Казалось, это конец.

Но внезапно одежда на моей груди взорвалась ярким фиолетом сиянием. Ошметки куртки отлетели в разные стороны. Я словно в замедленном кино видел, как старик, выпучив глаза, отпустил девушку, а потом полетел к костру, сбитый с ног и опутанный кольцами чудовищного змея. Они упали на землю и покатились по траве.

— Человек, бей! — донеслось громкое шипение.

Незримые оковы, держащие мою силу слетели в один миг. Я потянул энергию на себя, сколько мог. Доли секунд показались вечностью. А потом я ударил.

По лесу разлетелся многоголосый вопль. Это заорал старик, которого я почему-то не убил, хотя силы было вложено столько, что можно было порвать банковский сейф вместе со всеми банкирами. Заорал Карасёв, схватившись за проткнутую руку. Заорала Александра, подняв в земли автомат и начав лупить очередью тварь в упор. Не орали только вспоротый Манкин и лежащий лицом в костре Иваненко.

Я ударил силой ещё раз, и всё затихло. Змей, которому тоже досталось пуль, ещё сдавливал тело маньяка. По полозу некоторое время пробегали ритмичные лиловые искры и всполохи. Раны сияли небесно-голубым. Но вскоре он погас.

Я сгруппировал ноги и импульсом перебил сук, на котором висел. Ад еще раз прошелся по телу, когда я упал на землю. Кажется, я хотел умереть, но боль опять отступила неизвестно куда. Прошли долгие минуты, прежде чем я собрался с силами и сел закрыв глаза.

Взвизгнула Александра. Я через силу поднял тяжелые веки и увидел перед собой волчью морду. Волк шумно обнюхал меня, а потом тяжело вздохнул.

Существо, которое я принял за волка, встало на задние лапы и пошло к костру. Кажется, в интернете таких называли фурятиной. Их там было не меньше десятка, только остальные стояли по краю поляны и наблюдали. Лишь один держал измазанную чужой кровью обнаженную Белкину, заломив ей руку за спину. А этот высматривал и вынюхивал. Показалось даже, что на нем были набедренная повязка из шкурок мелких зверьков и плетеный пояс.

Раненый змей уже отполз от чудовищного старика, чьё тело разорвало пополам, и лежал без движения, изредка выстреливая длинным чёрным языком.

Волк наклонился к трупу, вытащил из-за пояса нож и несколькими быстрыми движениями отрезал безумцу голову. Свой кровавый трофей он небрежно кинул одному из стаи, а потом повернулся ко мне.

— Хозяин леса ждет тебя, посрединник.

***Интермедия о проклятой душе 9. Человекоподобие

Адский мастер менял их суть до тех пор, пока они не стали подобны людям. Нагие как младенцы и такие же слабые, они лежали на большом круге из белоснежного камня, что заменял пол в этой зале.

Павший воин встал и развел в стороны руки, наслаждаясь вздохом, ибо лёгких у меня не было до сего момента с самой моей смерти. Он почти забыл каково это.

А демоны тихо стонали, и лишь та, что была хозяйкой павшему протянула ко нему дрожащую руку, прося помощи…