Музыка и магия ледяного Севера

В Скандинавии и Финляндии, России и на Крайнем Севере магические свойства песен были давно известны и ценимы и также могли служить источником страха – хотя, если подумать, какие длинные там зимы, что еще было делать, как не петь! С древнейших времен музыка и пение наделялись большой силой и использовались шаманами в ритуальных и церемониальных целях.

У саамов (лапландцев) северной Швеции и Норвегии существует песенная традиция под названием йойк, очень личная для каждого исполнителя. Йойки чем-то напоминают песнопения коренных американцев и, скорее всего, произошли от древних шаманских практик (у саамов шаман называется нойда), возможно, с сибирскими корнями. Каждый йойк заключает в себе саму сущность того, о чем поется. Иными словами, нельзя сказать, что в йойке поется о медведе, медведь заключен в самом йойке – магический способ связи звука с сущностью. Это может достигаться имитацией звуков природы и ономатопеей, практикой, которая берет начало от сибирских шаманов. В йойке могут быть слова, но это не обязательно.

Существуют йойки для людей, животных и самой земли. У каждого человека должен быть собственный йойк, такой же неотделимый от него, как имя. Идея йойков животных или земли, вероятно, происходит от очень древних, даже доисторических, практик. Йойк нельзя рассматривать в понятиях западной теории музыки; у него нет темы, так же, как нет конкретного начала или конца. «Стилистически» йойк человека мало чем отличается от йойка земли или волка. Это отсутствие различий объясняется верой в то, что все существа и вещи обладают единой сущностью.

Христианские миссионеры в саамских землях, естественно, воспринимали традицию йойков как дьявольские обряды и запрещали их из-за их языческой природы. Запреты насильственно вводились вплоть до начала ХХ века. Тем не менее традиция сохранилась и, пережив масштабное возрождение в последние десятилетия, сегодня доступна и в виде звукозаписей.

Северную традицию магического пения можно обнаружить и в культуре викингов раннего Средневековья. Сейчас викинги многим представляются косматыми варварами, посвящавшими свою жизнь набегам, насилию и разграблению прибрежных селений и беззащитных монашеских обителей, и, хотя в какой-то степени это верно, помимо этого они были торговцами, крестьянами, исследователями и замечательными сказителями. На самом деле неуправляемый сброд, который занимался набегами, насилием и грабежами, зачастую состоял из младших сыновей, которые ничего не получили в наследство и были вынуждены искать счастья на стороне, или из беспринципных негодяев, от которых общины рады были избавиться, послав их (буквально) куда-нибудь подальше.

Хотя у викингов был отдельный класс профессиональных поэтов-скальдов, которые скорее рассказывали, чем пели свои произведения, некоторые сказания и мифы о древних богах, великанах, драконах и эльфах наверняка имели песенную форму. Многие из этих мифов крайне мрачны и жестоки, что отражает суровые условия, в которых они родились. Например, изначальный вариант истории о кольце Нибелунга («Нифлунга» на древнескандинавском языке) был хорошо известен на Севере. В этих историях о проклятом драгоценном кольце Вагнер почерпнул вдохновение для создания своих четырех колоссальных опер, а Дж. Р. Р. Толкиен – для своей трилогии о Кольце Всевластья, которое несет зло и гибель, – кольце, которым многие желают обладать, но у которого может быть только один хозяин.

Собрание мифов, известное как «Эдда», содержит много историй о богах и героях, которыми заслушивались жители Севера длинными холодными зимними ночами. В одном из них, «Прорицании вельвы» (V"olusp'a), предсказано, что даже богам викингов предстоит последняя битва, рагнарек, что значит «жребий богов». Все они погибнут, и мир будет уничтожен. От чего там у вас бывает депрессия? Однако на самом деле надежда все-таки есть, потому что после этого разрушения наступит новая эра, где будут еще более могущественные боги и новая земля на замену старым. Возможно, это христианизация более древних мифов – поэмы «Эдды» были записаны только после того, как Исландия стала христианской, – но тем не менее эта история содержит предупреждение о том, что зло никуда не исчезнет. От него, похоже, просто невозможно избавиться.

Существует несколько описаний того, как викинги создавали музыку, преимущественно из сомнительных посторонних источников, однако все равно прекрасные и занимательные. Арабский купец Ибрагим ибн Ахмад аль-Тартуси около 950 года побывал в Хайтхабу (Хедебю, недалеко от современной датско-германской границы). Он услышал местные песни и отметил: «Никогда не слышал более ужасного пения, чем здесь, в Шлезвиге. Это стоны, которые выходят из людских глоток, похожие на лай собак, но даже ближе к звукам диких животных».

Замечательную историю передает датский теолог и историк Саксон Грамматик (ок. 1150 – ок. 1250). Он описывает необычное представление музыканта, игравшего на лире, при дворе короля датского Эрика I (ок. 1060–1103). В этом описании, пересказанном философом и теоретиком музыки Мареном Мерсенном (1588–1648), отмечается, что этот музыкант славился своей способностью внушать слушателям самые разные чувства, и доказал это следующим образом:

Постепенно навеянное музыкой безумие оставило короля, и, чувствуя за собой вину, он заплатил компенсацию семьям убитых – я уверен, они остались довольны.

Возможно, эту историю Саксон выдумал в качестве предупреждения против языческих обычаев, не желавших сдавать своих позиций на новых христианских землях, а может быть, это просто приукрашенное описание пьяной вечеринки, вышедшей из-под контроля. Также возможно, что Саксон использовал эту историю, чтобы придать определенную окраску паломничеству короля в Константинополь – нужно же было что-то, в чем он мог каяться. Но под всем этим кроется превосходное свидетельство связи музыки с эмоциями, и идея того, что талантливый музыкант может манипулировать чувствами слушателей, словно маг.