Глава 41
Мы пересекли город по диагонали, с севера на восток, начиная с Мейфэра и заканчивая Бермондси, при плотном движении потратив на дорогу целый час. Экстравагантные виллы сменились серыми муниципальными домами. Я хорошо знала Пасифик-Уорф, потому что пробегала здесь по пути к Ротерхиту. Чем дальше на восток, тем менее презентабельно выглядели кварталы: Пасифик-Уорф мало что выиграл от строительного бума. Застройщики развернули масштабную деятельность, рассчитывая, что хороший вид обеспечит высокие цены, но у них кончились деньги. Теперь над тротуарами высились бетонные остовы с обнаженными, открытыми для стихий металлическими ребрами. В серой со стальным отливом воде отражались сгущающиеся в небе тучи.
– Мы не первые, – заметил Бернс.
Прибывшие к месту происшествия две патрульные машины, фургон службы криминалистической экспертизы и пожарный автомобиль уже стояли перед недостроенной многоэтажкой. Работы закончились на стадии первого этажа. Оставленные бетонные секции и стальные балки наводили на мысль, что строители в какой-то момент просто бросили инструменты и ушли. Дон коротко переговорил с одним из пожарных, после чего мы прошли через внешнее оцепление к подземной автостоянке. Планы у девелоперов были, по всей видимости, грандиозные – здесь могли бы поместиться сотни машин, – но сейчас стоянка пустовала. В воздухе ощущался запах жженой резины. Мы шли по бетонному полу, и наши шаги отдавались гулким эхом.
– Элис, подожди здесь. – Инспектор натянул синий защитный костюм под хмурым взглядом распоряжавшегося на месте происшествия Пита Хэнкока, и они вместе исчезли за ограждающими экранами. Через некоторое время Бернс вышел, и я сразу поняла – дело плохо. Больше всего меня насторожила его мертвенная бледность. Похоже, только гордость и помешала ему расстаться с завтраком у ближайшей колонны.
– Он там, – пробормотал Дон, глядя на меня очумелыми глазами. – На твоем месте я бы не смотрел. Убережешь себя от ночных кошмаров.
Я сделала глубокий вдох и прошла мимо него. Надевать защитный костюм, грубая, сухая ткань которого царапает кожу, – занятие не из приятных, и мне эта процедура уже изрядно надоела. Зрелище за экраном было еще хуже сгоревшей машины Уилла. Под потолком висел слой черного дыма, запах становился сильнее с каждым шагом, и в нем ощущался какой-то тошнотворный привкус, как будто кто-то включил духовку – да и позабыл про свое воскресное жаркое. Во рту у меня появился солоноватый химический осадок. В нескольких метрах от меня стояла сгоревшая, но еще тлеющая машина. Сказать наверняка, что это «БМВ» Фрайберга, я бы не смогла – огонь полностью уничтожил краску, корпус обгорел до металла, стекла окон и покрышки расплавились. Можно было только гадать, сколько галлонов воды вылили пожарные, чтобы сбить пламя. На бетонном полу остались лужицы, и в одной из них плавала пригоршня белых перьев.
– Где тело? – спросила я.
– Там. – Бернс скрипнул зубами. – Его не трогали.
Я наклонилась, заглянула в машину и тут же, зажмурившись, выпрямилась. Дон тем временем уже занялся делом и рассматривал валявшиеся на земле осколки стекла. Прошло какое-то время, прежде чем я собралась с духом и заставила себя повторить попытку. Тело в машине мало напоминало человеческое – скорее оно могло быть скульптурой из угля или черного металла. Огонь забрал у него все: одежду, кожу, даже мышечные ткани. Должно быть, это произошло быстро, потому что Фрайберг даже не попытался выбраться, и его руки, так напоминающие птичьи лапки, вплавились в рулевое колесо. Прижав ко рту платок, я медленно обошла машину. Пустые глазницы смотрели на меня осуждающе. Точно в такой же позе Хенрик сидел в Найтсбридже. Но больше его самого мне было жаль его жену. Раньше или позже ей скажут, что тело мужа обгорело до неузнаваемости и опознать его можно только по зубной карте.
– Хватит! – выдохнула я. Даже не знаю, что меня так разозлило. То ли прорвавшаяся болью скорбь по Эндрю, то ли осознание того факта, что убийца оборвал еще одну жизнь. Так или иначе, когда мы вышли на свежий воздух, ноги у меня еще дрожали, но слабости не было – только решимость сделать все, чтобы такое не повторилось.
– Оставил нам еще одно послание. – Бернс протянул мне завернутую в прозрачный пластик почтовую открытку.
Из всех ангелов этот был самым милым. Сияющие голубые глаза херувима, фарфоровая кожа, улыбающийся рот… Такой же невинный, как легион внуков сгоревшего Фрайберга. Я повернула открытку обратной стороной. Работа Сассоферрато[76], портрет ангела, охраняющего Богоматерь с ребенком. Оригинал представлен в Национальной галерее. Мне хотелось порвать эту репродукцию на кусочки. А может быть, открытки и не имеют никакого значения? Может быть, это всего лишь дразнилки, напоминающие о том, какие из нас никчемные ангелы-хранители?
– Я возвращаюсь в участок, – сказал Бернс, когда мы подошли к машине. – Подброшу тебя до дома. А то Тейлор, если увидит, сразу помчится с кляузой к боссу.
Я покачала головой:
– Официально меня никто не отстранял. По крайней мере, Бразертон не выгоняла.
Дон протер очки.
– Что-то я не понимаю. Зачем ему это? Он уже пытался подставить Пирнана. Пора бы успокоиться.
– Это как дурная привычка. Он и хочет остановиться, но не может. Слишком сильное побуждение, маниакальное.
В оперативном штабе нас поджидал целый строй призраков. Кто-то увеличил лики ангелов с каждого места преступления и развесил фотографии на стене. Эффект получился жутковатый. Ясные нечеловеческие глаза смотрели на всех нас с сожалением, как на недостойных. Бразертон видно не было. Может быть, она, следуя своей политике, становилась невидимкой в напряженный час и материализовывалась, когда ситуация успокаивалась.
Пока Бернс бегал от стола к столу, раздавая указания и отвечая на вопросы, у меня зазвонил мобильный. Голос на другом конце линии отдавал сильным западноафриканским акцентом. Я узнала Сэма Адебайо из ИМКА и вспомнила, что просила его позвонить, если ему попадется на глаза Даррен.
– Он провел у нас прошлую ночь, – сообщил Сэм. – Ушел рано утром.
– Вы с ним поговорили? – спросила я.
– Немного. Его не поймешь. Был злой, не мог усидеть на месте.
Я дала Адебайо номер службы неотложной психологической помощи, а потом, сама не знаю почему, спросила, где Кэмпбелл работал до последнего увольнения. Сэм ответил не сразу. Я услышала шуршание бумаг и поняла, что он листает личное дело моего бывшего пациента.
– Бюро по трудоустройству отправило Даррена в банк «Энджел», но шесть недель назад его уволили за опоздание.
Я поблагодарила Адебайо, но осмыслила полученную информацию не сразу. Кэмпбелл работал уборщиком, он вставал на рассвете и отправлялся драить мраморные ступеньки банка…
Я оглянулась – все вокруг уже пришло в движение, завертелось. Как странно – чтобы взбодрить команду, понадобилась еще одна смерть. Лицо Бернса, когда он вернулся к моему столу, излучало какую-то маниакальную энергию.
– Временных рабочих всех допросили? – спросила я.
– Всех, кроме, может быть, одного-двух, у кого не было постоянного места жительства, – ответил Дон. – А что?
– Одного из моих пациентов, работавшего там уборщиком, уволили шесть недель назад.
Инспектор посерьезнел, услышав, что Даррен провел год за решеткой, что у него диагностирована шизофрения и что он был в группе по управлению гневом.
– Давай-ка кое-что проясним. – Бернс хмуро посмотрел на меня. – Парня выгнали из банка, у него нервный срыв, и он начинает толковать про ножи и ружья. Потом поджигает машину твоего брата, а ты про него даже не упомянула?
Я покачала головой:
– Не увлекайся, Дон. Это не он. Он слишком болен, чтобы спланировать такое.
– Но проверить все-таки нужно.
Я попробовала было спорить, но инспектор уже стучал по клавишам с пугающей скоростью.
– Невероятно. – Он приник к экрану. – В банке даже не зарегистрирован.
– А что тут удивляться? Агентства отправляют в Сити по нескольку сотен человек каждый день.
– Но не все они нападают на людей и получают за это срок, – возразил Бернс и, повернувшись к женщине за столом напротив, попросил ее связаться с курирующим Даррена инспектором надзорной службы и послать за ним патрульную машину, если беглец вернется в ИМКА-сити. Когда я снова подняла голову, у двери стоял Стив Тейлор со своей гнусной ухмылочкой. К счастью, Дон отвернулся, чтобы взять ключи, и мне удалось ускользнуть, так и не став свидетельницей очередной разборки.
Увы, удача была недолгой.
Скутер Даррена стоял на желтой линии напротив участка, а сам он смотрел прямо на меня. Что-то в моем лице, должно быть, зацепило его тревожные звоночки, потому что он сразу же уехал. Я успела прочитать регистрационный номер, и Бернс тут же продиктовал эти цифры в телефон, но я знала – рассчитывать на что-то не приходится. Кто сможет отыскать одну заблудшую душу в восьмимиллионном городе? Подозреваемым Кэмпбелл не был, а инспектор просто хватался за соломинку. Мне уже начало казаться, что Убийцей ангелов может быть чуть ли не каждый в столице.