Глава I

Мистер О'Кейли вернулся домой около полуночи и долго не мог уснуть, ворочаясь с боку на бок и вспоминая странный вечер, выпавший на его долю. Когда он шел по приглашению своего приятеля Джеремии Гевита на заседание Франклиновского общества, он рассчитывал в сущности спокойно подремать, он предполагал, что докладчик битых два часа будет говорить об отклонении плоскости орбиты Меркурия на угол в одну секунду в течение ста лет или что-либо в этом роде. В этой усыпляющей обстановке предстояло ему посмотреть в тесном кругу на оригинальных чудаков, занятых тайнами неба больше, чем делами земными. Однако, дремать ему не пришлось. Мистер Джемс Ховард профессор астрономий Института Карнеджи делал сообщение о своих наблюдениях над «угольными мешками», как называют темные части звездного неба, лишенные светил и составляющие до сих пор для астрономов неразгаданную тайну. И первые же слова этого странного доклада заставили мистера О'Кейли навострить уши и наполнили душу его смутной тревогой.

Маститый профессор, похожий на большого марабу с голым, черепом и уныло опущенными крыльями, начал свою речь сенсационным заявлением, сразу разогнавшим сон мистера О'Кейли.

— Джентльмены, — сказал он сухим, трескучим голосом, подняв к потолку палец, — я должен говорить о вещах, которые покажутся вам необычными, но именно потому требуют вашего особого внимания. По моим расчетам через шесть месяцев Земле грозит неизбежная катастрофа, которая кончится, вероятно, гибелью всего живого населения нашей планеты.

К удивлению О'Кейли слова эти не произвели особенного впечатления на почтенное собрание. Кое-кто улыбнулся, кое-кто пожал плечами; большинство остались на своих местах с видом полного равнодушия и безмятежного покоя.

Мистер Джемс Ховард, извинившись, что должен начать издалека, коснулся своих многолетних исследований, относящихся к природе странных уголков вселенной, называемых «угольными мешками».

Эти беззвездные провалы неба считались до сих пор скоплениями темной материи, где совершаются, по всей вероятности, таинственные процессы, еще неизвестные на Земле.

— Путем длительных наблюдений и выводов я пришел к совершенно иному результату, — заявил оратор: — данные спектрального анализа, которые мне удалось добыть, говорят явственно в пользу того предположения, что эти странные космические образования обязаны своим происхождением не скоплению материи, хотя бы и очень разреженной, а наоборот— полной и абсолютной пустоте, пустоте в смысле отсутствии в них не только весомого вещества, но и светового эфира.

По мысли докладчика эти темные пятна звездного неба представляют собой как бы вихревые пустоты, пузыри, плавающие в море эфира, из которых какими-то необъяснимыми процессами он выброшен наружу или во всяком случае сильно разрежен, подобно воздушным ямам в нашей атмосфере, представляющим большую опасность для самолетов.

Так как лучи света не могут проникнуть через эти пустоты за неимением в них среды, передающей колебания, то нам они и кажутся черными провалами, угольными мешками вроде больших пятен в области Скорпиона, Южного Креста и в других местах.

Во вселенной разбросано множество таких пустот, плавающих в бездне светового эфира, при чем по данным мистера Ховарда они движутся в различных направлениях, как вихри в воздухе, пересекая пути небесных тел.

— Одно такое облачко мне удалось открыть недавно в области созвездия Лебедя, — продолжал профессор, — оно сравнительно небольшой; величины, едва достигая объема, в который может уместиться орбита Меркурия, и по моим вычислениям мчится по направлению к нам со скоростью около 300 километров в секунду. В настоящий момент оно должно пересечь орбиту Земли и столкнуться с ней, если только можно в данном случае говорить о столкновении.

Последствия подобной встречи вы можете оценить сами.

О'Кейли имел очень смутное понятие об эфире и не мог себе представить, какими именно неприятностями может грозить подобное событие, но, будучи подготовлен вступительными словами докладчика о недалекой катастрофе, ждал необычайного волнения, вызванного таким сенсационным сообщением. К его удивлению ничего подобного не произошло. Члены собрания скептически отнеслись к мрачному — предсказанию своего собрата.

Один из них, принявший участие в прениях, с насмешкой, заметил, что коллега Ховард настроен вообще чересчур пессимистически и уже не первый раз предсказывает мировую катастрофу.

Ховард презрительно пожал плечами, точно марабу встряхнул крыльями, и направился к выходу; его никто не остановил, и заседание общества продолжалось своим порядком. Но в этих разговорах О'Кейли уже в сущности ничего не понял. Спорили о том, возможно ли допустить существование пустот.

В мировом эфире, толковали о том, что следует понимать под словом «эфир» и существует ли он в действительности. Ссылались на Ньютона, Канта, Пуанкаре, Эйнштейна, и никто ни словом не заикнулся больше о зловещем пророчестве Джемса Ховарда.

Когда О'Кейли вышел вместе с Гевитом на улицу, он невольно, стал искать глазами созвездия Лебедя в торжественной тишине ночного неба.

Гевит улыбнулся.

— Тебя, кажется, напугал; этот чудак?

О'Кейли вздрогнул.

— Признаться, да. И меня удивляет, как мало обратили внимания на его слова.

— Да ты его не знаешь, — он вообще маньяк. С тех пор, как он двадцать лет назад ждал гибели Земли при столкновении с кометой, он просто бредит мировыми катастрофами и всюду видит их приближение.

— Да, но ведь он приводил доказательства, говорил о своих наблюдениях.

— Сказки. Он столько раз преподносил свои сенсации, что смешно было бы об этом говорить серьёзно.

— А все-таки чем такая встреча могла бы грозить Земле, если б она была возможна?

Гевит на минуту задумался.

— Боюсь тебе сказать. Ведь это чистая фантазия. Ну, разумеется, наступил бы полный мрак, так как исчезла бы среда, в которой распространяется свет. Вероятно, зверский мороз, благодаря прекращению поступления солнечной энергии; остановились бы другие явления, связанные с лучистой энергией, вроде передачи радиоволн.

— Но ведь это в самом деле ужасно…

— Брось… Я тебе говорю, он чуть не каждый год ожидает кончины мира.

О'Кейли замолчал. Он был не чужд суеверия; зловещее пророчество Ховарда точно оставило в душе занозу, чувство какого-то страха, от которого он не мог отделаться, глядя в темное глубокое небо.

Но глаз видел только мириады звезд, мерцающих в вышине бесчисленными огнями и молчаливых в своем вечном движении.