Глава 1

В Кабинах весьма часто использовалась поговорка «Действуй не задумываясь». Вспыльчивость считалась признаком мудрости, а ловкачи действовали всегда под влиянием импульса. Это был единственно возможный подход, ибо при постоянном отсутствии причин для какого–либо действия всегда существовала возможность, что состояние бездействия захватит все племя. Мараппер, который был специалистом по использованию всевозможных принципов для своих целей, привел этот аргумент, чтобы мобилизовать трех остальных членов своей экспедиции. Они собрали вещи, надели куртки, забрали парализаторы и понуро последовали за ним по коридорам селения. По дороге они мало кого встречали, да и те не выказывали особого любопытства. Мараппер остановился перед дверями своей квартиры и достал ключ.

— Зачем мы остановились? Если мы будем здесь крутиться, нас наверняка схватят и изрубят в капусту. Если уж идти в глоны, то сразу.

Мараппер повернул свое лицо в сторону говорившего, но тут же вновь отвернулся, не унизив себя ответом. Вместо этого он открыл дверь и позвал:

— Выходи, Рой, и познакомься со своими товарищами!

Как и пристало хорошему охотнику, который всегда начеку, Комплейн появился в дверях с парализатором наготове. Он спокойно оглядел троицу, стоявшую возле Мараппера — он знал их всех. Вот Боб Фермур, уперший локти в два притороченных к поясу мешка. Вантадж, непрерывно вертящий в руках заостренную палку, и Эрни Роффери, оценщик, с вызывающим, неприятным выражением лица. Комплейн долго смотрел на них.

— Я не уйду из Кабин с этим сбродом, Мараппер, — сказал он наконец решительно. — Если это те лучшие, кого ты сумел найти, то не рассчитывай на меня. Я думал, что это будет порядочная экспедиция, а не фарс.

Священник издал звук, похожий на кудахтанье курицы, и двинулся в его сторону. Но Роффери оттолкнул его и встал перед Комплейном с рукой на рукояти парализатора. Усы его подрагивали в опасной близости от подбородка Комплейна.

— Так вот как ты запел, мой предприимчивый специалист по мясу, — сказал он. — Ты что, не узнал своих начальников? Если ты думаешь…

— Да, вот так запел, — ответил Комплейн. — А ты оставь свою игрушку, или я поджарю твои пальцы. Священник сказал мне, что это должна быть экспедиция, а не выгребание сора из борделя.

— А это и есть экспедиция! — рявкнул духовник, трясясь от ярости и глядя то на одного, то на другого. — Это экспедиция, и вы отправитесь со мной в Бездорожья, даже если мне придется затащить туда ваши трупы. Вы, идиоты, плюющие в свои глупые морды, ничтожные глупцы, неужели вы не понимаете, что не стоите и ногтя кого–нибудь подобного вам, не говоря уже обо мне! Берите свои вещи и идем, или я позову стражников.

Эта угроза была настолько идиотской, что Роффери расхохотался.

— Я присоединился к тебе, чтобы не смотреть на таких дохляков, как Комплейн, — сказал он. — Ну что же, тебе видней! Веди, ты же наш вождь.

— Если ты так считаешь, то зачем тратить время на глупые сцены? — спросил Вантадж.

— Потому, что я заместитель вождя, — ответил Роффери, — и могу устраивать такие сцены, какие мне хочется.

— Никакой ты не заместитель, Эрни, — мягко объяснил Мараппер. — Я вас веду, равных перед законом.

Услышав это, Вантадж злорадно рассмеялся, а Фермур сказал:

— Если вы кончили грызню, то может, мы все–таки пойдем, пока нас не накрыли и не помирили?

— Не так быстро, — сказал Комплейн. — Я все еще не понял, что здесь делает этот оценщик? Почему он не занимается оценкой? У него было теплое местечко, так почему же он его бросил? Этого я понять не могу: на его месте я бы никуда не пошел.

— Потому что у тебя нет даже жабьего разума, — рявкнул Роффери, напирая всем телом на вытянутую руку священника. — У всех нас есть причины, чтобы покинуть это сумасшедшее селение, но мои причины тебя не касаются.

— Чего ты к нему привязался, Комплейн? — крикнул Вантадж. — А почему ты идешь с нами? Я совершенно уверен, что не желаю идти с тобой.

Внезапно между ними сверкнул короткий меч священника. Они видели, как белеют пальцы, судорожно сжимая рукоять.

— Как святой человек, — рявкнул он, — я клянусь каждой каплей гнилой крови Кабин, что отправлю в Долгое Путешествие первого, кто скажет хоть слово.

Они стояли молча, окаменев от ненависти.

— Милые, мир приносящие острия, — прошипел Мараппер, потом снял с плеча мешок и сказал уже нормальным голосом:

— Укрепи это на спине, Рой, и возьми себя в руки. Эрни, оставь свой парализатор. Ты ведешь себя, как девчонка, получившая новую куклу. Успокойтесь и идемте, только все вместе. Мы должны преодолеть одну из баррикад, поэтому держитесь меня.

Он закрыл дверь квартиры, задумчиво посмотрел на ключ и спрятал его в карман. Не обращая внимания на остальных, пошел по коридору. Они мгновение колебались, затем последовали за ним. Мараппер с каменным спокойствием смотрел перед собой, совершенно игнорируя их присутствие, как будто они принадлежали к другому, неполноценному миру.

Дойдя до очередного перекрестка, он свернул влево, потом еще раз влево. Этот последний коридор вел в короткую слепую улочку, закрытую проволочной дверью. Перед ней стоял стражник, ибо это была одна из боковых баррикад. Стражник был спокоен, но внимателен. Он сидел на ящике, положив подбородок на руки, но когда пятеро людей показались из–за поворота, немедленно вскочил, направив на них парализатор.

— Я буду счастлив выстрелить! — выкрикнул он обычное предостережение

— А я умереть, — ответил Мараппер. — Спрячь оружие, Твеммерс, мы не Чужие. Ты очень взволнован.

— Стоять, или я стреляю! — крикнул стражник Твеммерс. — Чего вы хотите? Стойте все пятеро!

Мараппер не замедлил шагов, а остальные медленно следовали за ним. Комплейна заинтриговала эта сцена, хотя он не знал, почему.

— У тебя плохое зрение для твоей работы, приятель! — воскликнул священник. — Придется сказать Зиллиаку, чтобы тебя отозвали. Это я, Мараппер, твой священник, защитник твоей сомнительной нормальности, вместе с несколькими людьми доброй воли. Для тебя сегодня нет крови, дружище…

— Я могу застрелить любого, — воинственно пригрозил Твеммерс, размахивая оружием и одновременно отступая в сторону проволочной двери, находившейся у него за спиной.

— Спрячь свое оружие для лучшей цели, хотя не знаю, попадется ли она тебе, — сказал священник. — У меня есть кое–что важное для тебя.

Во время этого разговора Мараппер не замедлил шага ни на секунду и оказался очень близко от стражника. Бедняга колебался; правда, другие стражники были от него на расстоянии крика, но фальшивая тревога могла означать для него порку, а ему очень важно было сохранить свою скромную должность. Эти несколько секунд колебания оказались роковыми — священник был уже рядом с ним. Он быстро извлек из–под плаща свой короткий меч, глубоко вонзил его в живот стражника, повернул, потом ловко забросил себе на плечо уже согнувшееся пополам тело. Когда руки Твеммерса бесчувственно ударили его по спине, он удовлетворенно крякнул.

— Отличная работа, отец, — восхищенно сказал Вантадж. — Я сам не сделал бы лучше.

— Мастерская! — уважительно воскликнул Роффери.

— Приятно видеть духовника, который так хорошо претворяет в жизнь содержание своих наук.

— Спасибо, — буркнул Мараппер, — но не говорите так громко, а то эти псы настигнут нас. Фермур, возьми его, хорошо?

Тело было переброшено через плечо Фермура, который, будучи почти на голову выше остальных, лучше всего подходил для этого. Мараппер вытер лезвие о куртку Комплейна, спрятал меч и осмотрел дверь. Потом из одного из бездонных карманов он вынул ножницы по металлу и перерезал ими проволоку. Взялся за ручку и потянул — дверь открылась на дюйм, но дальше не пошла. Священник подергал ее, но безрезультатно.

— Разреши мне, — сказал Комплейн.

Он рванул изо всех сил, и дверь со скрипом заржавевших петель отворилась. Показался колодец, зияющая темная дыра. Они отпрянули, пораженные.

— Этот шум должен привести сюда всех стражников с Кабин, — сказал Фермур, с интересом разглядывая надпись «Вызывай лифт», помещенную рядом с колодцем. — Что дальше, священник?

— Прежде всего, бросай туда тело, — сказал Мараппер. — Только быстро!

Тело было брошено в темную дыру, и через несколько секунд до них донесся глухой грохот.

— Кошмар! — воскликнул Вантадж.

— Пожалуй, мы обойдемся без ритуала погребения, — сказал Мараппер, — особенно если сами хотим остаться в живых. А теперь — вперед. Не бойтесь дети мои, эта темная дыра — дело рук человека; когда–то здесь, как мне кажется, курсировало что–то вроде тележки. Мы пойдем следом за Твеммерсом, только не так быстро.

Посреди отверстия свисали кабели. Священник схватил их и осторожно спустился по ним до нижнего уровня. Повисев над темной пропастью, он встал на узкую полочку, а потом одной рукой схватился за сетку, а другой вытащил ножницы. Осторожно сделал в двери отверстие, достаточно большое, чтобы через него можно было пролезть. Все, один за другим, последовали за ним. Комплейн покинул верхний уровень последним. Он опустился вниз по кабелю, послав Кабинам лишенное доброжелательности прощание.

Люди молча стояли в холодном полумраке. Они были на чужой территории, правда, глоны везде выглядели одинаково.

Поднявшись на носки, Мараппер закрыл за ними дверь и взглянул вперед, поправляя плащ.

— Пожалуй, достаточно для одной яви и для такого старого духовника как я, — сказал он, — разве что у вас есть желание начать дискуссию на тему о руководстве.

— Этот вопрос никогда не вызывал сомнений, — сказал Комплейн, вызывающе глядя на Роффери.

— Не пытайся меня провоцировать, — предостерег оценщик. — Я иду за нашим отцом, но проткну каждого, кто будет мутить воду.

— У нас будет достаточно возможностей, чтобы успокоить самую сильную жажду крови, — сказал Вантадж тоном предсказателя, повернув изуродованную половину лица к окружающей их стене зелени. — Нам уже пора перестать цепляться друг к другу и приберечь свои мечи для других животов.

Они неохотно согласились с ним.

Мараппер отряхнул свой короткий плащ, внимательно его разглядывая — он был в крови по краю.

— А теперь спать, — сказал он, — войдем в первое попавшееся помещение и устроим там лагерь. Там мы будем проводить сны. В коридорах оставаться нельзя, мы будем в них слишком заметны. А в комнате мы можем ставить охрану и спать спокойно.

— А не лучше ли нам перед сном удалиться от Кабин подальше? — спросил Комплейн.

— Если я что–то советую — нужно меня слушать, — сказал Мараппер. — Вы думаете, что хоть один из этих ленивых сукиных сынов рискнет своей шкурой и пойдет в незнакомый район, где легко нарваться на засаду? Я не собираюсь отвечать на ваши идиотские вопросы, а скажу коротко: вы должны делать то, что я вам говорю. Именно в этом заключается единство; без единства мы ничто. Твердо держитесь этого принципа, и мы выживем. Рой? Эрни? Вантадж? Фермур?

Священник смотрел в их лица, как бы опознавая их. Под его взглядом они щурили глаза, как четыре сонных грифа.

— Мы уже приняли эти условия, — нетерпеливо сказал Фермур. — Чего ты еще хочешь, чтобы мы целовали твои ботинки?

Несмотря на то, что он выразил их общее мнение, остальная троица начала на него порыкивать. Это было легче, чем ссориться со священником.

— Мои ботинки ты будешь целовать не раньше, чем заслужишь такую честь, — сказал Мараппер. — Но я хочу от вас большего. Я хочу не только того, чтобы вы слушались меня без вопросов, но также, чтобы вы никогда не нападали друг на друга. Я не требую ломать догмы Науки — если суждено отправиться в Долгое Путешествие, мы сделаем это. Однако мы не можем позволить себе ругаться и ссориться, добрые времена в Кабинах ушли безвозвратно. Некоторые из поджидающих нас опасностей мы знаем; это мутанты, Чужие, другие племена и, наконец, странные люди с Носа. Однако я не сомневаюсь, что мы можем наткнуться на опасности, о которых ничего не знаем. Если вы чувствуете неприязнь к своему товарищу, оставьте ее для чего–нибудь неизвестного — пригодится.

Он изучающе посмотрел на них.

— Поклянитесь.

— Все это очень хорошо, — буркнул Вантадж. — Я, конечно, согласен, но это означает отказ от собственной индивидуальности. Если ты ждешь от нас этого, то мы взамен ждем от тебя, Мараппер, что ты кончишь наконец болтать. Просто скажи нам, чего ты добиваешься, и мы сделаем это, но без выслушивания всех этих проповедей.

— Совершенно верно, — быстро сказал Фермур, прежде чем началась новая дискуссия. — Ради бога, поклянемся и ложимся спать.

Они согласились отказаться от ссор и во главе с Мараппером двинулись между глонами. Священник вынул из кармана огромную связку магнитных ключей. Через несколько метров они наткнулись на первые двери, остановились, и священник начал пробовать один за другим ключи. Комплейн пошел дальше, и через минуту они услышали его голос:

— Здесь есть выломанные двери! — воскликнул он. — Видимо, здесь проходило какое–то другое племя. Мы избегнем лишних хлопот, если войдем сюда.

Они подошли к нему, раздвигая шелестящие стебли. Дверь была открыта на ширину пальца. Каждая дверь была входом в неизвестность, все знали рассказы о смерти, которая таилась за закрытыми дверями, а страх сформировался в них с раннего детства.

Подняв парализатор, Роффери пнул дверь. Она открылась. Послышались тихие шаги, потом воцарилась тишина. Комната была очень большая, но темная: источник света был уничтожен — давно? Если бы комната была освещена, глоны в своей непрерывной погоне за светом взломали бы дверь, но темных закоулков они не любили еще больше, чем людей.

— Здесь есть только крысы, — сказал Комплейн, тяжело дыша. — Входи, Роффери, чего ты ждешь?

Не говоря ни слова Роффери вытащил из своего узелка фонарь и зажег его. Потом он двинулся дальше, остальные следовали за ним. Комната была чрезвычайно велика — восемь шагов на пять — и совершенно пуста. Неровный свет фонаря Роффери показал решетку потолка, голые стены и пол, заваленный разбитыми вещами. Как кресла, так и столы, ящики которых были выдвинуты, а содержимое разбросано вокруг, носили следы рубленых ударов, нанесенных топором. Легкие металлические стеллажи были помяты и лежали в пыли. Пятеро мужчин стояли на пороге, подозрительно оглядываясь и гадая, насколько давно был совершен этот акт варварства, почти чувствуя его в воздухе, потому что злые дела, в отличие от добрых, переживают тех, кто их совершил.

— Мы можем спать здесь, — коротко сказал Мараппер. — Рой, загляни за ту дверь в глубине.

Дверь, на которую он указал, была открыта наполовину. Отодвинув сломанный стул, Комплейн толкнул ее, и показалась маленькая ванная. Фарфоровая раковина была разбита, трубы, подводящие воду, вырваны из стены. Вода уже давно не текла. Комплейн осматривал ванную, когда грязно–белая крыса выскочила из обломков, обежала комнату и, увернувшись от пинка Фермура, скрылась в гуще глонов.

— Этого достаточно, — сказал Мараппер. — Сейчас мы поедим, а потом будем тянуть жребий, кому стоять в карауле.

Они поели, достав пищу из своих мешков, и обсудили целесообразность выставления охраны. Поскольку Фермур и Комплейн считали ее необходимой, а Роффери и Вантадж излишней, голоса разделились поровну, а священник, казалось, не собирался разрешать спора. Наконец, он вытер руки тряпкой и со все еще полным ртом сказал:

— Роффери, ты будешь караулить первым, а Вантадж вторым, чтобы у вас сразу была возможность доказать свою правоту. Во время следующего сна караулить будут Фермур и Комплейн.

— Ты говорил, что мы будем тянуть жребий, — гневно сказал Вантадж.

— Я передумал.

Он сказал это так решительно, что у Роффери пропала охота спорить.

— Я полагаю, ты, отец, никогда не будешь стоять на страже? — спросил он.

Мараппер развел руками, и на лице у него появилось выражение детской невинности.

— Мои дорогие, ваш священник охраняет вас все время — и во время сна, и во время яви.

Затем, меняя вдруг тему разговора, он вынул из кармана какой–то округлый предмет.

— С помощью этого приспособления, которое я предусмотрительно забрал у Зиллиака, — сказал он, — мы сможем точно определить время стражи, чтобы никто из нас не имел обязанностей больше, чем другой. Видите, с одной стороны у него круг с цифрами и три стрелки. Это называется часы и отмеряет время. С этой целью его создали Гиганты, а это значит, что они тоже имели дело с мутантами и Чужими.

Комплейн, Фермур и Вантадж разглядывали часы с интересом, Роффери, который сталкивался с такими предметами в бытность оценщиком, сидел с надменным видом. Священник забрал свою собственность и начал крутить маленькую пуговку на боку инструмента.

— Я поступаю, чтобы он действовал, — объяснил он. — Из трех стрелок самая маленькая двигается очень быстро, и на нее можно не обращать внимания. Две другие с разной скоростью, но нас интересует только более медленная. Видите, сейчас она касается цифры восемь. Ты будешь караулить, Эрни, пока стрелка не коснется цифры девять, потом разбудишь Вантаджа. Вантадж, когда стрелка дойдет до цифры десять, разбудит нас всех, и мы двинемся в путь. Ясно?

— Куда мы пойдем? — хмуро спросил Вантадж.

— Мы поговорим об этом, когда выспимся, — решительно сказал Мараппер. — Сейчас самое важное — сон. Разбудите меня, если кто–то будет двигаться за дверями, но только без ложных тревог. Я бываю очень зол, когда прерывают мой сон.

Он пошел в угол, пнул сломанный стул, который ему мешал, и начал располагаться ко сну. Не колеблясь, все последовали его примеру, за исключением Роффери, который смотрел на них с неприязнью.

Все уже лежали на полу, когда Вантадж неуверенно сказал:

— Отец Мараппер, — в его голосе прозвучала мольба, — ты не откажешься помолиться за наши шкуры?

— Я слишком устал, чтобы заниматься чьей бы то ни было шкурой, — ответил Мараппер.

— Короткую молитву, отец.

— Ну, как хочешь. Дети, пространства для вашего я, помолимся.

Лежа на грязном полу, он начал молиться. Поначалу в голосе его не было большой силы, но по мере того, как он распалялся, молитва набирала мощь.

— О, Сознание, мы стоим перед тобой, недостойные быть твоим вместилищем, ибо знаем, что полны пороков и не стараемся уничтожить их. Мы бедны и бедна наша жизнь, но имея Тебя, мы не потеряли последней надежды. О, Сознание, будь кормчим этих пяти скромных лодок, ибо у нас надежды больше, чем у всех оставшихся, и потому в нас больше места для тебя. Мы знаем, что стоит Тебе исчезнуть, как появится Твой враг — Подсознание, поэтому позволь мыслям нашим принадлежать только Тебе. Сделай наши руки быстрыми, наши плечи сильными, наш взгляд острым, наш гнев неукротимым, чтобы мы могли победить и убить всех, кто встанет против нас. Позволь нам разогнать и поразить их! Дай нам разбросать их внутренности по всему кораблю! Позволь искре Твоей пылать в нас до тех пор, пока нас не повалит враг и для нас не начнется Долгое Путешествие.

Священник поднялся, склонился и вытянул над головой руки, что все повторили вслед за ним, затем выпрямился и, согласно ритуалу, провел пальцами по горлу.

— Ну, а теперь заткнитесь, — сказал он уже своим нормальным голосом, вновь укладываясь спать.

Комплейн лежал опершись на стену, с головой на мешке. Обычно он спал легко, как зверь, без периодов дремы между сном и пробуждением. Однако в нынешнем своем положении он лежал с полузакрытыми глазами, стараясь думать. Мысли эти были только общими образами: пустое место Гвенни, Мараппер, с триумфом стоящий над трупом Зиллиака, Меллер и прыгающий зверь, появляющийся из–под его кисти, густая жидкость, выпаривающая жизнь из Озберта Бергаса, напрягшиеся мышцы на затылке Вантаджа, готового немедленно отвернуть лицо от любопытных взглядов, стражник Твеммерс, безвольно опускающийся на руки Мараппера. Все эти картины объединяло одно: все они касались того, что было, зато будущее не вызывало никаких образов. Он спешил сейчас за чем–то нереальным, входил в комнату, о которой говорила и которой боялась его мать.

Он не сделал никаких выводов, не тратил время на беспокойство — совсем наоборот, — он чувствовал что–то вроде надежды, согласно популярной пословице, которая говорила: «Дьявол, которого ты не знаешь, может победить того, что тебе знаком».

Прежде чем заснуть, он увидел комнату, слабо освещенную светом из коридора, а через внутреннюю дверь — фрагмент вечной чащи. В неизменной и безветренной жаре непрерывно шелестели глоны, время от времени был слышен тихий треск, когда семя попадало в комнату. Глоны росли так быстро, что когда Комплейн проснулся, молодые были на несколько десятков сантиметров выше, а старые возле корабельных стен. Скоро и те, и другие должна была уничтожить темнота. Видя эту непрерывную борьбу, он подумал, что она очень похожа на человеческую жизнь.