18
Когда она вошла в кабинет Фостера, он говорил по телефону. Она замерла на пороге, но он махнул рукой, приглашая ее войти. Ее появление давало ему удобный повод закончить разговор с одним из членов совета директоров. Беседа ему наскучила.
Управление авиакомпанией уже не доставляло Фостеру такого удовольствия, как прежде. Ключевые фигуры настолько хорошо справлялись со своими обязанностями, что могли обходиться без его руководства. Как менеджеру ему было приятно сознавать, что он не ошибся, нанимая их на работу. Но их надежность делала его лишним.
В такие дни он часто чувствовал себя символом работника-инвалида.
Фостер закончил телефонный разговор обещанием продолжить его чуть позже. Лаура стояла спиной к нему и смотрела в окно.
— Чему я обязан такой честью? — спросил он. — Обычно ты так занята в рабочее время, что у тебя нет времени даже позвонить мне. Ты пришла ко мне как глава подразделения или как жена?
— Как жена. Ты можешь уделить мне время?
— Безусловно.
Она тяжело переживала его отказ принять проект «Сансаут селект», тяжелее, чем предполагала. После того как она вошла в состав руководства авиакомпании, ее предложения много раз отвергали или проваливали на голосовании, но она легко переносила эти небольшие поражения и в конечном итоге всецело поддерживала принцип подчинения меньшинства большинству.
Но на этот раз все было по-другому — и не без причины. Она дала возможность другим внести в этот проект свой вклад, творческий и информационный, но «Селект» был ее идеей, а Фостер отверг эту идею. Судя по ее настроению в последние пару недель, она восприняла это как личную обиду.
За прошедшее время этот вопрос всплыл всего один раз. На прошлой неделе на совещании руководства Джо Макдональд мельком упомянул о «Селект». Лаура метнула в него предупреждающий взгляд: не упоминай об этом. Больше о проекте не говорили, по крайней мере в присутствии Фостера, и он не думал, что эта тема шепотом обсуждалась за его спиной. Он нигде не видел материалов, которые Лаура использовала для своей презентации. У него было такое чувство, что, поскольку он не подхватил эстафету, все решили, что это дохлый номер.
Он отверг «Сансаут селект», хотя сама перспектива предоставления альтернативных услуг была захватывающей. Втайне от Лауры он сам обдумывал ее и провел собственный анализ растущего рынка, прикидывая, как захватить большую его часть.
Он изучал новые сверхзвуковые авиалайнеры и подумывал о том, не заказать ли их, чтобы организовать элитные чартерные перевозки. Он даже размышлял о том, чтобы организовать дочернюю компанию «Сансаут», как и предлагала Лаура.
Он позволил Лауре некоторое время понянчиться со своим уязвленным самолюбием, делая вид, что не замечает ее уныния. Означает ли этот неожиданный визит в его кабинет, что она начинает выбираться из своего подавленного состояния? Остается лишь надеяться.
— В этот раз ты не принесла мне вина, — сказал он.
Она повернулась и озадаченно посмотрела на него.
— Неужели это было так давно, что ты забыла? Тогда ты удивила меня, устроив ленч прямо здесь, в моем кабинете. Чтобы отпраздновать три месяца со дня нашей свадьбы.
— Четыре месяца. И это было шампанское.
— Правда? Я не запомнил, что мы пили. Но я живо вспоминаю десерт.
— Веселые деньки, — она улыбнулась и скромно потупила взгляд.
— Я скучаю по ним.
Прошло несколько секунд, прежде чем она подняла голову и посмотрела на мужа, на этот раз со всей серьезностью.
— У нас все еще могут быть веселые деньки, Фостер.
— Но не такие.
— Не точно такие. Другие. Но не хуже.
— Я так не думаю, — невесело усмехнулся он.
Она выдержала его взгляд, а затем сказала:
— Я больше не вернусь.
— Не вернешься?
— В тот дом. К Гриффу Буркетту. Я не буду этого делать.
Понятно. Значит, так она хочет отплатить ему за обиду. Сохраняя бесстрастное выражение лица, он сложил руки на коленях, сцепив пальцы.
— Правда?
— Да.
— Почему так вдруг…
— Не вдруг. Я думала об этом с… с последнего раза. Я больше туда не вернусь.
— Это ты уже говорила. Полагаю, я заслуживаю объяснения?
— Потому что это неправильно.
— Неправильно по чьим меркам? Как это может быть неправильным, если я это одобрил?
— Я не одобрила. Неправильно по моим меркам.
— Понятно. И когда ты решила, что это неправильно?
— Когда ты впервые предложил это, — она произнесла эти слова тихим голосом, глядя в сторону. А затем, уже более твердо, прибавила: — Я была против с самого начала. Согласилась только потому, что люблю тебя и хотела дать тебе все, что ты у меня просишь. Но я не могу этого делать. И не буду.
— Мне казалось, что ты хочешь ребенка не меньше, чем я.
— Дело не в этом! — воскликнула она. — Я хочу ребенка. Ради нас двоих. Очень хочу. Но у нас есть выбор. Меня могут оплодотворить искусственно, спермой анонимного донора.
— Ты знаешь, как я к этому отношусь.
— Ладно, — после некоторого колебания сказала она. — Я пойду на уступку. Раз уж Грифф Буркетт знает обо всем, мы можем использовать его сперму. Он предлагал это во время нашей первой встречи, помнишь? Так он не лишится своих денег. Мы отнесем его сперму в кабинет врача и выдадим за твою. Никто ничего не узнает.
— Я бы не стал прибегать к этому методу.
— Мне он не кажется неприемлемым.
— А мне кажется. И кроме того, не слишком ли рано обращаться к плану «Б»? Прошло всего три цикла.
— Я знаю, сколько прошло циклов, — ее ответ прозвучал резко. — Даже если бы один, я больше этого делать не буду.
— Тебе неприятен Буркетт? Он плохо с тобой обращался?
— Нет.
— Бесцеремонно, грубо?
— Нет.
— Потому что, если он…
— Нет.
— Хорошо, — он не стал комментировать эту ложь, давая Лауре время прийти в себя.
Она сделала глубокий вдох и медленно выдохнула.
— Мое решение никак не связано с ним. Все дело во мне. И во всей этой идее.
— Мы обсуждали эту идею несколько месяцев. Рассматривали каждую деталь, много раз.
— Я это знаю.
— И ты согласилась.
— Да. Но одно дело абстрактные рассуждения, а другое… — Она внезапно выпрямилась. — Я не обязана оправдывать свои чувства. Или пытаться объяснить их. Я не хочу этого делать, — с нажимом повторила она. — С меня хватит.
— Это меня удивляет, — помолчав несколько секунд, сказал он. — На тебя это не похоже — оставлять работу незаконченной.
— Верно.
— Ты никогда не отказывалась от своих слов.
— Нет, и в этот раз тоже не собиралась. Я думала, что смогу отнестись к этому как к любой другой обязанности. Но я не могу.
— Не предполагал, что это станет причиной таких душевных страданий.
— Ты ошибся.
— Может, ты принимаешь все это слишком близко к сердцу?
— Я твоя жена, — она ошеломленно посмотрела на него. — Я имею половые сношения с другим мужчиной. И как, бога ради, мне не принимать это близко к сердцу?
— Ты начинаешь впадать в истерику, Лаура, — он бросил осторожный взгляд на дверь кабинета.
Она обхватила локти и повернулась к нему спиной. Он три раза качнул кресло вперед-назад, а затем выехал из-за стола и остановился позади ее. Затем он протянул руки и обхватил ладонями ее талию. Она поморщилась и попыталась высвободиться, но он крепко держал ее.
— Я просчитался. Не думал, что это затронет твое представление о том, что правильно, а что неправильно.
— Мне очень не хочется разочаровывать тебя, Фостер. Я знаю, как это важно для тебя. Но здесь есть моральная двусмысленность, через которую я не могу переступить.
— Разумеется, я уважаю твои чувства. И твое решение.
— Спасибо, — тихо выдохнула она. Усилием рук он повернул ее к себе.
— Ты была мрачной все эти недели. Я заметил, хоть ничего и не говорил.
— Признаюсь, мне было не по себе. Эти мысли все время крутились у меня в голове. Они отвлекали меня от работы. И что еще хуже, воздвигали барьер между нами. Зная, что ты будешь разочарован, я откладывала этот разговор, но он должен был состояться до очередной встречи с Буркеттом. Я боялась сказать тебе, и это действовало мне на нервы. Я рада, что этот разговор уже позади. — Она улыбнулась ему робкой улыбкой, потом наклонилась и поцеловала в губы.
— После твоей последней встречи с Буркеттом прошло пятнадцать дней, правильно? — спросил он, когда она отстранилась.
Она кивнула.
— Тогда это спор, возможно, был ни к чему, — сказал он и широко улыбнулся. — Возможно, ты уже беременна.
А что, если она беременна?
Теперь это был самый главный вопрос в жизни Гриффа. Каждое утро он просыпался с мыслью, что сегодня ему позвонят с поздравлениями.
Разумеется, это была их цель, ведь так? Оплодотворенная яйцеклетка станет разрешением всех накопившихся проблем. Она сделает бездетную пару счастливой, а он станет миллионером на всю оставшуюся жизнь.
Но если Лаура забеременела, он ее больше никогда не увидит.
А это не повод для радости.
— Грифф!
Он вздрогнул, увидев Болли, стоявшего рядом с ним у кромки тренировочного поля. Спортивный журналист как-то странно смотрел на него.
— Извини, я был…
— За миллион миль отсюда. Мне пришлось трижды тебя окликнуть. Ты спал?
— На такой жаре? — Грифф снял темные очки и прищурился на яркое солнце. — Я думал о Джейсоне. Сегодня он демонстрирует хороший напор.
— Благодаря тебе.
— Нет, он старается. Это его заслуга.
— Парень бредит футболом. И это беспокоит его мать.
— Почему?
— Она боится, что он слишком увлечется и получит травму.
— Все матери одинаковы, — улыбнулся Грифф.
— Она предпочитает, чтобы он играл в бадминтон.
Грифф поморщился, и Болли засмеялся.
— Я полностью с ней согласен. Послушай, мне только что позвонили. — Болли замялся. — Мне обещали интервью с новым вратарем, который вчера подписал контракт со «Старз», но у меня мало времени, пока он не улетит домой в Детройт. Если потороплюсь, успею поймать его в аэропорту перед рейсом. Но мне не хочется отрывать Джейсона от тренировки. Ты не отвезешь его домой?
— Конечно, отвезу.
— Я бы не просил, но теще нужно к ортопеду, а жена вызвалась отвезти ее, и…
— Езжай, Болли. Мне побыть с Джейсоном, пока ты не вернешься?
— Нет, просто проследи, чтобы он вошел в дом и запер дверь. Он знает, как себя вести, когда остается дома один.
— Ладно. Никаких проблем.
Болли посмотрел на поле и нашел взглядом сына, который, едва успев передать мяч, был сбит с ног блокирующим. Но Джейсон недолго оставался на земле. Он поднялся как раз вовремя, чтобы увидеть, как нападающий делает первый даун[15]. Он высоко подпрыгнул, выбросил в воздух сжатый кулак и издал радостный вопль.
Билл продолжал улыбаться, глядя на него, но затем его лоб прорезала вертикальная складка.
— И еще кое-что, Грифф. Может…
— Можешь доверить его мне, Болли.
Болли вновь повернулся к Гриффу и несколько секунд не отрывал от него взгляда, мысленно спрашивая себя, стоит ли обращаться к нему за помощью.
— Я ценю это, Грифф, — кивнул он. — Спасибо.
Когда тренировка закончилась, Джейсон подбежал к Гриффу, который одобрительно поднятой вверх ладонью приветствовал его.
— Отличная работа, куортербек. Особенно последняя серия нападения.
— Спасибо, — лицо мальчика раскраснелось, взмокшие от пота волосы прилипли к голове под шлемом, но он радовался похвале.
Грифф сказал ему о неожиданном задании Болли.
— Это значит, что сегодня я отвезу тебя домой.
— Правда?
— Не радуйся. Моя машина — настоящая развалюха.
По пути Грифф заехал в закусочную «Браум».
— Я не откажусь от молочного коктейля. А ты?
Раз уж они сюда приехали, то, кроме коктейля, можно было заказать гамбургеры и жареную картошку. Они сидели в кабинке и доброжелательно обсуждали команду Джейсона, указывая на сильные и слабые стороны каждого игрока, когда Грифф обратил внимание на трех строителей. Он видел, как они вошли в кафе, но лишь скользнул по ним взглядом, вновь переключившись на Джейсона.
Теперь он понял, что его заметили и узнали. Рабочие говорили негромко, но взгляды, которые они бросали на него, были полны враждебности. Другие посетители тоже стали оборачиваться на него. Грифф почувствовал на себе взгляды дюжины пар глаз.
Джейсон, болтавший без умолку и останавливавшийся лишь для того, чтобы набить рот едой, тоже почувствовал сгустившуюся атмосферу. Сначала он стал запинаться, а потом умолк совсем. Мальчик посмотрел на трех мужчин, затем на Гриффа, и в его глазах мелькнула тревога.
— Все в порядке, Джейсон.
Это было неправдой. Рабочие получили свои заказы и направлялись к выходу, как раз мимо кабинки, где сидели Грифф и Джейсон.
— Ты дерьмо, Буркетт, — сказал последний из них и плюнул в Гриффа. Он промахнулся, и плевок попал в пластиковую облицовку в нескольких сантиметрах от плеча Гриффа.
После их ухода в кафе повисла тишина. Никто не двинулся с места. Грифф понимал, что все ждут его реакции. Больше всего ему хотелось догнать того парня и как следует отделать его. Наверное, он так и поступил бы, будь он один.
Но не при Джейсоне. Он не переживал за себя — его больше беспокоило, как подействовала эта неловкая сцена на мальчика, который сидел, опустив голову и сложив руки на коленях под столом.
Вскоре обслуживающий персонал кафе и посетители вернулись к своим делам. Все, кроме Джейсона.
— Ты закончил? — спросил Грифф.
— Это нечестно! — поднял голову мальчик.
Грифф удивился, увидев на его лице не растерянность, а злость.
— Что нечестно?
— То, что сделал этот человек. То, что люди о вас говорят.
Грифф отодвинул тарелку и уперся локтями в стол.
— Послушай меня, Джейсон. Этот плевок отвратителен. Этот парень лишь выставил себя идиотом, но то, что я сделал пять лет назад, гораздо хуже. — Он посмотрел в окно, где троица усаживалась в грузовик. — Как ты думаешь, сколько этот парень зарабатывает в год?
Джейсон безразлично дернул плечом.
— Малую долю того, что зарабатывал я, когда играл в футбол. У этого парня тяжелая работа, а зарабатывает он меньше, чем я тратил на стирку сшитых на заказ рубашек. Но он злится не потому, что я зарабатывал больше его. Он не может мне простить, что я жил жизнью, о которой мечтает каждый парень, но растратил эту жизнь зря. Я жульничал за деньги. Я был глупцом и эгоистом, и я нарушил закон. И от этого никуда не уйдешь.
— Но теперь вы не плохой.
Он трахал жену калеки за деньги. Это было очень плохо. Но еще хуже, что он хотел трахать ее независимо от того, платили ему за это или нет.
Он пытался не думать о том, что произошло. А когда это не получалось, пытался приписать все это физиологии, сексуальной механике, которая сработала так, как надо, и дала предсказуемый результат.
Или случайности. Везению. Расположению звезд, которое не повторится еще миллион лет.
Какое бы объяснение он ни придумывал, эти мысли не шли у него из головы. Он постоянно думал об этом. Когда он вспоминал, как ее зубы впились в его ладонь, у него внутри все сжималось от вожделения, от желания вновь быть с нею.
— Я не герой, Джейсон. И не надо делать из меня героя. Если тебе нужен герой, посмотри на своего отца.
— Мой отец! — фыркнул Джейсон. — Что такого героического он совершил?
— Он любит твою маму. Он любит тебя. Он заботится о вас, волнуется за вас.
— Это ерунда, — голос Джейсона по-прежнему звучал угрюмо.
— Это очень много, — возразил Грифф и, не желая впадать в нравоучительный тон, добавил: — Только он дерьмово играет в футбол. И не говори ему, что я при тебе употреблял слово «дерьмо».
— Он сам его все время употребляет.
— Тогда он мой герой, — рассмеялся Грифф.
Следующий день начался точно так же, как и все остальные. Грифф встал с постели и отправился в ванную. Стоя над унитазом, он изучал прикрепленный к стенке календарь. Это вошло у него в привычку. Он отмечает дни, черт бы его побрал.
Грифф купил компьютер и научился пользоваться им. После продолжительных поисков в Интернете он нашел и подробно изучил репродуктивную систему женщины и принципы ее работы — гораздо лучше, чем помнил это из школьного курса анатомии.
На некоторых форумах он нашел даже больше информации, чем хотел, — зачем ему слизистые пробки и желточные мешки? — но он многое узнал о сроках и о том, что происходит во время двадцативосьмидневного цикла. Он узнал, что такое всплеск концентрации лютеинизирующего гормона.
Предположив, что был с Лаурой в день овуляции, Грифф вычислил, когда должна начаться менструация — если она начнется. Эти пять дней давно прошли. Если у Лауры были месячные и если его вычисления верны, она должна была позвонить три дня назад, во время следующей овуляции.
Но она не пригласила его в дом на Виндзор-стрит. Значит ли это, что у нее не было месячных и она забеременела? Может, она не торопится сообщать радостную новость, пока ее не подтвердит врач. А может, она больше не хочет звонить ему из-за того, что произошло в прошлый раз. Но разве его не должны предупредить, если сделка отменяется?
Неопределенность сводила его с ума, но ему оставалось одно — ждать.
Этим утром он, как обычно, сделал пометку в календаре и принял душ. Выходя из ванной, он услышал, как перед его входной дверью упала газета. Не желая одеваться, он обернул бедра полотенцем и, приоткрыв дверь, забрал газету со ступеней крыльца. Потом прошел на кухню и включил кофеварку.
Ожидая, пока сварится кофе, он просмотрел первую страницу и выпил апельсиновый сок прямо из пакета. Затем перевернул газету, прочел заголовки, обнаружил, что речь идет о тех же мировых событиях, что и вчера, и вытащил спортивный раздел.
При виде заголовка его сердце учащенно забилось. Кровь бросилась ему в голову, и он мгновенно почувствовал головокружение. Что за черт?
БУРКЕТТА ДОПРАШИВАЮТ В СВЯЗИ СО СМЕРТЬЮ БУКМЕКЕРА — гласил заголовок статьи.
НОВЫЕ БЕДЫ НА ГОЛОВУ БЫВШЕГО ИГРОКА «КОВБОЕВ»?
БЫВШИЙ ТРЕНЕР ОСУЖДАЕТ ПАДШУЮ ЗВЕЗДУ.
Грифф взглянул на дату. Это не сегодняшний утренний выпуск. Газета пятилетней давности, и хотя она хорошо сохранилась, Грифф теперь заметил, что бумага, на которой был напечатан спортивный раздел, отличалась от остальной газеты. Она пожелтела от времени.
Родарт.
Вскочив, он опрокинул кухонный стул. За несколько секунд он пересек кухню, гостиную и распахнул входную дверь. Потом он выскочил в узкий двор и окинул взглядом улицу. На самом деле он и не надеялся увидеть зеленый седан. Машины не было. Родарт успел уехать.
— Сукин сын!
Грифф подхватил полотенце, сползавшее с талии, и бросился в дом, захлопнув за собой дверь. Родарт не появлялся почти два месяца. А теперь вот это, когда Грифф уже начал думать — надеяться, — что этот ублюдок отстал от него.
Удачный ход — поместить старый спортивный раздел в сегодняшнюю газету, где Грифф обязательно его обнаружит. Родарт тыкал Гриффа носом в дерьмо, в которое он превратил свою жизнь пять лет назад.
Почувствовав, что в достаточной степени успокоился, чтобы различать мелкий шрифт, Грифф поднял стул, налил себе чашку кофе, а затем уселся за кухонный стол и стал читать. Каждое слово отдавалось в нем как удар и вызывало боль, потому что все это была правда.
С тех пор как Пита Роуза поймали на игре в тотализатор, а Хосе Кансиско признался в использовании стероидов, ни один профессиональный спортсмен так не опозорил себя, как куортербек Грифф Буркетт, до этого бивший все спортивные рекорды. Средства массовой информации широко и подробно освещали эту историю, попавшую и на страницы зарубежных газет. Кабельный канал ESPN посвятил ей не один час эфирного времени.
Но Родарт не случайно выбрал именно этот номер «Dallas Morning News», ведь именно в нем приводилась подробная хроника его долгого, но неминуемого падения.
Увлечение тотализатором началось с малого, но оно разрасталось, подобно виноградной лозе, и он уже не мог избавиться от него или контролировать его, пока оно не стало главным занятием в его жизни, доставляя большее удовольствие, чем воскресные матчи. Крупный выигрыш в тотализаторе радовал его сильнее, чем победа с крупным счетом на футбольном поле.
Это превратилось в пагубную привычку. Он должен был заметить тревожные признаки, прежде чем его страсть вышла из-под контроля. Может быть, он замечал их. Может быть, он просто их игнорировал.
Он оказался заложником опасной, но щекочущей нервы спирали. Выиграв, он повышал следующие ставки, чтобы выиграть еще больше. Проиграв, он тоже поднимал ставки, чтобы компенсировать потери. Спираль превращалась в водоворот, который в конечном счете засосал его.
Билл Бэнди был похож на налогового бухгалтера и никак не соответствовал представлению о букмекере. Это был хрупкий человечек, в день смерти весивший, вероятно, не больше, чем после окончания школы. У него были редеющие темные волосы и маленькое личико с острым подбородком и тонким носом. Его приплюснутые ноздри и бледные голубые глаза постоянно сражались с аллергенами, распыленными в воздухе. Белые и мягкие, как у женщины, руки оставляли впечатление, что они должны быть влажными при прикосновении.
Никому бы и в голову не пришло назвать его гангстером. Тем не менее он им был. Ходили слухи, что в Сент-Луисе, откуда Бэнди перебрался в Даллас, он отравил дядю, который обманул его. Грифф так и не узнал, правдой это было или выдумкой.
Бэнди работал на «Висту», фиктивную компанию синдиката, которая якобы управляла оловянными рудниками где-то в Южной Америке. Точное местоположение рудников и другие подробности были скрыты завесой тайны. В действительности «Виста» принимала крупные ставки в тотализатор, отмывала деньги и, как предполагал Грифф, участвовала в контрабанде наркотиков.
Горнопромышленники из небоскреба в Лас-Колинас носили костюмы известных дизайнеров и усыпанные бриллиантами часы «Ролекс». Они не расставались с оружием даже в туалете. У них были телохранители с автоматическими пистолетами и автомобили с пуленепробиваемыми стеклами.
С такими шутки плохи.
Именно это сказал Билл Бэнди Гриффу, уплетая кукурузную лепешку с курицей в одном из его любимых мексиканских ресторанов. Это была середина четвертого сезона Гриффа в «Ковбоях». Бэнди пригласил его на обед, чтобы обсудить дела, и особенно возврат долга, который к тому времени достиг трехсот тысяч с лишним.
— С этими парнями шутки плохи, Грифф. Лично я продлил бы тебе кредит. Ты зарабатываешь миллионы. Я знаю, что через несколько месяцев у тебя будут деньги. Но эти парни? — Он промокнул нос влажным носовым платком белого цвета. — В их сердцах нет милосердия. Поверь мне.
Грифф обмакнул чипсы тортийя[16] в сальсу[17] и шумно разжевал их. Потом сделал глоток ледяной «Маргариты» и подмигнул молоденьким девчонкам, благоговейно глазевшим на него из-за соседнего столика.
— И что они собираются делать? Подослать парней с огромными кулаками, чтобы они сломали мне обе ноги?
— Думаешь, это смешно?
— Я думаю, что ты собираешься запаниковать, когда нет никаких причин для паники. Им каждую неделю капают проценты, и я становлюсь для них источником прибыли. В чем проблема?
— Они хотят получить свои деньги.
В конце концов мрачный тон Бэнди встревожил Гриффа. Взгляд бледных глаз Бэнди стал твердым, как скала. Даже его нос временно высох. Грифф подумал, что рассказ о том, что он отравил дядю, вполне может быть правдой.
— Радуйся, что они послали меня в качестве посредника, иначе ты мог бы и не ввести мяч в игру в это воскресенье или в любое другое воскресенье до конца сезона, — сказал он с тем же бесстрастным выражением лица. — Можешь не сомневаться, они могут серьезно покалечить тебя, Грифф. И они это сделают.
- Для них нет смысла калечить меня. Если я не буду играть, они никогда не получат свои деньги.
Этот аргумент не смог изменить выражения лица Бэнди. Грифф отодвинул тарелку и с отвращением вздохнул, недовольный, что приходится разбираться с этим именно теперь. В воскресенье в Атланте должен был состояться матч с «Фэлконз». Считалось, что преимущество на стороне «Ковбоев», но совсем небольшое. В любом случае это не будет легкой прогулкой. Он должен настраиваться на трудный матч, изучая схему игры, а не угождать гангстерам.
— Ладно. Дай мне несколько дней, — сказал он Бэнди. — Я кое-что продам. Машину. Кондоминиум в Майами. Еще что-нибудь. Какая сумма временно удовлетворит их? Двести тысяч? Это больше половины моего долга. Это обеспечит мне отсрочку?
Бэнди промокнул слезящиеся глаза уголком платка.
— Возможен и другой способ.
— Получить отсрочку?
— Погасить долг.
Грифф посмотрел на него так, как будто тот предложил ему провести неделю на необитаемом острове со всеми «девушками месяца» за прошедший год, при том что все они являются нимфоманками, мечтающими о нем, а также ярыми противницами ношения одежды.
— Ты хочешь встретиться с ними? — спросил Бэнди. — Обсудить варианты?
— Где и когда?
«Они», о которых говорил Бэнди, оказались тремя мужчинами, встретившими Гриффа в роскошном офисе «Висты» сердечными рукопожатиями и безграничным гостеприимством. Что вы будете пить? Угощайтесь, вот поднос с сэндвичами. Я настоятельно рекомендую говяжью вырезку с хреном. Как насчет сеанса массажа после нашей встречи? У нас в штате есть девушка, которая сделает вам массаж с приятным завершением. Вы понимаете, что я имею в виду. Грифф понимал.
По оказанному приему нельзя было догадаться, что он должен им больше четверти миллиона долларов и что они угрожали ему, если он немедленно не отдаст им долг.
Единственный среди них коренной техасец был высок и изящен, с темным загаром и крупными, очень белыми зубами. Заядлый гольфист, он говорил громко, без остановки и все время сквернословил. Именно он обнял Гриффа за плечи и рассказал о массаже при помощи волшебных ручек и ротика. Его звали Ларри.
Мартин был смуглым, со средиземноморской внешностью. Он страдал ожирением. Он не дышал, а сипел, как расстроенная волынка, и казалось, что у него в любой момент может остановиться сердце, которое вообще непонятно откуда черпало энергию.
Третий, Беннет, был тихим и скромным. Лысеющий и светлокожий, он сидел в сторонке и почти не участвовал в разговоре, изучая Гриффа своими немигающими глазками без ресниц, которые вызывали ассоциацию с чем-то чешуйчатым и ядовитым.
После обмена приветствиями они перешли к делу. Условия их предложения были просты: сдать воскресную игру с Атлантой, и его долг исчезнет. Естественно, они выразились иначе, но суть от этого не менялась.
Мартин объяснил ему, что они вовсе не требуют, чтобы он поддавался.
— Просто не играй в полную силу.
— Дай этим чертовым «Фэлконз» их чертов шанс, — Ларри подмигнул. — И все.
— И кто знает, — просипел Мартин, — если «Фэлконз» вырвут победу, мы сможем выделить тебе небольшую премию, вдобавок к погашению долга. — Судорожный вдох. — Правда, Беннет?
Беннет Молчальник в знак согласия наклонил голову с зачесанными через весь череп волосами, скрывающими лысину.
Грифф сказал им, что подумает.
Прекрасно, ответили они. У него есть время до воскресенья, чтобы принять решение. И в знак своего расположения они настаивают, чтобы он согласился на массаж с девушкой, которая завершала получасовой сеанс оральным сексом. В девушках, умирающих от желания украсить столбик своей кровати «Одинокой Звездой», эмблемой далласских «Ковбоев», не было недостатка. Но эта была высший класс.
В воскресенье он все еще обдумывал решение — в раздевалке, когда они пели национальный гимн, и даже когда он занял свое место на поле после ввода мяча в игру. Он не знал, как ему поступить вплоть до окончания четвертого периода при счете 10:10, когда «Ковбои» были оттеснены на свою половину на третьей попытке и двенадцати ярдах.
Он принял пас от центрового. Крайние полузащитники Далласа попадали под натиском «Фэлконз», как кегли в боулинге. Самый быстрый и сильный защитник был блокирован двумя крайними. Третий несся на Гриффа, чувствуя запах крови. Уходя от столкновения и ища свободного нападающего, Грифф понял, как просто — и убедительно в такой ситуации — отдать неточный пас.
Атланта выиграла со счетом 17:10.
Так началось их сотрудничество.