на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


5. Брудершафт

Когда настало следующее воскресенье, Зоя включила телевизор с утра, чего прежде за ней не водилось. Оказывается, она еще во вторник купила билетик спортлото и, пометив в нем «мои» числа, опустила его в какой-то там ящик у какого-то там киоска, а теперь по телевизору показывали результаты тиража. Меня это не касалось, я пошел умываться в ванную комнату. Через несколько минут туда вбежала Зоя и поцеловала меня в мокрую щеку.

– Генка, ты – математический гений! – воскликнула она. – Все пять чисел угадал! А я ведь оба варианта одинаково заполнила! У нас – двойной выигрыш!

Когда я вернулся в нашу комнату, из соседней комнаты вышла Кира. Узнав о выигрыше, дочь примкнула к нашему ликованию, и мы втроем стали строить планы по использованию большой, но в точности еще неизвестной нам суммы. У Киры даже возникла идея сменить велосипед на автомашину. Позже выяснилось, что хоть сумму мы получили неплохую, но при тогдашней инфляции на машину она не тянула. Однако во многом она нам помогла.

После завтрака я отправился на Петроградскую сторону. Там на Большом проспекте был магазин, открытый и по воскресеньям, и там я надеялся купить колбасы. И, действительно, колбаса там в тот день была. Я занял очередь, отстоял в ней часа полтора – и вдруг колбаса скоропостижно кончилась, не дождавшись меня. Когда я вернулся домой, Зоя сообщила мне, что в мое отсутствие зашла к нам жена Утюгова. Очень она симпатичная, но и очень грустная. На душе у нее такая тревога… Она тоже утром смотрела тираж по телику и тоже узнала о выигрыше, – причем он у нее тоже двойной…

– Так с чего это тревога у нее? – удивился я.

– А вот с чего: когда она Утюгову об этом выигрыше сказала, он вдруг решил, что это не их выигрыш, а твой, потому как ты ей все цифры подсказал. Ну, я ей твердо заявила, что мы тоже в выигрыше, а их выигрыш – это их выигрыш, и что хоть муж ее – умный человек, но в этом вопросе он чепуху мелет. Правильно я ей сказала?

– Очень правильно! – согласился я. – Но я думаю, мне надо самому навестить их, уладить это дело.

– Знаешь, Гена, у нас непочатая банка растворимого кофе есть, так ты снеси им в подарок. Это как-то убедит их, успокоит…

…Дверь мне открыла Надежда Алексеевна. Я первым делом вручил ей банку кофе и заявил, что это – праздничный подарок по случаю их финансового праздника, то есть выигрыша. Она даже прослезилась, потом тихо сказала мне, что у Матвея большая неприятность: третьего дня институтское начальство начисто отказало ему в ссуде на приобретение приборов для опытов по выдвинутой им теме… На выигранные в спортлото деньги он, конечно, мог бы кое-какие приборы заказать. Надо только убедить его…

– Понимаю, – прошептал я. – Можно к нему?

– Можно, можно. Он в своей комнате.

Мне довольно быстро удалось убедить Утюгова, что его сомнения насчет того, кому принадлежит выигрыш, просто нелепы. Он приободрился, а когда я сообщил ему, что принес в подарок банку растворимого кофе – прямо-таки преобразился, повеселел. Именно этот подарок почему-то убедил его в моей правоте. Позже, в годы его славы, журналисты выпытали у него изложенный мною эпизод, раздули его, приукрасили, переврали, изобразили меня каким-то рыцарем-добродетелем.

…Вскоре Надежда Алексеевна позвала нас в кухню пить кофе. Увидев, что муж ее бодр, весел и дружески поглядывает на меня, она предложила нам выпить на брудершафт.

– Но ведь тут нужны бокалы с вином, – молвил я.

– Ну, это кофе такое дефицитное-супердефицитное, что оно ценнее всякого шампанского. Давайте, чокнемся чашками, – высказался Матвей.

Мы чокнулись, опорожнили свои чашки, облобызались, пожали друг другу руки – и перешли на «ты». Затем потопали в кабинет Матвея, стали беседовать по-дружески. Я начал с того, что теперь у нас с Зоей появилась надежда на отдельную квартиру. На коммуналку нашу жаловаться грех, живем там все дружно, но очень хочется свою кухню иметь.

– Геннадий, скоро кухни станут не нужны. И при этом все-все-все люди будут сыты. В этом отношении бедные уравняются с богатыми.

– Равноправие желудков, – пошутил я. – Это ты намерен сотворить такое чудо?.. Ну что ж, подождем – увидим. Может, и получится. «От случки случаев случайных на свет родятся чудеса», как сказал поэт Инкогнитов.

– Чудо уже родилось. Но оно еще в детском возрасте. Вот оно, – и Матвей вынул из ящика письменного стола большой лист ватмана, где были начертаны какие-то цифры, таинственные знаки и латинские буквы. – Здесь формула чуда. Скоро она обретет вещественность. Я создам пищу…

– Пищу богов, как назвал ее Герберт Уэллс в своем романе? – перебил я Матвея. – Чтобы все люди стали гигантами? Такую пищу?

– Нет, не такую! Такую, чтобы все люди стали людьми! Людьми с большой буквы! Чтобы они навеки забыли, что такое голод! Чтобы никому не надо было ради куска хлеба унижаться перед власть имущими! Чтобы каждый человек был всегда сыт – и знал, что его сыновья и внуки, и все грядущие поколения будут сыты. Во веки веков!

– Матвей, я понимаю твои добрые намерения, но я удивлен, ошеломлен! Ведь получается, что ты хочешь взять на себя функции Бога и Иисуса Христа!

– Нет, я щедрее Бога, ибо я – покорный слуга Науки! – воскликнул мой друг. – В Библии, в книге Моисеевой, сказано, что Бог кормил иудеев в пустыне манной небесной сорок лет, доколе не пришли они в землю обетованную. А Иисус Христос, как сообщается в Евангелии от Матфея, семью хлебами накормил более четырех тысяч голодающих. Я же планирую поставить все человечество на вечное снабжение, на вечное космическое довольствие. Все всегда будут сыты-сытехоньки!

– Полный марксизм-коммунизм на библейской основе! – съязвил я. – Интересная житуха начнется!

– Да, настанет иная жизнь! Зная, что голод им ни в коем случае не грозит, люди станут честнее, добрее, правдивее, благороднее. Нравы смягчатся. Каждый каждому станет другом. Освободясь от повседневных забот о пище, человечество устремится в новые, в светлые дали; его творческий потенциал возрастет. В искусстве начнется новый ренессанс… – Беседа наша была прервана появлением жены и сына Утюгова. Саша заявил, что он только что вернулся со спортивного соревнования и теперь просит отца помочь ему решить задачу по высшей математике. А Надежда Алексеевна сообщила, что сейчас она пойдет в «Гастроном», в тот, что на углу их улицы; там вовсю продают манную крупу, по килограмму дают, и притом без талонов. И очередь небольшая. Это приятное известие ей Саша принес.

– Но почему ты, Саша, сам не купил крупы? – спросил сына Матвей.

– Не люблю я, папаня, в очередях стоять. Да и зачем? Ведь ты скоро всех нас своей манной небесной отоваришь, – ответил сын, и в тоне его прозвучала явная издевка.

Попрощавшись с Матвеем и Сашей, я вместе с Надеждой Алексеевной направился в магазин. По пути она успела поведать мне, что за последние годы от Матвея отшатнулись, отошли и сослуживцы, и прежние друзья его, и даже родственники. Некоторые считают его пустым фантазером, другие сомневаются в его психической полноценности. И из института его, наверно, скоро отчислят… Какое счастье, что, благодаря мне, выпал этот выигрыш!.. С деньгами у них было так плохо, что она даже холодильник хотела продать в прошлом году, но Матвей вместо этого свое пальто зимнее продал. Он сказал ей, что холодильник продавать – это нечестный поступок: ведь кто-то купит его в расчете на долговременное пользование, но он-то, Матвей, знает, что близок день, когда холодильники никому не будут нужны.


…Очередь оказалась не такой уж коротенькой, пришлось нам часа полтора отстоять. И все это время Надежда Алексеевна хвалила своего мужа. Кое-что я дословно запомнил. Приведу здесь от ее лица такую вот цитату:

«Я с ним в одной школе училась, только классом ниже его. Я его с детства знаю, мы в одном доме жили, и по одной лестнице. Знаете, некоторые жены ругают своих мужей, некоторые хвалят. А у меня какое-то средь всех жен на свете особое положение.

Я Матвея не просто люблю, не просто хвалю, я его боготворю. Может, это в нашем веке смешно звучит, но он святой человек. Я знаю, что он в своей жизни ни одного плохого поступка не совершил. Он все плохое готов на себя взвалить, чтобы только другим легче было. Он мальчишечкой еще за слабых заступался во дворе. А он не силач, его за это поколачивали. И всегда последним куском хлеба готов он был поделиться с кем попало, а ведь сам жил впроголодь. Отец его одноруким инвалидом был, да и умер рано, когда Матвею седьмой год пошел. А мать медсестрой была, какие уж тут заработки… Ну, а учился Матвей всегда на „отлично“ и в школе, и в вузе потом. У него ведь не только техническое высшее образование, он и ветеринарный вуз окончил. Животных он очень уважает, жалеет их…»


…Когда я вернулся домой с килограммом крупы, Зоя сказала, что эти Утюговы счастье нам приносят: ведь, если вдуматься, это именно благодаря им у нас денежный выигрыш произошел. А теперь вот еще и манная крупа!..


4.  Визит в будущий музей | Лачуга должника и другие сказки для умных | 6.  Третий едок