Глава 28

Эдуард

Король настежь распахнул дверь и ворвался в тронный зал.

Он сделал это! Совершил почти невозможное – проник в Тауэр. Доблестно и с честью проложил себе путь мечом.

Разоружил охрану, убрал с дороги Дадли, даже одолел Удара в открытом поединке. Теперь настала пора потребовать назад корону. План Джейн сработал на все сто. Дело оставалось за малым – Эдуард уже чувствовал на губах вкус победы.

Первым сюрпризом для него явилось то, что зал был почти пуст. Король ожидал встретить здесь обычную придворную суету. Где же все члены Тайного совета, которым полагалось бы сейчас сплотиться вокруг Марии и демонстрировать ей свою поддержку в грозный час штурма города неприятелем? Однако в помещении находилась едва ли дюжина человек. Они никак не составляли той шумной толпы, что, по его замыслу, должна была засвидетельствовать триумфальное возвращение монарха.

Впрочем, когда он вошел, все затихли, все взгляды обернулись на него, а рты в изумлении открылись. Хоть весь в потеках пота и пятнах крови, и даже без сапог, но перед присутствующими стоял, несомненно, король Эдуард, восставший из могилы.

Эдуарду было чем насладиться.

Он обернулся к лакею, застывшему у дверей, – этого человека король знал с раннего детства.

– Объявите о моем прибытии, Роберт.

Лакей воззрился на него словно на привидение (в некотором роде Эдуард им и являлся), но подчинился.

– Его величество Эдуард Тюдор.

Король медленно подошел к подножию трона и встал прямо перед Марией.

– Вы сидите в его кресле, – пискнула из-за его спины Джейн.

Мария теребила в руках платок.

– О, Эдди. Как я рада видеть тебя живым. Мое сердце разбилось, когда мне сказали, что ты умер.

– Как ты смела похитить принадлежащее мне по праву? Кривая, злая жаба!^[50]

– О, отлично сказано! – За спиной Эдуарда раздался шелест бумаги: Гиффорд записывал.

– О боже, братик… – Лицо Марии побледнело.

– И у тебя хватает наглости звать меня братиком после всего, что ты сотворила? Мне следует тебя четвертовать! Или ты предпочтешь сожжение на костре? Очищение – кажется, ты так это называешь? Ведь это входило в твои планы – великое очищение от изменников?

– Это все Дадли, – вкрадчиво проговорила Мария. – Это он похитил твой трон для своего сына. Я лишь только вернула его в семью.

Эдуард рассмеялся, но отнюдь не весело.

– Значит, мне нужно благодарить тебя за то, что ты грела мне кресло?

Она молча воззрилась на него.

– Достаточно лжи, сестрица, – сказал Эдуард. – Теперь поговорим по существу о том, что предстоит сделать.

«Сейчас она начнет умолять сохранить ей жизнь, – подумал король. – Будет рыдать, взывать, пресмыкаться». Интересно, найдется ли в его сердце еще хоть капля милосердия к ней?

Вряд ли.

Но здесь его настиг второй сюрприз: Мария ни о чем молить не стала. Она медленно поднялась во весь рост, выпрямила спину и посмотрела на него твердым взглядом. Не снимая короны.

– Ты всего лишь глупый мальчишка, – изрекла она наконец. – Ты и представления не имеешь о том, что делать с нашей великой страной.

– Я управляю ею уже много лет, – возразил он.

Она усмехнулась.

– И это ты называешь правлением? Ты был игрушкой в руках Совета, не более. И вот смотри, к чему это привело. Эзиане распоясались, они чувствуют себя совершенно свободно, сеют хаос во всех пределах, опустошают земли, оскверняют все вокруг и покушаются на самый образ нашей жизни. Ты позволил государству скатиться на край гибели. Эзиане полны решимости отбросить нас в пучину тьмы и порока, а ты им в этом потворствуешь.

– Я сам эзианин, – сказал король. – Как и мой покойный отец. Я его сын…

– А я его дочь, – горячо перебила Мария. – И дочь первородная, истинная наследница! Пусть он заключал нечестивые игрушечные браки с целой кучей эзианских шлюх, моя мать была его единственной законной женой. И потому мне, а не тебе, бастарду, по праву принадлежит трон Англии.

«Ого!» – подумал Эдуард. Он не ожидал от сестры сопротивления. Рот его открылся, потом вновь закрылся. Он хотел сказать что-то вроде: «Нет, все это неправда. Я – законный правитель. Вовсе не Мария. Она же женщина». Но с удивлением обнаружил, что сам больше не считает этот аргумент убедительным. Не верит в него. Король не знал, что еще придумать. Он в буквальном смысле лишился дара речи.

Поняв это, Мария торжествующе сверкнула глазами.

– Я – королева, – продолжала она, выпрямившись еще сильнее. – Всю жизнь я мирилась с тем, что ты отобрал у меня этот титул, ты, явный еретик, жалкий, ничтожный мальчишка! Ты разглагольствуешь о похищении престола, а вор-то на самом деле – ты. Узурпатор!

– Ложь! – раздался голос из задней части зала. Уверенный, властный голос.

Это была Бесс.

Эдуард резко обернулся. Младшая из его сестер стремительно шла по проходу. Прищурив серые глаза, она неотрывно смотрела на Марию.

– Эдуард – законный наследник английского престола, отец выбрал именно его. Монарх вправе завещать корону кому пожелает.

– Отец выбрал его только потому, что нечестивые эзиане соблазнили его и убедили бросить достойную и добродетельную супругу, – не сдавалась Мария. – И еще потому, что он родился мальчиком.

Елизавета уверенно покачала головой.

– Нет, сестрица. Отец оставил трон Эдуарду потому, что понимал уже тогда: в нем бьется истинно королевское сердце. Он знал: когда дело коснется блага народа, Эдуард проявит щедрость, глубокомыслие и будет мудр в своих решениях. Отец понимал: лучшего правителя для страны ему не найти.

«Ого!» – снова подумал Эдуард и невольно нахмурился. Такие слова, безусловно, льстили ему, но в глубине души он понимал: это неправда. В свое первое «правление» не очень-то заботился молодой монарх о счастье своего народа. Откровенно говоря, он об этом народе ничего и не знал. И уж точно не был «мудр в решениях». Делал то, что ему говорили, подписывал бумаги, которые перед ним клали, соглашался с тем, что его окружение считало нужным и правильным. Он и вправду был игрушкой, королем лишь по званию.

И оставил отец государство ему именно потому, что Эдуард появился на свет мальчиком, а не девочкой.

Бесс встала рядом с ним.

– Эдуард – наш подлинный монарх, – повторила она. – Именно он поведет Англию вперед, к миру и процветанию. Он сделает ее великой. А ты, – обратилась Елизавета к старшей сестре, – всех нас только погубила бы. Ты вступила в заговор с целью убить собственного брата и украсть корону. Ты замышляешь по-живому разорвать самоё сердце нашего народа надвое. Ты позоришь королевскую кровь, струящуюся в твоих жилах!

– Схватить ее! – крикнула Мария гвардейцам. – Отрубить ей голову!

Никто из стражников не шелохнулся. Они смотрели на Эдуарда. Тот по-прежнему молчал.

– Все кончено, Мария, – бесстрастно произнесла Елизавета. – Ты проиграла.

– Нет! – Крик этот эхом разнесся по всему залу.

Затем Мария издала яростный рев и ринулась на Бесс, вытянув вперед руки, словно хотела собственноручно задушить сестру.

Но, не добежав до нее нескольких шагов, вдруг оказалась внутри яркой вспышки света.

Все ахнули в унисон.

Там, где только что находилась Мария, стоял упитанный серый мул.

Первой захохотала пожилая дама, стоявшая неподалеку от трона. Как позднее судачили люди, при дворе она никому не была знакома, но у многих, особенно у любителей карточной игры, вызывала своеобразное состояние дежавю.

– О боже мой! Какая ослица! – загоготала старая дама, и за ней уже все начали хихикать, а старая мулица ревела и выглядела очень несчастной, явно тяжело переживая несчастье, свалившееся на ее голову.

(Повествователи считают своим долгом сообщить вам, что с тех пор Мария уже никогда не была человеком. До конца своих дней она оставалась ослицей. Ослы вообще очень упрямы.)

Эдуард не смеялся вместе со всеми. Он обернулся к стражникам.

– Уведите ее.

Питер Баннистер, случайно оказавшийся под рукой, накинул на шею развенчанной королевы веревку и вывел ее из зала.

Эдуард приблизился к трону. Обычное кресло, просто возвеличенное людьми, подумал он. И даже не слишком удобное. Тем не менее он осторожно уселся на него и огляделся. Именно этого от него и ожидали.

Собравшиеся вновь притихли. Затем медленно, шурша тканями и шаркая подошвами, преклонили перед ним колена.

– Да здравствует король Эдуард! – стройным хором провозгласили придворные. – Да здравствует король!

Ком встал у него в горле. Он ощущал себя совсем не так, как ожидал. Ни радости триумфа, ни упоения победы, ни спокойного осознания воцарившейся справедливости. Король чувствовал себя примерно так же, как в тот день, когда ему впервые сообщили, что он – король. Живот свело от ужаса.

Бесс наклонилась и подобрала корону с того места, куда она с грохотом откатилась несколькими минутами раньше, когда Мария явила миру свою истинную сущность. Затем она медленно и торжественно подошла к брату и улыбнулась. Подняла венец над головой, и…

Эдуард поймал ее запястье в воздухе.

– Постой.

Она замерла.

– Эдуард, что ты делаешь?

– Мария сказала правду, – едва слышно прошептал он. – Я король не по праву.

– Конечно, по праву! – воскликнула Бесс.

– Только потому, что родился мальчиком?

– Разве ты не слышал, чт'o я только что говорила? Об осознанном выборе отца?

Эдуард опустил взгляд на свои ноги и тоскливо усмехнулся.

– Ты великодушна ко мне, сестрица. Но я никогда особо не задумывался о благе моего народа. И я не мудр. Я простой парень.

– Ты никогда не был «простым парнем», – возразила Бесс.

– И сердце у меня не королевское. А вот у тебя – да, – убежденно произнес он.

Она в недоумении уставилась на него.

– У меня?!

– Тебе по плечу сделать Англию великой. – Эдуард осторожно взял корону из ее рук и встал.

Джейн, Гиффорд и бабушка дружно уставились на него с открытыми от изумления ртами – да-да, даже бабушка, которую, казалось, ничто на свете уже не способно изумить. Жалко только, что Грейси не было рядом. В последнее время он старался не зацикливаться на мыслях о ней – ведь она сражалась бок о бок с его воинами у городских стен, да и не мог Эдуард позволить себе отвлекаться на волнения о том, что с ней стало. Но сейчас ему очень захотелось узнать, какое у нее было бы лицо, услышь она то, что он собирается сказать.

– Слушайте и внимайте! – объявил Эдуард зычным голосом. – Я, король Эдуард Шестой, настоящим отрекаюсь от престола в пользу моей сестры Елизаветы Тюдор, которую нахожу как по праву рождения, так и в силу ее неисчислимых добродетелей достойной законно занять английский престол. Дарую и передаю ей все полномочия и привилегии, каким до сих пор пользовался в качестве монарха нашей прекрасной страны.

Повисла тишина.

Он встретился глазами с Джейн. Та наконец закрыла рот и попыталась улыбнуться. Затем легонько кивнула и воскликнула голосом тоненьким, но сильным:

– Да здравствует королева Елизавета! – Она повернулась к Гиффорду, который все это время держал ее за руку, и подтолкнула его локтем.

– Что? А, да здравствует королева Елизавета! – произнес он, и вскоре его поддержал еще кто-то, потом еще, и наконец голоса всех находившихся в зале слились в едином возгласе.

– Прошу, сестра. – Эдуард взял Бесс за руку и подвел к трону.

– Ты уверен? – шепнула она, осторожно опускаясь на кресло, до сих пор принадлежавшее ему (привычка есть привычка – должно пройти еще немало времени, прежде чем он отвыкнет считать его своим). – Только представь себе, от чего ты отказываешься.

Эдуард уже представил. От власти. От авторитета. От сказочного богатства. От роскошной и праздной жизни. От специального слуги, который всегда стоит за твоей спиной и следит, чтобы ты, к примеру, не подавился куском еды. И главное – от надежного будущего.

Честно говоря, Эдуард не мог себе представить, кем ему быть, если не королем. Сойдя со ступеней трона, он, по сути, отказывался от самой своей личности.

Но страна нуждалась в правителе способном и достойном. Англия нуждалась в Бесс.

– За всю свою жизнь ни в чем я еще не был так уверен, – заявил он. – Ты будешь хорошим монархом, Бесс. Лучшим. Даже лучше отца. Поверь мне.

На эти слова она ответила ему своей знаменитой тонкой, задумчивой улыбкой. Затем опустила голову и закрыла глаза. Ее лицо побелело как мел – Эдуард легко мог сосчитать на нем все двадцать две веснушки. Затем Елизавета подняла глаза и обратилась к собравшимся:

– Хорошо. Если такова моя судьба, я обещаю быть вам такой доброй королевой, какой только может быть правительница по отношению к своему народу.

– Да здравствует Елизавета! – единодушно отозвались все. – Да здравствует королева!

Эдуард возложил венец на ее голову.

Давайте сделаем небольшую паузу. Мы понимаем, понимаем – конец нашей истории уже так близок, что вы ждете не дождетесь слов: «…жили долго и счастливо». Но кто бы мог подумать, что все так обернется, а? Нет, в самом деле: кто мог предвидеть, что Эдуард вот так встанет и прямо перед Тайным советом, перед всеми своими поклонниками и почитателями заявит, что она – Елизавета I – должна стать королевой Англии?

Однако очевидно ведь, что она для этой «должности» годится лучше всех. В конце концов и Эдуард самостоятельно пришел к тому прогрессивному выводу, что женщина способна справляться с любым делом не хуже мужчины.

Угу. Вот так вот все и произошло. Эдуард отрекся от престола. Елизавету коронуют в Вестминстерском аббатстве чуть позднее на той же неделе, и все мы знаем, что ей предстоит стать самым выдающимся властителем во всей истории Англии. И она, эта история, с этих пор выруливает примерно на ту же дорогу, какая известна нам по учебникам.

Однако вы спросите, как же сложилась судьба Эдуарда? Что ж. Эту краткую часть нашего рассказа нам еще предстоит вам поведать.

Б'oльшую (и лучшую) часть ближайших нескольких дней он провел, думая о Грейси Мактэвиш (о ком же еще?).

Ему по-прежнему очень хотелось в красках расписать ей, как он добровольно отказался от трона, и насладиться ее удивлением по этому поводу. Ну и, конечно (что уж скрывать!), ему по-прежнему очень хотелось поцеловать ее. До неприличия часто Эдуард думал об этом.

Но очаровательной шотландки и след простыл.

– Рано или поздно она вернется, – уверяла брата Бесс, когда тот в тревоге метался из угла в угол по залу. Она задумчиво теребила нить, выбившуюся из красной бархатной обивки тронного кресла. – Не стоит волноваться, Эдуард.

Елизавета была права. Она всегда была права – особенно теперь, когда сделалась королевой. Настолько всегда, что это начинало раздражать.

Грейси не погибла. Ходили, конечно, всякие рассказы о неслыханной доблести какой-то черноволосой женщины, которая вела на бой Стаю во время отвлекающего маневра под городскими стенами. Но где же тогда был Арчер? И где он теперь?

Стая в Лондоне так и не появилась. Она в полном составе вернулась в «Лохматую собаку» сразу по окончании битвы. И Грейси, наверное, вместе с нею, грустно подумал Эдуард. Вместе с Арчером. В памяти отрекшегося короля ярко запечатлелось, как вожак Стаи говорил своей бывшей возлюбленной, что та прекрасно выглядит. И как этот грубый блохастый мужик пялился на нее, словно на кусок мяса.

Мысль о том, что Грейси могла вернуться к Арчеру, не давала Эдуарду покоя. И почему она даже не пришла проститься с ним?

Тот последний разговор во Франции кончился скверно, но неужели настолько скверно, что она не желает видеть его больше никогда?

– Эдуард, сядь наконец, – сказала Бесс. – У меня от тебя голова кружится.

Тот упал в кресло. К нему, виляя хвостом, сразу подлетела Пэтти. Эдуард почесал ее за ухом, и она, вздохнув по-собачьи счастливо, повалилась на пол у его ног. Пэтти просила, чтобы ее оставили стражем при особе королевы, и Елизавета, принимая во внимание все, чем она помогла общему делу, согласилась (хоть и не слишком любила собак – мы помним, она же из рода кошек). Чувствовалась между ними временами какая-то неловкость – но, во всяком случае, это было самое меньшее, что они могли для нее сделать: держать в замке, гладить по головке и подкидывать еду со своего стола.

– Хм-хм, ваше величество, – раздался со стороны дверей испуганный голос. – Это насчет вашей короны.

– Что насчет короны? – спросила Елизавета у дрожащего всем телом слуги, который так и съежился под ее взглядом.

Хоббс, припомнил Эдуард. Его фамилия Хоббс.

– Вы… куда-то ее переложили? – спросил он.

– Переложила корону? – нахмурилась Бесс. – Зачем мне ее перекладывать?

– Обычно она хранится на бархатной подушке в королевских покоях…

– Верно. – Эдуард и Бесс обменялись тревожными взглядами.

Английские подданные вроде бы приняли Елизавету в качестве законной правительницы, но если кто-то в буквальном смысле похитил ее корону, это могло привести к неприятным последствиям. Не говоря уже о баснословной материальной ценности этого предмета.

– Говорите, Хоббс, – приказала Бесс. – Расскажите же толком, что случилось.

Тот нервно переминался с ноги на ногу.

– Она исчезла, ваше величество.

– Исчезла?

– Да, ваше величество.

– Куда исчезла? – Бесс подняла голос.

Слугу передернуло.

– Исчезла без следа, – выкрикнул Хоббс. – В мои обязанности входит начищать ее. Я делаю это каждый четверг – начищаю корону, но сегодня, когда я явился за ней, то нашел… Нашел… – Слуга икнул. – Нашел…

Он выставил кулак, в котором было зажато что-то очень маленькое – разумеется, не вся корона. Возможно, бриллиант из нее? Все равно хорошего мало…

– Что это такое? – Эдуард и Бесс разом наклонились вперед.

– Покажите, – велела Елизавета.

Хоббс разомкнул пальцы. Он не сомневался, что поплатится за исчезновение короны головой, и страшно изумился, когда королева и ее брат оба расплылись в широких улыбках.

– Ваше величество?

– Все в порядке, Хоббс, – сказала Бесс.

Эдуард принялся скидывать с себя одежду.

– Э-э-э… ваше величество… – Слуга был окончательно сбит с толку.

– Ну, я тебе тут больше не нужен, правда? – спросил Эдуард у сестры, стаскивая через голову рубашку.

– Справлюсь, справлюсь, – успокоила его королева. – Лети.

– Спасибо. – Он благодарно улыбнулся, отвернулся к окну и выскользнул из брюк.

Последовала ослепительная вспышка света, и, когда Хоббс снова прозрел, юноши, который когда-то был королем, в комнате уже не было.

Слуга уставился на собственную ладонь, в которой лежало то, что он обнаружил на месте исчезнувшей короны.

Маленькая деревянная лисичка.

Когда Эдуард присел отдохнуть на крыше «Лохматой собаки», его зоркие глаза пустельги сразу засекли щель: кто-то оставил приоткрытой одну из задних дверей. Дверь эта, как выяснилось, вела в небольшую кладовку, в настоящее время заполненную всевозможными свежедоставленными продуктами и прочими припасами – дарами королевы Елизаветы, не забывшей своего обещания свято чтить договор Эдуарда со Стаей.

Посередине комнаты, однако, располагалось то, что вряд ли могла прислать Бесс, – стопка чистой, аккуратно сложенной одежды. Не особенно роскошной, конечно. Простая льняная рубаха, черные брюки и пара сапог – ему точно по размеру.

Эдуард натянул все это на себя так быстро, что поначалу рубаха оказалась надетой наизнанку.

Покинув кладовку, он сразу наткнулся на человека, уже ожидавшего его. Человек этот прокряхтел что-то вроде: «Она там, наверху», – и указал пальцем на холм позади таверны.

Эдуард побежал туда.

Грейси он застал и вправду на самом верху, под огромным раскидистым дубом. Сперва она его не заметила, поскольку пристально глядела на садившееся солнце.

Юноша остановился, жадно впитывая всем своим существом ее образ. На ней была длинная серая юбка и белая кофта, волосы свободно рассыпались по плечам. За спиной у нее висела небольшая сумка. За пояс она заткнула нож с перламутровой рукоятью.

Эдуард прочистил горло. Сердце его бешено колотилось.

Грейси повернулась к нему.

– Сир.

– Я больше не король, – глуповато ляпнул он.

– Я вожак Стаи, – одновременно с ним «представилась» она.

Эдуарду показалось, что он ослышался.

– Постой, как это?

– Арчер убит, – сообщила Грейси. – Стрелой в грудь. Не прошло и десяти минут с начала штурма, как это случилось.

– Ох. Мне так жаль. – Еще минуту назад Эдуард был готов наслать на Арчера черную оспу, если б только мог. Но сейчас ему и вправду стало грустно. – А ты… ты поняла, что я больше не король?

– Тут только об этом и разговоры. Ты ведь… не ради меня это сделал? – В ее зеленых глазах отразилась искренняя тревога.

– Нет, не ради тебя, – быстро ответил он (хотя, если говорить уж совсем начистоту, в решении Эдуарда отречься от престола была малюсенькая толика желания целовать отныне шотландскую воровку сколько угодно и когда угодно). – Я вообще о тебе не думал!

Она потупила взор.

– А! Понятно.

– Я просто хочу сказать, что не хочу быть королем, – поспешно продолжил Эдуард. – Всю жизнь корона тяжким бременем лежала на моей голове. Но теперь, когда у меня появился выбор, я отказался от нее.

Грейси прикусила губу, чтобы не улыбнуться. Появились ямочки.

Этого ему хватило.

Двумя широкими шагами Эдуард преодолел расстояние между ними. Он и сам не знал, что собирается сделать. Только чувствовал – если не сделать ничего, он просто взорвется. Секунда – и ее теплое лицо в форме сердечка оказалось в его ладонях. Пальцы затерялись в пышных локонах. Она открыла рот, чтобы что-то сказать, и он поцеловал ее.

Поцеловал!

Эдуард понял: он все делает правильно, поскольку после нескольких учащенных ударов сердца ее глаза закрылись, руки стиснули его плечи… Грейси ответила на поцелуй.

Юноша почувствовал ту самую птичью радость полета, только на сей раз его ноги твердо упирались в землю.

Он все целовал и целовал ее.

Проникая языком между губ, заметьте.

Грйеси отстранилась, широко раскрыв зеленые глаза.

– О боже мой, – выдохнула она.

Эдуард счел это восклицание за комплимент.

– Ты даже представить себе не можешь, как давно я этого жаждал. – Он заправил блестящий черный локон ей за ухо, а затем нежно провел большим пальцем по ее подбородку.

Она подалась ему навстречу, и их губы почти сомкнулись опять.

– У меня есть одна мысль.

Он снова поцеловал ее.

Конечно, все эти поцелуи не означали, что они вот так просто поженятся и будут «жить вместе долго и счастливо» (хотя, если Эдуард правильно разыграет партию, то кто знает?). «Жить долго и счастливо» в нашей истории – это прерогатива Джейн и Гиффорда. Естественно. Но сейчас, на наших глазах, Эдуард просто целует Грейси. На сей раз медленнее, «вдумчивее», словно он – первооткрыватель новых земель.

Немного погодя он вспомнил:

– А теперь отдай мне корону Бесс, чертовка.

Грейси рассмеялась и извлекла ее из сумки.

– Ладно. Держи. Ты вроде говорил, она тебе не нужна…

– Мне – не нужна. Я ведь не кречет, верно? Я просто пустельга, – прошептал Эдуард ей на ушко, – а не король.

Она повернула голову и поцеловала его сама, дразня приятной шероховатостью губ.

– Тогда хорошо, – сказала она с очаровательным провинциальным акцентом. – Но чтоб ты знал, Эдуард…

Он опять поцеловал ее.

– Ты назвала меня Эдуардом!

– Да. Эдуардом. – Грейси ухмыльнулась. – Так вот, чтоб ты знал: для меня ты всегда будешь королем.