Глава 4

    Первый раз за последние три года я задумалась о том, чтобы найти себе работу. Медленно, но верно я возрождалась из пепла, и даже пожелай я остановить этот процесс, ничего бы не вышло, сие уже не зависело от меня. То ли атмосфера дома, то ли рассказ, услышанный за столом, а, скорее всего, и то и другое подталкивали меня изменить жизнь.

    Я перевернулась на другой бок, но мысли продолжали бегать по кругу, мешая заснуть.

    – Так и до бессонницы недалеко, – проворчала я, натягивая одеяло на голову.

    Это не помогло, планы рождались со скоростью звука и вырастали в многоэтажный дом. Я уже мечтала о том, как завтра схожу в книжный, потом куплю билеты в театр, начну подыскивать работу, стану вести активный образ жизни, возможно, займусь спортом… Если бы Лизка узнала, о чем я сейчас думаю, то просто бы не поверила, это же надо – пыльный кактус по имени Катя требует воды и желает покрыть свою голову бутонами. Если честно, мне и самой не верилось, что во мне вдруг проснулось так много нездорового энтузиазма.

    Заснуть все равно не получалось, укутавшись в одеяло, я встала с кровати и подошла к окну. На одном из магазинов было установлено табло, сообщающее населению время – второй час ночи. По дороге, освещенной фонарями, изредка проезжали машины, обычная ночь, ничего примечательного. Автоматически посмотрев на крышу противоположного дома, я отметила, что там никого нет. Послышался скрип, шаги… Я резко обернулась на дверь… шаги, еще шаги. На цыпочках я подошла к кровати, затем метнулась к замочной скважине, что-нибудь увидеть было нереально, но слышно стало гораздо лучше. По этажу кто-то ходил.

    Чего я испугалась? Да мало ли кто в туалет захотел или тоже страдает от бессонницы? Минуту я убеждала себя, что это во мне бродят обычные человеческие страхи, но потом любопытство все же победило и, точно волна, вынесло меня в коридор. Там никого не было.

    Легкий скрип, я вздрогнула и сделала шаг назад. Но не для того же я вышла из комнаты, чтобы трусить. Убедив себя, что всегда смогу в случае опасности разбудить дом своим истошным криком, я отправилась искать того, кто так успешно меня напугал.

    На пути к лестнице я не встретила ничего подозрительного, шла я довольно уверенно, не хотелось производить впечатление человека, который чего-то боится. Оглянувшись по сторонам, я опять не обнаружила ничего интересного, пожав плечами, стала спускаться вниз, и вдруг мне на руку что-то шмякнулось. Я задрала голову вверх и на уровне третьего этажа увидела темное пятно на перилах. Вот они, прелести винтовой лестницы – ни спрятаться, ни скрыться. Я бросилась по ступенькам не раздумывая. Сверху послышался топот, от меня явно убегали, и правильно делали, потому что сейчас я плохо соображала и от страха могла совершить что-нибудь неадекватное.

    Поднималась я весьма медленно, видно, сказалось мое трехлетнее лежание на диване. Мозги и мысли за это время атрофировались, но я очень надеюсь, что все это подлежит восстановлению.

    Оказавшись на третьем этаже, я сразу бросилась к комнате, в которой вчера нашла инструменты, это было единственное место, где, на мой взгляд, можно было спрятаться. Распахнув дверь, я протянула руку к рубильнику, но неприятный звук за спиной, напоминающий лязг железа, остановил меня. Я бросилась опять к лестнице, тусклый свет исходил от потолка и терялся за деревянной перегородкой. Осторожно, маленькими шажочками, я стала приближаться к ней. Сжав кулаки для храбрости, я заглянула за перегородку. Увидела металлическую лесенку и распахнутое окно. Это даже было не совсем окно, а скорее люк, позволяющий выйти на крышу. Надо же, а я и не заметила его в прошлый раз, интересно, сколько еще тайн в этом доме…

    На крышу я не полезла, темно, страшно, да и не было в этом уже никакого смысла.

    Спускаясь по лестнице на второй этаж, я решила рассказать об этом завтра Илье, или нет, люк лучше закрыть, так что предпринять какие-то действия все же необходимо.

    Интересно, кто это был, а главное, где он сейчас? Спортивному человеку с крыши спуститься будет не так уж и сложно – дом старый, кругом кованые украшения да лепнина, водосточная труба и многое другое, а если человек неспортивный, если он вообще живет в этом доме… Тогда ему надо просто подождать, пока я уйду, и просто вернуться к себе в комнату. Отругав себя за поспешность, я села на диван, накрылась пледом, который валялся в кресле, и стала ждать. Никто не шел. Шум проезжающих машин, кошачий визг, стук веток о стекло – вот звуки, которые доносились до меня.

    Я вновь поднялась на третий этаж и подошла к решетке, отделяющей нашу половину от половины Лужиных. Разглядывая потолок на территории родственников, я увидела точно такой же люк и у них. Тот, кто убегал от меня, мог спокойно попасть на ту половину, а там делай что хочешь…

    Вздохнув, я признала свое поражение и стала злобно шипеть:

    – Зачем, зачем кому-то бродить ночью по дому, кто это и что ему нужно? Если беглец из тех, кто живет в доме, то он просто удрал бы от меня через коричневую дверь, значит, пришлый… Не хватало нам только здесь воров всяких…

    Бубня себе под нос, я подошла к двери, соединяющей обе части дома, и дернула ручку, дверь была закрыта. На моем лице, наверное, застыло изумление. Если допустить, что это кто-то из домашних, то теперь его поведение понятно, через эту дверь убежать от меня было просто невозможно. Получается, что это мог быть кто угодно и у беглеца вряд ли были благие намерения…

    «Завтра же скажу Илье, чтобы он закрыл люки на третьем этаже», – решила я, заходя к себе в комнату.

    – Я тебе точно говорю, – поднимая вверх указательный палец, вещал Глеб, – есть в этом доме клад.

    – Откуда ты знаешь?

    – Чувствую.

    С Глебом мы случайно встретились около ларька с газетами, я решила поискать себе работу и теперь гордо держала в руках журнал «Быстрая карьера».

    – И давно твоя интуиция так хорошо работает?

    – Ты вспомни, что рассказывал твой брат, подобные сокровища так просто не пропадают.

    – Да неизвестно, были ли вообще у Медниковой деньги на старости лет.

    – Я обязательно найду ее сокровища, – пробубнил Глеб.

    Он смотрел куда-то вдаль и, мне кажется, моих слов уже не слышал.

    – Удачи тебе в твоих поисках, – благословила я его, – и не забудь с нами поделиться, когда найдешь клад.

    – Я ни с кем делиться не собираюсь, – резко сказал Глеб и, не оборачиваясь, пошел к дому.

    Ничего себе, он сейчас найдет наше фамильное богатство, а мы будем его с этим поздравлять? Нет, так дело не пойдет.

    Первое, что я сделала, придя в свою комнату, села и стала размышлять. Глафира Сергеевна проживала именно здесь, где сейчас нахожусь я, наверное, сокровища где-то тут и припрятаны. Ну зачем старой женщине тащиться с тяжелыми брошками куда-то еще, проковыряла небось дырочку в стене, положила туда мешочек и пошла заниматься своими делами.

    И тут я вспомнила, как совсем недавно сама проломила стену, а также вспомнила, что, заглянув в дырку, что-то там увидела…

    Летать я не умею, но той скорости, с которой я преодолела расстояние до третьего этажа, позавидует любая ракета.

    Отодвинув календарь, я с волнением заглянула в дырку, видно было плоховато. Взяв молоток и стараясь не создавать лишнего шума я слегка расширила отверстие, теперь оставалось только просунуть руку, что я и сделала, зажмурив глаза на всякий случай… Пальцы коснулись мягкого толстого слоя пыли, под которым угадывалась шершавая поверхность. Я подцепила за угол что-то вроде рамы и вытащила из дыры.

    Это была маленькая картина размером с блокнотный лист. Золоченая рамка и тяжелый взгляд серых глаз – вот на что я обратила внимание сразу, как только стерла пыль. С портрета на меня смотрела старая женщина, седые пряди волос были каким-то непонятным, причудливым образом уложены на голове, а шею украшало тяжелое ожерелье с красными и голубоватыми камнями, одна рука лежала на плече, а другая была видна только по локоть. Художник хорошо потрудился над портретом, четко отобразив малейшие детали, я без труда разглядела на одном из пальцев красивое кольцо с ярко-синим камнем.

    – Нда, – протянула я, – в старости, Глафира Сергеевна, вы явно не бедствовали.

    В том, что это портрет той самой Медниковой, я не сомневалась, именно такой я ее и представляла. Странно, что никто раньше не нашел эту нишу в стене. Заглянув еще раз в дырку, я увидела маленькую узенькую полочку, на которой и лежал этот портрет. Дом кирпичный, но в этой нише, размером чуть больше моей находки, все было сделано из дерева, довольно ветхого уже, поэтому мой молоток так легко и вошел в стену – старые доски высохли, к тому же были изъедены жуками.

    – Меня зовут Катя, – сказала я, глядя на портрет, – приятно познакомиться.

    – Куда это ты собралась? – спросила Лиза, вертясь перед зеркалом.

    – Хочу обновить гардероб, я, знаешь ли, решила начать новую жизнь, так что скоро стану успешной и неотразимой, а ты так и будешь музейным экспонатом в этом доме, – ответила я.

    – Илья, почему она мне хамит, почему?

    – Я уже устал от вас, – строго ответил мой брат, закрываясь от нас газетой.

    – Ты настолько покрылась плесенью, что у тебя ничего не получится, – надменно вздернув голову, сказала Лиза.

    – Ха! Да ты просто боишься, что когда я припудрю носик, ты на моем фоне потеряешься и станешь напоминать овсяную кашу.

    – Тебе ни один салон уже не поможет!

    – Потому что все специалисты застрелились после встречи с тобой!

    – У меня природная красота! – выдохнула Лиза, по всей видимости, свой последний аргумент.

    Спорить с ней желания уже не было, меня сейчас заботило совсем другое.

    – Илья, ты знаешь о том, что на третьем этаже есть выход на крышу? – спросила я.

    – Да, конечно.

    – Ты бы закрыл эти люки, к нам может пробраться кто угодно, – сказала я.

    – Ты права, я прослежу. Если честно, мне было просто не до них.

    – Вот поэтому и надо нанять еще одного человека, мужчину, который будет заниматься подобными делами, – влезла Лиза.

    – На это я тебе уже дал согласие, – раздраженно ответил Илья.

    Что-то он сегодня не в духе, хотя Лиза кого хочешь доведет до нервного срыва. Я бы вообще своему брату поставила памятник при жизни: столько терпеть и иметь за это больную печень и плешь на голове – это не каждому по силам, скажу я вам.

    – Кстати, почему дверь к Лужинам закрыта, нам так повезло, что мы не будем больше с ними общаться? – поинтересовалась я.

    – Ох, я совсем забыл! – воскликнул Илья. – Сделал наконец-то второй ключ, проверял его вчера и, скорее всего, оставил дверь закрытой.

    – Вы тут без меня не скучайте, – сказала я, подходя к лестнице, – я пошла преодолевать препятствия на пути к новой жизни, буду ходить по магазинам и подыскивать вещи для нового имиджа.

    – Я бы могла тебе во многом помочь, – пафосно сказала Лиза, – но боюсь, ты этого не оценишь.

    На полу около ступеньки я увидела то, что ночью упало на мою руку, тем самым заставив меня поднять голову вверх. Это был черненький язычок от молнии, теперь на чьих-то брюках или куртке его уже нет. Подняв его так, чтобы никто не увидел, я сунула находку в карман.

    – Решено, – твердо сказала Лиза, – иду с тобой.

    Сейчас я была под таким впечатлением от находки, что не сообразила немедленно закричать «нет!!!». Через секунду приговор был приведен в исполнение, Лиза схватила меня за рукав и потащила к выходу.

    – Без моей помощи тебе все равно не обойтись, – сказала она, запихивая мобильник в сумку.

    Весна еще не успела украсить деревья листьями, пока все было серым и мрачноватым, но перемены в моей душе не позволяли замечать это уныние, наоборот, в глаза бросались набухшие почки и зеленые травинки, медленно, но верно вылезающие из земли.

    – Сейчас поймаем машину, – заявила Лиза.

    – Нет, – мотнула я головой, – пойдем пешком.

    Всю дорогу она что-то гневно говорила за моей спиной, ворчала и наверняка размахивала руками, но я шла вперед, не обращая внимания на ее протесты.

    В первом же магазине я купила сумку, туфли и брюки, но душа требовала большего. Денег у меня скопилось достаточно, Илья выдавал их мне время от времени, но так как особых трат у меня не было, набежала приличная сумма. Мне нравилось тащить пакеты с покупками, оплачивать шмотки, особо не задумываясь о цене, заходить в примерочную, копаться в вещах на полках и делать все то, что свойственно любой женщине, неравнодушно относящейся к своему внешнему виду и имеющей возможность покупать себе самое лучшее.

    – Все, – взмолилась Лиза, когда мы покинули пятый магазин, – даже я себе столько не покупаю.

    – Это у тебя зависть проснулась, – улыбнулась я.

    – Нет, я просто уже без сил, пойдем домой.

    – Я тебя с собой не звала, так что не ной, остался еще один магазин, не могу же я жить без духов, кремов и лаков.

    – Можешь, ты прекрасно обходилась без этого три года.

    – Это было в прошлой жизни, – повела я плечом, – теперь все будет иначе.

    – Я отдам тебе свою косметику, только пойдем домой.

    – Нет, – сказала я, не отказывая себе в маленькой вредности.

    Вообще-то, мне надо было послушать Лизку, потому что пакетов было столько, что ни на какую косметику рук бы уже не хватило. Но мне так хотелось всего и сразу, что я все же перешагнула порог парфюмерного магазина. К тому же Лизкины причитания двигали меня вперед с невообразимой силой. Сделав несколько шагов, я споткнулась и полетела на пол, пакеты мешали за что-нибудь ухватиться, и траектория моего полета, наверное, впечатляла. Лизка, споткнувшись уже об меня, повторила мой кульбит, и через секунду мы, копошась на полу, безрезультатно пытались встать.

    – Вы чего развалились-то? – услышала я добродушный мужской голос.

    Около прилавка стоял невысокий парень, в руках он держал странную сумку, на которой было написано вкусное слова «пицца».

    – Чего стоишь, помоги встать! – резко сказала Лиза, выплывая из моря пакетов.

    Парень поставил сумку на пол, наклонился и подал ей руку.

    Как только Лизка оказалась на своих двоих, так тут же начала отчитывать меня на весь магазин. Меня обвинили в умышленном злостном поведении, в покушении на ее жизнь, в разгильдяйстве, в бесконечной тупости и еще во многих неприятных и бредовых вещах. Я покорно выслушала всю эту тираду.

    – А вы, дамочка, вставать будете? – вежливо поинтересовался парень, глядя на меня.

    – Вас как зовут? – строго поинтересовалась Лиза, как ни странно, помогая мне при этом принять вертикальное положение.

    – Ромка, – просто сказал парень.

    – Спасибо, Роман, – официально произнесла Лиза, пожимая ему руку.

    Она сделала шаг назад, наступила на один из валявшихся пакетов и вновь рухнула на пол.

    – Катя!!! – заорала она, хотя моей вины в этом уже не было.

    Поднимали мы ее вдвоем с Ромой.

    Собрав пакеты, я подвела итог:

    – Все в целости и сохранности, за исключением вашей пиццы. Роман, дело в том, что Лиза как раз на нее приземлилась, и думаю, она слегка деформировалась.

    – Я не деформировалась! – закричала Лиза.

    – Это я не о тебе, а о пицце.

    – Ненавижу магазины, ненавижу тебя и вообще ненавижу сегодняшний день! – злобно взвизгнула в ответ Лиза, хватаясь за голову.

    – Жаль, – огорчился парень, – я ее в соседний дом нес, да вот в магазин заскочил на минуту, подарок маме купить.

    – Сам виноват, – сказала Лиза, – нечего отлынивать от работы. Вот из-за таких, как ты, людям приходится есть холодную пиццу.

    – Я же на секунду, – оправдывался Рома, – это специальная сумка, пицца в ней очень медленно остывает.

    – Это тебя ничуть не оправдывает.

    – Ладно, не горюй, – сказала я, – может, и не будут тебя ругать, обойдется.

    – Хорошо бы, – парень провел рукой по кудрявым волосам и направился к двери, – до свидания, не падайте больше.

    Глядя на его удаляющуюся спину, я терзалась чувством вины.

    – Послушай, Лизка, давай его возьмем к нам, хороший простой парень, все равно же ты собиралась нанимать кого-нибудь.

    Она размышляла всего секунду.

    – А ты машину водить умеешь? – крикнула она Ромке вслед.

    К дому мы подходили совершенно счастливые. Ромка нес пакеты, я рассказывала о нашей семье, а Лизка наверняка мысленно подсчитывала, сколько она сэкономила на агентстве по трудоустройству.

    – Как твоя фамилия? – спросила я, открывая дверь.

    – Соловейчиков, – ответил Ромка, улыбаясь до ушей.

    – Это просто кошмар, – закатила глаза Лизка.