ФРАГМЕНТ 22
Лизонька стояла на втором этаже, у окна в спальне. Грабор удивился, увидев ее стоящей к нему спиною голой: обычно она стеснялась своего низа. Тело ее светилось в темноте, издалека ее можно было принять за первобытную скульптуру или за снежную бабу. Она смотрела на небо. Когда Грабор подошел к ней и обнял ее за бедра, он заметил, что, кроме звезд внизу, над склоном мелькают, вспыхивают и гаснут светящиеся жуки. Она вздохнула и потянулась к нему задницей.
— Зачем ты надела туфли?
— Тебе не нравится? — Она попыталась сбросить их, шаркнув нога об ногу, и тут же застонала, кусая лепестки синтетических цветов на подоконнике.
— Ребенок услышит, — прошептал Грабор и зажал ей рот левой рукой.
Она вырвалась, крутнув головой, и застонала еще громче.
— Я хочу, чтобы слышал. Я хочу, чтобы он проснулся, открыл дверь и смотрел на нас. Не останавливайся. Я хочу, чтобы он долго-долго смотрел, чтобы ему было страшно. Чтобы я смотрела на звезды, а он смотрел на меня.
Она кончила и со скрипом увлекла Грабора на кровать; больше не кричала, а лишь с необъяснимым трудолюбием терлась о его член грудью.
Грабор стеснялся обстановки, боялся ее огромных наманикюренных ногтей. Она настояла на своем, выдрочила, успокоилась:
— Вот теперь я люблю тебя. Теперь мы дома.
— Ребенок спит…
Толстая посмотрела на него зло, презрительно.
— Это ему на десерт. — Потом спросила: — А ты вообще для чего живешь, Грабор?
— Для того, чтобы обслуживать дам в области рта.
Он встал с постели, оделся, сказал, что пошел покурить.
— Кинь мне полотенце, пожалуйста.