Кошмар «U2»
8/244. К полудню первая из двенадцати кассет была декодирована и записана в личном формате Никласа. Он приступил к ее просмотру в порядочном волнении, только после того, как задал нанороботам программу мягкой коррекции нервного возбуждения – на случай, если пережитое слишком резко подействует на него. Только ощутив теплые волны умиротворения в мышцах, он подключился к транслятору и пустил запись первой кассеты.
Ассоциация 10 (из коллекции «U2» Деева NGC 69307-3 Леонида-1)
Армада кораблей Лљвву (и подумать-то сложно, не то что произнести) вынырнула через разделенный омут (7-мерную свёртку пространства) на расстоянии всего 20 тыс. км от базы роњош в этой звездной системе. В состав соединения входил один тяжелый крейсер, 14 линкоров прикрытия (на случай, если рядом с точкой выхода окажется корабль противника), баржа с ЗИП и пара планетных истребителей для разведки и уничтожения мелких целей. Однако сейчас они были пришвартованы к брюху крейсера, не собираясь участвовать в акции.
Вахтенный В-роњош6-Эф-52-Тим, всего 4 месяца назад призванный во флот и сразу же направленный на этот аванпост цивилизации, в 128 световых годах от родины, заметил появление неизвестных объектов всего через две секунды после раскрытия омута. Хотя развернулось пространство совсем не в том направлении, в каком находилась галактика Лљвву, а в прямо противоположном.
– 5-Ка, – коротко, по-уставному доложил он непосредственному начальнику, руководителю службы ближнего контроля базы 38°23'97''. – К нам приближается стандартное построение… это… Лљвву в составе…
– Общая тревога, – перебил его В-роњош5-Ка-94-Уго.
6-Эф утопил большую синюю кнопку под правой конечностью и нервно вскочил – а ведь инструкция предписывала ему спокойно отслеживать перемещение противника на экранах радарной установки. От волнения тело его утратило благородную матовую прозрачность и стало плотным, неприятно зримым, будто он вывалялся в болотной грязи какой-нибудь отсталой равнины. И этот противный зуд сирены, от которого хочется прыгать и биться головой об стену! Коллега по вахте В-роњош6-Е-12-Лут, вздремнувший с низкочастотным погремцом во рту, выплюнул его и тоже подпрыгнул, чуть не ударившись затылком о низкий потолок службы ближнего контроля базы, утыканный инфракрасными светильниками.
– Сдурели? – капризно крикнул он, раздувая мешки на горле. Это был очень возрастной солдат, ожиревший на долгой службе родине. К полетам и тем более управлению огнем его не допускали, потому что техника не выдерживала длительного контакта с его потными руками. – Опять учебную тревогу объявили?
– Противник на подходе, – не сдержал улыбки 6-Эф – но глаза его при этом выпучились как-то совсем испуганно… 6-Эф понял, что жутко боится. От такой армады будет очень сложно отбиться, если это вообще получится.
Внутренняя связь наполнилась шелестом бегущих ног, учащенным дыханием и резкими командами артиллерийского начальства. На внешнем периметре базы сейчас происходило рассредоточение обороняющихся, а летный состав ринулся в ангары, чтобы оседлать истребители.
– 6-Эф, немедленно прибыть в ангар 17х! – раздалось по каналу личной связи молодого вахтенного.
16-Лут, похоже, уверился в реальности угрозы по радарам, и теперь обильно потел, источая гнусный запах феромонов страха. Но команду он все же выполнил и плюхнулся на место оператора ближнего контроля. Он что-то забубнил в микрофон, однако 52-Тим уже ничего не слышал, он кинул повязку вахтенного на стол и мчался по извилистому коридору базы. Тут уже никого не было, все вспомогательные службы давно рассредоточились по боевым позициям. Жизнедеятельность базы теперь поддерживает автоматика, задача всех роњош от 4 до 6 рангов – отразить атаку вражеской эскадры.
«Неужели за штурвал? – металось в мозгу 52-Тима. – Как же… Налетал-то всего ничего!»
Он перетек в лифт и упал на повышенной гравитации к нижнему уровню, где располагались ангары. Ступни больно ударились о шероховатый пол, но солдат не дал им растечься. 5-Ка-94-Уго в нетерпении расхаживал в открытых воротах ангара, то и дело поглядывая внутрь.
База внезапно вздрогнула, слева пришла волна жара, опалившая рецепторы, но давление осталось в норме: внешняя защита приняла удар на себя, перераспределив поглощенную энергию.
– Быстрее, быстрее! – крикнул 5-Ка при виде подчиненного. – За мной.
В ангаре сдержанно гудели уже прогретые двигатели истребителей. Это были довольно старые, еще ядерные модели, но их не списывали со службы по причине того, что каждая новая единица техники и так с трудом давалась роњош. Сглаженные формы кораблей матово блестели в ярком освещении ангара, и только по их гулу и шевелению маневровых сопел можно было понять, что весь наличный состав пилотов уже на местах. Один лишь майор В-роњош4-Ом в нетерпении прохаживался у панели управлении внешними воротами ангара и вслушивался в переговоры по внутренней связи.
52-Тим вспрыгнул на крыло крайнего, резервного истребителя (его использовали в качестве учебной машины для новичков), и тут база опять дрогнула – и сразу за этим целая серия толчков сотрясла ее колоссальное тело. Освещение мигнуло, на секунду метнувшись в ультрафиолетовую область спектра. Солдат болезненно поежился.
– Наши ударили, – удовлетворенно буркнул командир, ныряя в кресло пилота. 52-Тим занял место стрелка. Кабина тут же герметизировалась, зашелестел кондиционер, одновременно подающий пилотам свежий воздух.
В памяти 6-Эф хаотично крутились, словно кадры рваного учебного фильма, приемы стрельбы по маневрирующим целям. На линкоры и тем более крейсер их, конечно, не направят, против тяжелых кораблей должна работать стационарная артиллерия. А вот отвлечь на себя силы врага, потягаться с его истребителями – «пободаться антеннами», как выражаются ветераны легкой космической авиации – на это дело вполне могут бросить…
Командир приказал надеть шлемы, и воздухоподача переключилась на них.
– Почему не дают старт? – пробормотал 5-Ка. – Какое у них вооружение-то?
Пилот хмуро глянул в зеркальце заднего обзора – видно, вопрос молодого солдата показался ему неуместным и попросту глупым. Каким бы ни было оружие врага, им или дано устоять против него, или нет. 52-Тим уже знал, что так всегда рассуждают бывалые вояки, и он был согласен с таким подходом. Но как же не хотелось оказаться в пекле после выстрела какой-нибудь сверх-пушки! И он слишком нервничал, поэтому его тянуло хоть о чем-нибудь поговорить.
– Смертельное…
Может быть, командир сказал бы еще что-нибудь в развитие темы, если бы в следующее мгновение внешние ворота ангара не вспухли от взрыва ракеты. Колоссальная струя раскаленной плазмы смела первые истребители с опор. Кувыркаясь, они развалились на части и зацепили еще несколько машин, избежавших прямой струи пламени. Никакая силовая защита не могла справиться с такими температурами – при десятках тысяч градусов металл просто потек. Вся автоматика ангара моментально вышла из строя, осталось лишь жаркое излучение покореженных обломков, побитых стен и потолка.
52-Тим открыл глаза, которые схлопнулись сами собой, защищая зрачки от испарения, и пошевелился. Он не чувствовал ни рук, ни ног, хотя истребитель стоял на месте, только сдвинулся еще дальше в угол.
– 5-Ка-94-Уго, – прошептал он и вдруг увидел, как отекшая в вакуумном стекле дыра медленно затягивается, перекрывая доступ раскаленной струе газов от горящей пластиковой обшивки ангара. Командир не ответил, а голова его как-то странно втянулась в плечи, будто из нее выкачали воду.
Солдат отцепил зажимы на поясе и груди и перегнулся вперед. Во рту у 5-Ка торчал иззубренный обломок горячего металла, губы офицера почернели – их покрывала спекшаяся от жара кровь. Вместо испарившихся глаз розовели две глубоких впадины. Шлем, который командир почему-то так и не надел, лежал перед ним на нижних конечностях. От головы 5-Ка поднимался терпкий, насыщенный карбоновыми кислотами пар.
База опять дрогнула, и одна их нижних панелей, на которых стояли еще целые машины и валялись обломки, стала проваливаться вниз, обнажая черноту открытого космоса с хищным силуэтом вражеского линкора.
– Слушай приказ! – раздался в наушниках 5-Ка громовой голос командира базы. – Башенные орудия – автоматический выбор цели, полный расход энергии на один выстрел! – Солдат ужаснулся. – Палубная авиация – в бой!
Несколько истребителей тут же сорвались с мест и вывалились в космос через ближайшее отверстие в стене ангара. 52-Тим переключил вывод команд на свой шлем и перевел управление на кресло стрелка, то есть на себя. Дыра в кабине уже затянулась, напоминая о пробоине неровным «глазком». Еще две-три машины из уцелевших дернулись и стали суетливо рыскать на пятачке, отведенном для них, сталкиваясь фюзеляжем и пилонами с хламом, горами громоздившимся вдоль главной взлетной полосы.
Но солдату было не до них, он активировал главный ионный двигатель и оба маневровых разом – что уж там экономить топливо! Магнитные стопоры на днище были одновременно обесточены, и машина резко двинулась вперед. 52-Тим дернул на себя рукоятку горизонта, нос истребителя провалился в рваную дыру и чуть не зацепил предыдущую уцелевшую машину. Кажется, в ее кабине мелькнуло ошалевшее лицо молодого пилота. В следующую секунду характерная матовая вуаль окутала истребитель, звезды проступили сквозь нее белесыми пятнышками, только сияющий, хотя и сильно приглушенный и оттого не опасный круг местного солнца выглянул вдруг из-за угловатого края черной базы.
Машина, выпавшая из чрева ангара перед носом 52-Тима, неожиданно треснула пополам и развалилась, сея обломки. Их края багрово светились. Оба пилота стали частью нежизнеспособной массы плоти и металла, в которую превратился истребитель – в их скафандрах зияли оплавленные дыры. Увертываясь от этого месива, молодой солдат дернул рычаг горизонта и пролетел вплотную к причальному крану. К нему еще вчера швартовался грузовик с месячным довольствием…
Здесь, между швартовочными модулями и воздуховодами, сейчас просто висевшими в пустоте, имелась глубокая впадина, в которой и развернулся 52-Тим, нещадно царапая обшивку истребителя.
Цифры и картинки на мониторах, плясавшие как безумные, утряслись и выдали что-то вразумительное. Крейсер и три линкора не спеша приближались к базе, методично обстреливая ее из крупного калибра. В их динамической силовой защите не было ни одной дыры, хотя несколько раз плазменным пушкам роњош удалось пробить ее и повредить не самые важные отсеки кораблей. Судя по перехвату радиообмена (конечно, зашифрованного, но локализации источники поддавались), остальные линкоры огибали базу с четырех сторон, чтобы не оставлять на ней ни одного боеспособного орудия. То и дело корпус базы содрогался от разрывов в магнитном поле, вслед за которыми ближний космос расцвечивался потоками быстрых ионов: генератор силового поля пока функционировал. Пробоины в ангаре, судя по всему, заранее планировались и были произведены «кассетным» выстрелом – когда сразу несколько орудий согласованно направляют пучки плазмы в одну точку, с интервалом в миллисекунды. В теории, такой способ не должен был разрушить защитное поле – в месте прорыва автоматически повышалась его напряженность… Но залпы Лљвву почему-то рвали оборону роњош. С этой стороны, очевидно, ни одного целого орудия на базе уже не осталось.
– Вперед! – хрипло ожило радио в шлеме. – Остановите их! Держать оборону до пос… – В эфире хрустнуло, раздалось протяжное шипение, будто спускали баллон с гелием.
Несколько светлых точек мелькнуло в окрестностях базы. Оставшиеся истребители попытались выстроиться в подобие боевого порядка, чтобы синхронизовать собственное магнитное поле. Наверное, в них сидели настоящие асы, потому что им удалось сделать это и даже произвести синхронный залп по ближайшему линкору.
52-Тим дернулся в кресле, руки метнулись к панели управления, но в мозгах внезапно случился полный ступор. «Что делать?» – билась в них единственная мысль. Пальцы нервно ткнулись сразу в несколько клавиш, ионный привод снизу взвыл, и машина боком ударилась о ферму стыковочного модуля. Стекло кабины треснуло, и 6-Эф импульсивно стиснул зубы, будто вот-вот мог очутиться в вакууме. Но скафандр у него оставался целым.
Не успел солдат выправить истребитель, как картинка на главном мониторе изменилась – боевое построение роњош вдруг рассыпалось, сметаемое раскаленной плазмой. Отдельные импульсы, последовавшие за первой серией выстрелов, ударили в машины, корежа их. Не уцелела ни одна! 52-Тим окаменел, неспособный пошевелить ни единой ресничкой на голове. Его будто жидким азотом окатили. Они погибли! Всего за минуту разбито полное боевое построение из пяти истребителей, закрытое полем! Что может сделать в таких условиях одиночный кораблик, брошенный навстречу линкору, управляемый новобранцем, который едва освоил начала полетного искусства?
Но 52-Тим совсем не думал об этом, потому что никаких связных мыслей появиться у него – сейчас, под огнем противника – не могло. Он только вслушивался в глухую немоту наушников, но даже малейшего треска в ней не звучало.
Конец ассоциации 10
Запись кончилась через три часа, и когда Никлас овладел собственным телом и смог взглянуть на свою библиотеку глазами человека, он сначала не понял, где находится. Эмоциональный удар по его психике оказался настолько тяжелым, что буквально каждая клетка нервной ткани нуждалась в отдыхе и лечении. «Что это было? Почему они все похожи друг на друга, словно не люди, а модельные биоформы? Что за странные имена и кланы?» Историк вынул кассету из ячейки транслятора и внимательно рассмотрел ее, особенно надпись на боку. Такие простые мысли и действия понемногу успокоили его взбаламученные ощущения, он сумел взять тело под контроль и взглянуть на загадку аналитически.
Ничего дельного придумать все равно не удалось – под каким углом Никлас ни глядел на запись, она не укладывалась в его картину мира. Во Вселенной не существует такого уголка, в котором происходили бы настолько жестокие схватки между живыми существами. Или все же когда-то биоформы основали что-то вроде цивилизации в какой-нибудь отдаленной галактике, и с тех пор «развлекаются» тем, что воюют друг с другом? На биоформы это мало похоже, если только они все поголовно не обезумели.
Однако запрашивать в очередной раз Гелиодезическую Комиссию было бы слишком рискованно, поэтому Никлас решил пока сосредоточиться на том материале, каким уже располагал. Ведь у него были не только записи «U2», но и воспоминания их хозяина.