Глава 5

Мэгги осторожно заглянула в пустую прихожую своей квартиры. Довольно ухмыльнувшись, вошла, тихо притворила дверь и, следя, чтобы металлические кончики каблуков не касались плиток пола, на цыпочках направилась к лестнице, ведущей в святая святых – спальню.

– Ездили за покупками, мадам?

Она вскрикнула и, обернувшись, послала Сэму довольно слабую улыбку, пряча от него за спину гроздь пакетов.

– Только самое необходимое.

Сэм понимающе поднял брови.

– До конца жизни.

Мэгги нахмурилась.

– Ну уж запасов я не создаю! – Туфли делаются для того, чтобы поносить их и бросить, а не собирать пыль в гардеробе. Когда пара обуви ей надоедала или уже не надевалась больше трех раз в месяц, Мэгги собирала узел и без сожаления отправляла в местный магазин Армий Спасения.

– Туфли для каждого дня месяца – вы так сказали. В прошлый раз, занимаясь уборкой, я насчитал пятьдесят две пары, – педантично доложил Сэм.

– Но я надеваю в день больше одной пары, – возразила Мэгги. – Иногда три или четыре. Значит, могу, не нарушая слова, держать здесь до ста двадцати пар.

– Не нарушая слова в букве, но не в духе, – сказал Сэм. – Надеюсь, вы сохранили чеки?

– Какие-то две-три пары туфель. Сэм, не будь занудой!

– Они что же, запаковали каждую туфельку отдельно? – сухо поинтересовался Сэм, подсчитав пакеты.

– Очень смешно, Сэм, – огрызнулась Мэгги и мстительно прищурилась. Пожалуй, приготовь мне сегодня чили. Сделай поострее, и побольше специй.

Может быть, я приглашу кого-нибудь на вечер, так что приготовь большой горшок.

Сэм как-то признался, что неудачный кулинарный опыт в Южной Америке на всю жизнь отвратил его от перца-чили. Его тошнило даже от запаха. Сейчас он слегка побледнел от одного упоминания адского зелья, но отвечал очень любезно:

– А гости уже пришли, – и мотнул головой на закрытую дверь библиотеки.

– Что же ты не сказал? – воскликнула Мэгги, обрадованная сменой темы. Она не собиралась покупать обувь, но, уж коль проезжала мимо магазина, зашла посмотреть и… ну, одно за другим… – Будь лапочкой, отнеси это. – Она сунула Сэму пакеты. – Кто там?

– Ваш дедушка.

Мэгги нахмурилась.

– Что ему могло понадобиться? Мы собирались пообедать вместе завтра…

Может быть, пришел сказать, что изменились планы? – Не ожидая ответа, она ринулась через холл, но застыла, когда Сэм добавил:

– И Маркхам…

Мэгги обернулась с отвисшей челюстью.

– Они пришли вместе?

– Нет. Ваш дедушка здесь уже с полчаса. Маркхам появился десять минут назад.

– И ты направил их в одну комнату? – в ужасе воскликнула Мэгги. – Они, наверно, уже поубивали друг друга.

Сэм пожал плечами.

– Маркхам прошествовал, не дожидаясь приглашения. Но выстрелов я не слышал.

Мэгги бросилась к двери и прислушалась.

Внутри стояла пугающая тишина. Она поманила Сэма, но тот показал пакеты:

– Извините. Мне нужно это отнести. А потом я должен буду сходить за противогазом.

– Сэм! – яростно зашипела она, но он уже удалялся, предоставляя ей справляться самой. – Сэм, я пошутила насчет чили. – Слушать было уже некому.

Набрав побольше воздуха, она приоткрыла дверь и заглянула было внутрь, но дверь распахнулась, и перед Мэгги предстал Маркхам Коул, стройный, щеголеватый, с густыми, неправдоподобно яркими каштановыми волосами и холеными усами, которые сейчас торчали очень сердито.

– Что ты там притаилась, девочка? Подслушиваешь? Вполне по-доновански!

– Привет, Маркхам. – Мэгги чмокнула его в удивительно гладкую щеку, понимая, что ядовитое замечание адресовано не ей, а мужчине, бросающему огненные взгляды с другого конца комнаты. – Какой сюрприз! Я не ожидала увидеть тебя сегодня.

Ее дедушка сардонически расхохотался.

– Да уж конечно! Маркхам всегда полон сюрпризов. И всегда – неприятных.

Вечно лезет, куда не нужно, сует свой нос в чужие дела, вынюхивает, как мусорная крыса.

– Тебя я тоже не ждала, Патги, – сказала Мэгги невозмутимо, одаривая и его поцелуем, который он тут же принялся соскребать со щеки. Невысокий и приземистый, почти лысый, ее дедушка выглядел прожженным ирландцем, что вполне соответствовало действительности. – Э-э… хотите выпить?

– Я уж похозяйничал. – Патги ткнул в сторону пустого стакана из-под виски, стоявшего на мраморном столике, набалдашником трости, которой вынужден был пользоваться со времен своей болезни, повлекшей за собой замужество Мэгги.

– Как обычно, – презрительно фыркнул Маркхам, что не очень-то шло к его щеголеватой самоуверенности. – Неудивительно, что у тебя не осталось друзей, старик. Слишком долго ты хозяйничал у них.

Патрик Донован весь ощетинился от этих слов.

– Некоторых друзей не стоило и иметь… А если ты не расстаешься с греческим бальзамом и каждый месяц заказываешь себе новое лицо, это не значит, что ты моложе меня. Впрочем, ты никогда не стремился показать людям свое настоящее лицо, не правда ли, Маркхам, старичок? Ты всегда прятался за маску так называемой респектабельности.

– Почему бы тебе не выпить еще, Патти? – вклинилась Мэгги, наливая изрядную дозу лучшего ирландского виски в его стакан, и поспешила подсунуть такую же Маркхаму, пока тот не вскипел.

Наступила напряженная тишина. Мужчины пили и с ненавистью глядели друг на друга, не замечая нервной болтовни Мэгги. В конце концов она поняла, что ни один не желает первым заговорить о цели визита.

– Ради всего святого! – взорвалась она, тоже успев опрокинуть пару стаканчиков в попытках найти дипломатические пути. Обычно она не выносила крепких напитков, но сейчас пожар в желудке, похоже, придал ей необходимую храбрость. – Если вам нечего сказать, не понимаю, зачем было приходить… уж конечно, не для того, чтобы повидать меня. Я, пожалуй, пойду, а вы уж тут разбирайтесь между собой.

Это прозвучало как выстрел из стартового пистолета. Оба ринулись в бой, обмениваясь тумаками – к счастью, фигурально. Мэгги с растущим ужасом слушала поток взаимных обвинений и контробвинений. Из них она смутно поняла, что некто, прикрываясь несколькими марионеточными компаниями, скупает акции «Коул и K°» и «Донован». Он уже выбрал все, что было на рынке, и теперь соблазнял нескольких старых держателей пакетов. До сих пор процент скупленных акций был еще незначителен, но его постоянный рост начал порождать слухи. И вот теперь Маркхам обвиняет Патрика в том, что тот скупает акции «Коул», чтобы обеспечить себе преимущество в слиянии, о котором уже стали поговаривать. Патрик же уверен, что Маркхам пытается сорвать слияние и захватить контрольный пакет его компании. Когда Мэгги удалось выяснить, что таинственный покупатель проявился на прошлой неделе, у нее упало сердце.

Никлас Фортуна! Точно он: не может быть, чтобы совпадение во времени оказалось случайностью… И это при том, что Лори и Финн договорились не встречаться хотя бы неделю после того злосчастного уик-энда, чтобы дать отцу Лори остыть. Впрочем, они теперь просиживали часами у телефона, и, очевидно, для Ника Фортуны даже это явилось достаточным поводом для начала боевых действий. Теперь ничто и никто не остановит его!

– Послушайте, вы оба! – завопила Мэгги, когда старики уже готовы были наброситься друг на друга с кулаками. – Мы с Финном сыты по горло вашей сварой. Честно говоря, она уже ставит под вопрос наш брак. Под большой вопрос.

Это заставило их замолчать. Оба смотрели на нее, раскрыв рты.

– Под очень большой вопрос, – еще раз подчеркнула Мэгги. Если Ник Фортуна объявил войну, нужно ускорить дело… как будто все и так не несется с головокружительной скоростью! – Честно говоря… мы думаем о разводе…

– О разводе? – Казалось, Маркхам поседеет у нее на глазах.

Патрик сделался таким пунцовым, будто находился на грани апоплексического удара.

– Ни один Донован не нарушал уз брака.

– Но Патги…

– Я уже семьдесят лет Патти! Я вовсе не хотел, чтобы ты выходила за внука двуличной змеи, но, коль уж вышла, дело сделано! То, как вы поженились, мне тоже никогда не нравилось, но это ничего не меняет. Ты уже не маленькая девочка, чтобы заплакать и прибежать домой, когда выходит не по-твоему…

– Если бы вы завели ребятишек, сейчас не было бы этих дурацких разговоров о разводе. Надеюсь, ты не увлеклась этими безумными феминистскими идеями поисков себя… – сунулся было Маркхам, но тут же был отбрит:

– Почему ты решил, что дело в Мэгги, Маркхам Коул? Может быть, твой умник не сумел сделать ей ребенка…

– Она забеременела от него еще тогда. Забыл? – взвился Маркхам, почувствовав, что задета мужская честь семьи, и они завелись снова.

Мэгги готова была расплакаться от отчаяния, когда в дверях со значительным видом появился Сэм.

– У вас сегодня аншлаг, Мэгги. Еще один гость.

Все что угодно, лишь бы прекратить эту грызню. Мэгги изнеможенно закатила глаза.

– Гони всех сюда, Сэм.

– Вы уверены?

У него был излишне невинный вид, но Мэгги в этот момент было не до нюансов.

– Ради Бога, Сэм, не надо церемоний. Хоть сам папа римский. – В этот момент старики уже пошли грудью друг на друга, и она, пытаясь растащить их, не заметила ухмылки Сэма.

– Да, мэм! – Слуга послушно попятился. – Входите, мистер Фортуна.

Маркхам и Патрик внезапно утихомирились, а Мэгги, все еще неловко зажатая между ними, обратила панически расширившиеся глаза на гостя.

– Новая игра? – светским тоном поинтересовался Ник Фортуна.

– Нет, старая. Называется «Фамильная вражда», – услужливо пояснил Сэм, и Мэгги послала ему злобный взгляд.

– Спасибо, Самюэль, ты можешь идти. – Голос ее соединял в себе холод льда и едкость щелочи.

– Да, ваша милость. – Он подмигнул. – Удачи, перчик в меду!

Мэгги почувствовала, что краснеет, когда Никлас Фортуна отследил сопровождавшую слова жестикуляцию. Бог весть что он подумал, но непринужденная фамильярность Сэма заставила его помрачнеть, и он смерил его красивое лицо взглядом, в котором скрывалось неудовольствие.

– Да, да, да… – Патрик высвободился из свалки и протянул руку вошедшему. – Патрик Донован. Кажется, мы не были представлены, но я много слышал о вас. Вы друг Финна? Что ж ты мне не говорила, Мэгги? – Он воткнул во внучку острый, как игла, взгляд.

– Мистер Фортуна скорее наш знакомый, чем друг, Патги, – благодушно ответила Мэгги, зло сверля глазами человека, который преспокойно пожимал руку ее деду, будто не приступил уже к разорению невинного старика. Впрочем, от последнего определения она отказалась, заметив охотничий блеск в глазах деда. Он учуял выгодное знакомство и готовился к обольщению. Ник улыбнулся ей глазами серыми, как шиферная плитка, и такими же непроницаемыми.

– Маркхам Коул. – Аккуратно оттеснив соперника, Маркхам принялся яростно трясти руку гостя. – Мы встречались во французском посольстве пару месяцев назад, помните? Я обдумываю одну взаимовыгодную для нас возможность… возможно, вас заинтересует мое предложение. Если бы нам пообедать вместе как-нибудь на этой неделе…

– Нет! – возопила Мэгги и тут же оказалась в центре внимания трех пар глаз: двух озадаченных и возмущенных и одной – цинически насмешливой. – Я хотела сказать, что не слишком это вежливо – заводить разговор о делах, едва познакомившись с человеком…

– Что до меня, я предпочитаю говорить без обиняков, – сладким голосом сообщил Ник, и Мэгги почувствовала, что, как ни мало ее влияние на ситуацию, сейчас и оно будет утрачено. Боже, нет… он собирается выдать Финна.

Старикам, в их теперешнем настроении, только этого и не хватает, чтобы вцепиться друг другу в глотки; и прощайте надежды Финна на блестящее будущее компании «Донован и Коул»!

– Прекрасно, но из этого не следует, что нужно пренебрегать светской любезностью, – напрягшись, изрекла она и сама внутренне застонала от этого кислого тона вдовствующей матроны.

– Что с тобой, девочка? До сих пор я не слышал от тебя таких претензий на условности. – Даже ее бесчувственный дед ощутил, что она напряглась как кочерга. – В детстве ее никакими силами нельзя было приучить к светскому обхождению. Однажды она укусила гувернантку, когда та пыталась заставить ее надеть платье. Чуть не отхватила палец. Мне пришлось успокаивать ее мятным леденцом.

– Патги!

– Но это же правда. Ты тогда здорова была кусаться. И царапаться тоже. Он сентиментально вздохнул – совершенно неуместно, подумала Мэгги, в особенности учитывая, что, как она теперь понимала, немалая толика «царапанья» объяснялась стараниями утешить Патги, огорчавшегося, что она не родилась мальчиком. – Послушайте моего совета. Фортуна, не подходите слишком близко к этим белым жемчугам. – Он хихикнул. У Патги это называлось шутками.

Ник загадочно улыбнулся.

– Единожды укушенный осторожен вдвойне.

Только Мэгги поняла всю глубину недоверия, заключенного в этих словах.

Она сглотнула и решила, что пора брать быка за рога. Что толку стоять и терпеть его издевательства?

– Чему обязана вашим визитом, мистер Фортуна?

– Кажется, было решено, что «Ник» и «ты».

– Уж лучше «старый Ник», – пробормотала она, накаляясь.

– Да уж достаточно старый, чтобы многое знать.

Туг Мэгги не выдержала.

– Ты явился, чтобы изрекать загадочные глупости, или имеется более серьезная причина?

– Более чем серьезная. Увидеться с тобой.

– Ник! – Этот яростный вопль был настолько интимным, что Мэгги тут же прокляла свою несдержанность.

В перепалку вмешался Патги:

– Ну-ка, вы, парочка, вы ничего не задумали?

– Патги!

– А что?.. Этот твой разговор о разводе – как гром с ясного неба.

Промышляешь в чужом курятнике, мальчик?

Мэгги побледнела: такого вызова Ник не потерпит. И назвать его мальчиком!

Ника, который может стереть и деда и Маркхама в порошок одной левой! Она обреченно ждала яростного отпора. Взглянув в его потемневшие глаза, лишь устало пожала плечами. Пусть кто хочет продолжает игру, она же не желает больше ни бороться, ни служить опорой кому бы то ни было.

– Вы сомневаетесь в моей чести?

– Э-э… – Стальное спокойствие вопроса выбило из колеи Патрика, привыкшего к шуму и ярости стычек.

– Или ваша инсинуация адресована леди?

Инсинуация. Мэгги почти физически ощущала, как ворочается в мозгу у Патти незнакомое слово.

– Это в твоем духе, Донован. Назвать собственную внучку потаскухой! – не преминул воспользоваться преимуществом Маркхам. – Не, обижайся, Мэгги. Я не верю ни слову из сказанного. Если бы твой дед не выжил из ума, это не пришло бы в голову даже ему.

– «Потаскуха» сказал ты, Коул. Ты всегда брызгал ядом из-под своей сладенькой маски. Я только спросил, Мэгги. Может человек спросить? Я беспокоился за тебя. Ты так похудела. – (Ты слышишь, Сэм? – истерически подумала Мэгги.) – И стала такая нервная. Ты же не психопатка, Мэгги, – у тебя доновановские нервы. А сейчас тебя явно что-то беспокоит. – Вдруг его осенило. – Может быть, это гормоны? Ты беременна, Мэгги?

– Беременна? – Услышав такое предположение, Маркхам заулыбался, забыв на время о вражде – Мэгги, правда?..

– Нет! Нет, конечно! – И она поспешила добавить, пока никто не спросил, почему «конечно»:

– Это все моя диета. Много кофе – отсюда и нервы. Мы еще долго будем перебирать семейное белье перед посторонним?

– Ник не посторонний. – Патти, заглаживая свои неудачные подозрения, похлопал Фортуну по спине. – У Ника тоже есть дочь – он знает, что это такое. Между прочим, ведя дела, хорошо знать о семейном положении партнера, верно. Ник? А что, если поужинать завтра, а? У Маркхама бывают неплохие идеи, признаю, но они несколько устарели. Он вообще старомоден. Сейчас всем заправляет его сын, а с Финном мы славно сработались…

К ужасу и возмущению Мэгги, вся троица принялась обсуждать дела, причем Маркхам с Патриком наперегонки старались завладеть вниманием гостя. Скоро они уже попивали виски, уютно устроившись за столом и предоставив Мэгги кипеть от бессильной ярости. Неужели они не видят, старые маразматики, что Ник нарочно подзуживает их, предоставляя им кусать и пинать друг друга? Не будь все это так страшно, можно было бы посмеяться над тем, как два смертельных врага, толкаясь локтями, стремятся завоевать расположение третьего – общего. Она должна предупредить старичье, но сначала нужно избавиться от Ника. А он явно не собирался удаляться, наслаждаясь схваткой.

Думай, Мэгги, думай, как избежать ловушки.

Тем временем разговор принял еще более скользкий оборот, когда был упомянут успех нового ювелирного предприятия Фортуны и Ник заговорил о мастере экстра-класса, только что закончившем несколько произведений, предназначенных для международного рынка, но еще не поступавших в продажу.

– Как тебе, Мэгги? У тебя ведь день рождения через несколько недель. Как насчет пары безделушек? Когда мы сможем купить что-нибудь из этих вещей, Ник? – выскочил Патти. Мэгги понимала, что он собирается убить сразу двух зайцев: улестить ее и завоевать расположение Ника.

Разумеется, Маркхам тоже не хотел упускать такой возможности, и ни один из соперников не собирался отказываться от вещей, которые не предназначались для обычной продажи. Оба рыли землю копытами, устроив неофициальный аукцион.

– Это же просто смешно, – вмешалась Мэгги, когда цена начала расти бешеными скачками. – Мне не нужны новые драгоценности. И между прочим, вы не можете покупать кота в мешке.

– Брильянты есть брильянты, – упрямо возразил Патти. – А Ник не станет подрывать свою репутацию, продавая мне липу.

– Финн намекал, что ты не отказалась бы от пары сережек, – сказал Маркхам. – А если есть подходящий браслет, ты не станешь разбивать комплект.

Только не бриллианты: они слишком холодны для тебя. Тебе нужны рубины… и изумруды.

– Но я не люблю изумруды. И между прочим, дорог не подарок, а внимание.

– Что ж, ты видишь, сколько внимания мы к тебе проявляем, а ведь день рождения еще и не наступил! – хитро заметил ее дед. Эта парочка была достаточно страшной в своей вражде, но на Мэгги вдруг навалилось неприятное предчувствие, что, если два старых греховодника сговорятся, они установят настоящий террор. Тяжелые по отдельности, вдвоем они были бы просто невыносимы.

– И между прочим, перед нами человек, который может показать, что за кот у него в мешке. Правда, Ник? – спросил Маркхам. – Мэгги сможет выбрать, что ей понравится, а ты пришлешь мне счет.

– Мне! Покупаю я! – яростно заявил Патти.

Новому препирательству положило конец предложение Ника: пусть соперники уплатят по половине стоимости. Решение было неохотно принято, но Мэгги видела, что каждый втихомолку замышляет подвох. У нее было ощущение, что в результате ей будет подарена вся партия.

– Послушайте, я очень ценю ваше внимание, – запротестовала она, прекрасно понимая, что щедрость питается не любовью, а враждой, – но мне в самом деле хотелось бы что-нибудь простое… – Ей не понравился скептический взгляд Ника.

– Тогда ты оценишь работы Санчеса. Он специализируется на стилистике примитива. Вообще-то… – густые темные ресницы опустились, скрывая выражение глаз, когда он поднес к глазам часы – не элегантную рекламу собственной фирмы, а простые, изрядно поношенные, как нельзя более соответствующие облику своего владельца, – вообще-то посмотреть можно будет сегодня вечером… может быть, ты захочешь увидеть прежде, чем коллекция будет выставлена. Я ожидаю, что все эти изделия разойдутся частным образом… Так вот, почему бы вам с мужем не прийти ко мне на ужин сегодня? Мы сможем сходить в хранилище, и ты сделаешь выбор.

– Финна нет, – неохотно призналась Мэгги. – Он в Веллингтоне. Вернется только завтра.

– Правда?

У Мэгги возникли сильные подозрения, что, судя по тону реплики, Ник точно знал об отъезде Финна. Вероятно, он установил слежку.

– Какая жалость… Дело в том, что часть коллекции завтра будет отправлена за море… – огорченно протянул он.

– Да, не получилось, – сказала Мэгги, но недостаточно быстро, потому что Патти, как всегда, ринулся преодолевать препятствия:

– Не вижу причины, почему бы Мэгги не сходить одной. Финн не обидится. Ты можешь выбрать что-нибудь и от его имени. Нельзя огорчать человека, Мэгги, особенно если он с такой готовностью идет навстречу.

Этого она и боялась.

– Я не хотел бы компрометировать вашу внучку, ужиная наедине с ней… Тончайшей искорки иронии хватило, чтобы поджечь новый заряд.

– Прекрати!.. – взорвался Патги. – Я настаиваю. Ты друг семьи – что плохого, если вы поужинаете вместе? По-моему, мысль прекрасная. Оставь сомнения, Мэгги. И между прочим, почему бы мне не пригласить вас на обед? В качестве извинения за обиду, которую невольно нанес.

Маркхам тяжело задышал, видя, что остался в стороне, но Ник до обидного просто рассеял напряженность:

– И думать не смейте. В конце-концов, выгоду-то собираюсь извлечь я, и немалую…

Мэгги вздрогнула. У нее было ощущение, что он имеет в виду не деньги. Она попыталась было поднять со дна вымышленную еще для Сэма договоренность о встрече, но объединенный флот трех упрямых мужчин одним залпом потопил ее хлипкий ботик. Оставалось надеяться только на то, что, избавившись от стариков, она сможет отказать змию-искусителю уже не церемонясь.

– Думаю, ты понимаешь, почему они не против, чтобы я показалась с тобой? – прошипела она, когда дедушки, огрызаясь друг на друга, удалились, прошептав ей каждый по отдельности, что еще возобновят разговор, ради которого приходили. – Хотят подмазать тебя, и к тому же надеются использовать тот факт, что ты публично продемонстрировал связь с их семьей.

– Которой семьей? Монтекки или Капулетти? – Ник не взял наживку. – Они всегда такие?

– Сегодня они были в ударе. Я не ужинаю с тобой, Ник, так что можешь убрать с лица эту довольную мину.

– Трусиха.

Она взорвалась от этой детской дразнилки.

– Не думай, будто я не знаю, что у тебя на уме.

– Да? И что же у меня на уме? – спросил Ник, совершая экскурсию по комнате. Он брал в руки украшения, с интересом рассматривал замысловатую звуковоспроизводящую аппаратуру, превращавшую библиотеку в развлекательный центр.

Это был вызов. Она приняла бой:

– Ты начал скупать акции. Акции Коула и Донована. Почему?

– Ты и скажи, почему. Кажется, ты знаешь ответы на все вопросы.

Как бы она хотела не знать!

– Это уже заметили, да будет тебе известно. Ты не долго сможешь прятаться за подставными фирмами. Неужели ты хоть на минуту можешь представить, что тебе удастся захватить…

– Допустим, я не собираюсь ничего захватывать. Допустим… в нужное время я выброшу акции на биржу и устранюсь.

Спровоцировав катастрофу.

– Но это противозаконно!

– А разве есть свидетели? Я их не знаю, – веселился Ник, театрально оглядываясь. – А кстати, почему ты решила, что за этим стою я?

– Потому что ты сейчас злорадствуешь, вот почему. Послушай, Ник, ты же видел, что Маркхам и Патрик… они уже старики, они положили всю свою жизнь на эти компании. Ты не можешь разрушить построенное ими только ради какой-то чудовищной мести… Подумай обо всех людях, работающих на обе компании.

Множество невинных людей пострадают только из-за твоей гордыни…

– Это больше чем гордыня, Мэгги, ты прекрасно понимаешь. Вы получили честное предупреждение.

– Неделя…

– За которую твой муж не сделал ничего, чтобы избавить Лори от наваждения. Если ты в самом деле хочешь узнать, что я планирую… – Он выдержал мучительную паузу, так что в конце концов она нетерпеливо топнула по толстому ковру, и с деланной надменностью закончил:

– Я скажу за обедом.

– Я же сказала, что не приду.

– Ладно. – Он повернулся, удивив ее легкостью, с которой принял отказ. И только у самых дверей бросил через плечо:

– Надеюсь, ты любишь сюрпризы, Мэгги!

– Подожди! Ник, подожди! – Он заставил ее бежать за собой. Простучав каблучками по плитке пола, она догнала его у входной двери. – Черт возьми, Ник, это же шантаж!

– Какой ужас!

Она прикусила губу.

– Почему ты на самом деле хочешь, чтобы я поужинала с тобой?

– Допустим, хочу публично продемонстрировать связь с семьей…

– Ты говоришь так, будто мы – мафия, – нахмурилась она.

– Те двое вели себя именно в таком духе. Похоже, фамильная честь значит для них очень много… Хотел бы я посмотреть, что они сделают с тем, кто осмелится покуситься на нее.

Это угроза? Она решилась.

– Хорошо, я поужинаю с тобой, если ты сдержишь слово и объяснишь мне причины…

– Я всегда держу слово.

Мэгги фыркнула. В этот момент из кухни показался Сэм с красными, слезящимися глазами. Мэгги немедленно забыла о самодовольном дьяволе, стоящем перед ней.

– Сэм, извини, вообще-то я не хотела заставлять тебя готовить это чили. И все равно я не обедаю дома. Сэм… ты в порядке?

Он вытирал глаза, позволяя хлопотать над собой.

– Я такая стерва… Почувствовала себя виноватой и решила отыграться. Но я же не всерьез. Ты простишь меня, Сэм?

– Конечно. – Голос прозвучал глухо, но не от слез. Сэм вытер мокрые щеки фартуком в оборочках, только подчеркивавшим его мужественную красоту. – К счастью, я еще не брался за чили… Это лук для испанского омлета, который я готовлю для себя.

– Лук? – Мэгги вдруг заметила едкий аромат. – Как, ты… ты развлекался, пугая меня?

– Вот и на моей улице праздник, – ухмыльнулся Сэм и мигнул красными глазами на человека у дверей. – Вы уходите? Что сказать Финну, если позвонит?

Финн никогда не давал себе труда звонить, когда уезжал, – по крайней мере звонить Мэгги. Значит, это было предостережение. Не будучи посвящен в тайну их брака, Сэм, наверное, о многом догадывался, и, кроме того, разговоры о разводе и необходимости соблюдать в связи с этим предельную осторожность велись при нем.

Чувствуя, как забилось сердце, Мэгги рассмеялась.

– Скажи ему, что я ушла искать свою фортуну.