Глава 20

Округ Галливер, Канзас

Рози бессильно прислонилась к столбику крыльца, сжимая в руке тощую пачку телеграмм. Слезы навернулись ей на глаза, когда она перечитала последнее сообщение. Тиски, сжимавшие ее сердце, исчезли, и бурный восторг затопил все ее существо.

— Благодарю тебя, Господи! — выкрикнула Рози в знойное августовское небо. Безумная радость вытеснила мучительную тоску, терзавшую ее лишь несколько минут назад. — Благодарю тебя!

Зажав телеграммы в зубах, она пошарила в карманах брюк и сунула несколько монет в руку мальчишке, который доставил их из города.

— И тебе тоже спасибо, Джонни Краватц!

Веснушчатое лицо расплылось в широкой ухмылке.

— Хорошие новости, миз Стоун?

— Лучше некуда! Капитан Стоун возвращается домой!

Боуи возвращается, возвращается, чтобы забрать ее! Рози не стыдилась слез, заливавших ее щеки. Внезапно она почувствовала себя слабой, как новорожденный теленок; ноги отказывались ей служить. Глотая воздух, Рози ухватилась за столбик крыльца, ибо опасалась упасть.

— Ответ будет, миз Стоун?

— Да! Как только вернешься в город, попроси мистера Полтса отправить телеграмму капитану Стоуну. Передайте ему, что я прощаю его и согласна принять назад. Если, конечно, он поторопится.

Рози напрочь забыла о мальчике и оставила его на крыльце, не предложив ему даже стакана воды. Убедившись, что ноги снова повинуются ей, она кинулась в дом и ворвалась на кухню.

— Лодиша! Боуи едет, чтобы увезти нас отсюда. Мы отправляемся в Орегон. Где Джон Хоукинз? Нужно сказать ему, чтобы начинал собираться. Нам надо переделать кучу дел!

Лодиша, подметавшая пол, подняла голову, и ее темное лицо озарилось радостной улыбкой.

— Разве я не говорила, что кэптин вернется? Да, сэр, я в этом нисколечко не сомневалась. Пора бы тебе, голубка, вылить то виски, что ты прячешь у себя в комнате. Теперь это зелье тебе ни к чему!

От волнения и радости, что Боуи не совсем потерян для нее, Рози забыла о виски. Бессчетное число раз она была на грани того, чтобы утопить свою боль в бутылке, купленной в тот день, когда Боуи покинул ее. Но неведомо почему устояла.

Видит Бог, Рози так хотелось этого! В ту ночь, когда Боуи ушел, ревность, горечь предательства и отвергнутая любовь разрывали ее на части. Потеряв то, что любила больше всего на свете, душа Рози жаждала обрести утешение.

С той ночи она держала виски под кроватью. Если боль от предательства Боуи станет невыносимой, ей придется облегчить душу, чтобы не впасть в буйное помешательство.

И все же Рози устояла. Может быть, в глубине души она понимала, Что противоборство с виски не имеет отношения к Боуи Стоуну, а связано только с ней самой.

Возможно, слишком свежи и унизительны были воспоминания о пьяных дебошах, мучительном похмелье и тюремной вони. А может, она начала немного уважать себя. Что бы ни останавливало ее, Рози благодарила за это небеса.

Усадив Лодишу и Джона Хоукинза за кухонный стол и поставив перед ними по стакану лимонада, Рози торжественно прочитала им телеграммы Боуи. При этом она сияла как полуденное солнце в безоблачном небе Канзаса.

Лодиша озабоченно нахмурилась.

— Это что же, мы с Джоном Хоукинзом должны доставить Айвенго на поезде в Орегон? А где он, этот Орегон?

Выслушав объяснения Рози, Джон Хоукинз одобрительно кивнул.

— Разведение лошадей — это хорошо. Такая жизнь вполне подойдет нам с капитаном Боуи Стоуном. Я кое-что слышал об этом Орегоне, да и об океане тоже.

— Боуи говорит, что мы последуем за вами, как только он приедет за мной.

— А куда же кэптин дел свою жену?

— Не знаю. — Рози вздернула подбородок. — Он возвращается домой, и этого достаточно!

Может быть, Сьюзен умерла, а может, Боуи ей больше не нужен. Или он просто передумал. Умирая от любопытства, Рози понимала: ей придется подождать неделю, чтобы узнать все подробности.

— Нам столько предстоит сделать! — воскликнула она, разложив телеграммы на столе и углубившись в изучение указаний и сроков. Лодиша и Джон Хоукинз разглядывали билеты на поезд.

— Подумать только, поеду на поезде! — Черные глаза Ло-диши возбужденно блестели. — Тут без новой шляпы не обойтись. А что за дом там, в Орегоне? Плита-то хоть ничего?

Рози фыркнула.

— Откуда мне знать. Здесь сказано, что на участке есть дом, и Боуи хочет, чтобы вы с Джоном Хоукинзом привели его в порядок к нашему приезду. Он пишет, что мы будем в нем жить, пока не построят новый.

— Я поеду в товарном вагоне вместе с Айвенго, — решил Джон Хоукинз. — А когда выезжать?

Сверив указания в телеграммах с датами на билетах, Рози ахнула и всплеснула руками.

— Вы должны отправляться завтра! Боюсь, на покупку шляпки нет времени, Лодиша. Можешь надеть одну из маминых старых шляп. — Рози в панике уставилась на Джона Хоукинза и Лодишу. — Нужно срочно собираться!

— А что мы возьмем?

Они оглядели кухню и гостиную.

— Ни одной треклятой вещи, — объявила Рози, подумав. Переглянувшись, все трое расхохотались. — Возьмите только то, что вам дорого. Все остальное пусть остается мышам и ветру.

Наспех поужинав, Джон Хоукинз удалился в амбар паковать свой нехитрый скарб и корм для Айвенго. Лодиша увязала в узел любимые кухонные принадлежности и прошлась утюгом по платью и жакету, которые собиралась надеть в дорогу.

Рози недвусмысленно дали понять, чтобы она не болталась под ногами. Выйдя во двор, Рози направилась к залитому лунным свету жнивью.

Она и не надеялась заснуть этой ночью. Боуи возвращается. Ее сердце было так переполнено любовью, чувством облегчения и нетерпением, что Рози едва удавалось сосредоточиться. Поэтому она не могла решить, что необходимо сделать до того, как Боуи заберет ее в Орегон.

Нужно раздать коров, поросят и кур. Мисс Рейвен с удовольствием возьмет книги для общественной библиотеки. Отец Паулсон проследит, чтобы плуг и прочий инвентарь достались тем, кто в них нуждается.

Преодолев короткое расстояние до жнивья, сухого и коричневого, как и вся прерия вокруг, Рози посмотрела назад. В лунном свете дом и постройки казались не менее ветхими и запущенными, чем днем. Слава Богу, больше не надо тревожиться из-за разваливающегося курятника и думать, что пора красить амбар. Дом покосился, да и крыша, похоже, пережила свою последнюю зиму и едва ли выдержит еще одну.

На памяти Рози ничто здесь не изменилось. Ферма выглядела так же убого, как в тот день, когда они с матерью въехали во двор в повозке Фрэнка Блевинза. В течение пятнадцати лет это место было не более чем наростом на теле прерии, лепешкой сухой грязи и жесткой травы, более пригодной для кроликов и прочих обитателей прерии, чем для фермерства.

Ее взгляд остановился на темном силуэте надгробия Фрэнка Блевинза, отливавшего серебром в лунном свете.

Рози так и не одолела его, не насладилась ни одной минутой мести.

Блевинз, должно быть, смеется в своей могиле.

Перед входом в товарный вагон Айвенго заартачился. Он вставал на дыбы, бил копытами, храпел, и прошло немало времени, прежде чем Джону Хоукинзу криками и уговорами удалось затащить его по наклонному скату в вагон, где Айвенго забился в угол, вращая белками глаз и дрожа.

— Ничего, привыкнет. Я поеду с ним, — успокоил домашних Джон Хоукинз.

На невозмутимом лице старого индейца не отражалось ни тени нервозности или волнения. Он ни словом не обмолвился о неожиданных переменах, так круто изменивших его жизнь, спокойно принял то, что принесла судьба. Кто знает, может, Орегон придется ему по душе, и он найдет способ быть полезным.

Рози схватила руку Джона Хоукинза и пожала так, будто они расставались навсегда, а затем окончательно смутила его, когда обняла при всех. Джон Хоукинз оставил ей на удачу орлиный коготь, свой талисман, присоединился к Айвенго и устроился в тени в ожидании отправления.

Рози пронеслась вдоль поезда и вошла в пассажирский вагон. Ряды деревянных сидений тянулись по обе стороны узкого пространства, заполненного людьми. Она нашла Лодишу в обществе молодой матери и двух худеньких малышей. Лодиша щедро потчевала их из своей корзины с дорожными припасами.

— И надолго тебе хватит еды, если ты начала ее раздавать, не успев отъехать от станции? — Рози нежно улыбнулась и расправила искусственные цветы на соломенной шляпке Лодиши.

Раздался пронзительный свисток, и где-то впереди загремели сцепления.

Рози нагнулась и чмокнула Лодишу в щеку.

— Вас встретит адвокат по имени Милберн и отвезет на участок. Мы приедем через неделю.

Лодиша обеими руками вцепилась в сиденье. Возбуждение и страх чередовались в ее глазах. Выгнув бровь, она бросила на Рози лукавый взгляд.

— Хоть мы и не говорили об этом, голубка, но я знаю твой секрет. От Лодиши ничего не скроешь.

Рози почувствовала, как поезд дернулся у нее под ногами.

— О чем это ты толкуешь? Нет у меня никаких секретов, — нахмурилась она.

Лодиша прижала руку к животу Рози.

— А толкую я о том, что скоро мы обзаведемся ребеночком! — Она лучезарно улыбнулась молодой матери, сидевшей напротив. — Давно пора.

Вытаращив глаза, Рози смотрела на Лодишу, а ее мозг лихорадочно работал, отсчитывая дни.

— Вот дьявол! — выдохнула она. — Оказывается, я не бесплодна. — Рози всплеснула руками и издала такой громкий и радостный вопль, что, услышав его, примчался взволнованный кондуктор. — У меня будет ребенок!

Кондуктор смерил ее неодобрительным взглядом.

— Вы едете или остаетесь, мисс?

Рози пригнулась и выглянула в окно. Станция медленно проплывала мимо. Послав Лодише воздушный поцелуй, Рози понеслась по проходу и спрыгнула с набиравшего скорость поезда.

Глупо ухмыляясь, она смотрела вслед удалявшемуся составу, пока дым от паровоза не превратился в черное пятнышко на горизонте. Рози попросила преподобного Паулсона отвезти ее на ферму и забрать все, что могло пригодиться его прихожанам.

Ребенок.

После того как преподобный Паулсон нагрузил повозку и уехал, Рози села на крыльцо, прижав руки к животу и мечтая о том, как расскажет Боуи о ребенке.

После двух недель боли и неопределенности жизнь совершила очередной виток, повернувшись к ней такой лучезарной стороной, о какой Рози не смела мечтать.

Не хватало только одного.

Ночной ветер протяжно вздыхал в ветвях тополей и что-то сонно шептал в жесткой траве прерии. Теперь, когда Лодиша и Джон Хоукинз уехали, а все животные были розданы, на ферму опустилось безмолвие, лишь изредка нарушаемое скрипом половиц и шелестом сухого ветра. В знойной тишине повисло гнетущее ощущение незаконченного дела, неисполненного обещания.

Вырвавшись из оков тяжелых сновидений, исполненных тоски и разочарования, Рози ощутила безотчетную тревогу. Откинув сбившиеся простыни, она вошла в темную кухню, зачерпнула воды из ведра и прикрыла глаза, чтобы отогнать разбудивший ее кошмар.

Ополоснув лицо и шею, Рози окончательно проснулась. Первые проблески рассвета разгоняли ночную мглу. Уже вырисовывались бледные контуры окна. Рози наблюдала, как постепенно рассеиваются серые тени над надгробием Фрэнка Блевинза в розовато-голубом сиянии наступающего дня.

Казалось, неодолимая сила тянула ее вперед. Двигаясь как во сне, она открыла дверь и вышла в полутемный двор. Рози не сводила глаз с прямоугольника выбеленных известкой камней, обозначавших могилу Блевинза.

Было так тихо, что она слышала учащенные удары своего сердца и прерывистое дыхание.

Медленно приблизившись к могиле, Рози остановилась над ней. Несмотря на духоту, она дрожала и напряженно вслушивалась в безмолвие полного одиночества.

— Здесь только мы с тобой, — прошептала Рози, уставившись тяжелым взглядом на надгробие. — Только ветер, прерия и поля.

Легкий бриз играл оборками ее ночной сорочки, шевелил разметавшиеся по плечам волосы. В шелесте листьев и сухой травы Рози почудился хриплый отзвук призрачного смеха.

Закрыв глаза, она с тоской осознала, что Фрэнк Блевинз выиграл. Она покидает эту ферму, потерпев поражение. Рози терзала мысль, что, не доказав его никчемности, она отпускает ему грехи, смиряется с совершенными им злодеяниями. Уехать так — все равно что признать справедливыми смерть матери от побоев и насилие над ней самой.

Почувствовав дурноту, Рози перевела отчаянный взгляд на полоски колючей стерни, темневшие в полях.

Она почти добилась своего. Знает ли об этом Фрэнк Блевинз? Если бы не злосчастные лонгхорны, ее месть уже свершилась бы и душа успокоилась. На этот раз победа была близка как никогда.

Если бы только попытаться еще раз. Рози не сомневалась, что на будущий год соберет самый прибыльный урожай из всех, что видела эта вонючая ферма. На будущий год добьется успеха.

При мысли о том, что ее здесь уже не будет, Рози охватила ярость. Как она может уехать, не покончив с Блевинзом? Как может смириться с тем, что он сделал?

Это было выше ее сил.

Месть столько лет терзала ее, питала ее тело и душу! Она не могла сдаться после всех жертв, не желала забыть о том, чего Блевинз лишил ее. Рози не могла уйти, оставив его безнаказанным, не могла позволить ему одержать верх.

Боуи все поймет. Боуи любит ее и согласится дать ей еще один шанс. На будущий год она одолеет Фрэнка Блевинза. Боуи согласится с тем, что нельзя уезжать в Орегон, пока Фрэнк Блевинз не наказан.

Стон вырвался из ее груди, и Рози обратила мокрые от слез глаза на розовое сияние, занимавшееся на востоке.

Будущий год, возможно, принесет засуху или нашествие насекомых, пыльные бури и торнадо. Будущий год никогда не наступит. Рози и Боуи проведут всю оставшуюся жизнь, поливая потом и кровью грязный клочок канзасской прерии.

— Я ненавижу твою подлую вонючую душонку! — крикнула она, обращаясь к надгробию Фрэнка Блевинза. — Если бы не ты, я давно бы покинула это проклятое место! — Слезы струились по ее щекам, сверкая в первых лучах восходящего солнца. — Даже если на это уйдет вся моя жизнь, клянусь, я одолею тебя! Я должна победить! — Рози закрыла лицо руками.

Боуи никогда не поймет. Он не останется здесь еще на год, до следующего урожая. Узнав, что Рози не едет в Орегон, желая доказать Блевинзу, что лучше его, Боуи отправится один.

Рози пошатнулась и рухнула на колени, колотя кулаками по гладкой поверхности надгробия. Зарыдав, она подняла голову и устремила взор в поля, в свое будущее. Рози видела, как стареет от спиртного, тяжелого труда и отчаяния. Оставшись без Боуи, наедине с ветром и Блевинзом, она опять начнет пить. Рози видела себя грязной и оборванной, год за годом ведущей безнадежную борьбу с пылью и жарой. Живущей мыслью о будущем годе и мечтой о мести покойнику.

— О Боже!

Ее глаза расширились от ужаса, и она попятилась от надгробия, уставившись на него через пелену слез. Блевинз все еще имел разрушительную власть над ней. Он дотянулся до Рози из могилы, отравил ее сознание, заставляя думать о себе и забыть обо всем, чем она дорожила.

— Нет, — содрогаясь, прошептала Рози и отступила еще на шаг. — Ты и так слишком много отнял у меня. Тебе не украсть мое будущее! Нет! Я не позволю тебе забрать и его!

Рози с безумным видом озиралась вокруг. Она должна отбиться от него, раз и навсегда разорвать чудовищную хватку. Но как?

Ей стало дурно при мысли, что даже на одно короткое мгновение она подумала о возможности расстаться с Боуи. С ним было связано все светлое и прекрасное в ее жизни. Он олицетворял собой любовь и будущее Рози. Она не позволит Блевинзу лишить себя этого.

С залитым слезами лицом, дрожащая с ног до головы, Рози кинулась к дому, который так долго был средоточием омерзительных воспоминаний.

Вбежав туда, Рози тут же выскочила назад с пылающим факелом из свернутой в трубочку газеты. Вся дрожа, она обежала вокруг ненавистного дома, поднося огонь к пузырившейся на стенах краске. Рози жалела только об одном — что не может сжечь и Фрэнка Блевинза.

С глухим шипением пламя охватило дом. Клубы черного дыма взметнулись высоко в небо. Рози как зачарованная смотрела на буйство огня, пожирающего ветхие строения, и сердце ее полыхало так же яростно, как сухое дерево.

И тут она услышала, как откуда-то издалека ее окликнули по имени. Повернувшись на звук знакомого голоса, Рози прикрыла ладонью глаза.

Одинокий всадник, низко пригнувшись к шее лошади, летел к ней по окаменевшей, иссохшей прерии.

— Боуи! — Ее горло судорожно сжалось. — Да! Боже, да!

Придерживая подол ночной сорочки, Рози помчалась прочь от горящего дома, прочь от прошлого. Она бежала через опаленную солнцем, выгоревшую прерию навстречу своему будущему, навстречу человеку, которого любила больше жизни. Острые камни впивались в босые ступни, жесткая трава резала лодыжки. Слезы слепили глаза.

— Боуи! Боуи!

Не успев поравняться с Рози, он спрыгнул на землю и бросился к ней навстречу. С отчаянным криком она упала ему на грудь. Его сильные руки сомкнулись вокруг нее и прижали к груди с неистовой силой.

— Я люблю тебя, я люблю тебя! — Плача и смеясь, Рози обхватила ладонями лицо Боуи, прижалась к его губам, снова и снова целовала его и не давала ему вымолвить ни слова. Ее единственным желанием было слиться с Боуи и никогда больше не расставаться с ним.

— Рози! — Он сжимал ее так крепко и яростно, что, казалось, ее кости вот-вот хрустнут, но Рози было все равно. Всем своим существом она сосредоточилась на обнимавших ее сильных руках и дожде поцелуев, сыпавшихся на ее лоб, веки и щеки. Боуи зарылся лицом в спутанные волосы Рози. — Я скучал по тебе! Боже, как же я скучал по тебе!

Обняв его за талию, Рози доверчиво положила голову ему на грудь. Стоя в объятиях мужа, прислушиваясь к ровным ударам его сердца, Рози чувствовала, как любовь Боуи обволакивает ее, оберегая от всех невзгод.

Прижавшись друг к другу, они стояли посреди прерии, освещенной первыми лучами солнца, и наблюдали, как горит дом. Дым уходил в небо вместе с хлопьями пепла и воспоминаниями о прошлом. Багровые отблески тускло мерцали на надгробии Фрэнка Блевинза.

В это мгновение Рози с пронзительной ясностью поняла, что заблуждалась. Чтобы одержать верх над Блевинзом, отомстить за страдания и надругательство, не нужен прибыльный урожай. Ей была необходима любовь — то, о чем Блевинз не имел понятия, чего ни разу не испытал в своей гнусной жизни. Счастье любить и быть любимой — вот в чем состоит истинное возмездие.

Повернувшись спиной к горящему дому, Рози предоставила огню вершить правосудие. Расставшись наконец с прошлым, она подняла лицо навстречу поцелую Боуи, взяла его руку и нежно прижала к своему животу. Слезы счастья стояли в ее сияющих глазах.

— Мне надо сказать тебе что-то замечательное.

Будущий год наконец наступил. Она победила.