4

– Как такое могло случиться? – орал не своим голосом полковник, покраснев как свежесваренный рак. – Ты, следователь, уже имеющий четырехлетний опыт работы, смог допустить такую ошибку? Тебя чему здесь учили, ворон считать, олух царя небесного? Я тебя, сукиного сына, под трибунал отдам, я тебя в районное отделение участковым отправлю, я тебя… – дальше шла ненормативная лексика.

Старший лейтенант Краснощекий стоял навытяжку с бледным лицом и трясущимися руками. Он даже не пытался оправдаться, так как осознавал свою вину и был полностью согласен с начальником. Он лишь прикрыл от страха глаза, боясь, что полковник захочет пустить в ход свои пудовые кулаки. А он вполне мог это сделать, и старшему лейтенанту было об этом хорошо известно. Кто же мог подумать, что молодая женщина до такого додумается. Сбежать из-под следствия, можно сказать, на глазах у всех, прямо из здания милиции! Следователь Краснощекий даже и предположить такого не мог, ведь это просто слабая женщина, и расплачивался сейчас за свою беспечность по полной программе.

– Немедленно организовать группу захвата! Послать людей по всем адресам, имеющимся в наличии. На квартиру, на дачу, к подругам, к родителям, к любовнику, к черту, к дьяволу, не знаю, куда и к кому там еще, но сделать немедленно! – кричал он.

– Его она убила, – вставил Краснощекий.

– Кого убила? Кто – убила? Ты про кого речь ведешь? – не переставал орать полковник, нарезая круги по кабинету.

– Вы сказали про любовника, а я и говорю, что как раз его-то она и убила, за это и задержана была, – дрожащим голосом проблеял старший лейтенант.

– Без тебя знаю, кого она убила, не морочь мне голову, – рявкнул полковник, – быстро организовать перехват, одна нога там, другая в том же месте! Шагом марш выполнять, и не показывайся мне на глаза, пока не доставишь сюда преступницу. Ясно?

– Так точно. Разрешите идти? – вытянулся в струнку Краснощекий.

– Не идти, а бежать, лететь, плыть! Делай что хочешь, но чтобы уже сегодня она была здесь, вот в этом кабинете, на этом вот стуле, – гремел полковник, сотрясая мощным рыком стены, – не простого бомжа пристрелила, а известного бизнесмена! Он родной брат… сам знаешь, кого. Если не найдем ее, с меня голову снимут, а про твою и говорить не стоит, – небрежно махнул полковник рукой, изобразив на лице брезгливую гримасу. – Что ты на меня вытаращился как баран на новые ворота? Марш из кабинета, и чтоб я тебя не видел, пока не найдешь ее! – рявкнул он.

Парень выскочил из кабинета как ошпаренный и, притормозив уже у лестницы, вытер лоб, с которого пот стекал обильным потоком.

– Фу, – пропыхтел молодой следователь, – где мне искать эту ненормальную? Ведь что удумала, а? Убежать из-под следствия, да еще из туалета! Совсем чокнутая. Неужели не понимает, что рано или поздно мы все равно ее поймаем! А вдруг нет? – холодея от ужаса, пробормотал старший лейтенант. Он даже боялся представить, что с ним сделает полковник, если ему не удастся поймать Михееву в кратчайшие сроки.

По лестнице поднимался практикант, которого приставили к Краснощекому месяц назад. Проштрафившийся следователь злорадно улыбнулся, предвкушая, как он сейчас отведет душу за свое унижение на этом салажонке.

Лиза млела под руками массажиста. Только что она вышла из сауны и сейчас лежала на высокой кушетке, а здоровенный парень разминал ей косточки.

– У вас отличная фигура, – восхищался массажист, прищелкивая языком.

– Я знаю, – пробурчала девушка.

– Часто делаете массаж?

– Два раза в неделю.

– Это правильно, чтобы всегда быть в форме, нужно уметь ухаживать за собой. Состояние вашей кожи говорит само за себя. Я человек опытный, через мои руки много прошло женщин, но такую кожу, как у вас, нечасто встретишь. Знаете какой-нибудь секрет?

– Никаких особых секретов у меня нет, пользуюсь исключительно натуральными ингредиентами, очень редко позволяю себе импортные кремы, только когда под рукой больше ничего нет. Не очень-то я им доверяю, сколько бы производители ни рекламировали, что это натуральный растительный препарат. Каким бы он там ни был растительным, без химии все равно не обходится. Раз в неделю хожу в баню, у меня своя – построена прямо на участке. Баня настоящая, русская, топится березовыми дровами с добавлением сосновых или еловых шишек, я их каждую осень специально собираю. У меня подруга есть, закадычная, Верочкой зовут, так вот, она верховодит всем, что касается банного дня. Знает, как протопить нужно, как потом парилку сделать, поддать с мятой или с эвкалиптом, чтобы пар был ароматный и целебный. Когда тело распарится, она кладет меня на лавку и начинает колдовать. Сначала веничком березовым охаживает, а потом натирает кукурузной крупой. Потом я делаю с ней то же самое, – охотно начала рассказывать Елизавета.

– А почему именно кукурузной крупой? – удивился массажист. – Что она дает?

– Я не объясню это на профессиональном языке, но могу сказать с точки зрения потребителя: после такого массажа с кукурузой кожа становится как у новорожденного младенца. Вы сами попробуйте и убедитесь, только это нужно делать обязательно после парилки, и не самому, а чтобы кто-то вас натер, иначе ничего не получится. Нет, можно конечно спереди и самому натереться, просто если это делает кто-то другой, получается эффективней. Двойной эффект получается: и массаж, и очистка кожи, – потрясающе очищает все поры.

– Нужно будет жене посоветовать ваш рецепт, кожа у вас действительно изумительная. Я, между прочим, неплохой специалист и могу выезжать на дом к клиентам.

– Я это учту, дадите мне свою визитку, если сегодня мне понравится ваша работа, то непременно позвоню.

Услыхав о работе, парень утроил усилия.

После массажа всего тела Лиза прошла в косметический кабинет и сделала массаж лица, а затем направилась к визажисту. В парикмахерскую она не пошла, а волосы просто просушила и расчесала, они от природы лежали красивой волной, поэтому практически не нуждались в дополнительной укладке. Девушка из магазина уже принесла все, что заказала Лиза.

Когда Елизавета была уже полностью готова, она подошла к стойке администратора и попросила разрешения позвонить.

– Мой мобильный аппарат разрядился, – виновато сказала она, – а позвонить нужно срочно.

Получив разрешение, она набрала номер телефона кабинета своего заместителя и, нетерпеливо постукивая пальчиками по стойке, лихорадочно придумывала, что ей сейчас сказать. Когда она услышала голос Вадима Сергеевича, сказала то, что первым пришло в голову:

– Добрый день, это я. Как там у вас дела?.. Очень хорошо. Вадим Сергеевич, вам придется некоторое время справляться без меня, я уезжаю в срочную командировку… На какой срок, я точно не могу сказать, все будет зависеть от обстоятельств… Куда еду? В Великобританию. Если кто-то будет меня спрашивать – вы ничего не можете сказать о сроках моего возвращения. Я постараюсь управиться как можно быстрее, а вы держите там оборону: приеду – спрошу по полной программе. Не подведите меня и не дайте в вас разочароваться! Если справитесь с достоинством, вас ждет такое же достойное вознаграждение, но сейчас не об этом. Давайте лучше поговорим о неотложных делах. Завтра у нас выплаты по счетам Аэрофлота. Главный бухгалтер в курсе, я думаю, она не подведет, но все же проследите за этим лично, деньги там немалые, вы сами прекрасно знаете. В сейфе лежат доверенности с моей подписью, вы впишете свое имя и поедете в компанию «Колумб». Я должна была подписать с ними договор, завтра крайний срок, сделаете это вместо меня, по доверенности. Все, мне некогда больше говорить, я тороплюсь. До свидания, Вадим Сергеевич, я очень на вас надеюсь, не подведите! Постараюсь позвонить вам, как только прибуду на место. Внимательнее смотрите за дисциплиной, никому из сотрудников не говорите, что я уехала, пусть думают, что я могу появиться в любой момент, – отчеканила Елизавета, не дав мужчине вставить ни слова, и положила трубку.

Пять лет назад они были близки с Вадимом, но он довольно быстро ей надоел, и Лиза неоднозначно дала ему это понять. Мужчина все же не терял надежды и всячески старался возобновить отношения. Он засыпал ее цветами, раз в неделю звонил ей домой и делал очередное предложение руки и сердца. Когда Елизавете это порядком надоело, она в один прекрасный день вызвала его к себе в кабинет и сказала:

– Вадим, если ты не прекратишь своих домогательств, то нам придется расстаться. Поверь, мне бы этого очень не хотелось: как работник ты меня устраиваешь полностью. Заметь, как работник, а не как мужчина! Прости за откровенность, но как муж ты мне совсем не нужен. С этой минуты будь добр обращаться ко мне только на «вы» и по имени-отчеству. Я, в свою очередь, буду делать то же самое, в независимости от места и времени. Вам все понятно, господин директор?

Вадим выскочил тогда из ее кабинета как ошпаренный, но условия принял и никогда их не нарушал. Как они и договорились, совместное времяпровождение в постели было забыто навсегда.

– Да уж, был такой грех, – прошептала Лиза, и администратор за стойкой удивленно вскинула глаза.

– Вы что-то сказали? – обратилась она к Лизе.

– Нет-нет, это я не вам, – улыбнулась Елизавета, – так, мысли вслух. Прошу прощения, можно еще один звонок? Я вам заплачу.

– Звоните, звоните, никакой платы не нужно, – лучезарно улыбнулась девушка, – для наших клиентов это бесплатно.

– Благодарю, – сказала Лиза и вновь набрала номер. – Алло, это я, добрый день. Забери, пожалуйста, Шерифа, я срочно уезжаю… Я не могу сейчас ничего объяснять, папа, забери собаку, большего я у тебя не прошу… Это ошибка, я ни в чем не виновата… Все, отец, я же сказала, что не могу долго разговаривать… Хорошо, сразу же позвоню… – резче, чем требовалось, ответила Елизавета и положила трубку. Ей очень не хотелось объясняться с отцом, а сейчас из разговора с ним она поняла, что у него уже побывали представители власти и он в курсе событий. Шериф, которого она сейчас просила забрать, был огромным псом породы ротвейлер. Он жил у Лизы уже три года, и она была очень привязана к нему. Пес свободно бегал по саду, поэтому девушка ничуть не беспокоилась, если ей приходилось задерживаться на работе допоздна, выгуливал он сам себя самостоятельно и, к его великой радости, без намордника и поводка. Еду для него Лиза оставляла у ребят, охранявших въезд в поселок, где она жила. Если она задерживалась, то просто звонила им, и они кормили собаку. Когда девушке нужно было куда-нибудь уехать, она просила отца забрать Шерифа к себе, как сделала это сейчас.

– Спасибо большое, было очень любезно с вашей стороны разрешить мне сделать пару звонков, – через силу улыбнулась Елизавета и добавила: – Я расскажу всем своим знакомым, какой у вас хороший салон.

Уже стоя в дверях в элегантном брючном костюме, с неброским и очень искусно сделанным макияжем, с красивой волной волос, Елизавета бросила на себя последний взгляд в зеркало и, тряхнув головой, чтобы выбросить из нее неприятные мысли, подмигнув своему отражению, проговорила:

– Я, как всегда, прекрасна, черт возьми, несмотря ни на что!

С улыбкой на губах и гордо поднятой головой она вышла из салона и прошла к проезжей части, замечая восхищенные взгляды проходящих мимо мужчин. Один из них даже приостановился и потянул носом воздух. Лиза благоухала дорогим, очень тонким, сладковатым ароматом. Когда девушка поймала машину и села в салон, водитель поинтересовался, куда ее отвезти. Лиза на секунду растерялась, не зная, что ответить.

А действительно, куда она сейчас могла поехать? Домой нельзя, там наверняка уже засада, к отцу – тем более и к знакомым опасно. Куда же тогда направляться, не ночевать же на вокзале?

– Так куда поедем, красавица? – повторил свой вопрос водитель.

– В Царицыно, – решительно проговорила Елизавета и откинулась на спинку кресла, – по дороге, будьте любезны, остановите машину у любого банкомата, мне нужна небольшая наличность.

– Нет проблем, банкомат значит банкомат, а потом хоть в Питер, мне без разницы, лишь бы платили хорошо, – улыбнулся молодой парень и тронул машину с места.

«А что, это идея, – подумала про себя Лиза, – может, действительно махнуть в Санкт-Петербург? У меня там уйма знакомых: пересидеть некоторое время, пока наша доблестная милиция разберется во всей этой катавасии и поймет наконец, что я здесь совершенно ни при чем. Решено, если сегодня мне не удастся найти другой выход, тогда прямо завтра с утра махну в город на Неве. Плохо, что не могу воспользоваться своей машиной. Она так и осталась стоять во дворе друга покойного Виктора… кстати, вспомнить бы еще, где это! О, боже, разве могла я еще вчера предположить, что со мной случится такое?! Знать бы заранее, где упадешь, я бы с собой перину носила, чтобы вовремя подстелить. Черт меня дернул остаться вчера у Виктора на ночь! Ведь я терпеть не могу ложиться с ним в постель, когда он подшофе. Видно, так тому суждено было быть, ведь хотела же я вчера уехать, так нет – осталась!»

Лиза вдруг вспомнила своего любовника – что теперь его нет, и на глаза навернулись слезы.

«Он хоть и сволочью оказался, изменял мне, как теперь выяснилось, но все равно его жалко. Два года из жизни не выкинешь. Кстати, как оказались те фотографии у меня в сумочке? Кто мне их мог туда положить? Когда я приехала с Виктором к нему домой, никакого конверта у меня в сумочке не было! Значит, бандиты – больше некому! Так, вроде все, что я могла в данной ситуации сделать, я сделала, – перескочили мысли девушки на другую тему. – На работу позвонила, можно быть спокойной. Шерифа заберет отец, хорошо, что у него есть ключи от дома, мои-то теперь в милиции… А какие снимки, прямо загляденье, – продолжала свои размышления Лиза, вспомнив фотографии, которые ей показал следователь, – ни стыда ни совести, – чуть не сплюнула она в сердцах, – зачем тогда, спрашивается, замуж меня звал? Для проформы, что ли?! Интересно, а за что его убили? Он мне говорил, что предстоит какое-то очень важное дело, которое принесет хорошие деньги. Может, убийство связано именно с этим?..»

Лиза потерла пальцами виски – теперь поздно гадать, с чем связано убийство, человека уже нет. Теперь ей нужно думать, как свою задницу спасать, а для этого надо узнать, не за что убили, а кто убил. Хотя одно с другим связано напрямую. Если узнать – за что, тогда может стать известно – кто. Ну не ей же, в конце концов, этим заниматься? Для чего у нас вообще существует милиция? Только для того, чтобы обвинять совершенно безвинного человека бог знает в чем? Кроме как наглостью, это никак не назовешь! Петляй тут теперь по всей Москве как заяц, будто я и в самом деле преступница какая!

«Угораздило же этого дурака Виктора ввязаться во что-то, а я теперь отдувайся! Ему-то что? Лежит теперь, ни о чем не думает, а я уже всю голову сломала. Господи, прости за крамольные мысли! Что я несу, в самом деле? О мертвых – или хорошо, или ничего, а я ругать его вздумала, совсем с головой плохо, – сама на себя разозлилась Елизавета. – Наверное, я страшная эгоистка, раз даже после смерти не могу простить человеку его измену. Мне все говорят, что я слишком гордая, а гордость – это грех. Гореть мне в аду синем пламенем, как пить дать, но поделать с этим я ничего не могу, видно, характер такой…»

Елизавета слабо улыбнулась, вспомнив, как ее бабуля, царство ей небесное, очень часто говорила:

– Ох, Лизавета, характер у тебя «мухоморный», натерпишься ты в своей жизни с ним. С виду ты девка справная, все при тебе, а внутри – ядовитая. Ни в чем не хочешь уступить и никому. Уж слишком ты гордая, а язычок – чистый яд. Смотри, сколько ребят вокруг тебя вьется, а ты, точно язва, только смеешься над всеми. Гляди, придет время, попадется на твоем пути парень, тебе же подобный, будешь тогда знать! Скрутит тебя любовь в бараний рог, будешь подушку слезами умывать, помяни мое слово. Не мешало бы тебе на себя это «платьице» примерить.

Елизавета лишь посмеивалась над словами бабки:

– Не родился, бабуля, еще такой человек, чтобы я в него влюбилась без памяти, да еще и плакала из-за этого.

– Поглядим, поглядим, дай бог мне дожить до этого. А ежели не доживу, так с того света все равно увижу, вот уж посмеюсь тогда, – беззлобно улыбалась бабка.

Она умерла год назад, так и не дождавшись, что ее внучка встретит того единственного, ради которого изменит свой «мухоморный» характер. Про Виктора бабуля знала, но только махала рукой, когда Лиза ей говорила, что хотела бы выйти за него замуж:

– Нет, милка, не он это, ты какая была, такая и осталась, если не хуже. Я бы сразу по тебе увидала, если бы ты встретила того, о ком я тебе говорила.

Лизу раздирало дикое любопытство, и она периодически приставала к своей бабке:

– Бабуль, а какой он?

– Как встретишь, сразу узнаешь его, – хитро улыбалась бабка, – он для тебя будет самым лучшим, самым красивым, самым щедрым, самым умным и самым добрым.

– Три раза «ха», бабуленька! Где же это ты в наше время таких мужчин видела? Это уже из раздела фэнтези. Таких не бывает, все мужики только о себе и думают, – грустно вздыхала Лиза.

– Бывает, бывает, – хитро улыбалась бабка, – вот когда встретишь, сразу и поверишь мне.

– Баб, а может такое случиться, что я его вообще никогда не встречу?

– Может, конечно, только не хотела бы я этого для тебя, внученька. Уж больно мне хочется, чтобы ты изменилась.

– Бабуль, неужели я и вправду такая плохая? – хмурилась девушка, хотя прекрасно знала, что хорошей ее ну никак назвать было нельзя.

– Нет, сама ты неплохая, характер у тебя плохой, – смеялась бабка.

– А это разве не одно и то же?

– Нет, не одно и то же. Сама ты – это душа твоя, а характер – это разум твой.

– Не очень мне это понятно, – ворчала Лиза.

– Ничего, деточка, придет время – поймешь. Душу поменять никак нельзя, ее господь дал тебе при рождении, а вот характер может измениться. Это происходит, когда мысли человека меняются, или образ жизни, или когда рядом с ним появляется кто-то очень дорогой, которому можно открыть свою душу полностью, без остатка. Поняла теперь?

– Не-а…

– Ладно, наверное, не пришло еще твое время, – махала бабуля рукой, – поживем, увидим.

Лиза забрала свою бабку из деревни и привезла ее к себе, как только купила дом, в котором сейчас жила. Бабушка ходила по дому и все прищелкивала языком от того, что видела. Кроме как хоромами, она дом не называла и все качала головой: это сколько же деньжищ он стоит?

Пожить в хоромах ей пришлось всего два года, а потом она заболела и тихо умерла. Лиза очень переживала ее болезнь, а потом и смерть. Бабка была единственным человеком, который ее любил по-настоящему, ничего не прося взамен. Старая, мудрая женщина видела, какая в Лизе идет борьба со своими слабостями, как она подавляла их в себе, прячась за свою броню грубости и вседозволенности, но никогда не упрекала за это внучку и ничего не говорила. Лишь иногда садилась рядом с Лизой и начинала ей рассказывать, какой хорошей женщиной была ее, Лизина, мать и как она любила свою девочку. Что Лиза очень похожа на нее и красотой, и душой.

– Вот только характер у тебя «мухоморный», – в который раз повторяла она и хитро улыбалась, – но я знаю, я чувствую, что он переменится, и тогда ты, деточка моя, все забудешь и все простишь… сразу и всем.

– Девушка, Царицыно, куда дальше-то? – услышала Елизавета голос водителя, который прервал ее воспоминания.

– Я же вас просила у банкомата остановить, – нахмурилась девушка.

– Вон, на доме, видите, «сбербанк» написано? Вот там и будет банкомат, – ответил водитель и улыбнулся, – они сейчас на каждом шагу попадаются.

– Поверните к тому дому, я выйду, сниму деньги и тогда расплачусь с вами.

Парень подогнал машину к самым дверям сбербанка и остановился. Елизавета прошла к банкомату и, вставив карточку, задумалась.

«Сколько денег-то снять? Сниму побольше, неизвестно, что может произойти. Вдруг додумаются счет блокировать, у нашей милиции ума хватит. Останусь тогда вообще без средств к существованию».

С этими мыслями Лиза набрала свой код, а потом сумму, которую решила снять. Сумма была очень даже приличной, поэтому пришлось постоять и подождать, пока электронный кассир соизволит расстаться с ней. Лиза заранее раскрыла сумочку, чтобы сразу же запихивать купюры в нее, когда они начнут выпрыгивать из отверстия. Когда наконец деньги начали сыпаться, то их в результате оказалось так много, что сумочка еле закрылась.

– Не рассчитала, нужно было сумку побольше купить, – проворчала Лиза, запихивая ее под мышку и прижимая раздутый аксессуар рукой.

Она не стала снова садиться в машину, а расплатилась с водителем и направилась в сторону дома своей подруги Веры, до которого нужно было пройти всего один квартал.

«Пройдусь пешком, подышу немного свежим воздухом, что-то голова разболелась», – решила Лиза. Она не спеша шла по направлению к дому своей подруги, но вдруг резко остановилась.

– Нет, сейчас я к Вере не пойду, лучше поздно вечером, чтобы никто меня не видел, – решила девушка и повернула в противоположную сторону. Раньше Лиза жила недалеко от дома Веры, а когда ей исполнилось восемнадцать лет, она ушла из дома, а отец так и остался жить в той квартире.

«Как я поняла из разговора с отцом по телефону, он уже в курсе событий, значит, вполне может быть, что меня там поджидают. Гарантии, что к Верочке тоже не придут, никакой нет, поэтому нужно быть предельно осторожной. Сейчас я должна где-то переждать. Вот только где? Может, сходить пока в кино? Точно, проеду сейчас на автобусе до «Рамстора», там есть кинотеатр. Схожу, посмотрю, что там показывают, посижу в кафе, вот время и пробежит. Вечером позвоню Верочке и узнаю, могу ли я к ней приехать», – решила Лиза и повернула в сторону автобусной остановки. Она доехала до огромного супермаркета «Рамстор» и поднялась на третий этаж. Там располагался большой зал, где можно было посидеть и перекусить. Здесь же был кинотеатр, и девушка купила себе билет на дневной просмотр. Шел прокат нашумевшего блокбастера «Матрица-3», и Лиза с удовольствием посмотрела его. Предыдущие два она уже видела и даже имела дома диски с этими фильмами.

«Нет худа без добра, – горько усмехнулась про себя Елизавета. – Когда бы я еще побывала в кино и от души налопалась поп-корна?»