на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Государство – «ночной сторож» – ушло в прошлое

Я уже привел возражения тем критикам, которые полагают, что признание современной психологии подходящим инструментом воздействия в руках современного хозяйственно-политического деятеля не сочетаемо с представлениями о рыночном хозяйстве классического типа.

Такого рода мышление проистекает, по моему мнению, из допотопного манчестерского либерализма. Я не склонен принять безоговорочно и для любой фазы экономического развития ортодоксальные правила игры рыночного хозяйства, по которым только предложение и спрос определяют цену и руководитель народного хозяйства должен поэтому воздерживаться от всякого вмешательства в область цен в любой фазе экономического развития.

Здесь я придерживаюсь даже принципиально иного мнения: современное и сознающее свою ответственность государство просто не может себе позволить еще раз вернуться к роли «ночного сторожа». Эта неверно понимаемая свобода как раз была тем, что привело в могилу свободу и свободный строй [69]. Такое пассивное отношение тем более не может быть сегодня оправдано, что – за отсутствием действительно свободного мирового рынка и свободно размениваемых валют – функция международного уровня цен полностью не осуществима и оздоровляющий регулятор всемирной конкуренции не проявляет своего действия.

Если мы хотим уяснить себе взаимоотношения между классическими средствами и новым экономическим орудием психологического воздействия, то сделать это очень легко. Я хочу объяснить это на примере создавшегося в ГФР положения.

Как государственный банк, так и федеральное правительство несут ответственность за то, чтобы была обеспечена устойчивость валюты. Таким образом, я желаю добиться того же самого, что государственный банк старается провести при помощи денежной, кредитной и валютной политики. По поводу слишком «перегретой» конъюнктуры я высказывал свое мнение на открытии германской промышленной выставки в Берлине 24 сентября 1955 года, а именно: «Если угодно так понимать, то в настоящее время имеет место состязание между мною и Банком немецких земель». Методы хозяйственной, финансовой и валютной политики классического типа имеют целью направить определенным образом ход хозяйственной жизни. Если мне удастся при помощи психологического воздействия соответствующим образом изменить тот или иной образ действия людей, то тогда у меня будет возможность провести подобную же перегруппировку экономических факторов, и притом в направлении, сознательно выбранном мною, более целесообразном с народно­хозяйственной точки зрения. В конце концов не имеет значения, начнут ли люди вести себя иначе под принуждением политики эмиссионного банка или в результате осознания ими своих личных интересов. Речь идет поэтому не о полярности или враждебности между различными методами, а о некоем сочетании: «как это – так и то». Тот, кто подобно мне считает разум человека наиболее могучей силой, может ожидать с уверенностью, что психологическому воздействию, как весьма либеральному методу действия, будет и в будущем отведено место в конъюнктурной политике.

При такой осторожной попытке взвесить и оценить этот метод следует не упускать также из виду, что в наши дни происходящее в экономике определяется не только индивидуумами, но во все большей степени и группами. Тем более кажется мне необходимым способствовать внедрению разумных взглядов, будить добрую волю, обращаться к здравому смыслу людей, чтобы добиться торжества экономического благоразумия [61].

Особенно благоприятным является то, что этот психологический метод воздействия может быть применен уже в ранней фазе угрожающих конъюнктурных опасностей. Например, в полном согласии с государственным банком я мог установить уже при начальной высокой конъюнктуре, что ухудшение касалось не столько фактического уровня цен, сколько атмосферы, в которой определялись цены. В тот момент было бы еще преждевременным прибегать к воздействию традиционными средствами, разве только, что при этом высказывалась готовность затормозить на сравнительно ранней стадии благоприятное развитие экономики, позволяющее нам говорить о высокой конъюнктуре. Совершенно очевидно, что в то время мы имели дело с преимущественно психологическим феноменом. Не в самой конъюнктуре как таковой скрывалась опасность: опасность заключалась в неверной оценке вытекающих из этой конъюнктуры возможностей и шансов для материального обогащения. Беспокойство сеяли не обстоятельства, а сам человек [60]. В этом отношении с тех пор ничего по существу не изменилось.


Постоянная высокая конъюнктура | Благосостояние для всех | «Психология разумных цен» в борьбе с опасностью инфляционных тенденций