Глава 22

На следующий день Мэдди снова пошла в детскую палату взглянуть на Энди. Там ей сказали, что утром приходили представители службы опеки над детьми-сиротами. Завтра его заберут и поместят в приют, пока не найдут для него подходящих приемных родителей.

Мэдди вернулась в свою палату с тяжелым сердцем. Она больше не увидит Энди, она расстается с ним навсегда, как когда-то с Лиззи. Но с Лиззи Бог подарил ей еще один шанс. Может быть, и Энди с его матерью не случайно появились в ее жизни...

Весь день до вечера Мэдди думала только об этом. Рассказала об Энди Биллу, когда тот пришел ее навестить. Он уже знал о вчерашнем посещении Джека и испытывал одновременно радость и тревогу. Только бы этот подлец не сделал ей ничего дурного. Нельзя предугадать, как он себя поведет теперь, зная, что Мэдди от него уходит. Билл умолял ее быть осторожной. Она собиралась заехать домой за вещами. Он уговорил ее не ездить одной, взять с собой кого-нибудь. И еще она собиралась нанять охранника с телестудии.

Билл пообещал купить ей все необходимое из одежды, когда придет время выписываться из больницы.

Однако, как ни странно, Мэдди абсолютно не испытывала страха. Она чувствовала себя свободной. Изумительное ощущение! Последнее объяснение с Джеком оказалось для нее мучительным, и все же сейчас она, к собственному удивлению, совершенно не чувствовала себя виноватой. Когда-нибудь знакомое чувство вины, наверное, вернется. Ее об этом предупреждали. Однако сейчас она не сомневалась в том, что поступила правильно. Джек – это раковая опухоль, которая обязательно погубила бы ее рано или поздно.

Сейчас ее мучило другое. Весь день ее преследовали мысли о ребенке Энн.

– Я знаю, это безумие, – призналась она, в конце концов, Биллу, – но я ей обещала о нем позаботиться. Наверное, надо хотя бы узнать в органах социальной опеки, где он будет жить.

С этим Билл не мог не согласиться. Они немного поговорили об ужасах прошлой ночи. Кажется, одного из преступников удалось задержать. Им оказался двадцатилетний парень, психически неуравновешенный, с уголовным прошлым. Предположительно он действовал вместе с двумя сообщниками, которых пока не нашли. Повсюду в городе служили поминальные мессы по погибшим. Скорбь еще больше усугублялась близостью рождественских праздников. Билл уже говорил Мэдди, что он решил не ехать в Вермонт, а остаться в Вашингтоне, рядом с ней.

– Со мной все будет в порядке. Не стоит об этом беспокоиться.

И действительно, если не считать незначительных болей, возникавших время от времени в ее теле, Мэдди чувствовала себя на удивление хорошо. Она решила на первое время поселиться вместе с Лиззи в той квартирке, которую сняла для нее. Дочь должна была приехать через неделю.

Рождество они проведут вместе. Мэдди ничего не имела против того, чтобы некоторое время пожить с дочерью.

– Если хочешь, можешь жить у меня, – с надеждой в голосе произнес Билл.

Мэдди улыбнулась и поцеловала его.

– Спасибо за великодушное предложение, но я не уверена, что ты созрел для постоялицы.

– А я вовсе не это имел в виду, – сказал Билл и покраснел от смущения.

Мэдди очень нравились в нем его деликатность и доброта, которую он постоянно проявлял. Да, им есть чего ждать от будущего, есть о чем мечтать. Но не стоит торопить события. Ей надо прийти в себя после семи лет пребывания под пятой Джека, а ему необходимо полностью залечить раны после гибели жены. И все же их жизнь теперь немыслима друг без друга. Единственное, чего Мэдди не могла решить, – какое место в своей жизни отвести для Энди. В том, что такое место должно существовать, она не сомневалась. Пусть это будут хотя бы регулярные посещения Энди в приюте в память об обещании, данном его матери.

Об этом она в тот же вечер заговорила по телефону с Лиззи. Напуганная взрывом, та теперь звонила матери по нескольку раз в день.

– А почему бы тебе его не усыновить? – заявила Лиззи с легкостью девятнадцатилетней девушки.

Мэдди начала объяснять, что это было бы смешно. Она осталась без мужа, возможно, и без работы, без собственного жилья. Однако мысль, поданная Лиззи, засела у нее в голове и с тех пор не давала покоя. В три часа ночи, так и не сомкнув глаз, она снова пошла в детскую палату, села в кресло-качалку, взяла спящего Энди на руки и долго смотрела на Него. Вошла нянечка, сказала, что ей надо идти спать. Но какая-то сила, намного сильнее ее самой, не давала ей оторваться от ребенка, подталкивала к нему. Мэдди чувствовала, что не может сопротивляться этой силе.

Утром она страшно нервничала, ожидая женщину из органов опеки. Сказала, что хотела бы с ней поговорить. Описала все, что ей пришлось пережить. Та даже немного испугалась.

– Я понимаю, миссис Хантер, что вам довелось испытать в ту ужасную ночь. Вы подвергались смертельной опасности. Никто не вправе ожидать, что вы всерьез воспримете обещание, данное при таких обстоятельствах. Это ведь очень важное решение.

– Да, я знаю. Дело здесь не только в обещании... Не знаю, как вам объяснить... Кажется, я влюбилась в Энди.

– То, что вы сейчас остались без мужа, не может служить препятствием для усыновления. Хотя для вас ребенок может стать серьезным бременем.

Мэдди не стала объяснять, что может остаться без работы. Впрочем, у нее на счете в банке достаточно денег, чтобы продержаться довольно долго. Все эти годы она жила достаточно экономно, и теперь у нее скопилась приличная сумма, которой хватит и на них с Лиззи, и на ребенка.

– Если я правильно поняла, вы хотели бы усыновить младенца?

– Да.

Мэдди почувствовала, как ее залила жаркая волна любви к ребенку. Внезапно исчезли все сомнения в правильности этого шага, по крайней мере, для нее. Она представления не имела о том, как отнесется к этому Билл. Но теперь она даже ради него не откажется от своей собственной жизни, от своей мечты. Отныне она будет поступать так, как сама сочтет нужным. Если Биллу это подойдет, слава Богу. Это будет счастьем для всех, не только для нее и ребенка. Однако спросить его об этом она, конечно, обязана.

– Сколько вы дадите мне времени на то, чтобы принять окончательное решение?

– Мы временно поместим ребенка в одну семью, которая и раньше нам помогала в подобных случаях, но они не заинтересованы в усыновлении. Они это делают просто по доброте душевной и из религиозных побуждений. Однако должна вас предупредить, что на этого ребенка наверняка будет большой спрос. Здоровенький, белый, двухмесячный... многие хотят усыновить именно такого. А таких сейчас не так уж много.

– Дайте мне немного подумать. У меня, наверное, будет преимущество перед другими?

– Если только не появится семья, которая будет настаивать на своем праве. Мы сейчас все проверяем. Похоже, он может довольно быстро стать вашим, миссис Хантер.

Женщина оставила ей свою визитную карточку и ушла. Через некоторое время Мэдди снова пошла в детскую палату. Сердце у нее ныло при одной мысли о том, что завтра она уже не увидит здесь Энди. Она еще находилась там с малышом, когда пришел Билл. Он купил ей серые брюки, голубой свитер, кроссовки, жакет, нижнее белье, ночную сорочку и кое-какие туалетные принадлежности, включая косметику. Все отлично ей подошло.

Мэдди собиралась покинуть больницу на следующий день. Согласилась пожить у Билла, пока не оборудует квартиру для них с Лиззи. Она рассчитывала, что на это уйдет примерно неделя. Еще надо было заехать в дом Джека, забрать кое-что из вещей. И пора приступать к работе. У нее накопилось столько дел. Все это она обсуждала с Биллом, прежде чем, наконец, решилась заговорить о ребенке. Когда она рассказала, что собирается усыновить Энди, Билл испуганно вскинул на нее глаза:

– Ты уверена в том, что действительно этого хочешь, Мэдди?

– Не совсем. Поэтому и рассказываю тебе об этом. Может быть, это безумная мысль, а может, лучшее, что мне удастся сделать за свою жизнь... А вдруг мне это предназначено судьбой? Я ничего не знаю.

– Самое лучшее – то, что ты ушла от Джека Хантера, – твердо сказал Билл. – А усыновление Энди будет самым лучшим событием в твоей жизни после обретения Лиззи. Должен сказать, поймала ты меня на крючок, дорогая – И он засмеялся.

Желание Мэдди еще раз напомнило Биллу, насколько он ее старше. Он любил своих детей, когда они были малышами, сейчас он очень любит внуков, но завести маленького ребенка в его возрасте... Нет, на такое он никак не рассчитывал. Хотя дочку Мэдди он уже полюбил всей душой.

– Просто не знаю, что и сказать, – честно признался Билл.

– Я тоже. Я даже не знаю, зачем я тебе об этом говорю – чтобы спросить совета, или просто поставить в известность, или... В общем, не знаю. Кто знает, как все сложится между нами... хотя мы и любим друг друга.

Билл восхищался ее честностью и прямотой. Действительно, все так и есть. Он в нее влюблен, но пока они не знают, перерастет ли это чувство в прочные отношения. У них ведь все только начинается. Они еше ни разу не были близки... хотя эта перспектива очень заманчива. Ребенок же – огромная ответственность. Это оба хорошо понимали.

Мэдди попыталась кое-что объяснить Биллу:

– Всю мою жизнь другие мне говорили, что делать, как поступить. Родители принудили меня оставить Лиззи в роддоме. Бобби Джо заставлял делать аборты. Джек не позволил мне иметь детей, вынудил подвергнуться стерилизации. Потом он запретил мне видеться с Лиззи. Теперь вот нежданно-негаданно явился Энди. И на этот раз я хочу поступить так, как считаю нужным, сделать то, что считаю правильным для себя. Если я откажусь от Энди ради тебя, я, может, потом всю жизнь буду жалеть. С другой стороны, я не хочу терять тебя из-за ребенка... даже не моего собственного. – Она смущенно взглянула на него. – Ты понимаешь, что я хочу сказать?

Он улыбнулся. Присел рядом с ней на койку, обнял ее за плечи, привлек к себе:

– Понимаю, хотя выражаешься ты довольно путано. Но я вовсе не собираюсь лишать тебя того, что тебе кажется необходимым. Ты меня потом за это возненавидишь. Или почувствуешь себя обделенной, обманутой. Тебя когда-то лишили возможности иметь детей, у вас с Лиззи отняли девятнадцать лет жизни. У меня есть дети, и я не имею права лишать тебя их.

А ведь именно это должен был бы сказать ей Джек семь лет назад, перед тем как они поженились. Но не сказал. Правда, с Джеком вообще все с самого начала складывалось по-иному. Можно сказать, они оба вели себя нечестно по отношению друг к другу. С Биллом же совсем иначе. Во-первых, у него нет ничего общего с Джеком Хантером. И она, Мэдди, сейчас совсем не та женщина, которая семь лет назад выходила замуж за Джека. Кажется, весь мир вокруг изменился вместе с ней.

– С другой стороны, – продолжал Билл, желая быть с ней предельно честным, чтобы в будущем между ними не было недоразумения в этом вопросе, – я не уверен в том, что хочу повернуть время вспять. Приходится взглянуть правде в глаза: я ведь намного старше тебя, Мэдди. В твоем возрасте естественно рожать детей, в моем – нянчить внуков. Нам обоим следует хорошо подумать. Я даже не знаю, справедливо ли это – давать маленькому ребенку отца... моего возраста.

– В этом нет ничего плохого или необычного. Ты прекрасно справишься с ролью отца. Как и с любой другой.

Что за дурацкий разговор, пришло ей в голову. Они ведь еще ни словом не обмолвились о браке.

– Кажется, мы ставим телегу впереди лошади. Ты так не думаешь?

И все же ей необходимо решить, что делать с ребенком. Решить скорее, пока кто-нибудь другой его не усыновил. Тогда вообще не о чем будет говорить. Мэдди знала, что специально искать младенца для усыновления она, конечно, не станет. Но Энди для нее словно перст судьбы.

– Чего ты сама хочешь? Что бы ты сделала, если бы меня вообще не было на свете?

Своим вопросом Билл предельно упростил для нее задачу.

– Усыновила бы ребенка, – не задумываясь ответила Мэдди.

– Так и поступай. Ты не можешь всю жизнь угождать другим, Мэдди. Раньше ты только так и жила. Может быть, я умру завтра или через неделю. Или мы решим, что мы замечательные люди, но нам лучше быть друзьями, чем любовниками. Хотя я очень надеюсь, что этого не произойдет. В общем, прислушайся к своему сердцу, Мэдди. Если у нас с тобой все получится, если мы будем вместе, мы с этим справимся. А там, кто знает, может быть, малолетний партнер для бейсбола окажется мне весьма кстати. Может, это будет как раз самым подходящим для моего возраста.

Слушая Билла, Мэдди поняла, что с каждой минутой любит его все больше. И с ним нельзя было не согласиться. Она не может сейчас отказаться от того, что словно предназначено ей судьбой. Есть же, наверное, какая-то глубокая причина в том, что Господь послал ей не только Билла, но и Лиззи, а теперь еще и Энди.

– А тебе не покажется, что я совсем свихнулась, если я все-таки решу усыновить Энди? Я ведь могу остаться без работы. Джек грозился, что выгонит меня.

– Об этом можешь вообще не думать. Без работы ты не останешься ни дня, даже если он тебя уволит. Неужели ты этого не понимаешь? Вопрос сейчас в другом. Готова ли ты взять на себя заботы о чужом ребенке? Ведь это означает нести бремя ответственности всю жизнь. Вот о чем ты должна очень серьезно подумать.

– Я об этом и думаю.

Билл ведь уже достаточно хорошо ее знает и наверняка понимает, что такое решение дается нелегко.

– Что же до твоего вопроса... Нет, мне не покажется, что ты свихнулась. Я скажу, что ты храбрая женщина. Молодая и энергичная. Достойная, честная, всем сердцем любящая, стремящаяся отдать другим как можно больше своего тепла. Но никак не сумасшедшая.

Больше ей и спрашивать не о чем, поняла Мэдди. Теперь она может принять окончательное решение.

Всю ночь она пролежала без сна, а наутро позвонила в отдел социальной опеки и сказала, что хочет усыновить Энди. Женщина, с которой она уже общалась, поздравила ее и сообщила, что начинает оформлять документы. Этот момент показался Мэдди едва ли не самым волнующим в жизни. Она даже заплакала от радости. Потом позвонила Биллу и Лиззи. Оба порадовались за нее, Конечно, у Билла есть основания для опасений, и она, Мэдди, готова его понять. Но даже ради него она не откажется от своей мечты. Да он этого и не позволит. Просто он пока не может сказать, захочется ли ему в семьдесят лет тренировать бейсбольную команду малолеток. Мэдди же отчаянно надеялась на то, что ее решение принесет счастье им всем, и прежде всего, конечно, маленькому Энди.

В этот день она покинула больницу. В одежде, купленной Биллом, отправилась прямо к нему домой. Она все еще чувствовала себя слабой. По-видимому, общее состояние ее организма из-за перенесенного было не вполне сносное. Однако, несмотря на чувство усталости, она позвонила на студию и пообещала в понедельник приступить к работе.

Несколько раз звонил Элиотт, в ужасе от происшедшего и в то же время безмерно счастливый, так как Мэдди осталась жива. И казалось, все ее знакомые почли своим долгом прислать ей в больницу цветы.

Она с облегчением переступила порог тихого уютного жилища Билла. Утром она думала поехать в свой прежний дом за вещами, невзирая на слова Джека о том, что ей там ничего не принадлежит. На всякий случай она наняла знакомого охранника с телестудии, чтобы тот сопровождал ее в поездке. Интересно, что с того самого момента, когда она сообщила Джеку, что уходит от него, Мэдди ничего не слышала о муже.

Вечером они с Биллом сидели перед камином, слушали музыку, разговаривали. Он сам приготовил обед и подал его при свечах. Мэдди думала о том, как он ее балует, но ей это нравилось. Оба не могли до конца поверить своему счастью. Она в его доме! Она освободилась от Джека! Все произошло так неожиданно... А впереди у них новая жизнь. Как странно, думала Мэдди. Джека словно никогда и не было, вся их совместная жизнь отступила на второй план.

Она подняла глаза на Билла. Ее лицо озарилось улыбкой.

– Я думаю, решающую роль тут сыграли женщины из группы. Все, я теперь большая!

Хотя порой прошлое все-таки возвращалось. Иногда она тревожилась за Джека, беспокоилась, не слишком ли он переживает ее уход, чувствовала себя виноватой и неблагодарной. Она не знала, что этот уик-энд Джек провел с двадцатидвухлетней девушкой, с которой познакомился и переспал в Лас-Вегасе. Мэдди многого не знала о Джеке.

– Понадобилось всего-навсего взорвать рождественский базар, чтобы привести тебя в чувство, – поддразнил ее Билл, чтобы скрыть свои чувства при мысли о том, чем это могло кончиться. – Кстати, когда ты собираешься забрать Энди?

– Пока точно не знаю. Мне позвонят. – Она помолчала, прежде чем задать вопрос, который вертелся у нее на языке с той самой минуты, когда она решилась усыновить Энди. – Ты согласишься быть его крестным отцом... если не станешь для него кем-то иным?

– Почту за честь. – Он поцеловал ее. – И кстати, я ведь еще не сказал, что не собираюсь стать для него кем-то иным. Это нам еще предстоит решить. Но вот что, Мэдди: ребенок не может взяться невесть откуда, для этого надо кое-что предпринять.

Мэдди весело рассмеялась. Она сразу поняла, что Билл имеет в виду.

Они положили тарелки в посудомоечную машину, погасили свет и медленно пошли наверх. Билл обнял ее за талию. Мэдди робко шла в его спальню. Свои вещи она на всякий случай отнесла в комнату для гостей, чтобы Билл не чувствовал себя связанным. Насколько она могла судить по его словам, после смерти Маргарет у него не было женщины. Прошло чуть больше года с тех пор, как ее не стало. Годовщину смерти жены он переживал очень тяжело, однако Мэдди заметила, что после этого у него словно полегчало на душе.

Она села на кровать. Они еще немного поговорили – о взрыве, о его детях, о Джеке, о том, что ей пришлось пережить. Оказалось, что у них нет секретов друг от друга.

Глядя на Мэдди с любовью, он медленно привлек ее к себе.

– С тобой я снова ощущаю себя юнцом, – прошептал ей Билл в самое ухо.

Боится... Так же как и она. Хотя с ним ей бояться нечего.

Они забылись в поцелуе. Казалось, прошлое куда-то ушло вместе со всеми горестями и радостями. Осталось только настоящее. Мэдди словно вступала в новую жизнь с человеком, бывшим ей другом так долго, что она уже не могла вообразить без него свою жизнь. С человеком, предназначенным ей судьбой...

– Люблю... – шептали они друг другу и заснули, не размыкая объятий. Им казалось, будто они ощущают на себе Божье благословение. Их путешествие навстречу друг другу оказалось длинным и трудным, однако долгая дорога, горести и потери, которые обоим пришлось пережить, были не напрасны.