Глава 29

6тиермес7 был прав. Затаиться не так-то просто. Потому что в голове роятся вопросы, и чем больше Хеннинг обо всем этом думает, тем сильнее убеждается, что у однокашников Хенриэтте Хагерюп имеются ответы на многие из них.

Он заходит на сайт Колледжа Вестердал и одновременно включает мобильный телефон. Как и в прошлый раз, на него обрушивается куча текстовых сообщений. И точно так же, как и в прошлый раз, он стирает их не читая. Одновременно Хеннинг находит кинофакультет колледжа, просматривает списки сотрудников и при помощи нескольких нажатий клавиш и движений мышки отыскивает Ингве Фолдвика. Перед ним появляется фотография, биография и контактная информация. Хеннинг изучает Фолдвика.

Где же он видел его раньше? Темные волосы с косым пробором на левую сторону. Узкий нос. Смуглая кожа, не шоколадного цвета, а такая, которая летом очень быстро загорает. Разросшаяся щетина с проседью. На вид ему под пятьдесят, но он все еще очень симпатичный мужчина. Хеннинг уверен, что некоторым студенткам он снится по ночам.

Хеннинг смотрит на часы. Полшестого. Последним словам Тарика придется подождать. Вместо того чтобы писать статью, он набирает номер мобильного телефона Фолдвика. Через три гудка тот отвечает. Хеннинг представляется. Фолдвик здоровается с ним тоном, который Хеннинг быстро определяет как «о черт».

— Я немногое могу вам рассказать, — начинает он. Чистый голос.

— А я и не прошу вас что-нибудь сейчас рассказывать, — обрывает его Хеннинг. Наступает тишина. Он знает, что Фолдвик не совсем понимает, что он имеет в виду. Но так и было задумано. Он заставляет его ждать так долго, что Фолдвику становится слишком любопытно, и он просто не может не спросить:

— Что вы имеете в виду?

— Если позволите встретиться с вами завтра в удобное для вас время, я подробно объясню, о чем хочу поговорить. Но я бы слукавил, если бы сказал, что это не имеет отношения к вашей погибшей студентке.

— Не знаю, есть ли у меня…

— Это займет всего несколько минут.

— Как я уже сказал…

— Я хочу, чтобы люди, которые будут читать о Хенриэтте, получили о ней настолько верное впечатление, насколько возможно. Я думаю, что вы, вероятно, лучше других сможете правдиво рассказать о ней. Вы общались с ней не так, как однокашники, которые, если уж говорить честно, склонны рассказывать странные вещи.

Наступает тишина. Он слышит, как Фолдвик думает. И в этом весь секрет. Превозносите эго того, кого собираетесь проинтервьюировать, так сильно, чтобы ему становилось все сложнее и сложнее отказать вам.

— Ну хорошо, пара минут найдется. Завтра в десять?

Его губы складываются в широкую улыбку.

— Десять меня вполне устраивает.

Написать интервью, когда есть запись на пленке, дело нехитрое. Сначала Хеннинг думал включить в статью все, что говорил Тарик, каждое слово, поскольку они были последними словами парня, но он оставил эту мысль, когда увидел текст на мониторе компьютера. Слишком много малозначительного. К тому же он не хочет, чтобы люди узнали все, что Тарик сказал о своем брате. Махмуд по-прежнему находится под стражей, да и следствие еще далеко до завершения.

За полчаса Хеннинг забивает в компьютер сказанное Тариком Мархони. Он решает сделать основной упор на позитивной характеристике, которую Тарик дал своему брату.

«Мой брат — хороший человек».

От этого можно начать зевать, но хоть что-то. Дальше он пишет: «Последние минуты жизни Тарик Мархони потратил на то, чтобы воздать хвалу брату, подозреваемому в совершении убийства. Читайте эксклюзивное интервью здесь».

Он знает, что это будут читать, хотя в интервью нет ничего особо выдающегося. Просто последние слова вызывают интерес. В них всегда содержится послание. А когда это эксклюзив, как в данном случае, то все, кто хоть немного интересуется делом, обязательно откроют и прочитают интервью Мархони. Другие СМИ будут выискивать в нем цитаты, которые смогут использовать в своих репортажах. Это значит «… сказал Тарик Мархони „123новости“ всего за несколько минут до смерти».

Цитаты. Если не считать поиска рекламодателей и пересчета денег в кассе, для многих газет важнейшим занятием является розыск цитат из конкурирующих изданий. В то же время ничто не способно вызвать такого раздражения в редакциях, особенно мелких СМИ, как цитирование их материалов крупными изданиями без ссылки на источник.

Подобное происходит ежедневно. Большие настолько боятся, что маленькие станут влиятельнее, что готовы поступиться как интересами людей, так и профессиональной этикой. Если речь не идет об откровенном воровстве, то часто совершается звонок тому же самому источнику, который произносит те же самые слова, что дает возможность утверждать, упрямо и не без большой доли негодования, что «у нас самих была точно такая же идея». В НРК, например, считалось, что если дело освещается как минимум двумя СМИ, то вполне можно не давать ссылку ни на одно из них.

Хеннинг не знает, изменилась ли практика за те два года, что он был вне игры, но дело Тарика невозможно не цитировать. Он думает, что Хейди Хюс будет этим довольна. А может, и Ивер Гундерсен тоже.

Да нет, вряд ли. Гундерсен не будет.

Он размышляет о ППП. Палящие Плохие Парни. Ну и названьице для клуба. Некоторые испытывают потребность посылать предупреждения. «Бандидос». «Ангелы Ада». Но Хеннинг знает, что ему интересно, кто такие эти ППП. Он пишет полное название банды в поисковике Google и получает тысячи ответов, многие из которых незначительны и неточны. Рецензия на фильм «Плохие парни», статьи о шведском певце, выпустившем несколько лет назад хит под названием «Пылающий», о людях, которых называют плохими парнями, о банде из Фурусета, взявшей такое название. Все не то.

Однако Хеннинг находит статью в «Афтенпостен», вышедшую полгода назад, повествующую о бандитских разборках в том же Фурусете. В тексте, показанном на странице поисковика, нет ничего о ППП, и он переходит дальше по ссылке.

И сразу чувствует, как у него перехватывает дыхание. Статью написала Нора. Значит, она решила ступить на опасную территорию. Банды чаще всего ассоциируют с наркотиками, вымогательством и желанием прославиться в криминальной среде. По большей части в них вступают люди, находящиеся в поисках себя. По этой же причине становятся хулиганами. Чтобы быть частью некоей общности.

Статья Норы называется «Жестокие бандитские разборки в Фурусете». Он просматривает ее. Фотографий с места происшествия нет. Материал проиллюстрирован картинкой, на которой топор врезается в биту. Он думает, что Нора дежурила тем вечером в редакции, а «Афтенпостен» не стал разоряться и покупать свежую фотографию у фотоагентства «Сканпикс». А может, в «Сканпиксе» тоже произошли сокращения.

В любом случае Хеннинг видит, что Нора хорошо сделала свое дело. Она поговорила с руководителем операции, с одним из начальников спецподразделения полиции Осло по борьбе с бандитизмом, разыскала двух очевидцев, взяла интервью у известного бандита, порвавшего с этой средой, который знает, что стоит за подобными разборками, и написала минимум 50 строк о деле, которое в большинстве газет обычно удостаивается лишь крошечной заметки.

Большинству людей совершенно безразличны бандитские разборки. Они думают: «Что плохого в том, что вы перебьете друг друга? Тогда на наших улицах и дорогах станет меньше ненормальных». Не вполне понимая, для чего, Хеннинг решает позвонить Норе. Может быть, у нее есть свежая информация об этих пылающих идиотах, но, возможно, он хочет поговорить с ней совсем по другой причине.

Он хочет знать, где она находится.

Хеннинг знает, что это глупо и выходит за рамки разумного, но он ничего не может поделать. Он хочет знать, у Гундерсена ли она, веселый или грустный у нее голос, появятся ли в нем нотки тоски, когда она услышит его в трубке. Они не разговаривали по телефону с тех пор, как умер Юнас. Она позвонила спросить, может ли он забрать Юнаса из детского сада и оставить у себя до следующего дня, хотя это была та неделя, когда ребенок должен был жить у нее. Все дело в том, что она заболела. Он ответил: «Да, конечно, с большим удовольствием».

И он знает, что не пожар и не смерть Юнаса пожирают ее изнутри. Ей никогда не удастся простить себя за то, что в тот самый день она заболела и попросила подменить ее. Если бы ей не стало плохо, Юнас не оказался бы у него. И тогда Юнас был бы жив.

Он совершенно уверен, что каждый раз, когда Нора чувствует, что простудилась или у нее что-то заболело, она думает, что это полная ерунда. Это ничего. Я справлюсь, я могу пойти на работу. И каждый раз ее одолевают одни и те же мысли: почему я не сжала зубы и не забрала его? Была ли я на самом деле так уж больна?

От таких мыслей легко сойти с ума. Сам же он думает о тех трех немаленьких порциях коньяка, которые принял тем вечером после того, как Юнас заснул. Может быть, Хеннинг смог бы спасти его, если бы выпил две. А еще лучше — одну. А что, если бы он лег накануне пораньше, не пребывал в плохом настроении и не заснул перед телевизором до внезапного возгорания?

Если бы.