94
Он дышал, но казалось, что воздух к нему не поступает. Или он совсем не дышал? Возможно, его тело уже перестало функционировать, и представление о том, что он дышит, – не что иное, как последняя мысль, оставшаяся у него перед полным отключением мозга. Как болтающаяся паучья ножка, которую оторвали от паука.
Может быть, так чувствует себя человек, который тонет? Он слышал, что это один из самых болезненных способов ухода на тот свет. Ему, напротив, совсем не больно. Он почти ничего не чувствует, даже металлический люк под ногами. Только испытывает смутное ощущение, что медленно угасает. Истончается. Исчезает.
Но тут подвернулся случай, которого он ждал несколько суток. Или всего несколько часов? Он понятия не имел, поскольку уже давно перестал ориентироваться во времени. Глухой звук, блуждающий по стенам. Где-то далеко открылась и закрылась дверь. Раздался чей-то крик. Он не мог разобрать слов, но было совершенно ясно, что кто-то кричит. Или это еще одна отчаянная мысль из глубины его души, отказывающейся принять действительность? Иллюзия, что спасение близко?
Он решил, что это не играет никакой роли. Если он мертв, значит, мертв. Если нет, это его самый последний шанс. Собрав все силы, он поднял ноги и попытался ударить ими о люк, чтобы произвести как можно больше шума. Он хотел крикнуть, но смог только прошипеть. Зато он услышал удары о люк. Глухие удары барабана.
Три раза он сумел поднять ноги и ударить ими о люк. После чего пришел конец. Как бы он ни пытался, ноги не поднимались. Даже мысленно. Вернулась удушливая тишина, и, казалось, он задержал дыхание.
Слишком долго и еще чуть-чуть.
Он слышал, что мировой рекорд по задержке дыхания составляет больше семи минут. На сколько его хватит? На сколько уже хватило? На самом деле, он не хочет умирать, сейчас – не хочет. Несколько лет он только и думал о том, как это здорово – сдаться, принять и перестать бороться. И исчезнуть в никуда.
Темнота приняла его в свои прекрасные теплые объятия. Если бы он знал, что все так просто. Если бы он только решился. Тогда бы ему не надо было бороться, так бояться и биться до крови. Он проваливался все глубже и наконец…
Наконец он увидел свет.