Как слишком любопытная девица,

Что до венца вкусить утех стремится,

Но, их познав, все рада бы отдать,

Чтоб снова целомудренною стать,

Так кажется и нашему поэту

(Который мне велел сказать вам это),

Что пьесу зря на суд он отдал света.

Но сделанного не воротишь вновь.

Пусть помнит: нету розы без шипов.

Я слышу, он вздыхает: «В общем мненье

Меня погубит это представленье».

Глупец, твои напрасны опасенья!

Когда б нас первый ложный шаг губил,

Давно б подлунный мир безлюден был.

Так пусть, осел, тебе утехой будет

Мысль, что тебя ослы такие ж судят.

Но я забыла, что пришла просить

Спектакль не слишком рьяно поносить

И подразнить вас набралась нахальства:

Уместно в эпилогах зубоскальство.

К тому ж, чтоб не сказали: «Ты — дурак»,

Всех обозвать старайся первым так.

Ну что, хлыщи? Вам пьеса по душе ли?

Клянусь, что жив наш юный автор еле.

И, вам представ, разжалобил бы вас,

Но он не выйдет, критиков боясь.

Вы ж новичка смелее подбодрите

И, словно дьявол грешнику, внушите

Ему, что только тот, кто верх берет,

Идет у женщин и на сцене в счет.