на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава 27

В своей жизни Ричер много времени провел в таких местах, быть в которых ему никак не хотелось. Главным образом во время службы в армии. Там, где было слишком жарко. Или слишком холодно. Там, где все, что двигалось, норовило его укусить. Или где каждый встречный порывался его убить. Но в те времена не он выбирал, где должен находиться. Ричер просто подчинялся приказам. За это ему, по крайней мере, платили деньги.

Сидеть в «линкольне» Ричеру очень не хотелось. За это ему никто никогда не заплатит. И у него как-никак есть выбор. Перед тем как завести двигатель, московский гость на всякий случай сковал руки Ричера наручниками, но они для него не препятствие. Нет ничего легче дождаться, когда в конце переулка машина притормозит. Открыть дверцу. Выйти из машины. И уйти. Большее удовольствие он получил бы, если б заехал громиле локтем в голову, а уже потом вышел. Но, принимая во внимание роль, которую он на себя взял, – недалекого, подрабатывающего телохранительством парня, – более благоразумно было бы выскочить на всем ходу и этим приукрасить свой перформанс элементом некоего драматизма. Разыграть перед ними человека, охваченного страхом. Выписывая петли, бежать по переулку и скрыться за дверью первого попавшегося магазина или же броситься прямо в поток мчащихся машин. Ричер знал, что способен сыграть вполне убедительно. И на этот счет не беспокоился. Он откинулся на спинку сиденья. Автомобиль тронулся. Прошло несколько секунд. Еще несколько ярдов, и он выиграет эту партию.

Словом, Ричер ни о чем не тревожился. Пока Фишер не наклонилась вперед, прижав ему к затылку ствол глушителя.

– Я знаю, о чем вы думаете, – сказала она.

Ричеру показалось, что рука Фишер слегка подергивается. Но не разрывая контакта ствола с затылком Ричера. Так что сидящая с ней рядом на заднем сиденье женщина заметить этого не могла. И привлечь внимание московита это вряд ли могло бы. Но Ричер отчетливо чувствовал ритмическое изменение давления ствола на затылок. Три коротких толчка.

Нажим стал легче.

Три точки, то есть буква S в азбуке Морзе.

– Вы думаете о том, как бы сбежать.

Рука ее дрогнула снова. Нажим, довольно долгий. Буква Т.

– Но у вас ничего не выйдет.

Короткий толчок, потом нажим. Буква A.

– Это было бы вашей ошибкой.

Нажим, толчок и еще два нажима. Буква Y.

– Вы можете серьезно пораниться.

Четыре толчка. Буква H.

– Впрочем, в этом нет никакой нужды.

Один толчок. Буква Е.

– Мы должны проверить сервер и убедиться, что он то, что нам нужно.

Толчок, нажим и еще два толчка. Буква L.

– Это не займет много времени. И потом мы с вами расплатимся.

Толчок, два нажима, снова толчок. Буква P.

– После этого шагайте на все четыре стороны. Я не шучу.

Ричер сложил все буковки вместе. Получилось STAY. HELP. Она просит остаться и помочь.

– Правда? – сказал Ричер. – А я никуда и не тороплюсь. Пока не получу свои денежки.


Миль восемь московит вел машину на запад, не очень быстро, но и не очень медленно, и через двенадцать минут они подъехали к мотелю, совершенно, как показалось Ричеру, такого же типа, как и тот, в котором с двумя своими товарищами расположился и он; машина остановилась рядом с самым дальним от офиса номером. На вывеске та же мифическая птица. Такая же деревянная обшивка. Тот же набор торговых автоматов. Знакомое чередование дверей и окон. Только этот мотель был выстроен не в форме квадратной подковы с двором внутри, а в одну линию. И количество комнат было вдвое меньше. Когда московит привел его в восемнадцатый номер, Ричер увидел, что в нем уже кто-то есть. Женщина, уже не первой молодости, где-то под сорок. На ней была светлая юбка до колен и тенниска персикового цвета с фирменным логотипом. Волосы коротко и изящно подстрижены. Лицо ничем не примечательно, но взгляд искренний. Она сидела за большим деревянным столом, перед ней открытый ноутбук. От него шел толстый, синего цвета провод к стоящему рядом с ее стулом аппаратному шкафчику высотой в три фута, с армированными краями и мощными поворотными колесами. «Ну надо же, – подумал Ричер, – прямо русская версия Расти Резерфорда». Сидит на рабочем месте, готова приступить к оценке достоинств сервера. Такая оперативность Ричеру пришлась по душе.

Кроме женщины за компьютером, Ричер заметил и то, что площадь номера здесь была гораздо больше, чем у них в мотеле. Это был, скорее, номер люкс с несколькими помещениями. Две двери вели в раздельные спальни. Кроме того, здесь была небольшая кухонька. И что-то типа гостиной с диваном и телевизором. Московит подтолкнул Ричера на пару ярдов вперед. Другая женщина из их группы вошла вслед за ними и проследовала в одну из спален. Фишер зашла последней. Поставила полосатую сумку с сервером на стол и выдвинула еще один стул. Взяла за руку и подвела к нему Ричера.

– Сядьте, – сказала она. – Только осторожно. Не сломайте.

Ричер опустился на сиденье, а Фишер достала из набедренного кармана брюк кусок парашютного шнура. Синего цвета, с красными пятнышками. И очень тонкого. Не толще шнурка для обуви. Но Ричер знал, что тонкость эта обманчива. В критической ситуации такой шнур может выдержать вес человека. Порвать его невозможно. Правую щиколотку Ричера она привязала к ножке стула. Притянула плотно, так чтоб нога не болталась. Трудно было пошевелить. И уж конечно, не развяжется. Фишер достала еще один кусок шнура и то же самое проделала с левой щиколоткой Ричера. Потом схватила его за мизинец правой руки. Насколько можно было, отвела его в сторону. Вынула из кармана складной нож. Открыла лезвие.

– Сейчас перережу веревку, – сказала она, проводя лезвием между запястьями Ричера и наручниками. – Сделаете глупость – сломаю вам палец.

– Я уже сделал одну глупость, – сказал Ричер. – Притащился сюда с вами.

Фишер освободила ему запястья и привязала сначала одну руку, потом другую к задним ножкам стула. Закончив с этим, она отошла в сторону. Теперь ее место занял московский гость. Проверил узлы. Каждый по очереди. Тщательно. Удовлетворительно крякнул и повернулся к женщине, сидящей за столом. Сервер уже лежал рядышком с ноутбуком, и от задней части его к шкафу змеилась еще пара проводов.

– Ну как? – спросил он.

Женщина кивнула:

– Вещь подлинная. Нет никаких сомнений.

– Отлично. Как только найдете документ, немедленно звоните мне. Или когда убедитесь, что его там нет.

Потом он повернулся к Фишер:

– А вы посторожите мистера Ричера. Будьте внимательны. Нам с ним нужно кое о чем потолковать. При любом раскладе.


Фишер подождала, когда за московитом закроется дверь, и уселась рядом с женщиной за столом. Ричеру был виден светящийся между их головами экран. Совсем как тогда, когда Сара просматривала содержимое оригинального сервера у них в мотеле. Ритмичной чередой сменялись изображения, по-видимому документы и разного рода ведомости. На некоторых Ричеру были видны печати с подписями, другие выглядели как написанные от руки записки или заметки. Разобрать слова в большинстве случаев было невозможно. То буковки маленькие. То слишком витиеватый и затейливый почерк. Да и далековато. Хотя Ричер сильно сомневался в том, что, сумей он их разобрать, они покажутся более интересными. Именно ему. У русских есть явно иная причина интересоваться ими. Им не нужны были доказательства подлинности самого сервера. Им хотелось знать лишь, есть ли там разоблачающие их данные. Если нет – они могут вздохнуть свободно. Главное, чтобы не было ничего такого, что могло бы помочь ФБР изобличить их агента. И тогда Ричер им больше не нужен. Но если там что-то такое есть, тогда совсем другое дело. У Фишер появится шанс спасти программу «Часовой». И тогда возникнет проблема других копий. В смысле, нет ли их случайно у Ричера. Можно предположить, что именно по этой причине московский гость передумал. И решил привезти Ричера в свой мотель. А заодно укрепить авторитет в группе. И с точки зрения Ричера, ни то ни другое предположение не казалось ему заманчивым.

Фишер продолжала поддерживать с женщиной за компьютером размеренное течение разговора. Она говорила о телепередачах. Кинофильмах. Сообщала светские сплетни. «Пытается сойтись с ней поближе», – догадался Ричер. Держаться приветливой. Казаться безобидной. Непохожей на человека из подполья, который способен похитить жизненно важную тайну. Но та не обращала на нее никакого внимания. Споро работала мышкой и сосредоточенно вглядывалась в экран. Работа ее вошла в размеренный ритм. Щелчок. Открывается новая страница. Секунду она внимательно ее изучает, потом закрывает. Снова щелчок. Секунда. Закрыла. Раз за разом. Снова и снова. Все это вызывало у Ричера ощущение напряженности и скуки одновременно.

Открылась дверь спальни, появилась другая женщина. Достала из холодильника бутылку с водой, подошла к столу, пару минут понаблюдала, как на экране мелькают страницы, и вернулась в свою комнату. Женщина за компьютером, как робот, продолжала работать. Щелчок. Просмотр. Закрыла. Щелчок. Просмотр. Закрыла. Так прошло еще десять минут. Более пятисот документов. А Фишер продолжала щебетать. Вдруг ритм работы женщины сменился. Одну страницу она изучала целых три секунды. Потом в прежнем ритме проверила еще пять страниц.

– Все. Надо перекурить, – сказала женщина, закрыла ноутбук, встала и направилась во вторую спальню. – Через минуту вернусь.

Фишер положила голову на стол с таким видом, будто сейчас уснет. Но как только закрылась дверь в спальню, она выпрямилась в состоянии полной боевой готовности. Открыла ноутбук. Экран осветился. На нем картинка. Церковь, вся в ярких красках, с луковицами куполов. Храм явно русский. Ричер сразу узнал его. Храм Спаса на Крови. В Санкт-Петербурге. После развала Советского Союза Ричер бывал в этом городе. Он помнил церковь потому, что она была первым крупным храмом в России, освещение в котором с самого начала проектировалось электрическое.

В центре экрана возникла рамка. Сверху какая-то надпись кириллицей. Ричер предположил, что это запрос ввести пароль. Фишер застучала по клавишам. Ричер не мог понять, какие именно символы она набрала, поскольку каждый удар по клавише на экране выскакивал звездочкой. Однако сработало. Картинка с церковью сменилась списком файлов. Пользуясь мышкой, Фишер выбрала файл, который стоял на пять файлов выше выделенного. Появилось его содержимое; Фишер достала из кармана небольшой складной мобильник. Открыла, сделала два снимка с экрана. Захлопнула мобильник. Закрыла файл. И зашла в тот, который был выделен. Закрыла его, потом крышку компьютера. После этого подошла к Ричеру. Сунула ему в карман свой мобильник, туда же – ключ от машины и поднесла губы к его уху.

– Найдите это, – прошептала она. – Там был еще третий брат. Отправьте снимок Уоллуорку. Дождитесь, когда вернется специалистка. Освободитесь. Это совсем просто – я вынула почти все винты. Вам придется оглушить нас обеих. Сначала меня, чтоб она видела. Если выйдет Соня – ее тоже. Машина стоит перед номером. Белый «шевроле».

Фишер быстро пожала Ричеру плечо и бросилась обратно к столу. Опустила голову на столешницу. Из спальни вышла специалистка. Села за компьютер. Откинула крышку. Ввела пароль. И возобновила свою рутину. Как заведенная. Открыть. Пробежать глазами. Закрыть. Открыть. Пробежать. Закрыть. Ричер подождал еще две минуты. Это еще сотня с лишним документов. Потом всем корпусом подался вперед, поднял над полом ножки стула и развернулся на подушечках пальцев ног. Снова рухнул со стулом вниз. Стул развалился на части. Ричер оказался на полу, окруженный деревянными обломками. Отдельные части стула раскололись на щепки. Другие почти не пострадали. Ножки еще оставались привязанными к его ногам и рукам парашютным шнуром. Не обращая на это внимания, он направился к двери.

Путь ему преградила Фишер. В руке у нее был пистолет. С навинченным глушителем.

– Стоять! Руки за голову. Быстро!

Ричер бросил быстрый взгляд на специалистку за компьютером. Она застыла на своем стуле, оружия у нее не было. Он посмотрел на дверь в спальню. Закрыта. Это упрощало диспозицию. Ударом ноги Ричер выбил у Фишер пистолет, сделал полшага вправо, чтобы корпус его находился на прямой линии между обеими женщинами. Так, чтобы специалистка могла видеть, как он замахивается. Чтобы нанести удар. Послать кулак по направлению к Фишер. Но увидеть сам контакт кулака с лицом Фишер она не могла. Увидела только, что Фишер резко завалилась набок, грохнулась об пол и осталась лежать без движения.

Ричер снова бросил взгляд на дверь спальни. Она все еще была закрыта. Перевел взгляд на специалистку. Тут женщина словно очнулась от транса, вдруг вспомнила, что ее тоже кое-чему учили. Схватила сумочку. Попыталась достать пистолет. Ричер шагнул к ней и треснул по скуле левой рукой. Не очень сильно. Лишь бы только оглушить. Но не до потери памяти.

Ричер поднял с пола пистолет Фишер. Посмотрел на дверь в спальню. Увидел поворачивающуюся ручку. Дверь слегка приоткрылась. В щели показался ствол пистолета. Он медленно высовывался все дальше. Зажатый в пальцах сразу двух рук. Женщина явно осторожничала. И это было ему на руку. Уберегло ее от опасности, когда Ричер два раза подряд выпалил в дверную коробку. Женщина тут же скрылась и захлопнула дверь. Ричер направился к выходу. Благодаря глушителю его выстрелы не наделали много шума. Ну хлопнул кто-то пару раз по столу свернутым в трубочку журналом, не больше. Однако сквозь стенку соседней комнаты звук мог вполне проникнуть. А там могли сидеть люди из русской группы. Или просто другие постояльцы. Так или эдак, но Ричеру казалось, эта возня продолжалась довольно долго. Он наконец вышел на воздух. Увидел автомобиль. Сел за руль. Завел двигатель. Перевел рычаг коробки передач в нужное положение. И вдавил педаль газа в пол.


Полмили Ричер промчался на большой скорости, потом съехал на обочину и остановился. Сунул пистолет с глушителем под сиденье и достал мобильник, который ему дала Фишер. Надо было вывести на дисплей снятые ею фотографии и отослать их Уоллуорку. Он нажал на кнопку «меню». Но потом закрыл аппарат.

Что-то все-таки его беспокоило. Во всем происходящем недавно было не все гладко. Он сунул мобильник обратно в карман. Снова выехал на дорогу. И быстро, насколько хватало смелости, помчался к стоянке для большегрузов, где в мотеле оставил Сару и Резерфорда.


В ту минуту, когда Ричер уже приближался к стоянке, у Сперанского зазвонил мобильник защищенной связи.

– Наживка взята, – проговорила трубка ему в ухо.

Сперанский улыбнулся:

– Скоро ее привезут?

– Я сказал, что наживка взята. Не говорил, что проглочена. Она дала бродяге телефон. И он с ним уехал. Но пока никаких сообщений не посылал.

– Почему?

– Не знаю. Может, набивает себе цену. Может, не знает, как обращаться с мобильником. А может, просто трусит. Узнаем. Мы следим за ним день и ночь. Как только пошлет, вы сразу будете знать.


Ричер поставил «шевроле» перед восемнадцатым номером и поспешил внутрь. Сара была на месте. Она стояла в ногах второй кровати. Глаза круглые. Ноги на ширине плеч. Обе руки вытянуты вперед. Пальцы сжимают рукоятку кольта. Классическая стойка. Фронтальная для стрельбы из пистолета. Названная «треугольник»[16] потому, что руки и спина стрелка в этом положении образуют прямой угол. Хороша для точной стрельбы. Что могло бы стать для Ричера серьезной проблемой, поскольку Сара целила прямо ему в грудь.

– Ричер! – воскликнула Сара, опустила оружие и поспешила к нему навстречу. – Где вы были? Я места себе не находила. Звонила, звонила, но вы не брали трубку.

– Долго рассказывать. Произошли очень серьезные события. Все расскажу позже, а сейчас мне нужна ваша помощь.

Он достал из кармана мобильник, полученный им от Фишер.

– Здесь есть один снимок. Снимок документа. Из сервера, который я отдал русским. Фишер считает, что это тот самый документ, по которому можно вычислить их шпиона. Она хочет, чтобы я отослал его Уоллуорку.

– Легко. Давайте мобильник. Сейчас все сделаю.

– Нет. Мне кажется, здесь что-то не так. Думаю, Фишер подставили.

– Почему?

– Несколько причин. Начнем с букета цветов. Эдельвейсов Клостерманна. Когда мы с Расти были у него в доме, я их там не видел. На следующий день они появились. Когда он встречался с нацистами. Случайно?

– Вовсе не обязательно. Найдется много причин для того, чтобы цветы не стояли обязательно каждый день.

– Потом еще деньги. Зачем платить за сервер пятнадцать тысяч долларов, когда Клостерманн вполне мог подождать недельку, когда будет выплачен выкуп и цифровой архив снова откроют? Так делают все нормальные люди. И зачем платить Тони Гарзе, чтобы она отправилась искать сервер как раз тогда, когда случилась вирусная атака? Будто он знал, что архив разблокирован не будет.

– По словам агента Фишер, он разблокирован не будет.

– Вот и я о том же. Откуда Клостерманн мог об этом знать? Об этом знают только русские, поскольку атака – их рук дело.

– Но Клостерманн состоит в нацистской организации. Вы же их видели. Видели их татуировки. Они организуют сборище. Это вам не шутки.

– Да, организация серьезная. И сборище – дело серьезное. Но это не значит, что Клостерманн на самом деле таков. Нацики уверены в том, что он – один из них. Но это ничего не доказывает. Они же тупые как дрова. Клостерманн с таким же успехом может быть русским. Смута и разделение. В этом суть их стратегии. Активно поддерживать соперничающие группировки и настраивать их друг против друга. Порождать ненависть и стремление к насилию.

– Но если Клостерманн русский, почему группу Фишер не вывели из игры, когда он получил сервер?

– Самое предпочтительное объяснение таково. Когда я сказал, что это оригинал, они мне не поверили. И ждали, не появятся ли на свет другие копии. Чтобы уничтожить все.

– Резонно. А наименее предпочтительное?

– В двух словах, после ресторана я оказался в мотеле, где остановились русские. У них там была специалистка по компьютерам, готовая приступить к делу. Она сразу обратила внимание на этот файл. Хотя люди из ФБР искали его… сколько? Почти двое суток.

– Она знала, что ищет. А люди из ФБР нет.

– Возможно. Но эта специалистка фактически дала понять Фишер, что нашла его. И нарочно вышла из комнаты, так что сделать копию было очень легко. А что касается моего побега, я просто вышел оттуда, и все. Это как раз меня и беспокоит. Группу Фишер оставили на месте не просто так, а чтобы она смогла увидеть документ.

– Они все это подстроили? Но зачем?

– Чтобы направить ФБР по ложному следу. Чтобы обезопасить своего агента, создав второй, одноразовый объект, агента, который примет удар на себя.

– Вы понимаете, что это значит. Им известно, что Фишер крот. Они ею просто манипулируют. Послушайте, Ричер, в ФБР должны понимать, что ее надо вывести из игры.

– Если я прав, да, надо. Но мы должны в этом твердо убедиться. Можно посмотреть, есть ли на нашем сервере документ, который нашла Фишер? Если его нет, мы будем знать, что это фальшивка. А если есть, нужно сравнить обе версии.

– Теоретически, да. Но там же тысячи документов. Понадобится несколько недель, чтобы найти нужный. Надо как-то сузить круг поиска.

– Как, например?

– Может быть, искать по названию файла.

– А где мы его возьмем?

– Возможно, он есть в самом верху страницы. В виде наименования. Дайте-ка мне мобильник.

Сара посмотрела на экран и помотала головой.

– Слишком маленькое изображение. И мобильник слишком простенький, нет электронной почты. Сейчас наберу текст с фотографии на свой мобильник и пошлю на компьютер.

Сара нажала на несколько клавиш в мобильнике Фишер, несколько в своем, потом они прошли в смежную комнату. В ней обнаружили стоящего возле кровати Резерфорда. Расти был бледен. Волосы спутаны. Но он стоял, а это уже можно было считать прогрессом.

– Что происходит? – спросил Резерфорд.

Ричер ввел его в курс дела, а Сара тем временем пробудила компьютер и открыла письмо, которое послала самой себе. На экране возникло изображение экрана другого компьютера, а на нем документ. Изображение было не совсем четким, и бумага, похоже, была светло-зеленого цвета. По центру виднелось нечто вроде водяных знаков. По краю в виде рамки шел черный греческий орнамент. Шапки с названием и адресом организации, текстовые вставки и памятки тоже были напечатаны черным. Как и штемпель со словом МАКЕТ. Потом в 1949 году кто-то заполнил необходимые графы от руки, гладкой прописью, ярко-синими чернилами. Был указан знакомый адрес. И имена трех владельцев. Артур Клих и Камил Клих, два брата-шпиона. А также Кристиан Клих, должно быть, третий брат. Чья личность держалась в секрете. Который, как считала Фишер, является связующим звеном со шпионом из Ок-Риджа.

– Посмотрите сюда, – сказала Сара.

Она показала на строчку белого шрифта на синем фоне в самом верху страницы. Там было написано: Scan00001968.jpg.

– Вот что нам надо.

Сара постучала по клавиатуре, нажала на трекпад, появилась рамочка, и она ввела туда название файла. Нажала на клавишу «enter», и через секунду на экране возникла такая же страница с документом, но гораздо более отчетливым.

– Погодите-ка, – сказала Сара.

Она указала на то место в документе, где были указаны имена владельцев. Похоже, почерк был тот же самый. И цвет чернил тот же самый. И имен было тоже три. Артур Клих. Камил Клих. И Наталия Матусак.

– Есть разница? А кто такая Наталия Матусак?

– Наталия Матусак – мать Генри Клостерманна, – сказал Ричер. – Генрих Клостерманн был ее вторым мужем. Ставлю десять центов против доллара, что девичья фамилия ее Клих. Третий агент не был еще одним их братом. Это была сестра Артура и Камила.

– Этот документ – черновик. Оригинал уничтожен, чтобы никто не узнал о существовании Наталии. Они так считали, что уничтожен. Но вот перед нами подлинник. А тот, который видела Фишер, был изменен.

– Как они могли это сделать? – спросил Резерфорд. – Ведь сервер был всегда у вас на глазах. Если не считать, когда он лежал в багажнике.

– Скорей всего, они сделали копию документа с сервера, который мы продали Клостерманну. И у них была куча времени, чтобы его подправить. А когда Фишер привязывала меня к стулу, их специалистка загрузила его. Потом сделала так, чтобы Фишер его заметила, зная, что та передаст файл в ФБР. И связи с Клостерманном они не заметят. А также сделают ложный вывод о личности шпиона из Ок-Риджа.

– И какой им с этого толк? Если третьего брата придумали, след обрывается.

– Абсолютно не обрывается. И русские это учтут. След будет идеальный. И достаточно сложный, чтобы казался реальным. Не столь извилистый, и обычный агент сможет его просчитать. И он приведет к какому-нибудь болвану. Который сидит сейчас где-нибудь в Ноксвилле. Вероятно, с копией программы «Часовой», надежно спрятанной в каблуке. И ждет сигнала, когда надо бежать. Чтобы его поймали. И во всем сознаться.

– Зачем кому-то понадобилось все это?

– Возможно, они думают, что приносят себя в жертву ради общего, благородного дела. Или ради больших денег, которые получат их близкие на родине. Или для того, чтобы не попасть в ГУЛАГ. Кто знает?

– Но если эти данные фальшивка, как ФБР сможет вычислить их агента? – спросил Резерфорд. – Они же вернутся туда, откуда начали.

– Вовсе нет, – сказал Ричер. – Можно начать с Клостерманна. Он как-то упоминал, что у него есть сын. А сейчас у него могли быть и внуки. Эта линия никогда не отслеживалась, ведь никто не знал, что его мать была шпионкой.

– Логично, – сказала Сара. – Фэбээровцам нужен был сервер, потому что русские знали: с его помощью можно разоблачить вражеского агента. Документ явно указывает на связь с Клостерманном. Значит, Клостерманн должен быть связан со шпионом.

– Но имя Клостерманна, само собой, не фигурирует, – сказал Ричер. – Иначе кто-нибудь обратил бы на это внимание. Может быть, Матусак, ведь это имя они пытались скрыть.

– Хорошо, – сказал Резерфорд. – Это я понимаю. Но вернемся на шаг назад. Журналистка нашла в архивах этот документ. В нем указано, что в семейном древе братьев-шпионов существует еще одна ветвь. Русские не хотели, чтобы об этом кто-нибудь знал, потому что эта ветвь приведет к Клостерманну. И к его сыну. А возможно, и к внукам. Тогда они уничтожают бумажный архив. Блокируют цифровой. И овладевают сервером. Джокер. Почему бы не оставить все так, как оно есть? Следы все заметены. Зачем устраивать этот цирк с агентом Фишер и фальшивым документом?

– В ФБР знали, что у русских в Ок-Ридже есть агент, – сказал Ричер. – Если бы русские уничтожили документы и оставили все как есть, люди ФБР продолжали бы копать. Может быть, нашли бы другие улики. Если бы план русских сработал, в ФБР посчитали бы, что они шпиона поймали. И прекратили бы копать дальше. Зачем искать то, что у тебя и так уже есть.


Когда снова зазвонил мобильник защищенной связи, Сперанский расшагивал по гостиной.

– Наживку заглотили, – сообщила ему трубка. – Послание отправлено. Но не в само Федеральное бюро. А бывшему агенту ФБР, которая сейчас работает экспертом кибербезопасности. Америкашки должны поверить, что документ подлинный.

– А что Наташа?

– Она исчерпала свою пригодность, пользы от нее для нас больше нет. Центр считает, что вы вольны поступить с ней, как вам будет угодно.


Ричер оставил Сару и Резерфорда просматривать другие, выбранные наугад, документы в сервере и вышел в соседнюю комнату, чтобы позвонить Уоллуорку. Сообщил, что Фишер разоблачена. И что есть две возможных зацепки, ведущие к Ок-Риджу. Одна, вероятно, пустышка. Другая, с такой же степенью вероятности, реальна. Такая разница между ними Уоллуорка не очень обеспокоила.

– Прощупаем обе, – сказал он. – Даже если одна лишь обманка. Прищучим и тот и другой. Потом вытащим Фишер. Проследите за тем, чтобы с ней ничего не случилось.

– Ну нет, Уоллуорк, – сказал Ричер. – Вы должны вытащить ее прямо сейчас.

– Этого делать нельзя. Если Фишер исчезнет сразу после того, как увидит на сервере документы, русские что-то заподозрят. Они уберут своего агента из Ок-Риджа. И мы никогда не узнаем, поставлена под угрозу программа «Часовой» или нет. Эвакуацию Фишер надо скоординировать с арестами.

– Вы ошибаетесь. Вы все еще смотрите на эту операцию с точки зрения исходной позиции, когда русские еще не знали, кто такая Фишер. Но теперь они это знают. Они используют ее как канал дезинформации. Поэтому не оставят ее в живых, не дожидаясь, когда вы арестуете их козла отпущения. Сейчас Фишер считает, что документ, который она отправила, – подлинник. Она несколько месяцев упорно искала его, поэтому, когда ей подсунули этот, она сразу клюнула. Это был рефлекс. Но когда запал пройдет? И у нее в голове сложатся все эти странные совпадения? Ее убьют сразу после того, как убедятся, что вы получили ее информацию. Другими словами, сейчас. Поэтому вы должны действовать. Немедленно.

Уоллуорк ответил не сразу. Ричеру было слышно, как тот вертит в руке ручку. Он попытался представить себе этого человека. В голове его из отдельных кусочков складывалась цельная картина. И нравилась она ему далеко не очень.

– Хорошо, – сказал Уоллуорк после минутного молчания. – Вероятно, вы правы. У нас мало времени. Но нам отчасти повезло. В том, что ей удалось передать вам мобильник.

– При чем здесь везение? – спросил Ричер.

– Думаю, вы правы, ее убьют, как только узнают, что информация отослана. Но как они это узнают? Контролируя ее мобильник.

– Фишер не станет пользоваться русскими мобильниками.

– Конечно не станет. У нее есть чистый, специально для таких случаев. Но они сделали точную его копию. На их месте я бы тоже так сделал. Это нетрудно, и как только она отправит информацию или сделает звонок, аппарат сразу им сообщит. Но у нас нет этой проблемы. Фотографий вы мне не посылали и звонили со своего мобильника.

– Но послание было отправлено с ее телефона. Только что.

– Зачем? И кому?

– Нам надо было найти подлинный документ, по названию файла. Чтобы сравнить оба. На мобильнике было очень маленькое изображение, прочитать было невозможно. И нужно было перенести файл на компьютер.

Уоллуорк снова замолчал. Снова слышно было, как он вертит в руке ручку. Потом послышался звон разбитого стекла.

– Ну что ж, Ричер, я вас поздравляю, – сказал Уоллуорк. – Вы только что убили Маргарет Фишер.


Сара везла Ричера в мотель, где остановились русские. Уоллуорк предостерег его, чтобы он этого не делал. Пообещал, что сам вышлет туда ребят из сил быстрого реагирования. Но потом обмолвился про формальности и инструкции. Уровни секретности. Регламент согласований. Ричер прекрасно понимал, что означают такие слова. Проволочки. Поэтому он решил, что полагаться на Уоллуорка нельзя, что они успеют; шансы ничтожные, но, с другой стороны, Фишер все еще там и еще жива, и Ричер решил, что, двигаясь кратчайшим путем, он еще мог бы тут что-нибудь сделать. Без ордеров и предписаний. Без согласований. Без подписей от начальства и прочей мутотени.

В конце здания не оказалось ни одного автомобиля. Разворачиваясь, они увидели, что все занавески в восемнадцатом номере отдернуты. Внутри никого не было видно. Поэтому Сара подогнала «шевроле» прямо к двери офиса, и они с Ричером вошли внутрь. И направились прямо к конторке. За ней сидел человек лет тридцати в простой бейсболке на голове, в серой рубашке с красным воротничком, на груди которой внутри овала было вышито имя: Чак.

Сара достала свой потрепанный черный бумажник:

– Агенты федеральной службы. Мы разыскиваем людей, которые снимают у вас восемнадцатый номер. Они сейчас здесь?

– Были здесь, – ответил Чак. – Эта группа занимала также пятнадцатый, шестнадцатый и семнадцатый номера. Всего четыре номера. Но сейчас их уже нет. Расплатились и уехали, буквально несколько минут назад.

– Они сказали, куда направляются?

– Нет, мэм. И еще одна из них, похоже, неважно себя чувствовала. Женщина. Думаю, заболела. Или была пьяная.

«Фишер», – подумал Ричер. Ей что-то вкололи, чтобы проще было с ней возиться.

– Хорошо, – сказала Сара. – Ничего страшного. Нам надо осмотреть их номера.

– Без проблем, – сказал Чак, снял с крючков четыре ключа и положил на стойку. – Вернете, когда закончите.


Они начали с восемнадцатого номера, который занимала Фишер. Потом перешли к остальным. Все комнаты были в идеальном состоянии. Ричер внимательно осмотрел места, которые остались не так чисты. Но даже отверстия от пуль, которые он оставил в дверной коробке спальни, были зашпаклеваны. Мусора не оказалось вообще. Ни одной позабытой вещички. Даже случайно. Ничего такого, что могла бы припрятать Фишер. Ричер заглянул под матрасы, перебрал сложенные полотенца, заглянул в рулончики туалетной бумаги, в шкафы, комоды, ящики столов. Словом, везде, где можно было что-то спрятать, вспоминая свой опыт службы в военной полиции. Он даже пустил горячую воду в раковины туалетов на тот случай, если Фишер оставила послание пальцем на зеркале. Но не нашел ничего, даже волосинки.

– Ни фига, – сказала Сара, когда они закончили осмотр пятнадцатого. – Что теперь?

– Перезвоните Уоллуорку, – сказал Ричер. – Узнайте, не скажет ли чего нового.

Они вернулись в офис, отдали ключи и двинулись было на выход, как Чак вдруг поманил их поближе.

– Я вот что подумал, мэм, – сказал он. – Куда эти люди отправились, я не знаю. Но я знаю, что они собрались делать. Это для вас может оказаться полезным?

– Возможно, – сказала Сара. – И что же?

– Они поехали играть в гольф.

Сара скрестила на груди руки.

– В гольф? – переспросила она. – Вы уверены?

– Вполне уверен. Я слышал, о чем разговаривали двое из них. Они говорили по-русски. А я русский немного знаю, у меня дедушка с бабушкой родом из Петербурга. Ну вот, один из них употреблял слово «бункерный». То есть «bunker»[17] по-нашему. А где у нас бывают «бункеры»? На поле для гольфа. Недалеко отсюда у нас тут есть несколько таких полей. А второй сказал что-то вроде того, что это поле здесь было всегда, значит это какое-то старое поле.


– Гольф… – проворчал Ричер, когда они были уже в машине. – Что за идиот.

– Да, насчет гольфа он тут ошибся, – отозвалась Сара. – Это уж точно. Но мне кажется, он сообщил нам, куда русские повезли Фишер.

– Да что ты? И куда же?

– Когда ты разговаривал с Уоллуорком по телефону, мы с Расти нашли несколько старых документов. Некоторые касались участка, который расположен рядом со Шпионским домом. Братья Клих купили его примерно в то же самое время, когда покупали землю для дома. Там есть куча разрешений на производство строительных работ. И они предоставляли такие документы не раз. В деле есть записи о том, что соседи часто жаловались на шум. Там работали экскаваторы, туда и сюда ездили цементовозы. Расти сказал тогда, что это очень даже странно, потому что Шпионский дом, можно сказать, стоит сам по себе. Рядом нет никаких строений. Во всяком случае, наземных. Вот я и думаю, зачем нужны были экскаваторы и много цемента? Что они там строили?

– Бункер.

– Правильно. Бункер холодной войны. А не поле для игры в гольф.

– Фишер говорила, что, живя в штате Теннесси, братья-шпионы ничем таким не занимались, – сказал Ричер. – Но она ошибалась. Они присматривали за этим строительством.

– А когда уехали, их место заняла сестрица. Мамочка Клостерманна. Из документов ее убрали, чтобы никто не смог проследить связи. Она вышла замуж за Генриха Клостерманна и дом переписала на его имя. Почти как отмывание денег. Только в сделках с недвижимостью.

– А потом, когда они померли, владельцем стал их сынок Генри.

– Именно поэтому он до сих пор здесь и живет. Не так-то просто продать дом с бункером холодной войны на заднем дворе – на тебя будут смотреть как на сумасшедшего. Кому он в наши дни может понадобиться?

– Теперь вот, похоже, понадобился. Что же мы стоим? Надо ехать туда на разведку.

– Можно начать прямо отсюда, – сказала Сара.

Она достала свой мобильник, ткнула в него пальцем, поводила по экрану, и на нем появилась спутниковая картинка двора Шпионского дома. Насколько можно было, увеличила изображение, но многого там не увидела. Ряд деревьев, за ним плоский кусок земли, покрытой высохшей на жаре травой. На таком поле можно разве что осла пасти, да и то если не очень его любишь. Впрочем, было еще кое-что. Явно просматривался пролет железобетонной лестницы. Она виднелась в самом конце грунтовой подъездной дорожки и, по-видимому, вела вниз, под землю.

– Да-а, не густо. Я надеялась увидеть какие-нибудь люки, вентиляционные трубы, резервуары с водой. Что можно использовать, чтобы туда проникнуть.

Ричер покачал головой:

– Бункер построили, чтобы прятаться после ядерного удара. Чтобы можно было существовать автономно. С очисткой воды и воздуха для вторичного использования. Особыми агрегатами. Все это глубоко под землей. Возможно, есть какая-то связь с домом. Откуда поступает энергия. Может быть, и вода. Чтобы поддерживать все в рабочем состоянии в мирное время. Оборудование и прочее. Но других контактов с внешним миром, вероятно, нет.

– Надо сообщить Уоллуорку. Возможно, понадобится взрывчатка. Землеройное оборудование. Бурильные машины.

– Наверное. Если там все перекрыто. Позвоню из машины. Но потом я хочу своими глазами посмотреть на этот бункер. Тут есть одна штука, которая сработает на нас.

– Какая?

– Они не знают, что мы едем к ним.


Глава 26 | Джек Ричер: Часовой | Глава 28