на главную   |   А-Я   |   A-Z   |   меню


Глава двадцать первая

ПЕГЬ: Что б ни лишило глаза женщину, какая пришла к Диармаду, а была она одноглазой. И если глаз, которого у нее не было, смотрел так же ядовито, как тот, что остался, Диармад предпочел бы, чтобы у нее вовсе не было глаз, иначе его болезнь разыгралась бы с новой силой. Весь остаток дня бедняга не мог проглотить ни кусочка и беспрестанно вспоминал про тот единственный глаз, про курицу, про «ко-ко-ко» и про дурного попутчика, какой повстречался его дочери; так что Пайлш вышла из дому и позвала соседей. Они собрались и сказали, что еще до заката надо бы послать за священником, поскольку боялись, что Диармаду станет хуже и, может, им придется звать священника посреди ночи.

Дали знать священнику, и тот явился. Услыхавши от Диармада о прорицательнице, он рассмеялся.

– Уж я прекрасно знаком, – сказал священник, – с этой проходимицей. Никогда она не была ни на Севере, ни даже на полпути туда от собственного дома. Я знаю, где она родилась и выросла, и растили ее скверно. Не знала она ни дела, ни ремесла, а все время ходила с места на место да притворялась, будто обладает знанием – какого у нее, конечно, было не больше, чем у любого деревенского олуха. Если бы люди взялись за ум и перестали давать ей деньги, вскоре ей пришлось бы искать в жизни другое призвание. Но хоть людям и часто об этом толкуют, они советам не внемлют, так что все мои речи пропали втуне. Нет мне никакой пользы терять с ними время.

– Но, отче, – сказал Диармад, – как же она узнала, что в этом доме кудахчет курица? И как же она узнала, что Сайв ушла из дома? И как же она узнала, что я в опасности?

– Басни, Диармад, – ответил священник. – Нет ничего проще, чем узнавать подобные вещи, если вознамериться эти сведенья добыть. Разве не знала вся округа, что за разорение приключилось здесь в день ярмарки? Разве не знала вся округа, что Сайв ушла из дома, а ты лежал больным? Дай бог здоровья рассказчику! Что же мешало этой женщине ходить туда и сюда по людям и выведывать про тебя всякое? Такой прекрасный, легкий путь получить деньги.

– А как же она узнала, что в доме кудахчет курица? – спросил Диармад.

– Возможно, – сказал священник, – она и кудахтала, только женщине так же нетрудно было узнать об этом, как и обо всем прочем.

– Возможно, она и кудахтала в доме! – повторил Диармад. – Ну конечно, отче, ведь если б не кудахтала, женщина про это не сказала бы.

– Пустяки это – что кудахтала, что нет, – сказал священник. – Детская забава – обращать внимание на такое, но мне хотелось бы знать, слышал ли кто-нибудь еще, что кудахчет курица.

– Сам я не слышал, – ответил Диармад. – Да и Пайлш тоже навряд ли, потому что она глухая, как пень. И уж конечно, не слышал я, чтоб кто-нибудь еще сказал, будто слышал такое.

– Так я и предполагал, – сказал священник. – Думаю, – продолжил он, – она точно слышала что-то из сплетен про то, что Сайв, не останавливаясь, без отдыха шла до сам фунтов, какие у нее украли, и еще три сотни сверх того.

– Постой, постой, отче, – сказал Диармад. – Что же ты такое говоришь? Как же это могла бедная девушка отправиться в большой город и там понять, куда ей податься? Малютка, которая никогда не удалялась и на двадцать миль от дома?

– Я всего лишь пересказываю, какие сплетни я слышал, – ответил священник. – Возможно, та обладательница тайного знания – какового у нее нет – просто слышала точно такие же, и рассудила, что если она выложит начало этого сказа, то ей легко удастся вытянуть из тебя деньги, – что, смею заметить, у нее и получилось.

– Не так уж много она добыла, отче, – сказал Диармад. – Но это же это за слухи? И с чего они поползли?

– Я как раз собирался к тебе – поведать, что происходит, когда встретил гонца, который сообщил, будто соседи боятся, что тебя снова свалит недуг.

– Зря они так, – сказал Диармад. – Но никогда не видывал я, чтобы они поступали иначе. Проси их кто-нибудь – они бы уж точно не торопились. Прибежать и погнать священника в дорогу без всякой нужды и необходимости! Где такое видано!

– Это все булавки не стоит, – сказал священник. – Я все равно пришел бы проведать тебя, узнать, нет ли вестей от Сайв – или хоть какого-то основания для этих слухов вокруг.

– Да я ни слова об этом не слыхивал, пока не явилась та женщина и не сказала, что Сайв повстречался скверный попутчик или что-то в таком роде.

– А что за скверный попутчик повстречался Сайв, она не обмолвилась? – спросил священник.

– Она не рассказывала, кто это. Она даже никак не описала его. Вот это-то меня с ума и сводит, – сказал Диармад.

– Судя по всему, – сказал священник, – вероятно, и все прочее она слышала – так же, как и я. Возницы пересказывали меж собою как великое чудо, что Кормак Нос тоже был в большом городе и что он и Сайв рука об руку трудились, чтобы поймать злодея. Оба они разыграли-де свою партию так точно и быстро, что и люди короля, и сам король удивились, как ловко они обставили это дело. После, когда Сайв получила шесть сотен фунтов вместо трехсот, какие у нее украли, сладилось меж ними сватовство, и нынче они уже женаты или вот-вот женятся.

– Ох ты, – сказал Диармад. – Ну и ну! Слышал ли кто подобное! Я думал, она не выйдет за него, будь у него богатства всей земли Ирландской. Как странен этот мир! Если все правда, это воистину удивительное дело. Но вероятнее, что для этой байки нет никакого основания. И немудрено – так просто быть не может.

– Мне нипочем не узнать, Диармад, – ответил священник. – Возможно, время расскажет нам об этом, и очень скоро. Время – лучший рассказчик. Я-то вот не удивлюсь, если окажется, что есть в этих слухах и крупица истины.

– Да как же так, святой отец, дорогой ты мой! – вскричал Диармад. – Что же ты такое говоришь? Ведь нет во всем приходе двоих более неподходящих друг дружке, чем эти двое! У Сайв все пошло б на лад, быть может, выйди она замуж за кого-нибудь серьезного, основательного, уравновешенного, навроде Шенны. Верно, и Кормак жил бы хорошо, женись на какой-нибудь тихой, спокойной, терпеливой женщине, которая позволяла бы ему поступать во всем как заблагорассудится. Но эти двое! Если они поженятся, быть между ними кровавой войне все время, покуда будут живы.

– Нипочем не узнать, Диармад, – молвил священник. – Сказать по правде, думаю, что дела меж ними гораздо лучше того. Кормак человек резкий, упрямый. Не сказал бы я, что и она ему в этом уступит. Однако же, несмотря на все это, возможно, если они женятся, случится так, что вместе друг с другом им будет лучше, чем с кем-либо еще. Я уже видел подобное.

– Ты многое видел на этом свете, отче, без сомнения. Но Сайв ты не знаешь как следует. Не мне бы говорить, но коль уж говорить про это, так ничего кроме правды, а лучше всего – истину. Не думаю, что есть в Ирландии хоть один живой человек, который управился бы с Сайв.

– За исключением одного, думаю, и впрямь нет, – сказал священник. – И вот еще что: нет на сей день ни единой живой женщины на суше в Ирландии, – а я бы сказал, что и среди ближайшего к ней народа, – кто подошел бы Кормаку, если уж Сайв ему не подходит, – а она подойдет. Отрежьте мне ухо, если это не так!

– Ох, святой отец, – сказал Диармад, – послушав тебя, подумаешь, будто в основании этих слухов есть какая-то правда.

– Может, потому, что возницы пересказывают этот случай слово в слово, трудно сказать, что в нем совсем нет истины.

– Я никогда и представить не мог, что подобное может случиться, – сказал Диармад. – Думал, что Сайв лучше утопится, чем выйдет за него замуж. А еще думал, что, стой она на дороге, он и не взглянет в ее сторону, даже если бы, кроме нее, никого больше в Ирландии не осталось. Часто я слышал, как про Сайв говорят, будто нет на свете ни единого мужчины, который бы нравился ей меньше его, и про то, что нет в Ирландии человека отвратительней его. Если эти двое поженятся, это превзойдет все, что я в жизни видывал!

– Может статься, – сказал священник, – если к ней теперь такое доверие и от людей короля, и от самого короля за то, что она так прекрасно устроила поимку того злодея, и если она получила шесть сотен фунтов в уплату, Кормак и сам убедит себя, что следовало б наконец посмотреть на ту сторону дороги, где она стоит, и что лучше уж ему глядеть в эту сторону, чем в другую. А возможно, увидевши Кормака в подобном настроении, она пожелает уверить себя, что встречаются на свете мужчины и отвратительней этого.

– Ха-ха-ха! – сказал Диармад. – Ну, насмешил, святой отец! Как знать, может, всё лучше, чем нам кажется? Человек порой и не ведает, что есть такое, что не по нутру ему хлеще смерти, а может обернуться его главной удачей.

При этих словах в дверь вошел не кто иной, как Большой Тинкер.


Глава двадцатая | Шенна | Глава двадцать вторая