4

Мы вышли в коридор. Санада вздохнул, явно борясь с охватившим его смятением.

– Ну и разговорчик, а? Кто бы мог подумать! Вон как все обернулось…

– Да уж.

– Вот что, Хориэ! В одиночку тебе со всем этим не справиться. Можешь рассчитывать на весь отдел. Вот и с этим профессором Ёдой наверняка придется повозиться…

– Возможно. Но, как вы сами сказали, я еще две недели ваш сотрудник. Да и президент подчеркнул, что поручает это дело лично мне. Выходит, я должен справиться самостоятельно. А на крайний случай – в моей секции людей достаточно…

Санаду перекосило. Но забыть, о чьем приказе речь, он, конечно, не мог. Укол достиг цели: мой босс обмяк, и в его тоне уже не осталось ничего, кроме спеси начальника.

– Ну что ж… Тогда выбирайся сам. Но помни: все отчеты – ко мне на стол. А начнет людей не хватать – немедленно сообщай.

– Благодарю вас. Если что, вы первый об этом узнаете.

– А кстати! Что-то там в разговоре мелькнуло… Ты что, с президентом давно знаком? Никогда об этом не слышал.

– Да нет… Это так, его личное. Хотите подробностей – спросите у него самого.

Санада позеленел еще больше. Я сделал вид, что ничего не заметил, и вызвал лифт. Как вдруг за спиной послышалось:

– Хориэ? А тебя сюда как занесло?

Я обернулся. Улыбаясь, передо мной стоял Какисима.

– О… Кого я вижу!

– Скорей уж – кого вижу я. Это ты на моем этаже, а не наоборот!

– Ах да. Извини, забыл.

– Ну, привет, привет…

В разговор вклинилось льстивое «доброе утро» Санады. Заметив наконец и его, Какисима ответил на поклон.

Такаси Какисима был моим одногодкой. В свои сорок с небольшим заправляет отделом общего менеджмента. Год назад избран членом совета директоров. Если выдержит второй срок, станет управляющим директором, а там и до генерального недалеко. Да, честно говоря, он того заслуживает.

Наскоро раскланявшись с Санадой, он опять повернулся ко мне:

– Ты как раз вовремя! Сам хотел тебе позвонить, да все руки не дойдут. Может, чайку?

– Рад бы, да задание срочное.

– Задание? Ты же увольняться решил! Что, под конец работой завалили?

– Видите ли, особые обстоятельства… – снова встрял Санада.

– Да-да, – подхватил я. – Старые грехи не отпускают. Такая у нас, торгашей, несчастная карма.

– Да ладно! Что, и полчасика не найдешь? Господин Санада! Неужто и впрямь так торопитесь?

– Ну, разве что на полчасика… – через силу кивнул Санада.

Деваться ему было некуда. Трудно перечить начальству, даже если это начальство на десяток лет младше тебя самого. О наших отношениях с Какисимой хорошо известно в отделе. Маленькому завсекцией благоволит член совета директоров. Да настолько, что иногда надирается с ним в кабаке. И Санада, конечно, тоже об этом знал.

После того, что случилось у президента, даже полчаса болтовни с Какисимой мне были нужны как воздух. Я повернулся к Санаде:

– К работе я приступлю, как только вернусь. Насчет сроков можете не беспокоиться.

Вконец помрачневший Санада кивнул:

– Вернешься – сразу ко мне. Уточним все детали задания.

Когда двери лифта закрылись, Какисима язвительно усмехнулся и покачал головой.

– Горбатого могила исправит. С начальством трещит как по писаному, а смысла – кот наплакал. Еще пять лет назад он смотрел на меня совсем другими глазами… Ох, не умею я с такими типами общаться!

– Да ты и не общаешься. Это мне каждый день приходится… А, ладно, скоро всему конец! Еще немного, и мне будет даже проще, чем вам, управленцам…

– Кто знает, кто знает.

– Ладно, об этом после, – сказал я. – Ну что, найдешь пустую приемную?

– А может, в баре наверху посидим?

– Тогда погоди. Я должен кое-куда позвонить.

– Хочешь проверить, где твой Санада без тебя шляется? – засмеялся он и достал из кармана телефон.

– Да нет, – покачал я головой. – Мобильник-то и у меня есть…

Он удивленно уставился на меня:

– Так ты не хочешь, чтобы я слушал?

– Ну, в общем, да…

– Ну что ж. У старых холостяков свои причуды, – понимающе усмехнулся он и указал на дверь рядом с лифтом. – Зал совета директоров сейчас пустует. Я тебя здесь подожду.

Я кивнул, прошел в зал и закрыл за собою дверь. Разговор мой был настолько простым, что даже мобильник не требовался. Я снял трубку внутреннего телефона, стоявшего у двери, и набрал номер.

– Отдел рекламы, – раздался в трубке вышколенный голосок.

– Охара?

– Шеф? По внутреннему? Куда это вас занесло?

– Неважно. Срочная просьба.

– Что такое? Надеюсь, не по работе?

– К сожалению, по работе. Что ни говори, а с конторой тебе повезло. Когда полфирмы поувольняют, тебе до самой пенсии работы хватит. Скажи-ка, Санада уже на месте?

– Пока не видать… А, вот он! Только вошел.

– Тогда объясняю, в чем дело. Если надоест слушать шефа, которого вот-вот увольняют, – положишь трубку в любую секунду.

– Как вам не стыдно! Я, между прочим, к работе серьезно отношусь…

– Понял, понял. Буду добреньким… В общем, на меня навесили последнее задание. Вообще говоря, их два, но пока слушай первое. Срочно позвони дизайнерам из «Хино», забронируй на четверг монтажную студию. Сообщи плановику и режиссеру о новом заказе. Скажи Отани и Хонде, пусть разгребают дела как хотят, но к ночи на пятницу мы должны закончить новую тест-версию для «Антика».

– Ого! Значит, наверху решили снимать новый ролик?

– Потом расскажу.

– Четверг – послезавтра. Для брони уже слишком поздно, придется оплачивать.

– Ах да! Ну ладно, оплачивай. И еще одно… Это уже касается только тебя.

– Ну вот! То говорите, что будете демократичным, то на личное давите…

– Вот потому что никто ни на кого не давил, полфирмы теперь разгоняют!

– Я поняла… Продолжайте.

– Найди прокатный пункт. Только не видео, а где аппаратуру берут. В телефонном справочнике хоть с десяток да наберется. Срочно возьмешь кое-что напрокат.

– Что именно?

– Видеокамеры. Но не профессиональные на три четверти дюйма, а домашние, восьмимиллиметровки. Две штуки. Хотя бы одна из них должна быть «Айва», модель «Pure Movie LX». Не перепутай, это важно. А также парочку новых… Ну этих, цифровых, что пару лет назад появились. Одна из них тоже должна быть «Айва».

– Итого четыре камеры? – уточнила она. – Но ведь все это есть у «Хино»! Только попроси – сразу подготовят что нужно.

– Нет-нет. Совершенно необходимо, чтобы ты сделала это сама.

В трубке послышался вздох.

– Надо же, как все непросто… А пленку для каждой камеры покупать? Без пленок же смысла нет!

Я невольно рассмеялся. В эту секунду я как раз доставал из кармана кассету.

– Тонко подмечено. Одна у меня уже есть – «айвовская», на шестьдесят минут. Серия «Pure Eight». Купишь еще три таких же в любом круглосуточном. Это всё.

– Я поняла. А что отвечать, если Санада спросит, куда я собираюсь? Что я получила от вас задание по телефону?

– Да, так и скажи. Начнет приставать – скажи: вернусь и все объясню.

– Ясно. Считайте, уже ушла.

Она отключилась. Я же, не вешая трубки, достал из кармана визитку профессора Ёды. Поглядев на нее секунд пять, передумал и сунул обратно в карман.

Какисима дожидался меня, стоя у лифта руки по швам. Своей выправке исправного служаки за все свои годы в компании он не изменил ни разу. По крайней мере, с тех пор, как мы начали с ним работать бок о бок.

Двадцать лет назад, когда меня наняли менеджером в «Напитки Тайкэй», наши столы стояли рядом. Я сразу почувствовал, что этот парень не такой, как все. Из всех пищевых концернов, созданных после войны, группа «Тайкэй» была старейшей. Со мной, воробьем, залетевшим в такую престижную фирму буквально с улицы, все обращались как с мальчишкой. Но только не Какисима. Он никогда не сторонился меня, разговаривал дружелюбно и просто. И он же научил меня первой премудрости, когда я еще не понимал вокруг ни черта.

Двадцать лет назад я так же, как и сегодня, стоял в коридоре и дожидался лифта.

– Знаешь, Хориэ, – окликнул он меня, – на этой работе лучше не держать руки в карманах.

Я удивленно посмотрел на него. А он засмеялся и добавил:

– Тебе, конечно, это может показаться ерундой. Но если все время ходить руки в брюки, твоим партнерам начнет казаться, что у тебя всегда все в порядке. А в мире больших компаний, если ты выглядишь счастливчиком, – тебе конец. Никогда не держать руки в карманах, считай, основа хорошего менеджмента…

Держать хотя бы левую руку в кармане было моей старой привычкой. С тех пор, как на моей руке появился проклятый ожог. Эта привычка стала частью меня еще до вуза. Следуя совету, я послушно вынул руки из карманов. Его взгляд тут же скользнул по моей руке, задержался на пару секунд и снова поднялся.

– Какой ужасный ожог. Откуда?

Ни в его голосе, ни в манере держаться не было ни малейшей насмешки. Подобных людей я не встречал уже очень давно. Обычно люди смотрели на шрам и делали вид, что ничего не замечают.

– Откуда берутся ожоги… От несчастных случаев, разве нет? – сухо сказал я.

– И то верно, – ответил он, ничуть не смутившись. – Прошу прощения.

С этого разговора мы сблизились по-настоящему. Много времени это не заняло. Всем азам менеджмента научил меня именно он. И даже когда я напивался до потери сознания, нянчился со мною все тот же Какисима. Так продолжалось три года подряд, пока его не перевели в генеральный офис. Но и потом мы вспоминали друг о друге достаточно часто, чтобы надираться на пару хотя бы два или три раза в год.

В знаменитом небоскребе «Страховая компания Нидзё» наша компания занимала восемь этажей, с двенадцатого по двадцатый. Бары и рестораны располагались под самой крышей – на тридцать втором. В такой ранний час почти все они пустовали.

Какисима, не думая, сел за столик спиной к окну. Мое место оказалось получше: из окна открывалась панорама огромного Токио.

После перевода в генеральный офис Какисима стажировался за границей в партнерской фирме, где всего за два года получил степень магистра делового администрирования. Людей с таким опытом у нас в фирме и десятка не наберется. До своего нынешнего положения он дослужился, умело обходя все ямы и колдобины на пути. Я же получил свое место совершенно случайно, без особых усилий.

Я взглянул за окно. Не считаясь с желанием Какисимы обставить нашу встречу поуютнее, дождь, зарядивший с утра, все никак не кончался. Над кварталами Синдзюку нависали угрюмые черные тучи.

– Чего это тебя на двадцатый этаж занесло? – начал он. – С кем-то из директоров говорил?

– Исидзаки к себе вызывал.

– Ого… Сам? С чего это вдруг?

– Это ты у него спрашивай. Хотя, насколько я понял, он скоро тебе все расскажет. А мне до тех пор молчать велено.

– Вон, значит, как… – хмыкнул Какисима. – Что-то важное, надо полагать. Ну ладно, подождем, пока сам проболтается. Но давай лучше о тебе поговорим. Признаться, ты меня огорошил… Чего ж ты сразу не позвонил?

– Ты о чем?

– Об увольнении твоем, о чем же еще! Вот уж не думал, что Санада предложит такое тебе! Я и списки-то на увольнение увидел только три дня назад. И глазам не поверил. Что, не мог сказать хотя бы словечко?

– Ну, я звонил. Уже после того, как все подписал. Да ты в командировку умотал за границу.

– Ах да… Из поездок в последнее время не вылезаю.

– Да ладно, бог с ним. Реорганизация компании – штука нынче модная. А я, как ты знаешь, за модой слежу.

– Может, работа разонравилась?

– Да не то чтобы… – Я покачал головой.

Нравится ли мне моя работа, я глубоко не задумывался. И, признаться, сам плохо понимал, в чем тут дело. Как я и сказал президенту, дело вовсе не в том, люблю я свою нынешнюю работу или нет. На свете есть много служак, которых не устраивает судьба клерка. Возможно, я стал одним из них. К тому же я просто устал. Молодость прошла, и сил не осталось. Может, все дело в этом? Не знаю.

– Я и сам не пойму. Показалось, что так будет проще всего. Все-таки двадцать лет прошло. За любым приливом приходит отлив. Что тут еще скажешь…

Какисима горько усмехнулся:

– Ты в своем репертуаре. Теперь «Напитки Тайкэй» потеряют одного из лучших специалистов.

– Да ладно! Ты единственный, кто так считает.

– Не скажи… Все признают, что реклама в компании держится на тебе, хотя ты порой и дерзишь начальству. А все, кто работал с тобой в филиале, считают, что потеряли хорошего менеджера.

– Ах, менеджера… – хмыкнул я и опять взглянул за окно. Времена, когда я работал менеджером, казались теперь такими же далекими и размытыми, как этот дождливый пейзаж. – Да я ж тогда и не делал ничего толком. Просто держался тех инструкций и правил, которым ты меня научил…

– Не говори глупостей! Ты сразу попер своим курсом. Все, кто с тобой работал, прекрасно помнят, как ты бегал по заказчикам. Всех охватить успевал – от самых крупных до розничной мелюзги. Туфли стаптывал, до глубокой ночи контракты подписывал. По выходным на работе торчал. Что, я не помню, как ты своими руками на складе помогал грузовики разгружать? Заказчики это мигом отметили и вспоминают тебя до сих пор. Потому что обычные менеджеры «Тайкэя» держат себя как придворные у трона его величества – на хромой козе не подъедешь. Один ты был не такой.

– Да уж. Я в отличие от тебя любил мышцы поразмять…

Он окинул меня взглядом и улыбнулся.

– Вот и костюмчик твой с галстуком – из тех еще времен. Потому что на таких, как ты, все сразу снашивалось и через каждые пару месяцев приходилось новое покупать. Так или нет?

– Может, и так… Давно это было, не помню уже.

Дождь за окном все никак не кончался. Я вгляделся в этот пейзаж, и меня вдруг пробил озноб. Я вспомнил, как проснулся сегодня на Роппонги. «Не простудись, клиент!» – сказала мне девчонка из бара. Ничего, Нами-тян. На этот раз, кажется, обошлось. Хотя просыпаться в луже на улице и не схватывать воспаление легких с каждым годом становится все трудней…

Мелкий дождь, разбудивший меня на рассвете, теперь лил вовсю, накрывая город клубами серого дыма.

– Эй, Хориэ! – окликнул меня Какисима. – Что с тобой? Ты чего такой бледный?

Я перевел взгляд на него:

– Да нет… Все в порядке.

– Какой-то ты, брат, сегодня рассеянный, – заметил он и вдруг понизил голос: – Кстати, насчет твоего увольнения. Ты в курсе, что вводить систему увольнений гендиректору помогал лично я?

– Да, я слышал. Правда, уже после того, как заявление подписал.

Он криво улыбнулся:

– Значит, о том, что первый злодей на деревне – наш главный менеджер, слухи уже пошли? Ну и ладно. Черт с ней, с репутацией. Обидно другое… В этой системе мы допустили только один просчет. Выбор, кого именно следует увольнять, мы предоставили начальникам отделов. И при таком огромном штате, как у нас, все превратилось в бездушный конвейер!

– Ну что ж. По крайней мере, у нас в рекламном этот выбор был идеальным.

– Перестань… Я-то думал, чутью Санады можно верить! Откуда я знал, что он такой безнадежный осел?! Пойми, если не считать этой промашки с тобой, – в целом подобная тактика была действительно необходима! Ты ведь сам знаешь, что происходит. За последние четыре года наш текущий платежный баланс только уменьшался. Так? И я тебе больше скажу: уже к концу марта «Напитки Тайкэй» нырнут в минуса! Ты, конечно, скажешь, что на одних инсайдерских сделках можно еще долго тянуть и не беспокоиться, но за всю историю компании мы впервые уходим в минус. Наши акции остаются без дивидендов, и обвала, похоже, не избежать.

– Хм-м… Обвал акций?!

За моей спиной прошел какой-то его знакомый. Мигом нацепив маску приветливости, Какисима раскланялся, но уже через пару секунд снова стал собой.

– Уф-ф… В общем, это я сейчас так спокойно говорю. А на самом деле пахнет жареным. Как ты знаешь, после введения налога с продаж народ затянул пояса – но напитки всегда покупал стабильно. Эту стабильность разве что погода может испортить. Объемы продаж по стране за несколько лет пусть немного, но выросли. И у главного лидера, «Одзимы», и у некоторых других прибыль выросла чуть ли не вдвое. Вот и подумай: еще лет десять назад и у «Одзимы», и у нас продажи были одинаково плохими. А сравни нас сегодня – точно в разных мирах живем!

– Да… Похоже на то, – кивнул я.

– А все потому, что мы вечно тянули с разработками новых брендов. И ты это знаешь лучше, чем кто бы то ни было. По всем позициям – кофе, чай, овощные и фруктовые соки – мы проигрываем сейчас потому, что уже очень долго не предлагали ничего нового. Я уж не говорю о черепашьей скорости, с которой мы осваивали все эти уличные автоматы, мини-бутылки и круглосуточные магазины…

Да, здесь он прав на все сто. Из всех наших брендов только «Антик» претендовал на достойную борьбу с конкурентами. Этот новейший продукт разработал сам Какисима, как только стал членом совета директоров. Последняя уборщица знает, что под его руководством разрабатывается все: от формулы напитка до картинки на упаковке.

– Об этих проблемах говорилось уже очень давно. Как и о том, что у компании скопилось слишком много финансов, которые никуда не вкладывались. В итоге их обложили такими налогами, что мы начали медленно задыхаться. Я впервые узнал об этом, только войдя в совет директоров. Уже в следующем квартале мы выйдем на такой минус, что весь рынок содрогнется! Иначе говоря, корни нынешних проблем – в просчетах, допущенных кем-то несколько лет назад. Нам досталось гнилое наследство. И кто этому виной – надеюсь, тебе объяснять не нужно…

Я молча кивнул. На кого наезжает Какисима, ясно даже простому завсекцией. Президент. Второй человек в компании, который отказался от абсолютной власти и назначил Тадокоро гендиректором. Именно потому, что слишком опоздал с выпуском новых брендов. И это случилось как раз тогда, когда наши напитки стали продаваться из рук вон плохо.

Какисима понизил голос:

– Скажу тебе по секрету. На самом деле сокращение штатов одним залпом не ограничится. До конца года влупят еще один.

Я поймал его взгляд.

– Трехсот увольнений им мало?

– Да. И даже лучшие продажи «Антика» не спасут ситуации. Банки все больше жмутся с кредитами, свободных капиталов все меньше. Если так будет продолжаться, компания провалится внутрь себя, как вулкан. Чтобы выжить, придется уволить еще четыреста человек. Другого выхода нет.

Ничего себе, подумал я. Значит, в итоге выкинут на улицу семьсот человек? И за какой-нибудь год штат компании уменьшится на треть? Я даже не подозревал, насколько все запущено.

– Ну и ну… – покачал я головой. – Только зачем ты рассказываешь это мне? Что ты хочешь сказать? Не тяни.

– Я хочу, чтобы ты остался.

– Остался?

Он кивнул:

– Именно. Реорганизация, которая нам нужна, – это ведь не просто сокращение штатов. Об этом поскандалят в прессе, но очень скоро забудут. Речь идет о полной перестройке системы управления. Проще говоря, нужно оставить только самых талантливых, перекроить всю пирамиду власти и резко активизировать производство. В любом другом случае компания обречена.

– Сразу видно – человек магистра получил. Реорганизация… Я, наверное, и слово такое без ошибок не напишу.

– Я тебя умоляю… Так ты что же, не хочешь остаться?

– Прости. Я уже и президенту сказал, что выхожу из этой игры.

– Из этой игры? – уточнил он, и только тут я понял двойной смысл этих слов.

С давних пор я открыто говорил то, что думаю, лишь одному человеку. И это был Какисима.

– Ну, мало ли что ты ему сказал. Все еще тысячу раз переменится…

Я молча смотрел на него. Тогда он продолжил:

– Можно сделать так. Мы оформляем твое отсутствие как долгосрочную командировку в одну из дочерних фирм. Сразу на место начальника отдела. Через год ты возвращаешься и возглавляешь отдел рекламы. Это место я для тебя освобожу. Тадокоро будет только «за».

Значит, с генеральным он в одной связке. Для них продвинуть по службе любого завсекцией – раз плюнуть. Президента даже не спрашивают. Что же это выходит – раскол? В такие интриги Какисима никогда меня не посвящал.

Лет пятнадцать назад, когда компанией заправлял ее основатель, никто и подумать не мог о том, что руководство может развалиться на враждующие группировки. Но чем хуже шли дела, тем крупней становились семена раздора – и вот теперь они наконец проросли. Клан президента против клана гендиректора. А точнее, Семья против экономистов. И хотя до открытой войны дело пока не доходит, перевес, если верить Какисиме, на стороне вторых. Сам Какисима, понятно, ассистент гендиректора. Да не просто помощник, а его разящий меч. Ни для кого в компании это давно уже не секрет.

– Значит, ты хочешь, чтобы я взял на себя всю рекламу компании?

Он кивнул.

– Исидзаки рассказывал мне, как он тебя нанимал. Я также запомнил, что он не сдержал своего обещания. И до сегодняшнего дня ни разу с тобой не контачил, так?

– К чему ты клонишь? Что-то я не пойму.

– К тому что ты, брат, – центральное звено нашей корпоративной стратегии. Поверь мне, настолько сведущих в своем деле специалистов у нас по пальцам пересчитать! Именно благодаря тебе так успешно продвинулась реклама «Антика». Уже этого достаточно, чтобы понять, кто есть кто. Стань я членом совета чуток пораньше – вы с Санадой уже давно поменялись бы местами.

Интересно, подумал я. Что бы он сказал, узнав о новом ролике президента? Впрочем, как раз об этом я должен молчать.

– Извини за прямоту, но… Все это мне больше не интересно.

– Вот как? Но что ты собираешься делать дальше?

– Пока не решил.

– Может, держишь что-нибудь на примете?

– Нет, ничего.

Какисима вздохнул.

– И как ты будешь жить? У тебя даже сейчас ползарплаты в долги улетает, верно? И это еще только бывшей жене!

– А ты откуда знаешь?

Он усмехнулся:

– Да от тебя же! Сам не помнишь, как полгода назад надрался и все мне выболтал?

Теперь уже я вздохнул. Действительно, долги еще висели на мне. Кредит за трехкомнатную квартиру, которую лет десять назад я оставил Кумико, и алименты на ее содержание после развода. Свое нынешнее жилье я снимал.

– Долги я закрою из выходного пособия. Все до последней иены… В общем, как-нибудь выкручусь.

– Ну-ну, – хмыкнул Какисима. – Что у тебя на уме? Вроде и на работе все было гладко. Сравнить со старыми временами – какой-то ты другой стал, а? Конечно, за воротник ты и раньше закладывал. Но в последнее время, я слышал, просто из канавы не вылезаешь. Или сам себе могилку решил выкопать?

Я молча смотрел на него. И вдруг он заговорил со мной как никогда прежде.

– В общем, скажу тебе напрямую. Знаешь, чего ты боишься? Что в мире больших корпораций ты свое время уже упустил. Что ты не выдержал испытательный срок, когда нужно было терпеть и вести серую, неприметную жизнь. И что весь этот срок ты словно играл понарошку. Тебе кажется, что вся твоя жизнь была напрокат. Но то ли ты слишком привык к ней, то ли слишком устал, чтобы что-то менять. И якобы лишь теперь начинаешь это осознавать. Только учти: лично я о тебе так не думаю. Давно уже хотел поговорить с тобой, предостеречь от всей этой ерунды. Уверяю тебя, все эти двадцать лет у тебя получалось отлично. И получится еще лучше, если постараешься.

Наклонившись, он заглянул мне прямо в глаза. Я опустил голову. Жизнь напрокат? Может, оно и так. Может быть, он попал в мое самое уязвимое место. Нашел болевую точку, о которой я и сам не подозревал. Это он умеет. Мне вдруг почудилось, будто я сижу перед ним нагишом. Но все же я поднял голову и посмотрел на него. Что ни говори, а он сам нарушил запретную зону, существовавшую между нами все эти годы.

– И это называется «всё как есть»? Не мути! Ведь ты просто хочешь, чтоб я, прослужив собачкой на эту компанию двадцать лет, потерпел еще немного? Ты это хочешь сказать?

– Да нет же! Я о том, что… Ну, должна же и у тебя быть какая-то цель впереди! Нужна тебе эта цель или нет? Вот о чем я спрашиваю. Если ты останешься – я все улажу. Это будет на пользу и тебе, и компании. Если ты думаешь о цели в жизни, то такое будущее – не самый плохой вариант. Как считаешь?

– Цель в жизни? Ну ты прямо как папочка заговорил. Зачем она мне? Чтобы до самой смерти из-за нее париться?

– Она всем нужна.

– Так что же, в твоем случае цель в жизни – выкинуть на улицу семьсот человек?

– И это тоже.

– Ну, слава богу. Классную цель ты себе нашел. А у меня вот никакой нет. Ни малехонькой. Ну, разве что времени побольше свободного, чтобы в кино ходить… Только дальше тебе будет хреновей, чем мне.

– Не беспокойся, к этому я тоже готов. Все, что мне теперь остается, – это идти на прорыв.

– А точнее, идти по головам? Тебе за свою задницу беспокоиться не нужно. Так почему бы сразу не вышвырнуть всех одним списком?.. Прости, но эти игры не для меня. Если я останусь – так и буду лить воду на вашу мельницу, заняв место какого-нибудь бедолаги. А потому давай-ка сделаем вид, что ты ничего мне не говорил. Куплю попкорна и полюбуюсь на вашу реорганизацию откуда-нибудь с галерки. Страсть как любопытно, чем закончится ваш великий блокбастер…

Я поднялся, на секунду встретился с ним глазами. Не отводя взгляда, Какисима позвал меня:

– Хориэ!

– Что еще?

– И все-таки кое-что в тебе так и не изменилось.

– Что именно?

– Ты все такой же наивный.

Я невольно рассмеялся:

– Да чего там, скажи как есть: трус и неудачник. Если уж ты член совета директоров, поучись выражаться точнее.

– Ну смотри, брат. Я тебя серьезно предупреждаю. Тому, кто оторвался от фирмы, в этой стране жить несладко. Если кому-то из нас будет хреновей, то уж точно не мне.

– Может быть. Но я как-нибудь привыкну.